Об исторических исследованиях и запрете на профессию
В России вышла в свет книга историков – немецкого Себастьяна Штоппера и российского Андрея Кукатова – "Нелегальный Брянск. 1941-1943", рассказывающая о партизанском подполье в оккупированном Брянске.
Эта книга – результат упорного труда, поисков в российских и немецких архивах, работы с оставшимися в живых участниками событий. В книге много открытий, сюжетов, рассказанных впервые или рассказанных иначе, чем прежде. Например, есть глава о деятельности ячейки Народно-трудового союза в Брянске. О том, что удалось обнаружить историкам, в интервью Радио Свобода рассказал Андрей Кукатов.
– После 22 июня 1941 года часть членов НТС нелегально, не так, как советские историки писали – “в обозе гитлеровской армии”, а нелегально начали перемещаться на оккупированные территории Советского Союза. В частности, группа членов НТС добралась и до Брянска. Мы считаем исследовательской своей удачей то, что нам удалось найти Валентина Хасапова – он руководил ячейкой НТС в Брянске. В процессе поисков мы обнаружили статью одного из членов ячейки Владимира Кашникова, в которой упоминалось, что руководителем ячейки был Хасапов и что он после окончания войны эмигрировал в Аргентину. Мы с ним какое-то время переписывались по электронной почте, а потом я поехал в Буэнос-Айрес и встретился с Валентином Васильевичем. Мы неделю с ним разговаривали. Таким образом, на базе воспоминаний Кашникова, на базе личных воспоминаний Валентина Васильевича Хасапова сложилась эта глава, в которой рассказывается о том, что представители ячейки Народно-трудового союза пытались реализовать в городе Брянске знаменитый лозунг НТС периода войны "Против Гитлера и против Сталина". Они это делали разными путями: и путем распространения листовок, и путем убеждения молодых людей, своих ровесников, и путем работы среди руководителей городского самоуправления, полиции, часть которых им удалось привлечь на свою сторону. Членами НТС стали заместитель городского самоуправления Плавинский, руководитель полиции Жуковский. Кроме того, задачей ячейки было обеспечить транзит членов НТС, которые перемещались дальше. Достаточно большая часть этой главы об НТС посвящена тому, как они были арестованы. Арестовали их немцы, их жизнь висела на волоске. Их спас Артур Доллерт, впоследствии ставший известным, даже знаменитым под фамилией Свен Штеенберг, автор книги "Генерал Власов". Во время войны он был членом абвергруппы номер 107, которая базировалась в городе Орджоникидзеграде. Он лично знал многих из членов ячейки НТС.
– В книге рассказана история отношений советской подпольщицы Лели Федюшиной и офицера абвера Артура Доллерта, он же Свен Штеенберг, – она могла бы стать основой романтической драмы в кино, и тем не менее это не выдумка, а чистая правда.
– Да, это очень интересная история. Помимо книги "Генерал Власов" Свен Штеенберг написал книгу "Меня называли господин". Лелю Федюшину в книге он, правда, называет Ириной, потому что у него не было данных о дальнейшей ее судьбе и он опасался за нее. Он рассказывает об истории их знакомства. Она была арестована как партизанка, связная, Артур Доллерт вел с ней работу, скажем так, вел с ней беседы, раскрывал глаза на сталинский строй и так далее, критиковал коммунизм. Поначалу у него не очень получалось, но потом они стали общаться, и в какой-то момент возникла любовь. Плодом этой любви стал ребенок. Дочь Свена Штеенберга буквально за год до его смерти стала искать его по всей Германии, нашла и они встретились. Такая романтическая линия тоже присутствует у нас в книге.
– Поговорим теперь о деле братьев Семеновых. Они создали в оккупированном Брянске разведывательную агентурную сеть и очень эффективно руководили ею, но затем их обвинили в предательстве и, судя по всему, расстреляли по приказу Москвы. Что произошло, почему они оказались под подозрением?
Обложка книги Себастьяна Штоппера и Андрея Кукатова
– Братья Семеновы фактически были организаторами брянского подполья, притом что задания такого у них не было. Орловский ВКП(б) не оставлял их в городе в таком качестве. Олег Семенов окруженец, Серафим Семенов пришел в отчий дом с Украины. Брянск – их родной город. Через племянника Василия Семенова установили связь с брянским городским партизанским отрядом и начали создавать агентурную подпольную сеть, которая в результате их работы достигла значительных размеров и, самое главное, приносила достаточно качественные разведдонесения. С документами на этот счет мы познакомились в брянских и московских архивах. Один раз их арестовали немецкие органы контрразведки в городе, но отпустили. А далее сложилась такая ситуация, что именно по той причине, что братья Семеновы не оставлялись ВКП(б) специально в городе и при этом их арестовывали, но отпустили, их стали подозревать в двурушничестве. Это происходило в тот момент, когда осенью 1942 года была предпринята попытка переформатирования партизанского движения, его пытались сделать более военизированным. Отряды были преобразованы в дивизии и бригады, был учрежден пост главкома партизанских сил, которым стал маршал Ворошилов. Братья Семеновы в этот момент написали письмо маршалу Ворошилову с критикой брянского штаба партизанского движения и руководства своего партизанского отряда. Мол, если бы нам лучше помогали, мы бы могли добиться лучших результатов, нам нужно то-то и то-то, а мы этого, как ни просим, не можем получить. Но надо понимать то время, плюс период войны, конечно. Эта критика стала известна тем, кого они критиковали, и они сделали все, чтобы братьев Семеновых с тех позиций, которые они занимали, – а в тот момент Серафим Семенов был заместителем командира городской партизанской бригады по разведке, – сместить и убрать. Что и было сделано. Было возбуждено дело, братья Семеновы были изъяты из движения. К сожалению, это белое пятно в нашей книге осталось, мы не смогли обнаружить следов их дальнейшей судьбы. Но то, что они не были двойными агентами, подтверждают немецкие документы. В немецких архивных документах, во-первых, четко говорится о том, что братья Семеновы, которые руководили, оказывается, агентурной сетью в Брянске, изъяты и увезены на Большую землю. Немецкие документы подтверждают, что их арестовывала немецкая контрразведка, но за неимением улик отпустила. Во-первых, там даже некое служебное расследование проводилось на предмет того, что как же вот так, в руках были руководители брянского подполья, а их отпустили. Во-вторых, вся информация о том, что происходило в бригаде имени Кравцова, продолжала поступать немецким органам контрразведки и после того, как братья Семеновы были изъяты, то есть информация об их отъезде, информация о том, что их племянник Василий Семенов был через некоторое время расстрелян в бригаде, сразу же появлялась у немецких органов контрразведки. То есть понятно, что у органов немецкой контрразведки в партизанской бригаде имени Кравцова был какой-то другой источник информации.
– В свое время по вашей рекомендации я прочел очерк истории суражского подполья (Сураж – этой районный центр в Брянской области) и был потрясен самоотверженностью и стойкостью подпольщиков и трагической развязкой, которая их постигла. Брянское подполье тоже было в итоге разгромлено. Как это произошло и почему?
– Брянское подполье было разгромлено несколькими блоками. Оно было создано по принципу "пятерок", то есть были созданы пятерки, внутри которых люди знали друг друга, а связь между "пятерками" осуществлялась через работу связных. Основные "пятерки", которые приносили львиную долю информации по брянскому подполью, были разгромлены из-за собственной неосторожности. Клубок начал раскручиваться именно с Лели Федюшиной. Она, будучи неподготовленной молодой девушкой, была задержана, находилась в немецкой тюрьме, написала, что задержана, будьте осторожны и так далее. Путь этого письма органы полиции и немецкой контрразведки проследили и смогли выйти, распутать клубок по линии контактов именно Лели Федюшиной. Вторая линия – Анатолий Кожевников. Там история не совсем понятная, а именно, неясно, кто дал ту информацию, благодаря которой было разгромлено важное звено. Эти люди занимались тем, что поставляли материалы с железнодорожных узлов, которыми очень интересовалось командование. Они давали оттуда обширную информацию, серьезные карты железнодорожных узлов Брянск-1 и Брянск-2. В основном почти все провалы того периода городского подполья связаны с тем, что люди не были должным образом подготовлены. Не будем отдельно останавливаться на том, как готовили людей для работы в подполье, – это были либо кратковременные курсы в школе диверсантов, либо это были люди-добровольцы, подобно братьям Семеновым, которые откуда-то приходили, брали на себя работу, устанавливали связь с партизанским отрядом и выполняли эти очень важные функции. Но, не имея специально подготовки, они становились жертвами работы контрразведки противника, которая профессионально готовилась именно для того, чтобы противодействовать такого рода нелегальной деятельности.
– В Брянске действовала и организация белорусских националистов.
– На территории вокруг Смоленска и Брянска много людей говорят на так называемом суржике, языке, который состоит из смеси русских, украинских и белорусских слов. Люди, которые рассчитывали, что в Европе произойдут политические изменения, будут образованы новые национальные государства – а это касается и белорусских национальных деятелей, – считали, что эти территории могут и должны отойти к национальной Белоруссии, к новому белорусскому государству. И они – это Радослав Островский, Михась Витушка и Дмитрий Космович – вели работу в данном направлении. Сотрудничая с немецкими властями, параллельно проводили работу по созданию белорусского краевого войска, созданию вооруженных отрядов белорусской армии. Какую-то работу им удалось провести, но получилось так, что им достаточно скоро пришлось уехать, и работа была свернута. Они в Смоленске вели дискуссии с генералом Власовым на предмет того, кому все-таки должны принадлежать территории вокруг Смоленска и Брянска – национальной Белоруссии или национальной России. Каждый отстаивал свою точку зрения. Мы эти пертурбации отразили в главе, которая касается деятельности белорусских националистов.
– В апреле этого года исследования вашего соавтора Себастьяна Штоппера были внесены в федеральный список экстремистских материалов, их распространение на территории России запрещено. Решение принято Советским районным судом города Брянска. Мой коллега Дмитрий Волчек недавно взял интервью у Себастьяна Штоппера по этому поводу. Как вы относитесь к этому решению?
– На самом деле Себастьяна касаются два решения Советского районного суда, которые приняты в один день. Там помимо решения судьи Илюхиной, которое всеми сейчас обсуждается, было еще одно решение судьи Тюриной. Там говорится о фрагментах перевода диссертации Себастьяна, он как раз в своем интервью Радио Свобода говорит, что он не понимает, как они оказались размещены в интернете, но они там были размещены, и они тоже были признаны экстремистским материалом. Под номером 2286 в списке экстремистских материалов идут записи в Живом журнале Себастьяна Штоппера, а под номером 2191 идут эти фрагменты из его диссертации. Мы не согласны ни с первым решением судьи Тюриной, ни со вторым решением судьи Илюхиной. Я думаю, что Себастьян подаст жалобу, и мы в рамках национальной юрисдикции дойдем до конца и докажем, что он не является экстремистом. А если нужно будет, то, наверное, и в Европейском суде будем это доказывать.
– В последнее время в России приняты или внесены в Думу законы, затрудняющие или даже вовсе препятствующие историческим исследованиям и свободной дискуссии историков. Президент 5 мая подписал закон, устанавливающий не только административную, но и уголовную ответственность за, как сказано на сайте президента, "попытки посягательства на историческую память в отношении событий, имевших место в период Второй мировой войны". На рассмотрении Думы в настоящее время находится законопроект, карающий за распространение информации, "умаляющей заслуги погибших при защите Отечества, авторитет Российской империи, СССР, Российской Федерации, их вооруженных сил". Как вы как историк относитесь к этим законам?
– Конечно, мы, историки, лучше всего это знаем и лучше всего это чувствуем. Это нельзя законсервировать, потому что исторический факт, он и есть исторический факт, как можно нам запретить работать с историческим фактом? Это значит вообще запретить профессию. Есть методология истории, которая предполагает установление исторического факта. Если получится, что какой-то исторический факт ты не можешь огласить, то все – это запрет на профессию получается, ты просто-напросто не можешь заниматься профессией.
