Полгода социальные работники, миграционная служба, полиция, врачи, психологи, сотрудники и волонтеры разных благотворительных организаций пытались установить имя глухонемой женщины, найденной местными жителями в деревне Вайпала.

Она жила там с новорожденным младенцем в полуразрушенном доме, куда ее, на последних сроках беременности, привез некто неизвестный, да там и оставил – без средств к существованию, а главное, без документов. Однако жесткий триллер немедленно превратился в мелодраму – барак с выбитыми стеклами оказался обитаем, и жившая там узбекская семья взяла глухонемую под свое крыло. Эти люди ее кормили, а когда пришло время рожать, глава семьи отвез ее в местный роддом, где она благополучно разрешилась мальчиком. Младенец был здоров, разве что от матери ему передался маленький физический недостаток: у нее – по два сросшихся пальца на руках, у него – на ногах.

– Меня вот что удивляет, как это их выписали из роддома – в никуда? – недоумевает руководитель социально-психологической службы благотворительного фонда "Родительский мост" Татьяна Кондракова. – Мы с трудом добились у них выписки о том, что этот младенец у них родился, но ведь у нее не было никаких документов, не только имени, но и места жительства, и этим никто не озаботился.

"Родительский мост" узнал о глухонемой матери с ребенком от "Красного креста", "Красный крест" предоставил машину, чтобы поехать в Кировский район Ленинградской области, в ту самую деревню Вайпалу, где находился барак со своими странными обитателями. Прибыв на место, сотрудники "Родительского моста" обнаружили, что женщина не просто глухонемая – она не понимает ни жестового языка глухонемых, ни письменной речи. То есть не может сообщить о себе ровно ничего, только показывает руками что-то, из чего можно понять, что где-то случился пожар.

В общем, было ясно, что мать с младенцем надо срочно забирать из трущобы, в которой они скоро просто замерзнут.

– Интересно, я обратила внимание, что даже там у нее был относительный порядок и ребенок выглядел вполне ухоженным, – говорит Татьяна Кондракова. – Мы ее привезли в Кризисный центр поддержки детства и материнства "Свет надежды" и потом очень тесно с ними сотрудничали. Мы пытались наладить с женщиной контакт с помощью символов и картинок, присылали к ней психолога, кризисный центр провел свою независимую психиатрическую экспертизу, с ней работал логопед, но, увы, результатов это не принесло.
Было видно, что женщина очень напугана, что она не способна к нормальному общению.

– Сначала она у нас тут пряталась по углам, а потом привыкла, поняла, что ей никто зла не желает, – вспоминает юрисконсульт центра "Свет надежды" Оксана Голкова. – Стала понемногу общаться со всеми, улыбаться. Только потом у нее проявилась какая-то странная агрессия по отношению к ребенку, она перестала его кормить. Не знаю, что у нее было в душе, может, она устала от пребывания в четырех стенах, но, с другой стороны, она же имела возможность гулять.

Все попытки найти, откуда она появилась и кто она такая, ни к чему не привели, хотя к поискам подключились все – и миграционная служба, и полиция, и негосударственные организации.

– Это явление удивило очень многих – оказывается, в наше время бывают маугли, – говорит уполномоченный по правам человека в Ленинградской области Сергей Шабанов, который тоже подключился к решению проблемы. – Кризисный центр попросил у меня помощи, они не знали, что с ней делать, не могли выяснить ее личность. Ну, мы тоже начали искать, и, поскольку внешность у нее южная, после полиции и миграционной службы обратились к руководителям диаспор – киргизской, узбекской, казахской. Направили обращение в медико-социальные экспертизы в Петербурге, Ленинградской, Новгородской и других ближайших областях. Мы рассчитывали, что раз у нее такая патология, такие приметы, то родители наверняка ее водили по врачам, пытались ей помочь, и это должно быть где-то зафиксировано. Но официального ответа мы так и не получили. Тогда мы обратились в средства массовой информации с максимальным охватом по всем районам, показывали ее фотографию, просили помочь установить, кто она такая. Опять никакого ответа. Но зато этой историей заинтересовался Пятый федеральный канал. Они приехали, сделали сюжет, и буквально на следующий день к ним в редакцию поступил звонок: один из жителей Московской области сказал: "Я ее знаю, она – цыганка". Он назвал адрес ее родителей, оказалась, что там живет ее мама, женщина уже в возрасте, которая по фотографии сразу же опознала свою дочь, сказала, что ее зовут Лариса Павловна Васильева, 1985 года рождения, показала ее паспорт.

Женщину направили в кировскую больницу, где провели всестороннее обследование и ее, и ребенка. 5 марта специальным решением губернатора Ленинградской области ее перевели в кризисное отделение для женщин Тихвинского района – в территориальный центр социального обслуживания населения, где она может находиться до 6 месяцев. После этого связались с уполномоченным по правам человека Московской области.

– Я обрисовал ситуацию моему коллеге Александру Евгеньевичу Жарову, и они там выяснили, что на самом деле эта женщина из Смоленской области, у них случилась беда, сгорел дом, и они перебрались в какой-то относительно пригодный для проживания дом в Московской области, – рассказывает Оксана Голкова. – У нас возникла мысль, что можно ее поместить в какое-нибудь учреждение в Московской или Смоленской области. Выяснилось также, что ребенок у нее не первый – есть еще трое в детских домах. Уникальность ситуации состоит в том, что нельзя понять, чего она сама хочет, – невозможно ее спросить. Сейчас мы обратились к социальным службам с просьбой приставить к ней сурдолога, чтобы он научил ее разговаривать. Кстати, у матери спросили, почему ее дочь не умеет говорить, и выяснилось – мать считает, что в большой семье разговор не очень-то и нужен. Девочка смотрела, что делают другие, умело заглядывала в глаза, могла кивать и выполнять несложные поручения, пригождалась в хозяйстве. А когда выросла, у нее проявилась склонность уходить из дома. По словам матери, когда дочь пропала 4 года назад, она подала в розыск. Но все равно как-то не заметно большой заботы о ней, радости, что она нашлась, – такая вот семья.

Теперь главная задача – выяснить, хочет ли Лариса возвращаться в эту семью. Сама она работать и содержать ребенка, естественно, не способна. Помочь ей может либо семья, которая, кажется, к этому не слишком готова, либо государство, либо какие-то некоммерческие структуры. Возникла идея поместить ее малыша в дом ребенка, хотя бы временно, а ее пристроить там же на работу, чтобы они были вместе, но чтобы он, по крайней мере, слышал человеческую речь и нормально развивался.

Почему такая ситуация вообще стала возможной, откуда берутся в наше время маугли, да еще с младенцами? Это следствие того, что в стране нет стройной системы работы с такими людьми, – считает ответственный секретарь Правозащитного совета Петербурга Наталия Евдокимова.

– Я понимаю, когда потерялся или оказался в трудной ситуации человек, который может объясниться, тогда можно найти его близких, родственников. А если человек немой и не умеющий писать или с психиатрическим диагнозом – как быть с такими? У нас об этом никто не думает. А когда возникает такая ситуация, что человек потерялся вместе с ребенком или может родить в состоянии "потеряшки", тут уже должны спохватиться все. Независимо от того, является ли такая мама гражданкой Российской Федерации или не является, откуда она, необходимо было разбираться с ними органам опеки и попечительства. Хорошо, хоть находятся добрые люди, которые помогают – кормят, присматривают, вот, видите, даже в роддом привезли. Что же касается врачей, то странно, что они не попытались связаться с полицией, с опекой и просто взяли и выставили женщину с новорожденным за дверь. С другой стороны, известно, что врачи сейчас перегружены, в российские роддома едут мигрантки, это оказывается дешевле и безопаснее, чем рожать дома. Врачей никто не оградил от этого наплыва, а у нас ведь должны быть нормальные международные соглашения, за этих рожениц должно платить государство, из которого они приехали, они должны приезжать с медицинской страховкой. Очень часто такие женщины не проходят предварительного обследования и представляют угрозу для местных рожениц, которые просто боятся лежать с ними в одной палате. То есть у нас на государственном уровне эти вопросы не проработаны, врачи перегружены, вот и отпускают женщин в никуда. И при этом не создана система социальной защиты так называемых исключенных граждан, это относится и к лицам без определенного места жительства, и к таким вот потерявшимся гражданам России. К тому же должна быть налажена тесная коммуникация между социальными службами – и медицинскими учреждениями, и органами опеки, и органами образования, и, конечно, правоохранительными органами. А иначе такие сбои будут продолжаться. Слава Богу, в данном случае все кончилось хорошо, и мать и ребенок живы и здоровы, – говорит ответственный секретарь Правозащитного совета Петербурга Наталия Евдокимова.