Запрещенный Министерством культуры фильм "Приказано забыть" покажут на Московском международном кинофестивале, сообщил Радио Свобода автор ленты выпускник мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой Хусейн Эркенов. Картина о депортации чеченцев во время Второй мировой войны не получила прокатное удостоверение. По мнению чиновников из Минкульта, "демонстрация данного фильма будет способствовать разжиганию межнациональной розни".

– Как вы попали на проект "Приказано забыть"?

– Совершенно случайно. У меня есть знакомый чеченец в Москве, он был основателем и директором Казанского международного кинофестиваля "Золотой минбар" (Зауди Мамиргов. – РС), через него познакомился с Султаном Заурбековым, который живет в Америке. Султан предложил мне поучаствовать в этом проекте. Прислали сценарий, прочитал, сказал, что интересно, но при условии, что дадут все переделать – там до кино было далеко. Во-первых, история затрагивала коллективизацию, депортацию, две войны в Чечне, в 1990-2000-е годы, в одном фильме рассказать про все невозможно. Мы нашли общий язык с Султаном и с продюсером Русланом Коканаевым, чья идея была – сделать об этом фильм.

– Имело ли значение в выборе режиссера, что вы карачаевец, представитель народа, который также подвергся депортации по время войны?

– Конечно! Я сам родился в ссылке, родители были депортированы. Мой первый художественный опыт – фильм "Холод" о депортации моего народа. Когда в 16 лет узнал об этом, пообещал отцу, что сниму фильм. И снял картину о депортации карачаевцев и балкарцев. Прошло много лет, многому научился, мне хотелось уже с высоты моего кинематографического опыта еще раз рассказать об этом, тем более чеченцы просили, и тема животрепещущая.

– На чьи средства снималась картина?

– Это частные деньги, насколько я знаю, их давно нашел глава станицы Щелковская в Чечне – Руслан Коканаев, не могли найти режиссера, не устраивали по разным причинам. Я так понимаю, был еще и некий страх запуска, потому что это первый опыт Руслана – как продюсера. Тем не менее, на мне остановились.

– Знало ли чеченское руководство, что запущен такой фильм? И какова была реакция, в том числе президента Чечни Рамзана Кадырова?

– Во-первых, у нас было официальное удостоверение национального фильма, выданное Министерством культуры. Фильм проходил как национальный проект. На тот момент никто не отрицал существования в прошлом депортации на территории России. Конечно же, руководство Чечни знало, что мы снимаем кино об этом. Несколько министров приезжали к нам в первую неделю съемок посмотреть, что мы собой представляем. К их чести, никто нам не мешал. Думаю, что это самая большая заслуга правительства Чечни, руководства Чечни, что они нам не мешали делать фильм.


– Вы довольны результатами вашей работы?

– Фильм очень скромный по возможностям, с финансированием было не просто... Я никогда в жизни в таких условиях не снимал кино. Вовремя не было денег, группа останавливалась, нечем было расплачиваться, ждали... Мы чуть больше полумесяца поработали и остановились на семь месяцев. Продюсеру Коканаеву кто-то сказал: "Он сбежит с проекта", а я сказал: "Ты можешь слушать кого угодно, я проекты не бросаю. Я доведу его до конца", благодаря, конечно, группе. Со мной был замечательный оператор Анатолий Петрига.

– Продюсеры на творческий процесс влияли?

– Можно сказать, что нет. Во время производства фильма было такое количество людей, которые пытались (по доброму) влиять на творческий процесс! Рассказывали, как правильно садиться на лошадь, как кланяться, как одеваться... В этом смысле, конечно, советчиков было много.

– Удалось ли вам избежать плакатных героев в изображении главных персонажей?

– Отчасти. Моя беспрерывная борьба со сценаристами к каким-то положительным итогам привела. Я поэтому говорю, фильм скромный по всем параметрам. Я для себя, находясь в совершенно определенных психологических, профессиональных и материальных условиях, решил провести одну главную линию. В этом смысле все, что происходит до депортации, и фрагменты депортации вокруг истории наших героев – молодых парня с девчонкой, они эскизные, информативные. Я решил, нет смысла тратить время на показ бесконечной череды слез и так далее, это общеизвестный факт, общемировой, сделанный мастерами с колоссальными бюджетами. Мы заострили внимание на конкретной судьбе этих героев, и в этом смысле нам удалось.

– У вас присутствует схема "жертвы и палачи"?

– Естественно, одна из концептуальных составляющих этого фильма – о том, как сталинский режим низводит человека в положение раба. Ведь море людей говорили о том, что одно из немногих государств в мире, когда собственная власть боролась со своим народом. Народ воевал во время Второй мировой войны с фашистской Германией, с нацизмом, но и внутри пытался сопротивляться, сохранить, уже без оружия, свое достоинство, просто свою жизнь.

– Вам удалось ответить на вопрос "Почему Сталин решил депортировать чеченцев?"

– Чеченцы до 1943 года, жители горных аулов, – это моя точка зрения, очень много читал по этому поводу разной информации, в архивах сидел, – по сути не признавали советскую власть. Если мы говорим, что большевики были носителями разрухи и уничтожения человеческого достоинства, личности, что большевизм, коммунизм – это творение из человека винтиков и колесиков, то чеченцы противостояли этому. Достаточно гордый, самолюбивый народ, у них же даже не было князей, если говорить о Северном Кавказе, они приглашали со стороны, из Грузии там управлять своим так называемым государством, потому что они каждый сам себе президент и князь. Как ни странно, фильм оказался актуален. Во-первых, названием – "Приказано забыть". Нам сейчас пытаются навязать другую историю, выглаженную, отутюженную, которая удобна, выгодна для воспитания патриотизма и так далее.

– Когда вы получили первый удар от властей?

– Я в последнюю очередь узнал, что фильму не выдали прокатное удостоверение. На закрытом, техническом показе, который прошел один раз в Союзе кинематографистов, второй раз нам не разрешили показать для отборщиков европейских кинофестивалей, потом пресса хотела посмотреть фильм – Сергей Лазарук (секретарь Союза кинематографистов) запретил. И вот на закрытом показе, профессионалы собрались посмотреть, что там сделали комбинатор и так далее. Пришел представитель Минкультуры, пришли сотрудники ФСБ, представились, мы говорим: нет проблем, смотрите. Мы после этого сидели в кабинете у Лазарука, выпивали виски, он нас угощал и радовался, что там ничего крамольного нет. Сказал, что полковник ФСБ посмотрел, все нормально. Ко мне также подходит майор ФСБ, который был на просмотре, и сказал, что замечательное кино, ничего там антирусского нет. Они меня поздравляли, руку жали, говорили, что очень достойное кино. Мне удалось показать, что армия НКВД была многонациональна, и те, кто хочет видеть и слышать, они видят и слышат. Войска НКВД там в большей части были сформированы из северокавказских округов, но там есть и латыши, и русские, и украинцы. Мне удалось показать, что такое русский офицер. Пусть через советскую армию, когда там люди заканчивали жизнь самоубийством, чего это им стоило, потому что они отказывались сжигать людей. Это есть в этом фильме. И русская женщина, врач, которую застрелили из-за того, что она отказалась, по сути, выселять больных чеченцев, ингушей из больницы. Ее расстреляли. То, что говорят – честь, достоинство русской армии, русского офицера, советского офицера, – эти люди были всегда. Вот мне это удалось, как я думаю, сделать ярче.


– До просмотра в Союзе кинематографистов у вас были проблемы?

– Есть так называемый журналист или писатель Игорь Пыхалов, сталинист, издал море книг о том, что Сталин – наш рулевой. "Комсомольская правда" в тот период, когда мы монтировали фильм, написала статью "На русские деньги снимается антирусское кино". Я предложил продюсеру подать на эту газету в суд. Во-первых, фильм никто не видел, вообще никто! Были фотографии, сделанные людьми со стороны, в горах снимали. У нас были огромные массовки, и колоссальное количество людей смотрели фильм со стороны. В самом названии "На русские деньги снимается антирусское кино" заложено разжигание национальной ненависти, целый ряд статей там, клевета. И я предложил: ребята, надо подавать в суд на эту газету и прекратить это! Но так как реакции не было, это было подхвачено всевозможного толка людьми, которые раздули эту ситуацию. Нашего продюсера постоянно таскали, звонили, что-то говорили. Когда мы монтировали фильм, сотрудники ФСБ хотели его посмотреть. Выяснилось, что полпреду по Северокавказскому округу Александру Хлопонину была дана команда разобраться, выяснить, что там вообще за кино снимается. И это удивительно, потому что киносценарий лежит в стенах Министерства культуры, утвержденный, и в этом весь абсурд. Но тем не менее, я в последнюю очередь узнал от продюсера, по фейсбуку, что прокатное удостоверение не выдали фильму. На что я сказал: эти ребята из Министерства культуры подставили в первую очередь президента России. Собрав недавно крымских татар на встрече, Путин не отказался от того, что депортации была, это наша история. В итоге письмо об отказе в прокатном удостоверении было выдано Вячеславом Тельновым, директором Департамента кинематографии Минкульта. Аргументация – фильм является исторической фальшивкой. Они обратились в госархивы, архивы якобы ответили, что ничего подобного не было, и так как этот фильм – историческая фальшивка, он может способствовать разжиганию национальной розни, ненависти. Большего бреда я давно уже не читал. Во-первых, если бы они действительно обратились в госархивы, они бы получили ответы, потому что в архивах есть все документы – решения двух правительственных комиссий и так далее. Из этого я делаю вывод: либо они ни к кому не обращались, либо поступило указание сверху, от министра культуры, который уже давно для себя решил, какой должна быть российская история, включая военную историю прошлых лет. Либо они все перестраховываются.

– Каковы перспективы того, что вашу картину все-таки увидит широкий зритель?

– Если они не выдадут прокатное удостоверение, то формально даже продюсер не сможет на DVD-дисках выпустить картину, я уж не говорю о телевидении Северного Кавказа. Парадокс в том, что в наше время, настолько циничное, мало кого интересует история 70-летней давности, каких-то там чеченцев, карачаевцев, ингушей. К сожалению, это так. Я говорю о массе населения России. Кстати, к чести организаторов Московского международного кинофестиваля, они взяли картину, будет спецпоказ. До этого я обратился к директору кинофестиваля "Сталкер" Игорю Степанову, спросил: "Игорь, ты возьмешь на "Сталкер" в декабре?" Он говорит: "Нет! С ума сошел? Меня финансирует Министерство культуры, я не могу. Ты сделай поправки, которые они говорят". Какие поправки?.. На мой вопрос: "Тебя же финансирует еще и ООН, на всякий случай" он сказал: "Да, но его же государство финансирует". Очень многие отказались, не друзья, но приятели. В мире кино мы же все друг друга знаем. Отказались показывать фильм, брать на российские фестивали.

– Какова точка зрения Грозного в лице президента Рамзана Кадырова? Почему он молчит?

– Спросите у него. Я не думаю, что он молчит. Я знаю, что он посмотрел фильм, на 90 процентов уверен, что картина ему понравилась. Он же чеченец. Уничтожено было колоссальное количество людей, я думаю, это все для него близко. Но политика – это же дело сложное. Может быть, он посчитал, что несвоевременно, трудные политические времена. Мы же не знаем. А может быть, как раз он и повлиял на то, чтобы Московский фестиваль показал фильм.

– Рамзан Кадыров мог бы стукнуть кулаком по столу и сказать, что "это картина, которая отражает нашу трагедию"?

– Если глупость чиновничья доведет ситуацию с фильмом до крайности, то мне кажется, что Кадыров найдет способ остановить безумие, происходящее с фильмом. Никакой там нет национальной розни, более того, фильм проверялся даже филологически, лексически, в общем, в эти дебри залезали специалисты, проверяли на факт разжигания национальной ненависти и ничего подобного не нашли. Совсем недавно я узнал о том, что фильм показали чеченскому парламенту, и там все были потрясены историей и тем, как она была показана, были признательны продюсеру. Меня там не было, но через фейсбук я читаю, узнаю об этом. Фильм мы сделали, и я свое дело сделал, дальше слово за чеченцами. Фильм приглашают сейчас на зарубежные кинофестивали, он начнет шествие с Варшавского кинофестиваля, его взяли в спецпоказ. Мы подали заявки на много кинофестивалей, и четыре кинофестиваля уже откликнулись. Фильм уже давно находится за границей, и его смотрят – пока что отдельные люди, которые принимают решения по поводу фестивалей. Я знаю, мне писали уже, что и японцам очень понравился фильм, ближневосточный мир, мусульманский, ярко откликнулся на выход этого фильма.

– Вы верите, что удастся получить прокатное удостоверение?

– Если президент Путин поймет, что его подставили... Может быть, надо ему посмотреть этот фильм, сесть вместе с Кадыровым и посмотреть фильм в зале. Точно так же, как они смотрели фильм Никиты Михалкова "Двенадцать". Не знаю, о чем они говорили, но фильм этот вышел.