Альтернативная энергетика: есть ли у нее будущее в России?
Ефим Фиштейн: В России до конца 2006 года будет подготовлен проект специального закона об альтернативных источниках энергии, сообщил на днях министр промышленности и энергетики Виктор Христенко. Сославшись на опыт других стран, он заявил, что развитие альтернативной энергетики потребует субсидирования за счет бюджета. Но, учитывая огромные запасы в стране традиционных видов топлива и при этом низкую эффективность их использования, в какой мере будет востребована альтернативная энергетика в России в ближайшие годы? Об этом – в материале Сергея Сенинского...
Сергей Сенинский: ... На первый взгляд, в стране, где столько нефти, газа и угля, но при этом энергозатраты на единицу продукции – одни из самых высоких в мире, использование альтернативных источников энергии уже само по себе представляется экзотическим. Учитывая, тем более, что производство энергии, используя солнце, ветер или приливы, во всем мире обходится пока в разы дороже, чем используя газ, уголь или мазут. Наш первый собеседник – в Москве – директор Центра по эффективному использованию энергии Игорь Башмаков:
Игорь Башмаков: Два момента. Первое: запасов нефти и газа в России много, но они расположены неравномерно. Поэтому неизбежны значительные расходы на транспортировку этих энергоносителей. И во многих регионах, особенно отдаленных, мы получаем очень дорогое тепло и очень дорогую электроэнергию. Там тарифы сегодня - одни из самых высоких в мире.
Второе. На тех территориях, где есть запасы нефти и газа, или где они доступны через трубопроводные системы, завтра-послезавтра эти ресурсы будут постепенно истощаться. Это – вопрос времени. А как раз использование возобновляемых источников энергии требует накопления некоторого опыта. Мы не сможем научиться этому, не применяя на практике. Поэтому в тех случаях, когда, и на тех территориях, где - может быть сегодня и не очень эффективно использовать возобновляемые источники энергии, это уже нужно делать, начинать - хотя бы для того, чтобы накапливать опыт и не отстать безнадежно от остального мира.
Сергей Сенинский: Учитывая дороговизну производства «альтернативной» электроэнергии – следует ли в целом считать такую энергетику «региональной» индустрией? То есть наиболее уместной в тех регионах, где, условно, нет ни газа, ни нефти, ни линий электропередач, ни своих электростанций?
Игорь Башмаков: Если сегодня поездить по европейским странами, то мы увидим, что эти источники стали неотъемлемой частью пейзажа во всех территориях, не только на удаленных, но и в центральных регионах... Если говорить о России, то, в первую очередь, сегодня экономически целесообразно применять это именно на удаленных территориях. Это не значит, конечно, что их нельзя применять в других регионах. Но, в первую очередь, сегодня, если говорить о чисто экономических расчетах, нужно именно там накапливать опыт использования возобновляемых источников энергии... В этих регионах, правда, и сложнее условия их эксплуатации, но там настолько дорогой получается сегодня традиционная топливная энергетика, тарифы на тепло и электроэнергию становятся настолько высоки, что там уже сегодня это было бы экономически эффективно...
Поэтому, если говорить с точки зрения экономики, то да - это в основном региональная индустрия. А если говорить с точки зрения накопления опыта и замещения ресурсов нефти и газа, то это может становиться и страновой индустрией, а не только региональной. По территориальному признаку, большая часть территорий в России уже сегодня пригодна для использования таких возобновляемых источников энергии.
Сергей Сенинский: В Германии уже 6% всей потребляемой электроэнергии производится с использованием возобновляемых источников. При этом 4% - только на ветровых генераторах, по объему ветровой генерации Германия далеко опережает другие страны мира. А суммарная мощность установленных в стране ветровых генераторов примерно такая же, сколько в остальных странах первой пятерке, вместе взятых. Это – Испания, США, Дания и Индия.
Два года назад в Германии был принят специальный закон, цель которого – увеличить долю электроэнергии, получаемой на возобновляемых источниках, в чем государство играет ведущую роль. Из Мюнхена - руководитель Главного федерального управления немецкого общества по использованию солнечной энергии Хартмут Вилль, к которому обратился наш корреспондент Александр Маннхайм:
Хармут Вилль: По закону, все операторы, например, солнечных батарей получают от правительства в среднем по 52 цента за каждый произведенный ими киловатт/час электроэнергии, переданный в общую сеть. Для других установок – например, ветровых турбин или гидрогенераторов – действуют, как правило, более низкие тарифы. Но зато правительство гарантирует, что сохранит эти цены на протяжении 20 лет. То есть операторы установок, используемых для производства энергии на возобновляемых её источниках - в том числе и частные лица – могут быть уверены, что их начальные расходы будут возмещены. Мы исходим из того, что в конце этого срока операторы получат даже небольшую прибыль – как минимум,
6-7%...
К тому же некоторые городские и поселковые власти в качестве поощрения предоставляют таким операторам ссуды на весьма льготных условиях, поэтому в целом финансирование установки альтернативных генераторов не составляет проблемы...
Сергей Сенинский: Нормы закона могут ли меняться?
Хармут Вилль: Закон предусматривает постепенное сокращение государственных дотаций. Чем позднее граждане решатся приобрести такую установку, тем меньше они получат денег из казны. С каждым годом для новых клиентов (или, если хотите, производителей альтернативной энергии) гарантированные начальные тарифы сокращаются на 5 %. Тем самым правительство стремится стимулировать скорейший переход на использование альтернативных, возобновляемых источников энергии...
Сергей Сенинский: В Испании первые серийные ветровые генераторы начали устанавливать еще 20 лет назад. А первая программа стимулирования использования солнечной энергии появилась в 1996 году в Барселоне. Местные обязали тогда оснащать солнечными батареями все вновь сооружаемые в городе здания. А в 2006 году подобное требование стало обязательным уже по всей стране. Говорит руководитель отдела энергетики Министерства индустрии, туризма и торговли Испании Эмилио Харильо Ибаньес, к которому обратился наш корреспондент в Мадриде Виктор Черецкий:
Эмилио Харильо Ибаньес: Недавно, буквально этой весной, в Испании было узаконено новое техническое требование: отныне все строящиеся здания, а также те, которые подлежат капитальному ремонту, должны оборудоваться солнечными батареями для нагрева воды. Но речь идет лишь о выполнении общей директивы Европейского союза - об использовании солнечной энергии для экономии традиционных энергоресурсов...
Сергей Сенинский: При этом субсидирование альтернативной энергетики в Испании, как и в Германии, будет сокращаться...
Эмилио Харильо Ибаньес: В Испании субсидируется развитие производства энергии на возобновляемых источниках. Однако именно сейчас государство пересматривает размеры этих субсидий. В свое время правительство Испании было заинтересовано в быстром развитии альтернативной энергетики. И тогда для поощрения частной инициативы в этой сфере была разработана система государственных и региональных субсидий. Их объем составлял, например, при использовании солнечных батарей, в разных регионах от 25-ти до 70% общей стоимости установок.
Но теперь необходимость в таком стимулировании отпала, поскольку альтернативная энергетика уже играет значимую роль в экономике Испании. И потому субсидии будет сокращены. Но так как в целом получение электроэнергии на возобновляемых её источниках пока остается более дорогим, чем на обычных электростанциях - и в Европе, в США, субсидии сохранятся. А их грядущее сокращение объясняется тем, что они уже частично выполнили свою роль в развитии альтернативной энергетики...
Сергей Сенинский: По опыту других стран, «альтернативная» энергетика развивается там, где государством активно стимулируется не только производство энергии на возобновляемых источниках, но и её потребление. Именно в таком сочетании политика оказывается эффективной. Применительно к России, пока энергосбережение в стране целом – на минимальном уровне, подобные меры дадут ли эффект? Из Москвы - директор Центра по эффективному использованию энергии Игорь Башмаков:
Игорь Башмаков: Бессмысленно создавать альтернативные источники энергии для систем, которые очень неэффективно эту энергию потом используют!.. Если я использую на северных территориях лампы накаливания, которые в пять раз больше потребляют электроэнергии, очень дорогой, из какого бы источника она ни производилась, буду ли я вырабатывать на ветре эту электроэнергию или на дизельной электростанции, все равно это - экономическое безумие! То есть эти процессы должны быть реализованы параллельно! А если говорить точно, то энергосбережение должно предшествовать применению альтернативных источников энергии, тогда они становятся более эффективными и более целесообразными...
Сергей Сенинский: Во многих проектах «альтернативной» энергетики за рубежом все более активно участвуют крупнейшие нефтегазовые компании. На ваш взгляд, можно ли предположить подобный интерес к этой сфере и российских компаний, исходя из нынешней ситуации? Или их интерес распространяется, скорее, на другие сферы той же энергетики?
Игорь Башмаков: Российские нефтегазовые компании пока больше интересуются, конечно, традиционными технологиями. По крайней мере, у меня нет информации, что они активно занимаются развитием альтернативной энергетики. Хотя есть уже сегодня промышленные группы, которые проявляют интерес к перспективам альтернативной энергетики. Наш центр работает сейчас с одной из таких промышленных групп, мы готовим для них маркетинговое исследование на предмет, где и при каких условиях такая энергетика может быть для них привлекательна. То есть в российском бизнесе интерес к этому проявляется. Понятно, что это - интерес не завтрашнего дня, а инвестирования на ближайшие одно-два десятилетия.
Сергей Сенинский: Из зарубежных проектов последнего времени в альтернативной энергетике – не гигантских, а небольших, локальных, требующих минимум средств – какие привлекли ваше внимание?
Игорь Башмаков: Мне довелось видеть результаты прекрасной программы, которую компания Shell реализовала в ЮАР для сельских потребителей... На столбе укреплялась фотоэлектрическая панель, и она снабжала энергией три электробытовых прибора для каждой семьи в этой деревне – холодильник, телевизор и осветительный прибор. Замечательная программа!.. У нас во многих случаях можно применять что-то подобное...
Сергей Сенинский: Доля возобновляемых источников энергии в общем объеме её производства в мире пока невелика – 4%. Но при этом объем текущих инвестиций в этот сектор мировой энергетики в целом уже достиг 30% объема ежегодных инвестиций в энергетику традиционную...
День бересты в Великом Новгороде: история и современность
Ефим Фиштейн: 26 июля в Новгороде Великом отмечали собственный губернский праздник - День бересты. 55 лет назад здесь на археологическом раскопе была найдена первая из более тысячи известных ныне берестяных грамот. Это открытие, изменившее представления историков о Древней Руси, до сих пор сохраняет не только свое научное, но и политическое значение. Об этом в материале, подготовленном Владимиром Тольцем
Владимир Тольц: 55-летие археологической находки, на века, наверное, закрепившей за Великим Новгородом функцию образцово-показательной площадки русской истории, новгородские власти и периодически конфликтующие с ними археологи решили отметить весьма своеобразно – увековечив память первооткрывателя – простого человека, которому повезло. Из Новгорода сообщает Светлана Герасимова.
Светлана Герасимова: Нина Акулова, работница новгородского мебельного комбината, а вовсе не жаждавшие находки специалисты-историки, и особенно руководитель археологической экспедиции Артемий Арциховский, 26 июля 1951 года обнаружила рулон березовой коры. Пришла на раскопки подработать, как и сотни горожан - и вошла в историю. В среду на фасаде новгородской пятиэтажки, где Нина Акулова жила до недавней своей кончины, открыли мемориальную доску. Сегодня порядковый номер у последней берестяной грамоты, найденной 4 июля, 957. По несколько штук обнаружено в Торжке, в Старой Руссе, Пскове, Смоленске, Твери. Московские ученые в Великом Новгороде проводят летние археологические сезоны уже несколько десятилетий. И эта с небольшим тысяча документов многое изменила в их прежних представлениях о русской истории. Академик Валентин Янин.
Валентин Янин: До находки берестяных грамот русская история была историей князей, епископов, полководцев, а также - эпидемий, эпизоотий, пролета кометы и так далее, то, что фиксировалось в летописи. Берестяные грамоты ввели нас в мир обычного, рядового человека, в переписку бытовую. Мы узнали, как человек жил, о чем он думал, что его расстраивало. Он оказался очень похожим на нас, у него те же были горести и те же радости, настолько приближенным оказалось к нам, это прошлое. Казалось, между нами стена большая, между 20-м веком и 12-м веком. Оказывается, стена эта рухнула, и мы читаем письма, которые получил наш предок 900 лет назад или 800 лет назад.
Владимир Тольц: Это сейчас стена рухнула. Рухнула между нами и русским прошлым. А тогда, в начале 1950-х, на излете сталинского правления существовала другая, куда, казалось, более прочная. Черчилль назвал ее «железным занавесом», отделившим завоеванные коммунистами пространства от остального мира. Внутри огороженного им «соцлага» шло многократное, бурное и кропотливое переписывание истории, из которой вычеркивались неугодные имена, события и даже целые народы, давались новые, порой довольно примитивные трактовки прошлого, шла зубодробительная борьба с так называемым «космополитизмом», во всех пластах прошлого от изобретения паровой машины, паровоза и вертолета до мореплавания и географических открытий отыскивался «русский приоритет». Иногда для этого использовался подлог и сочинялись откровенные фальшивки вроде манускрипта «Хождение Иваново Олельковиця сына Ноугородца», из коего следовало, будто русские моряки уже в начале ХV века (задолго до скандинавов) бороздили Баренцево и Карское моря. Именно тогда и вошла в оборот знаменитая горькая присказка «Россия – родина слонов». На этом мрачном фоне новгородские находки выглядели в глазах идеологического начальства более чем своевременными. Их можно было подать, во-первых, как доказательство сплошной грамотности новгородского люда, сильно в духовности своей превосходившего современную ему малограмотную Европу, а это в свою очередь объясняло и последующие вымышленные русские успехи во всем – от воздухоплавания на воздушном шаре задолго до братьев Монгольфье и до великих географических открытий, сделанных поранее Колумба. Ну, и как говаривал впоследствии герой Никиты Михалкова «Ты – русские. Какой восторг!…».
Доктор исторических наук Елена Рыбина.
Елена Рыбина: Самый первый результат открытия берестяных грамот, ну кроме эмоционального, конечно, - стало ясно, что были грамотными на Руси не только священники, не только князья, то есть люди, которые по долгу службы должны быть грамотными. Но и многие люди. Сначала вообще была такая мысль, что все - поголовно. Но о поголовной грамотности говорить не приходится, потому что ясно, что не поголовно. Но по берестяным грамотам совершенно очевидно, что грамотных было очень много, в том числе ремесленники, и торговцы, и женщины. Грамотность женщин - это как бы индикатор и социальный, и культурный общества.
Владимир Тольц: Это все действительно так. И тот неожиданный свет, который пролили находки берестяных грамот на русское прошлое, оказавшееся куда богаче пестрее, веселее, духовнее, если угодно, картины его нарисованной и летописцами, и замечательными русскими историками, это все еще в полной мере нам предстоит оценить. Но тогда, в начале 1950-х дело выглядело несколько иначе. Научный сотрудник Отдела Рукописей Государственного исторического музея в Москве Елена Уханова.
Елена Уханова: Конечно, открытие берестяных грамот произвело фурор. Если говорить об имидже России на международном уровне, то и даже открытие берестяных грамот не осталось незамеченным. Потому что первоначально на протяжении нескольких лет все прогрессивное научное сообщество западное пыталось усомниться в открытии берестяных грамот, вообще в том, что это действительно подлинник, это не фальшивка. Бытовало мнение, что это очередные происки большевиков и какая-то акция, предпринятая режимом. Но потом все успокоилось. Как ни странно, берестяные грамоты дали импульс такому явлению как русская эмиграция. На самом деле после открытия берестяных грамот, во-первых, это все произошло после войны, самосознание как русского народа внутри, так и за рубежами как-то так приподнялось. И открытие берестяных грамот и расширение нашего представления о богатстве мира средневекового человека на Руси, оно привело, например, к возникновению совершенно одиозной вещи, как «Велесова книга».
Владимир Тольц: «Велесова книга» - еще одна подделка, вроде «Хождения Иваново Олельковиця сына Ноугородца», опять же увязанная с Новгородом, но сработанная уже заграницей. Это, якобы, сочинение языческих «новгородских жрецов» девятого века, посвященное богу богатства и мудрости древних славян Велесу. Вообще патриотический резонанс открытия берестяных грамот у всякого рода фальсификаторов истории был (да и остаются) великим. Но у них это чаще всего почему-то переплетается с ксенофобией, антисемитизмом и антихристианскими мотивами. Характерный пример из сочинения печально известного борца с «сионизмом» Емельянова: «Около 1000 лет назад иудеи в поповских рясах, приглашенные Владимиром из Царьграда для борьбы с «поганым язычеством», каковым они называли светлую идеологию наших предков, десятками тысяч сжигали деревянные дощечки и берестяные грамоты с нашими древними сказаниями, историей, литературой».
И про сожжение, и про десятки тысяч – все гнусная выдумка. Но чем же на самом деле берестяные грамоты, которых теперь уже найдено более тысячи (недавно появилось сообщение, что даже в Москве нашли одну), чем они обогащают современную науку? Говорит академик Андрей Зализняк.
Андрей Зализняк: Наши представления об истории русского языка после открытия берестяных грамот, когда сложился большой их корпус, чрезвычайно значительны. Многие старые представления пришлось менять вплоть до противоположных. Оно состояло в том, что был абсолютно единый древний русский язык, который разделялся со временем всё более и более. И дал в конечном счете три известных языка - русский, белорусский и украинский.
Хотя многие сейчас думают, что Новгород - это древняя Россия, а Киев - это древняя Украина - это очень превратное представление. Оно может служить каким-то нынешним политическим выкладкам, но в действительности правде оно не соответствует исторически.
Владимир Тольц: Ну, а каким «нынешним политическим выкладкам» может служить изучаемая вами более полувека новгородская история? – спрашиваю я у многолетнего руководителя новгородской археологической экспедиции академика Валентина Лаврентьевича Янина.
Валентин Янин: История никогда никого ничему не научила. Но если обращаться к истории за каким-то опытом, то новгородский опыт как раз был бы замечательным совершенно. Потому что в Новгороде существовала ежегодная отчетность высшей власти перед вече, то есть перед этим собранием граждан. Поскольку оно происходило на открытом воздухе, то его могли обступать самые простые люди, криками одобрения или порицания как-то воздействовать на ход этого собрания, создавая для себя иллюзию участия в политической жизни, как мы создавали эту иллюзию в 90 году, когда на митинги ходили, чего-то добивались. Так вот эта ежегодная отчетность перед людьми, перед народом, она определяла и решение того, кого изберут на следующий срок.
Владимир Тольц: Ну, если уж продолжить эту мысль, стоит вспомнить, что новгородская демократия, она ведь долго не продержалась, и Россия прибегла к другим способам правления.
Валентин Янин: Вообще понятие «демократия» возникло в рабовладельческом обществе, когда большинство людей были рабами. Демократия никогда не была для всех, она была для какой-то группы избранных. В Новгороде - для бояр и крупных землевладельцев. Сейчас, как я понимаю, для депутатов думы тоже демократия существует, для остальных – не очень. Так что чему-то учиться можно.
Владимир Тольц: Вот такие размышления об истории и современности пришли в голову академику Валентину Янину в день, когда он с коллегами отмечал в Новгороде 55-летие находки первой берестяной грамоты.
Что намерены делать украинские правозащитники после «оранжевой революции»?
Ефим Фиштейн: «Оранжевая революция» постепенно сходит на нет. Будущее украинской политики неопределенно. Что намерены делать в новых условиях украинские правозащитники. Беседу с одним из них провела Людмила Алексеева.
Людмила Алексеева: Мой сегодняшний собеседник - Евгений Захаров, он известный деятель правозащитного движения в Украине с очень давними, еще с советских времен связями с российскими правозащитниками. Он сопредседатель Харьковской правозащитной группы и председатель правления Украинского Хельсинского союза по правам человека, по-украински это Украинска Хельсинска спилка, и член правления международного общества «Мемориал». Объясните, пожалуйста, что такое эта ваша «спилка»?
Евгений Захаров: Спилка была создана два года назад. Она была утверждена 1 апреля 2004 года, как раз в этот день умер Микола Руденко, основатель Украинской Хельсинкской группы, такое совпадение. Мы себя считаем продолжателями Украинской Хельсинкской группы. Это сугубо правозащитная организация, она представляет собой ассоциацию региональных правозащитных организаций Украины. Эта ассоциация, она юридически ассоциация. При этом каждая организация, которая входит в Украинский Хельсинский союз, каждая работает самостоятельно в своей области, в своем регионе и так далее. В частности, наша организация Харьковская правозащитная группа работает в Харькове, но по отдельным темам в масштабах всей страны. Другие организации точно так же. Винницкая правозащитная группа работает в Виннице, она занимается правами беженцев, она является партнером УВКБ ООН, одним из партнеров в Украине.
Людмила Алексеева: УВКБ ООН – это управление Верховного комиссара по проблемам беженцев Организации Объединенных Наций. Так вот, винницкая группа, будучи членом Украинского Хельсинкского союза, она занимается проблемами беженцев не только в своей области?
Евгений Захаров: И по Украине целиком тоже. В своем регионе она работает с местной миграционной службой, в местных судах защищает тех искателей убежища, которым отказали в предоставлении статуса и так далее. И так каждая организация. Основная идея работы нашей ассоциации – это сетевые проекты, каждый из которых касается одного или нескольких взаимосвязанных прав человека. И таким образом участвуют организации, которые специализируются в данной области, но они копают уже глубоко. То есть они и защищают жертв нарушения этого права, и занимаются распространением информации, и знаний об этом праве, занимаются анализом законодательства в этой области, которое касается этого права, его мониторингом, они анализируют практику судебную и административную по каждому из таких прав. Изучают практику Европейского суда по соответствующей статье Европейской конвенции, чтобы можно было использовать в данном случае. Готовят законопроекты по данному праву и лоббируют их в парламенте. Они следят за законопроектной деятельностью, которая касается этого права. И проекты сетевые в том смысле, что в них участвуют несколько организаций и каждая организация поставляет информацию из своего региона, которая касается того, как это право соблюдается в данном регионе. Таким образом мы стараемся охватить всю страну, во-первых.
Людмила Алексеева: У вас во всех регионах есть члены союза?
Евгений Захаров: Нет.
Людмила Алексеева: Сколько в Украине регионов?
Евгений Захаров: Формально 27, 24 области, автономная республика Крым и города Киев и Севастополь – это отдельные единицы административные. Есть некоторые регионы, где у нас нет организаций, которые бы входили в нашу ассоциацию. В этом случае какая-то организация из близкого региона охватывает этот регион. Например, наша организация харьковская занимается Полтавской областью в плане сбора информации. Винницкая занимается областью Хмельницкой и так далее. Наша организация в Херсоне занимается Николаевым, они рядом.
Людмила Алексеева: Перечисляя, чем занимается каждая организация, вы сказали, что они выступают с инициативой законодательной и лоббируют принятие законов. У вас по закону разрешено общественным организациям этим заниматься?
Евгений Захаров: Мы это делаем вот как: мы это можем делать через депутатов. Когда мы готовим качественный законопроект, мы его готовим, мы его обкатываем в среде правовой, которая занимается этим правом, вносим изменения, пытаемся сделать международную экспертизу. И когда он уже готов, мы его отдаем то ли через депутатов, то ли через правительство, чтобы это вносил наш кабинет министров. Дело в том, что сейчас Министерство юстиции на Украине является главным поставщиком законопроектов от правительства. Оно готовит эти законопроекты, после чего они вносятся кабинетом министров в парламент или президентом, и парламент рассматривает – это один из путей. Кроме того мы работаем напрямую с комитетами парламента с профильными. И когда наш законопроект, который мы готовим, касается того или другого комитета, то мы можем вносить и через депутатов, которые входят в этот комитет, чтобы комитет рассматривал и рекомендовал к рассмотрению. Самые разные пути, все зависит от конкретного законопроекта, конкретной ситуации. Сами мы не являемся обладателями права внести законопроект. Но таким образом мы можем его внести и вносим. И должен сказать, что после смены власти, после победы президента Ющенко ситуация в этом плане стала гораздо лучше, чем раньше.
У нас создана национальная комиссия по вопросам укрепления демократии и утверждения духовенства права при президенте. В нее входят представители всех заинтересованных структур - и Министерство юстиции, и парламентские комитеты, и служба безопасности, Генеральная прокуратура, Министерство внутренних дел, причем они представлены первыми лицами, и просто специалисты, и представители общественных организаций. Эта комиссия устроена по критериям копенгагенским, там есть три подкомитета. Один по укреплению демократии, второй по верховенству права и третий по правам человека. Например, комитет по верховенству права возглавляет наш коллега Роман Романов, молодой еще совсем человек, ему 31 год, и он очень успешно там работает.
Далее работа строится таким образом: эта комиссия создает рабочие группы с нашим участием. То есть мы вместе с юристами из Министерства юстиции, с отдельными специалистами из других областей, например, из Института государства и права Академии наук украинской, эта рабочая группа готовит те или иные законопроекты, концепции. После чего комиссия принимает, рассматривает, после чего или правительство или президент будет их носить в парламент. Сейчас эта работа организована, она уже приносит довольно много плодов. Например, такие вещи как сделана очень прогрессивная, на мой взгляд, концепция судебной реформы.
Людмила Алексеева: Концепция или законопроект?
Евгений Захаров: Это концепция.
Людмила Алексеева: Сначала утверждается концепция?
Евгений Захаров: Потому что судебная реформа – это очень много, тут нельзя сразу обойтись одним законом и УПК, и ГПК, и АПК, у нас есть еще кодекс административного судопроизводства - такой очень прогрессивный кодекс.
Людмила Алексеева: Раскрою упомянутые здесь сокращения: УПК – это значит Уголовно-процессуальный кодекс, ГПК – Гражданско-процессуальный кодекс АРК – Административно-процессуальный кодекс. Как правозащитники оценивают эти новые кодексы?
Евгений Захаров: Это мощное оружие правозащитников в борьбе за права человека, поскольку там есть вещи совершенно непривычные для советской доктрины права. Например, есть концепция потенциальнойжертвы. О чем идет речь? Есть некий нормативный акт, и я знаю, что в результате действия этого нормативного акта были нарушены права какого-то человека, то я как потенциальная жертва такого же нарушения могу оспорить в суде, этот нормативный акт.
Людмила Алексеева: Раньше такого не было?
Евгений Захаров: Раньше такого не было, сейчас это возможно. То есть на самом деле этот кодекс восходит к американской традиции коллективной защиты общественных интересов - это очень красиво сделано, и кодекс, я считаю, совершенно замечательный, он вступил в действие только с 1 сентября прошлого года. И вот мы уже сейчас пользуемся этим кодексом в нашей практике судебной, подавая иски административные против органов власти в случае их незаконных действий или принятия незаконных нормативных актов.
Людмила Алексеева: Что еще кроме этих кодексов нового в области судопроизводства у вас в Украине?
Евгений Захаров: Подготовлена концепция судебной реформы. Подготовлена концепция и законопроект, одновременно в данном случае, об оказании бесплатной правовой помощи. Это та система, которая в нашей стране до сих пор совершенно не работала. А теперь ее подготовили и сейчас открываются пилотные офисы по оказанию бесплатной правовой помощи в качестве эксперимента, чтобы можно пощупать, сколько это стоит, как много надо денег, насколько концепция, которая предложена, будет работать на уровне этих пилотных проектов. Пощупаем, а после этого это будет запускаться как законопроект для принятия парламентом. Эта система, надеюсь, заработает в нашей стране, потому что она необходима, поскольку доступ к правосудию у нас обеспечен плохо.
Людмила Алексеева: Чем еще занимаются правозащитники, скажем, для обеспечения доступа граждан к важной для них информации?
Евгений Захаров: Мы разработали изменения к базовому закону информационному, закону об информации, который был принят в 92 году и уже изрядно устарел, в нем плохо прописана процедура доступа к информации. Мы подготовили современный закон - это фактически закон о свободе информации. Министерство юстиции заканчивает его подготовку для внесения в парламент от имени кабинета министров.
Людмила Алексеева: Конечно, в Украине еще все бурлит после драматических событий «оранжевой революции». Много несуразицы, разброда. Нам это каждый день показывают по телевизору. Но стояние на майдане сделало свое дело: глухое отделение власти от общества сегодня в Украине невозможно. Гражданское общество заявляет свои права на участие в решении тех вопросов, которые касаются повседневной жизни каждого гражданина. И не только заявляют свои права, но и способствуют решению этих проблем в интересах граждан.
Долг платежом красен: как американцы ведут жизнь взаймы.
Ефим Фиштейн: Пятнадцать лет назад государственный долг Америки составлял примерно три триллиона долларов. Сегодня он приближается к девяти. Американская экономика огромна, по своим размерам она почти равна экономикам остальных шести членов Большой семёрки. Экономисты во всём мире с оправданной тревогой следят за создавшейся ситуацией и пытаются решить, способны ли Соединённые Штаты выбраться из чрезмерной задолженности. Возможно ли, что какая-то резкая перемена в мировой экономической ситуации приведёт к резкому спаду производства или даже кризису? Различные аспекты чрезмерной задолженности американских семей и американского правительства обсуждаются в программе с помощью участвующего в ней профессора Джексона Лира.
Марина Ефимова: Один из последних номеров журнала New York Times Magazine целиком посвящен американским денежным долгам – государственным и личным. За последние пять лет, личные долги американцев только за дома выросли на три триллиона долларов. Национальный долг Америки – долги правительственные, штатные и городские – приближаются к лимиту, установленному в марте Сенатом. На обложке журнала, красными (я бы сказала, паническими) буквами написано одно слово: Debt – «Долг». По этому поводу мне вспомнился один разговор. Недавно, в Москве, очень молодой человек, не одобряя долги, в которых живут американцы, объяснял мне, какая непомерная глупость брать в долг у банка (например, чтобы купить дом), чтобы потом выплачивать долг 25 лет, и выплатить, в общем и целом, включая проценты, от которых банк дает ссуды, не взятые в долг сто тысяч, а пятьсот тысяч. «Нет – говорил юноша с саркастической улыбкой – мы банку деньги дарить не будем». Надо сказать, что этот подход, такой рациональный, естественный, и, на первый взгляд, здравомыслящий, поддерживался и поддерживается многими религиями. Читаем в статье социолога Джексона Ливса, «Американский способ брать в долг».
Диктор: Католическая церковь столетиями запрещала давать деньги под проценты, а Ислам до сих пор запрещает. Иудаизм требует, чтобы долги прощались каждые семь лет, и каждые 50 лет, чтобы таким образом искусственно уменьшать неравенство в обществе. Что же говорить о ранней пуританской морали американцев? «Не одалживайся», - учил святой Павел, и все протестантские священники Новой Англии XVII и XVIII вв. Денежный долг был грехом и с точки зрения протестантской этики, проповедующей самоконтроль. Более того, долги угрожали той идее независимости человека, которая была идеалом отцов-основателей Республики. «Должник – раб кредитора», писал Бенджамин Франклин.
Марина Ефимова: Различие между моим знакомым москвичом и Бенджамином Франклином в том, помимо всего прочего, что мой знакомый рассуждает и потом следует своим рассуждениям; то есть, в долги не залезает. А Франклин рассуждать-то рассуждал, но деньги в долг брал. И первый его долг был взят на дело, которое впоследствии и сделало его знаменитым, а потом помогло сделать все его научные открытия: покупку печатни и организацию собственного издательства. Вот, как объясняет это поведение уже процитированный здесь Профессор Ливс, участник нашей передачи.
Джексон Ливс: Моралисты утверждают, что в прежние времена американцы не залезали в долги, что они сначала копили деньги, а потом покупали нужную вещь. Это неправда. Американцы испокон века использовали займы, как стратегию выживания, и как способ экономического развития. Вашингтон и Джефферсон брали в долг, чтобы войти в круг богатых южных плантаторов. А их более бедные соотечественники годами состояли в долговых списках местных лавочников. Даже моралисты делят долг на плохой (потребительский) и хороший (производительный). У нас существует давняя традиция идти на финансовый риск ради смелых проектов и начинаний, и страна всегда давала массу возможностей смелым и толковым предпринимателям, а заодно, конечно, авантюристам и игрокам всех мастей. Квинтэссенция института долга – кредит. Это слово происходит от латинского credo – «Я верю». «Если я одалживаю вам деньги, значит, я вам доверяю.
Марина Ефимова: Молодой Джон Рокфеллер, получив первую ссуду в две тысячи долларов от Кливлендского банка, был в эйфории, и считал доверие банка знаком того, что он стал важным человеком в местном обществе. Позже, он даже создал некую формулу, сказав: «Долг не портит репутацию. Неспособность выплатить долг – вот, что делает вас “ Good for nothing ” (никчемным человеком)» - выражение, которое вошло в Америке в обиход и в фольклор. Два события в начале ХХ века сделали должниками почти что всех американцев: развитие массового производства потребительских товаров, и книга экономиста Саймона Кэппена, «Новые основы цивилизации». До Кэппена, экономисты и моралисты соглашались в том, что должник не может быть хорошим работником; что хорошие работники те, кто экономит, копит и не тратит. Кэппен понял, что должники, в большинстве своем, самые дисциплинированные и старательные работники; что человек, который задумал дать детям высшее образование и переехать из тесной квартиры в просторный дом, или купить машину и путешествовать готов ради этой идеи взять денег в долг и работать, как лошадь, чтобы только выплатить долг и исполнить задуманное. Даже во время Великой Депрессии люди экономили на еде и лекарствах, только чтобы не лишится того, на что было затрачено столько усилий.
Марина Ефимова: Профессор Ливс, известный английский экономист и социолог Нил Фергюссон обращает внимание на то, что сейчас страшны не так сами долги американцев, как тот факт, что американцы не копят. За 15 лет сумма личных накоплений снизились, в среднем, с 8% от суммы семейного дохода, не до нуля, а ниже.
Джексон Ливс: Да, моралисты считают, что причина в расточительности и близорукости американцев. Бесспорно, кто-то расточителен и беспечен, но есть и другие причины. Статистика показала, что сейчас половина всех личных банкротств в Америке происходит из-за невозможности оплатить медицинские счета. Люди без полной медицинской страховки составляют две трети населения. Такое случалось и раньше. Когда фермеры разорялись (из-за неурожая, вздорожания техники, роста банковских процентов), моралисты возмущались тем, что фермеры, по легкомыслию, залезли в неоплатные долги. Так и сейчас, людей без медицинской страховки постоянно подвергают нравственному осуждению, прикрывая социальный конфликт и тот факт, что финансовая сторона нашей медицинской системы абсолютно вышла из под контроля.
Марина Ефимова: Насколько опасен тот факт, что американцы не копят денег, но при этом залезают в долги? Я задала этот вопрос финансовому аналитику Института Катона, Крису Эдвардсу.
Крис Эдвардс: Тут проблемы со статистикой. Например, при подсчетах накоплений учитываются только банковские счета, а не весь прирост капитала. То есть, например, не учитывается, что дом человека вырос в цене, или что поднялись в цене его ценные бумаги на рынке. Если все это учесть, то мы выглядим не так уж плохо.
Марина Ефимова: Тут мне не удержаться, чтобы не привести в пример себя. Год назад мы были с семьей не только без накоплений, но с долгом в сто тысяч долларов. Это был недовыплаченный долг банку за старенький дом под Нью-Йорком, требовавший починки и огромных вложений, которых у нас не было. Но в течение нескольких месяцев, не получив ни откуда никаких денег, мы стали семьей без долгов и владельцами новенького, с иголочки дома в, что называется, «престижном районе». Каким образом? Узнав, что дома под Нью-Йорком выросли в цене в три с половиной раза, с тех пор как мы купили там дом, мы продали свой старый дом, и купили новый, на берегу озера, в двух часах езды от Нью-Йорка. Высокие технологии, в лице Интернета, сделали возможным продолжать нашу работу без особых изменений. Поездки в Нью-Йорк из каждодневной муки для меня, превратились в редкое и приятное путешествие, и за семь месяцев, что мы здесь живем, наш новый дом вырос в цене в полтора раза. Если все это учесть, мы выглядим не так уж плохо.
В 1989-м году, на Times Square в Нью-Йорке были установлены, так называемые, «Долговые часы», которые показывали тревожную сумму национального долга в 2.7 триллиона долларов. Через одиннадцать лет, в сентябре 2000-го года, часы сообщали: Наш национальный долг составляет 5,676,989,904,987 долларов. Доля каждой семьи: 74,000. После этого часы от огорчения отключили, чтобы от беспокойства опять включить в 2002-м. И вот сейчас, 16-го июля 2006-го года, долговые часы показали, что сумма государственного долга США 8.4 триллиона долларов – близко к лимиту в 9 триллионов, установленному Сенатом в марте. «Причина для беспокойства», назвал свою статью экономист из Оксфорда, Нил Фергюсон.
Диктор: Американское потребительство было главным мотором экономического развития последнего десятилетия, но готовность американских семей, равно как и политиков, залезать в долги имела свои неизбежные последствия. США стали самым большим должником в мире. Разница между тем, что иностранцы должны Америке и тем, что Америка должна иностранцам, составляла в 80-х скромный, но позитивный баланс: +5% от национального продукта. Сейчас, он превратился в -20%. Это значит, что в будущем иностранцы будут претендовать на немалую порцию американского национального продукта. Сейчас в руках иностранцев находится треть наших корпоративных долговых обязательств и 13% наших живых акций. Один финансовый аналитик недавно полушутя сказал, что к 2012-му году, последняя американская финансовая облигация будет куплена Китайским Народным Банком.
Марина Ефимова: Слово финансовому аналитику.
Крис Эдвардс: Я не уверен, что эта статистика что-нибудь значит. Американская экономика все еще самая процветающая, даже среди индустриальных стран. Наш национальный продукт составляет одну пятую мирового. В этом случае, торговый дефицит, в сущности – зеркало нашего избытка. Деньги льются в Америку потому, что это очень хорошее место для инвестирования капитала. Америка – огромная страна; поэтому все сосредотачивают на ней внимание. А вообще-то, подобный дисбаланс существовал и существует во многих странах в разные периоды без катастрофических последствий. Сейчас, главная наша проблема в другом – в росте бюджетного долга; то есть в том, что правительственные траты ежегодно превышают правительственные доходы.
Марина Ефимова: В чем, по-вашему, причины роста этого долга?
Крис Эдвардс: На поверхности, бюджетный долг не больше, чем в предыдущие десятилетия. Во время Второй мировой, или Вьетнамской войны он был больше. Но опасно то, что грядет. Когда в 2008-м году начнет выходить на пенсию многочисленное поколение бэби-бумовцев, траты на соцобеспечение и медицинские страховки станут огромными. Уже сейчас, государственные пенсии, пособия, и две медицинские страховки ( Medicare и Medicate ) съедают почти половину федеральных налогов, получаемых с населения. Теоретически, всем ясно, что делать: сокращать расходы. В принципе, существуют спасительные меры. Одна мера – долгосрочная и сложная: преобразование системы медицинского обслуживания (такая сложная, что пока ни один президент за нее не взялся). Другие меры могут быть срочными. Такие, например, как уменьшение государственных пенсий людям с высоким доходом. На эту меру тоже пока никто не идет, поскольку все бояться прецедента. А тем временем, года через два или три, деньги из федерального бюджета потекут на соцобеспечение бэби-бумовцев, и тогда грядущий внутренний долг обещает быть действительно беспрецедентным.
Марина Ефимова: Я-то рассчитывала, что консервативный аналитик из Института Катона нас утешит. А он просто заменил одну опасность другой. Пытаясь учесть весь комплекс проблем нынешних американских долгов, экономист Фергюсон пишет в своей статье «Причины для беспокойства»:
Нил Фергюсон: Экономика США – динозавр, или бронтозавр, если хотите. Она в два с половиной раза больше следующей по порядку экономики, и почти также велика, как совместная экономика остальных шести стран большей семерки. И она – как динозавр, или бронтозавр – должна постоянно потреблять, чтобы поддерживать свой вес. Если продолжить сравнение, можно предположить, что ее реакции также медленны, как были их реакции, и если хищник вонзит свое ядовитое жало в ее хвост, пройдет долгое время пока она ощутит боль. Этим жалом может стать давно ожидаемый резкий подскок банковского процента, которые резко затруднит выплату долгов на всех уровнях американской экономики, которая строит свое процветание на долгах. И никто не знает, с какой разрушительной яростью бронтозавр отреагирует на эту медленно возникающую боль. Пока, конечно, еще рано говорить об исчезновении, но история погрязшей в долгах Британской империи XIX века, равно как и история бронтозавра, ясно показывает, что вечной жизни не бывает.
Марина Ефимова: У меня есть любимый пример из истории. В 80-х годах XIX века, группа уважаемых английских ученых предсказала, в соответствии с солидным научным обследованием, что к 1905-му году, Лондон потонет под тоннами лошадиного навоза – со всеми, вытекающими отсюда последствиями. Многие впали в панику – и жители, и политики, и пресса, конечно. Начались обвинения, споры, требования принять меры. Но как раз почти накануне предсказанного срока, на улицах Лондона лошадь сменил автомобиль.
Джексон Ливс: Я не хочу минимизировать серьезность нынешней проблемы с американскими долгами, но чтобы она обернулась катастрофой нужно совпадение слишком многих условий: чтобы подскочил банковский процент (а он, кстати, все не подскакивает, несмотря на предсказания); чтобы все иностранные инвесторы одновременно потеряли веру в наш рынок и перевели свои капиталы в другие экономики; чтобы отказали все финансовые механизмы, предотвращающие катастрофическое падение рынка. Экономисты любят предсказывать апокалиптические варианты будущего, но эти предсказания, как правило, не сбываются.
