"Россия не Европа". Эту фразу можно бросить за обедом. Или использовать как аргумент в споре. Ее можно произносить пафосно и с юмором. О сути этой фразы можно сожалеть или не сожалеть. Она по-разному звучит в устах художника и бизнесмена. И даже один этнолог другому скажет ее с совершенно разной интонацией.
Так было вчера. "Россия не Европа" сегодня – это позиция. Не просто мем одной из концепций будущей культурной политики страны. Не идиотизм, как хотелось бы верить, группы государственников от культуры. Это сама политика в чистом виде: Евразийский союз versus Евросоюз. Именно сбивание этого нового союза должно стать содержанием предстоящих четырех лет до президентских выборов 2018-го, а возможно, и ближайших десяти – до аналогичных выборов 2024-го.
Отвечаю на собственный вопрос, поставленный в прошлой колонке, что после Крыма и до выборов? Это долгосрочная кампания Кремля. В сущности, это война за воссоздание советской империи если не полностью в границах до 1991 года, то хотя бы приблизительно. Сложно сказать, насколько этот проект реализуем, но у меня практически нет сомнений, что этот проект есть. И Крым, как и жесткое размежевание внутри страны по линии Крыма, – в сущности не что иное, как мобилизация ресурсов: медийных, интеллектуальных, идеологических.
Крымская операция и все идеологическое наполнение внутренней политики в этот период – подготовка к более масштабной задаче, решение которой не допускает разнообразия точек зрения и позиций. Кто забыл или не знает: газета одна – "Правда", сколько бы их ни было и как бы они ни назывались. От новостной до культурной полосы – только идеологически выверенные тексты проверенных авторов. И с учетом масштабности и рискованности проекта становится совершенно понятным все, что так поражало в последнее время – от сногсшибательной риторики основных говорящих голов федеральных каналов до зачисток в высших школах, от неожиданной забытой казалось бы хамоватой лексики времен "холодной войны" российских дипломатов до зачистки наиболее сомнительных с точки зрения власти медийных ресурсов, от подписей деятелей культуры в поддержку Путина вне внятного содержания, о поддержке чего именно идет речь, до стремительного вычищения неблагонадежных деятелей культуры из сколь бы то ни было значимых проектов и комиссий.
Если бы речь шла только о Крыме, который уже "наш", многие отстранения и назначения последних дней были бы глупо избыточны. Крымская операция была "проверкой на вшивость". В век интернета война начинается и ведется прежде всего там, где скорость обмена информацией сильно превышает скорость полета любой ракеты.
В этом смысле вся ситуация, связанная с Крымом, стала прежде всего полигоном для отработки дальнейшей технологии войны в ее не-горячей фазе. Она показала, насколько восприимчиво общество к идеологической обработке. Насколько оно доверчиво и не способно думать и анализировать самостоятельно. Насколько легко и быстро можно внушить ему ложные страхи, в которых оно не усомнится. Она выявила pro и contra, "своих" и "предателей", она молниеносно разделила друзей, семьи, коллег. Она превратила соцсети в арену войны, которая еще вроде бы и не началась. Она породила новых патриотов, стукачей и талантливых вышинских, которых "лайкают" в разы больше, нежели тех, кто пытается сохранить хотя бы спокойствие и объективность восприятия.
На самой слабой провластной площадке – в интернете – Кремль в считаные недели одержал значительную победу, если учесть, что еще вчера он эту площадку контролировал весьма относительно. Сегодня власти понятно, что можно не волноваться – площадка вполне удачно поляризуется и без ее помощи и даже без ее денег. Вполне искренние порой сторонники собирания земель русских сделают за власть и в интересах власти свою работу в интернете, при этом более убедительно и качественно, чем наемные тролли. Мобилизационный сценарий обеспечивает эффективную работу по освобождению от неверных и стимулированию верных. Никакому министру, или ректору, или директору не надо давать указания из Кремля. Они сами все понимают. На войне как на войне.
Те немногие внятные люди, кто все еще имеет доступ к эфиру, студентам, проектам, театральным сценам и киноэкранам, на мой взгляд, продержатся не долго. Увы. Почему крестовый поход начался с Украины, а не, скажем, с Казахстана? На мой взгляд, помимо всего прочего, потому, что надо было торопиться, пока Украина не подписала соглашения с Европой. Украина – одна из крупнейших стран Европы. Если украинская операция пройдет удачно, с остальными претендентами на новый нерушимый союз будет проще – скорее всего, логика такая. Кремль действовал с Украиной так же, как действовал с Ходорковским. Он вышибал самого заметного из олигархов в расчете, что остальные построятся и присягнут. Так и получилось. Это нормальная тактика уличных пацанов. Если драка неминуема, а ты в меньшинстве, то вырубай самого крупного, тогда есть шанс как минимум уцелеть.
Зачем Кремлю новая империя? Наверное, в качестве компенсации "за крупнейшую геополитическую катастрофу" прошлого века. Есть президенты, которые хотят оставить после себя музей или библиотеку. Путин хочет оставить империю, восстановленную хотя бы частично. А поскольку боль утраты еще не забыта, то завести с полоборота страну, которая болела и не переболела до конца тем, что она разрушена, что она – лузер, оказалось делом буквально пары месяцев.
Допускаю, что мало кто из моих читателей поверит в грандиозный Евразийский план Путина. Он действительно кажется фантастическим, особенно учитывая настрой мирового сообщества. Я думаю, многие политики на Западе и на Востоке все еще не верят, что украинский план Путина шире, чем просто Крым, не говоря уже о планах на другие бывшие советские республики. И мне кажется, как раз в этой повисшей неопределенности – тактический выигрыш Путина, который точно знает, чего хочет. Напомню цитату Мераба Мамардашвили, которую использовала в нашей книге с Михаилом Ходорковским: "Мастера дзюдо и каратэ утверждают, что один человек способен победить двадцать. Допустим, напало двадцать человек – один против двадцати, то есть имеются двадцать одна сабля, и они могут занимать энное количество положений в пространстве, пересекаясь и пр. Так вот, если теперь представить себе взмахи сабель (поэтому я и сказал, что рука держит саблю) и расчертить их определенную диаграмму, – то естественно, что существует такое единственное положение, в котором может быть произведено единственное движение, способное парировать удары всех двадцати сабель. Следовательно, мастером можно назвать того, кто, не рассуждая, приостановил действие всех спонтанно вторгающихся факторов и прочертил своей рукой одну единственную необходимую траекторию. Это так называемое адекватное безошибочное действие".
Меня всегда пугали президенты, которые ощущают полученную ими власть как миссию, а не как нормальный технический срок работы на благо избирателей и страны. Я не знаю, удастся ли Путину его последний, видимо, проект. Но если что-то пойдет не так, Россия может просто не пережить новой травмы.
Наталия Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
Так было вчера. "Россия не Европа" сегодня – это позиция. Не просто мем одной из концепций будущей культурной политики страны. Не идиотизм, как хотелось бы верить, группы государственников от культуры. Это сама политика в чистом виде: Евразийский союз versus Евросоюз. Именно сбивание этого нового союза должно стать содержанием предстоящих четырех лет до президентских выборов 2018-го, а возможно, и ближайших десяти – до аналогичных выборов 2024-го.
Отвечаю на собственный вопрос, поставленный в прошлой колонке, что после Крыма и до выборов? Это долгосрочная кампания Кремля. В сущности, это война за воссоздание советской империи если не полностью в границах до 1991 года, то хотя бы приблизительно. Сложно сказать, насколько этот проект реализуем, но у меня практически нет сомнений, что этот проект есть. И Крым, как и жесткое размежевание внутри страны по линии Крыма, – в сущности не что иное, как мобилизация ресурсов: медийных, интеллектуальных, идеологических.
Крымская операция и все идеологическое наполнение внутренней политики в этот период – подготовка к более масштабной задаче, решение которой не допускает разнообразия точек зрения и позиций. Кто забыл или не знает: газета одна – "Правда", сколько бы их ни было и как бы они ни назывались. От новостной до культурной полосы – только идеологически выверенные тексты проверенных авторов. И с учетом масштабности и рискованности проекта становится совершенно понятным все, что так поражало в последнее время – от сногсшибательной риторики основных говорящих голов федеральных каналов до зачисток в высших школах, от неожиданной забытой казалось бы хамоватой лексики времен "холодной войны" российских дипломатов до зачистки наиболее сомнительных с точки зрения власти медийных ресурсов, от подписей деятелей культуры в поддержку Путина вне внятного содержания, о поддержке чего именно идет речь, до стремительного вычищения неблагонадежных деятелей культуры из сколь бы то ни было значимых проектов и комиссий.
Если бы речь шла только о Крыме, который уже "наш", многие отстранения и назначения последних дней были бы глупо избыточны. Крымская операция была "проверкой на вшивость". В век интернета война начинается и ведется прежде всего там, где скорость обмена информацией сильно превышает скорость полета любой ракеты.
В этом смысле вся ситуация, связанная с Крымом, стала прежде всего полигоном для отработки дальнейшей технологии войны в ее не-горячей фазе. Она показала, насколько восприимчиво общество к идеологической обработке. Насколько оно доверчиво и не способно думать и анализировать самостоятельно. Насколько легко и быстро можно внушить ему ложные страхи, в которых оно не усомнится. Она выявила pro и contra, "своих" и "предателей", она молниеносно разделила друзей, семьи, коллег. Она превратила соцсети в арену войны, которая еще вроде бы и не началась. Она породила новых патриотов, стукачей и талантливых вышинских, которых "лайкают" в разы больше, нежели тех, кто пытается сохранить хотя бы спокойствие и объективность восприятия.
На самой слабой провластной площадке – в интернете – Кремль в считаные недели одержал значительную победу, если учесть, что еще вчера он эту площадку контролировал весьма относительно. Сегодня власти понятно, что можно не волноваться – площадка вполне удачно поляризуется и без ее помощи и даже без ее денег. Вполне искренние порой сторонники собирания земель русских сделают за власть и в интересах власти свою работу в интернете, при этом более убедительно и качественно, чем наемные тролли. Мобилизационный сценарий обеспечивает эффективную работу по освобождению от неверных и стимулированию верных. Никакому министру, или ректору, или директору не надо давать указания из Кремля. Они сами все понимают. На войне как на войне.
Те немногие внятные люди, кто все еще имеет доступ к эфиру, студентам, проектам, театральным сценам и киноэкранам, на мой взгляд, продержатся не долго. Увы. Почему крестовый поход начался с Украины, а не, скажем, с Казахстана? На мой взгляд, помимо всего прочего, потому, что надо было торопиться, пока Украина не подписала соглашения с Европой. Украина – одна из крупнейших стран Европы. Если украинская операция пройдет удачно, с остальными претендентами на новый нерушимый союз будет проще – скорее всего, логика такая. Кремль действовал с Украиной так же, как действовал с Ходорковским. Он вышибал самого заметного из олигархов в расчете, что остальные построятся и присягнут. Так и получилось. Это нормальная тактика уличных пацанов. Если драка неминуема, а ты в меньшинстве, то вырубай самого крупного, тогда есть шанс как минимум уцелеть.
Зачем Кремлю новая империя? Наверное, в качестве компенсации "за крупнейшую геополитическую катастрофу" прошлого века. Есть президенты, которые хотят оставить после себя музей или библиотеку. Путин хочет оставить империю, восстановленную хотя бы частично. А поскольку боль утраты еще не забыта, то завести с полоборота страну, которая болела и не переболела до конца тем, что она разрушена, что она – лузер, оказалось делом буквально пары месяцев.
Допускаю, что мало кто из моих читателей поверит в грандиозный Евразийский план Путина. Он действительно кажется фантастическим, особенно учитывая настрой мирового сообщества. Я думаю, многие политики на Западе и на Востоке все еще не верят, что украинский план Путина шире, чем просто Крым, не говоря уже о планах на другие бывшие советские республики. И мне кажется, как раз в этой повисшей неопределенности – тактический выигрыш Путина, который точно знает, чего хочет. Напомню цитату Мераба Мамардашвили, которую использовала в нашей книге с Михаилом Ходорковским: "Мастера дзюдо и каратэ утверждают, что один человек способен победить двадцать. Допустим, напало двадцать человек – один против двадцати, то есть имеются двадцать одна сабля, и они могут занимать энное количество положений в пространстве, пересекаясь и пр. Так вот, если теперь представить себе взмахи сабель (поэтому я и сказал, что рука держит саблю) и расчертить их определенную диаграмму, – то естественно, что существует такое единственное положение, в котором может быть произведено единственное движение, способное парировать удары всех двадцати сабель. Следовательно, мастером можно назвать того, кто, не рассуждая, приостановил действие всех спонтанно вторгающихся факторов и прочертил своей рукой одну единственную необходимую траекторию. Это так называемое адекватное безошибочное действие".
Меня всегда пугали президенты, которые ощущают полученную ими власть как миссию, а не как нормальный технический срок работы на благо избирателей и страны. Я не знаю, удастся ли Путину его последний, видимо, проект. Но если что-то пойдет не так, Россия может просто не пережить новой травмы.
Наталия Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции
