Анна Качкаева: На минувшей неделе в премьерный оранжевый переоделся канал «Рен-TВ», сменив латиницу на кириллицу. «Танцы на льду» на Первом, как и следовало ожидать, богаче, эффектнее, зрелищнее, с точки зрения показа, света, цвета и декораций. На канал «Домашний» пришло радио: слегка одомашнили Алексея Венедиктова и Светлану Сорокину. Венедиктову к лицу оказался пиджак цвета спелой вишни, а хорошую улыбку Сорокиной действительно всегда лучше видеть, чем угадывать на слух. Студия передачи «В круге света» пока по радийному минималистская и глаза, надо сказать, не радует. Ведущие приноравливаются к формату, гости разговаривают, зрители звонят. Программа явно будет меняться. Чего уже не изменить – так это перерывов на рекламу, которая бесцеремонно и неумолимо, четыре раза за час шинкует этот прямой разговор.
Историко-биографическая документалка по-прежнему правит бал в вечернем эфире: два вечера про Галину Брежневу, один – про дело Щелокова, два фильма на разных каналах – про гибель лайнера «Адмирал Нахимов», случившуюся два десятилетия назад, и ни одной программы про Беслан. Сдержанные новости, без крупных планов, без приглушенных рыданий. Информационная тактика – не вспомнить нельзя и показать невозможно. Страну не расстраивали. Впрочем, обманываться не стоит: страна и не хотела расстраиваться. Нарезку из картинок от памятных мест, где при взрывах и штурмах гибли соотечественники, смотреть было как-то неудобно. Несколько десятков людей на Каширке, еще с десяток на Дубровке. О двух немногочисленных митингах в столицах в память Беслана не сообщили, но разогнали. И практически встык – любительские кадры погромов в тихой Карелии. Информационная тактика: не показать нельзя и обсуждать невозможно.
В первосентябрьские дни вернулись в эфир итоговые программы – Марианна Максимовская, Петр Толстой, Кирилл Поздняков. Что будет происходить с общественно-политическим вещанием, какая информационная стратегия будет востребована в этом сезоне? Чем станут завлекать преданного, но немногочисленного зрителя политические аналитики? Сегодня со мной в студии ведущая программы «Неделя» на «Рен-TВ» Марианна Максимовская, и к нам должна присоединиться обозреватель «Новой газеты» Наталия Ростова. У нее мы как раз и спросим про это оранжевое переодевание и новые планы канала «Рен-TВ».
А вопрос вот какой хочу задать Марианне поначалу. Вы вчера делали, конечно, программу все равно необычную, месяц собирались, некая обзорная история. Но тем не менее, тема Беслана была, она обозначена была, хоть не репортаж, но тем не менее. И вы – единственная, кто сослался на отчет, опубликованный в «Новой газете», озвучили выводы, которые так и не попали в отчет официальной комиссии. И мне показалось, что у вас как-то исчезло ощущение опасности переднего края и воцарилась некая правдивая рутина, которой теперь даже не опасаются: начальство обвыкло, власти все равно, и зритель не особенно беспокоится. Это правильное ощущение, или мне так показалось?
Марианна Максимовская Марианна Максимовская: Во-первых, здравствуйте. Я не знаю, что за ощущение. Потому что мы, например, как работали, так и работаем. Ничего не поменялось. Программу мы готовили действительно достаточно долго, хотя, как всегда, на телевидении снимали в последнюю неделю. Просто уже четвертый сезон мы выходим в эфир, что чрезвычайно много для современного телевидения, для политической программы со своими убеждениями – это, наверное, колоссально много. И по традиции уже наш первый эфир после летнего отпуска – это о главных событиях лета. Это лето отличилось не только катастрофами, как у нас бывало раньше в нашей стране, но и политическая жизнь, оказывается, вдруг не затихала летом. Происходили совершенно чудесные арифметические превращения трех партий в одну, с одной ноги переступили на другую, скоро, наверное, появится третья, пятая, какая-нибудь еще. В общем, короче говоря, было очень много событий. И эфир поэтому, естественно, получился насыщенный, политический, и масса событий вроде войны в Ливане – мега-международная новость, убийство Шамиля Басаева или не убийство – в Чечне не все верят, что его убили. В общем, действительно выпуск, наверное, вышел такой концентрированный, поэтому ощущение, что размахнись рука, раззудись плечо. А в принципе, как-то так мы работаем и работаем себе.
Анна Качкаева: А Карелия, когда вы выходили в эфир, была?
Марианна Максимовская: Да, она только-только случилась. Я об этом сказала и проанонсировала уже, что мы, естественно, этой темой будем заниматься. Наш корреспондент уже вчера туда уехал, улетел в Петрозаводск, дальше поедет в Кондопогу. И очевидно, это будет первый сюжет на этой неделе, если ничего не произойдет другого.
Анна Качкаева: А вот сюжет политический, который был про все эти «ноги», он был очень веселый: «растут из одного места в Кремле», и про «вымя жизни», очень креативный персонаж появился, который решил, видимо, по вашему заказу исполнить некий образ «новой ноги».
Марианна Максимовская: Нарисовал возможный символ новой партии, у которой еще нет названия.
Анна Качкаева: А как вам кажется, вот это вот возвращение такое рассказиков с цитатками, комиксами, придуманными вещами – этого всего будет больше, это старая новая стилистика, или разговор будет каким-то иным?
Марианна Максимовская: У нас вообще, я думаю, в этом сезоне будет много разговора, потому что я вообще – репортер в своей первой любимой профессии. И я всегда была уверена, что ничего лучше репортажа в информационной и информационно-аналитической программе быть не может, что все мнения, все споры – все можно показать через репортажный жанр. Это интересно, это всеобъемлюще, это передает атмосферу, ощущение от темы, от события, о котором мы говорим. Сейчас я понимаю, что в стране почти перестали разговаривать, на политические темы так просто перестали. И мне хочется эти разговоры возобновить. Я думаю, что у меня будет в этом сезоне много интервью с политиками, с политологами, с экономистами, с экспертами разных областей. Сейчас, думаю, поеду на интервью к Дмитрию Рогозину. Во всяком случае, есть такая договоренность, практически выйдя из этой студии. Разговаривать хочется, что, конечно, не отменяет репортажного жанра, естественно.
Анна Качкаева: А вам не кажется, что в общем должен появиться какой-то новый политический язык? Что я имею в виду? Вот смотрите, мы все уже не можем влиять на процесс. Мы все в зрительном зале давно, когда можно только развлекаться, что там происходит на этой политической сцене, авансцене или за кулисами. Потому что идет ведь диспут…
Марианна Максимовская: Борьба бульдогов под ковром, как сказал Черчилль про советскую политику.
Анна Качкаева: Даже уже и не под ковром, иногда вылезает.
Марианна Максимовская: И даже не бульдогов, а каких-то других совсем пород.
Анна Качкаева: И некие идеологические кланы самой власти, которые между собой выясняют отношения. И поэтому эта словесная баталия иногда бывает изысканной, иногда смешной. Все эти мордочки, клипы, цитаты из фильмов, музыку – все это все больше комбинировать удобно. Поэтому я говорю: по-вашему, появится в этом сезоне некий новый политический телевизионный язык или нет, он будет по шаблону развиваться?
Марианна Максимовская: Я не знаю. Я посмотрела вчера, не все, кстати, вышли информационно-аналитические программы.
Анна Качкаева: Трое вас вышло.
Марианна Максимовская: Кирилл Поздняков не вышел как раз. Я вчера ждала, что будет премьера. Нет, был выпуск новостей, Саша Яковенко его вел.
Анна Качкаева: А значит, его объявили, а я не включила.
Марианна Максимовская: Вышла программа «Время» с Толстым, вот мы вышли. Посмотрела я, например, репортаж из Беслана, скажем так, чтобы быть корректным по отношению к коллегам, на одном из главных федеральных каналов. К вопросу про язык. Это был репортаж про семьи, которые потеряли своих родных, близких, это история заложников, которые рассказывали, как это было в течение трех дней. Они рассказывала, да, конечно, слезы на глаза наворачивались, потому что это чудовищно, но репортаж был только про это. Там было четыре семьи со своим горем, и все. Не было сделано ни одного вывода вообще. Я не знаю, какой это язык. Это про что?
Я понимаю, Аня, про что ты говоришь. Да, будут цитаты из фильмов у нас, например, потому что это образно, за этим какой-то бэкграунд, за этим гамма эмоций, гамма ощущений, которые испытываем мы, анализируя ту или иную тему, и я надеюсь, будут испытывать зрители, смотря сюжет с уже цитатами вроде «Эта нога – у кого надо нога». Потому что заявление Суркова про эти «ноги» сразу обрастает разными яркими красками, цветами и нюансами и так далее. Мы будем использовать этот метафоричный телевизионный язык.
Как будут себя вести мои коллеги на других каналах, в том числе на федеральных, в серьезных программах? Не знаю, потому что информационно-аналитическая программа для того, чтобы выводы делать, и в репортажах тоже. Мало показать страдающих людей, мало. Я хочу знать, что произошло за эти два года. И вот мне очень хочется, чтобы в ряде хотя бы программ я в этом сезоне видела выводы.
Анна Качкаева: Марианна рассчитывает, что если не появится новая стилистика у разговора, то, может быть, появится некоторая глубина в материалах.
Марианна Максимовская: Выборы-то на носу на самом деле уже 2007 года. Осталось то…
Анна Качкаева: Это все правда. Но именно потому, что нет никакой ясности, определенности, никакой новой электоральной мантры, как теперь говорят политологи (раньше у нас была война, потом война с олигархами, а теперь новой нет), я поэтому и пытаюсь понять: телевизионщики, занимающиеся политической аналитикой, как-то чувствуют приближение этой новой стилистики или нет? Судя по тому, что вы говорите, вы собираетесь работать в нормальной традиции анализа, и в общем не более того.
Марианна Максимовская: Ну, мы постараемся.
Анна Качкаева: Посмотрим, как будут ваши коллеги справляться с этим.
Марианна Максимовская: Понимаете, для новой стилистики должна быть своя стилистика в обществе, власти, стиль должен быть большой. Должен быть большой стиль, который был в советские времена. Как ни относись к ним, это был большой стиль, в политике тоже. В ельцинские времена был большой стиль.
Анна Качкаева: Ну, да.
Марианна Максимовская: А сейчас какой стиль у политиков – такой, очевидно, стиль у политических телевизионных программ.
Анна Качкаева: Да, новости выглядят… Я и смотрела вчера, например, все, что происходило в Беслане, это было такое ретуширование происходящего. Нет позиции – нет высказывания. Все тоже одомашнили. Трагедия не реагирует на высказывания принципиальных вещей.
Марианна Максимовская: Самое главное, что в принципе должны делать на телевидении умные люди, политологи и другие – анализировать ситуацию и сделать все возможное достучаться до власти, до общества, до различных граждан ских институтов, чтобы этого больше не повторилось. Для того, чтобы это больше не повторилось, мы должны понимать: случился пожар – в чем причина? Короткое замыкание, поджог? И кого за это наказали? И кого назначили нового, и что он делает, чтобы этого пожара больше не было?
Анна Качкаева: В этом смысле вчерашняя история с Карелией и вытащенный быстренько глава республики, который сказал, что на бытовой почве, и мы, конечно, разберемся. А потом сообщение о том, что чеченская диаспора выдала зачинщиков. Это вообще, у нас опять по закону или по понятиям? Никто про это говорить не стал.
Марианна Максимовская: А вот про дело «Эрмитажа» почему-то все молчат, или хи-хи, ха-ха, нашли в очередной урне очередную икону. А там ведь у одного свидетеля по делу каким-то чудесным образом глаз вытек после допроса. А ведь человек – антиквар, он – не обвиняемый, он купил икону, он пришел сдаваться и наткнулся на письменный прибор, и у него вытек глаз. Я не понимаю, почему это не обсуждают взахлеб, почему это не обсуждает вся страна? Почему вся страна обсуждает Жасмин с ее мужем Семендуевым? И почему страна не обсуждает вытекший глаз антиквара, который пришел по-честному в милицию и наткнулся, значит, на эту ручку, как объясняют сейчас? Для меня это совершенно непонятная ситуация.
Анна Качкаева: Это так же, как непонятно, никто же не узнал, вот сегодня Панюшкин в «Коммерсанте» пишет, что, оказывается, вчера стерли все фотографии у коммерсантовского фотографа в Беслане, поскольку он снимал, как задержали там тираж с докладом Савельева. Я уж не говорю о тех нескольких митингах во многих городах, которые, как считается, были несанкционированными, но были с неприятными для власти вопросами и лозунгами. Их тоже ведь никто не показал, и никто пока не проговорил, почему это происходит.
Василий Степанович вас, Марианна, спрашивает: «Видите ли вы себя форточкой, открытой в свободный мир, или подсадной уткой в руках власти, имитирующей признаки свободы на телевидении?»
Марианна Максимовская: Вы знаете, пока я могу работать так, как я привыкла, я на телевидении 15 лет, в газетах еще года четыре до того, - фактически всю свою сознательную жизнь, пока я могу делать то, что я умею делать, так, как меня научили еще в 90-е годы, называйте скорее форточкой тогда уже. Вспоминаю знаменитое путинское выражение, оно как-то всем запало в душу. Василию Степановичу, видимо, тоже. Давайте считать, что форточка.
Анна Качкаева: «С оранжевым цветом мне все понятно», - это пишет один из наших слушателей.
Марианна Максимовская: А мне нет, мне не все как раз.
Анна Качкаева: К нам присоединилась Наталия Ростова, наша коллега из «Новой газеты», и мы сейчас обсудим тему оранжевого цвета. Просто реакция: «Последний бастион либерализма в эфире и лично товарищ Максимовская еще надеются на «оранжевую революцию», но все же улыбку Сорокиной наблюдать приятнее, чем бороду Венедиктова». Вот уж точно оранжевый цвет «Рен-TВ» никак не связан с «оранжевой революцией». Это я вам гарантирую.
Марианна Максимовская: Меньше всего люди, которые занимались ребрендингом нашего канала, проводили ассоциации с событиями в Киеве.
Анна Качкаева: «Никогда не смотрим канал «Домашний», но теперь придется смотреть, потому что появилась программа «В круге света». По поводу Беслана нам нужен просто свой Мур», - Майоровы, Москвы. Это, кстати, тоже любопытно, что до сей поры уже два года у нас не появилось никакого серьезного документального проекта на этот счет, я уж не говорю о художественном, потому что 9/11 Первый канал покажет к очередной годовщине 11 сентября, и вот про Нахимова трижды вспомнили. А про Беслан ни текста, ни контекста не появляется.
Марианна Максимовская: Так помните анекдот знаменитый советских времен, что я тоже могу выйти на Красную площадь и крикнуть: «Буш – дурак!» Конечно, можно показывать замечательный фильм 9/11 режиссера Мура антибушевский, но он же антибушевский, он же на антипутинский. Пожалуйста, показывайте.
Анна Качкаева: Марианна, а если говорить о разговоре, вы говорите, что мы еще поговорим о формате. Как вы полагаете, он какого должен быть свойства? Только политический, или все-таки разговор, который касается, как мне кажется, важнейшей темы – национальной нетерпимости и вот этого невероятно усугубившегося состояния агрессии людей по отношению друг к другу?
Марианна Максимовская: А нет просто политики. А что, разве национальная тема – это не политика тоже? Еще какая политика! Конечно, и социальные темы, и как жить с долларом, и вот эти нефтедоллары, Стабилизационный фонд – это все тоже политика. Концерт Мадонны по большому счету – это тоже политика. Посмотрите, уже РПЦ против, ее какие-то элементы концерта, элементы шоу, которые не нравятся верующим, хоругвеносцы могут придти к Лужникам протестовать. Это тоже все политика.
Наталия Ростова: И вопрос о безопасности.
Марианна Максимовская: Да, все, что имеет отношение к большой части людей в стране – это все политика.
Анна Качкаева: Как вы думаете, вам разрешают ей сейчас заниматься, потому что руководство канала таким образом отстаивает некую скрываемую за общим развлечением свою либеральную или просто взвешенную и ответственную точку зрения, или все-таки это тоже до поры до времени?
Марианна Максимовская: Я об этом предпочитаю не думать, честное слово. Мне дали уже полтора часа эфира, уже не час, как было раньше. И я его делаю, у меня есть моя поляна, я ее окучиваю, на ней сажаю цветочки, грядки, выкорчевываю, что-то подсаживаю, занимаюсь совершенно конкретным делом. Почему мне разрешают этим делом заниматься? Ну, не знаю. Конечно, все любят теорию заговоров, тут можно видеть опять какую-то ногу или руку Суркова или кого-нибудь меньше, еще какое-то место какого-то политолога или человека, который влияет на то, что у нас происходит на телевидении. Я не знаю, мне об этом не говорят, я об этом предпочитаю не думать даже, а просто выкорчевываю сорняки со своей грядки.
Анна Качкаева: Просто почему я об этом говорю. Недавнее интервью «Российской газете» Глеба Павловского, отчасти покаянное, отчасти агрессивное, где он очень много говорит о телевизоре, и в том числе пишет о том, что «на экране постоянно пляшет табор, который демонстрирует свои бриллианты и свое хамство. Чтобы справиться с этим, нужна высокая дисциплина». И упрекает он во всем происходящем элиты безответственные в России, не стесняясь, причисляя себя в том числе к этому презренному сообществу, пишет, что «элита российская – коллективный преступник, который подрывает общество и государство, на самом деле мечтает, чтобы страна перестала существовать, а их собственные деньги и безопасность остались. Придут молодые убийцы и молодые волки. Элита генерирует смесь ненависти, невежества и самодовольства. Это все транслируют по телевидению и радио на страну. Бомбы, ножи – мы возвращаемся на 150 лет назад, когда все это началось. Результат будет такой же». Удивительно, что Павловский не говорит и не кричит об этом в эфире.
Марианна Максимовская: Мне это тоже удивительно. Я мало когда с ним соглашаюсь, а здесь согласна скорее почти со всем. Вообще, то, что делает сейчас телевидение в целом, - это преступление. Я продолжаю работать на телевидении, пытаюсь с этой своей грядкой что-то по своему разумению сделать, но в целом телевидение, конечно, сейчас – это катастрофа, это преступление. И мы это очень скоро почувствуем. MTV , на мой взгляд, сейчас более правильный и прогрессивный канал.
Анна Качкаева: Абсолютно.
Марианна Максимовская: Более духовный, учит молодежь совершенно правильным вещам: не употребляйте наркотики, любите правильных мальчиков, девочек, читайте, смотрите кино.
Анна Качкаева: Думайте о будущем, работайте.
Марианна Максимовская: Да, работайте над собой, думайте по поводу вашей внешности, взаимоотношений и так далее. Что показывают по остальным каналам? У меня 16 лет сейчас будет дочери, мне ее очень жалко, потому что она все это смотрит, оторвать ее, конечно, невозможно.
Анна Качкаева: Мы так и не поговорили про «Рен-TВ», который теперь на кириллице. Это в общем правильно, но за столько лет привыкли к другому. Там тоже шарик, тоже оранжевое.
Марианна Максимовская: Надкусанный апельсин.
Наталия Ростова: Несостоявшаяся «оранжевая революция».
Анна Качкаева: Давайте, Наталия, два слова буквально скажем об этом. Как и «Тв-центр», «Рен-T В» объявил о желании омолодиться, канал радикально перекрасился, сменил логотип, и руководство сообщило нам всем, что с помощью перемен в программировании намерено привлечь более молодых зрителей и увеличить женскую аудиторию. На презентации вы были, поэтому у меня к вам вопрос: как вам показалось, на фоне мощного молодого развлечения СТС, ТНТ и MTV реальные ли цели ставит перед собой руководство «Рен-TВ»?
Наталия Ростова Наталия Ростова: Сложно сказать. У меня сложилось такое ощущение, что канал начинает понимать, на кого он ориентируется. И нам показывали эти графики о том, где какой канал находится. И в отличие от ТВЦ, например, «Рен-T В» собирается ориентироваться более на мужскую аудиторию, которая более привлекательна рекламодателю. Получится это или нет – я не знаю. Но что радует, что после ухода Лесьневских на канале все-таки остались кое-какие профессиональные люди, которые, я надеюсь, постараются претворить планы свои в жизнь. А то, что меня порадовало из программного наполнения, о нем, если честно, не очень сильно говорили на презентации, говорили больше о таких маркетинговых вещах, меня порадовало, во-первых, то, что программа Марианны увеличивается. И я надеюсь просто на то, что новое руководство канала не собирается менять политику программную канала.
И появляется новый жанр. Это будет сериал «Улица Гоголя». Я не знаю, как это будет на самом деле претворено в жизнь, но идея мне очень нравится. Это такое игровое шоу-импровизация, где актерам дается полная свобода действий, где актеры не знают, что они будут делать в следующий момент. Режиссер с ними разговаривает через наушники, другие актеры не знают, что будет делать их коллега. Вот это мне кажется интересным.
Но удивительным, например, для меня по-прежнему является эротика на канале «Рен-TВ», которая иногда…
Анна Качкаева: Не иногда, а вполне после полуночи.
Марианна Максимовская: Иногда перестает быть эротикой.
Анна Качкаева: Но тем не менее, как вам кажется, Наталия, для чего, например, на этом канале все, что вы сказали, совершенно очевидно говорит о том, что он должен омолодиться, стать более женственным.
Наталия Ростова: Более мужским.
Анна Качкаева: Не знаю, по мне, так более женственным.
Наталия Ростова: Но они ориентируются больше на мужскую аудиторию, как я поняла, на молодую мужскую
Анна Качкаева: Орджоникидзе, который давал интервью «Коммерсанту», сказал, что ему надо увеличивать женскую аудиторию.
Марианна Максимовская: В том числе.
Анна Качкаева: В любом случае, более молодую. Зачем тогда на этом канале сохранены новости, которые не собирают рейтинга? И в общем, как предполагали многие до лета, их можно было бы закрыть, и никто бы, честно говоря, не заметил. Хотя они вполне новости себе. Но вот так сложилось, что они на этом канале могли быть, а могли бы и не быть.
Наталия Ростова: Абсолютно согласна. Но мне кажется, что это дань истории нового руководства. То есть крику будет очень много, если закроются новости «Рен-TВ», если программу Максимовской закроют, - это уже окончательное…
Анна Качкаева: И что? Кого это останавливало? Мне просто любопытно, как вам кажется, что это за мотивация? Зачем на таком канале их оставлять?
Наталия Ростова: Я на самом деле не понимаю позиции наших властей в отношении вообще каких бы то ни было СМИ. Например, я не понимаю, зачем издательский дом «Коммерсант» продается.
Анна Качкаева: Ну, это не власти, это, извините, владельцы.
Наталия Ростова: Так ли уж владельцы хотят избавиться от него?
Анна Качкаева: Думаю, что хотят. У них другие задачи появились.
Марианна Максимовская: У меня есть объяснение совершенно конкретное. Тут уже без всяких Сурковых и прочих. Дело в том, что у «Рен-TВ» есть сетевые партнеры. Во многих городах России мы как бы делим эфир, ту или иную кнопку с местной телекомпанией. И телекомпания покупает продукт «Рен-TВ» и вставляет свои программы внутрь основных программ «Рен-TВ». Это такая бизнес-схема, которая существует уже много лет. Так вот, нашим сетевым партнерам выгодно и удобно именно то, что на канале «Рен-TВ» есть новости. Во-первых, они совмещаются со своими местными, городскими новостями:
Анна Качкаева: Сетевой принцип.
Марианна Максимовская: :поддерживая интерес аудитории. А потом наличие на нашем канале новостей, вообще информационного вещания просто отличает канал «Рен-TВ» от СТС, ТНТ, «Домашнего» и многих других. Не будь у нас новостей, все бы сетевые партнеры перешли бы спокойно к тому же СТС, потому что у нас один ситком, там – другой, у нас одна «Улица Гоголя», у них какая-нибудь «Пушкинская улица». Это особенно не меняет сути. А новости – это отличие важное. И важное прежде всего и по бизнес-планам для сетевых партнеров. Это именно бизнес. Вот тут я практически уверена.
Наталия Ростова: И, кстати, руководство канала, как я понимаю, ставит себе задачу, чтобы канал стал более узнаваемым, чтобы на нем появлялось больше каких-то ярких вещей, которые отличали бы этот канал от других. Кстати, говорилось о том, что проводились опросы, канал заказывал какие-то исследования социологические. Я так поняла, что люди не очень понимают, что такое канал «Рен-TВ», то есть они говорят, что он нечетко структурированный, различают, что там есть новости, от других. А особых таких атрибутов больше не называют.
Анна Качкаева: А! То есть вот что в итоге получилось. Получилось, что зритель идентифицирует, узнает канал только по тому, что там есть новости и программа «Неделя». А вот между ситкомами и остальным развлечением, видимо, предпочитают другого типа содержание. Судя по всему, раз идентифицируют новости.
Наталия Ростова: Да.
Анна Качкаева: Марианна, тогда скажите, может быть, именно с этим связано, что у вас остался не час, а полтора, потому что такой политическо-развлекательно-просветительский журнал – это в конце концов тоже вполне субботнее зрелище?
Марианна Максимовская: Ну, так по мне вообще таких журналов должно быть много. И у нас можно еще, и ток-шоу, мне кажется, необходимо нашему каналу. Большое ток-шоу, настоящее, политическое, общественно-политическое.
Наталия Ростова: Интервью бы еще.
Анна Качкаева: Марианна уже сказала, что будет.
Марианна Максимовская: Я сама ощущаю, что это очень надо. Я просто буду сама стараться каждую неделю максимально много звать гостей, ньюсмейкеров – людей, которым есть что сказать.
Понимаете, в чем дело. Ведь тут жуткая история произошла с телевидением. Телевизионное начальство на самом деле надо как-то поругать людям из Кремля. Объясню за что. То, что сделали с политическим вещанием за последний год, есть такое мнение общее: спросишь на улице человека – он тебе скажет: «Ну, понятное дело, власти используют телевидение как свой ресурс, как электоральный ресурс. И поэтому там что-то недоговаривают, а что-то, наоборот, пропаганда». Что произошло за последнее время? Во-первых, раньше все люди в социологических опросах отвечали, что «Я хочу, чтобы телевидение прежде всего информировало, а потом развлекало». Ответы выстраивались ровно таким образом. Люди во всех соцопросах, может быть, стеснялись говорить, что я хочу телевизор включить, только чтобы развлекаться.
Анна Качкаева: Все, в этом году…
Марианна Максимовская: Совершенно верно. Сначала было так принято, было правильно, интеллигентно сказать: «Я хочу, чтобы телевидение информировало, потом развлекало». Сейчас провели последние опросы. Большинство опрошенных говорит: «От телевидения я хочу только развлечения». Теперь стало не стыдно самому признаться в том, что ты включаешь телевизор не для того, чтобы что-то узнать, потом подумать, проанализировать, рассказать другу. Нет, я включаю, только чтобы развлечься. Так что это за электоральный ресурс? Как он девальвировался? Понимаете, в чем такие грабли, на которые наступило наше все телевидение. А выборы на носу. Так как использовать? Могут же посмотреть и сделать ровно наоборот. Вот ведь в чем опасность на самом деле. И, по-моему, многие в том же самом Кремле, откуда все эти «ноги» политические стали расти, уже об этом думают.
Анна Качкаева: Да, потому что как ни относись к Ельцину, танцующему и бьющему по горшкам, но надо же будет и летающего Путина на самолетах – их же надо в какой-то контекст вводить – с детьми, с лодками.
Марианна Максимовская: Что теперь, их помещать в «Аншлаг, Аншлаг» всех политических деятелей или заставить их танцевать на льду? Подобрать им олимпийских чемпионов и запустить на каток? Как теперь воздействовать на аудиторию, если ее довели до такого состояния? Потом опросы, что телевидение по степени доверия просто на последнем месте у аудитории. Сначала идут газеты, интернет, журналы, радио, телевидение. То есть просто на самом последнем месте. Так что это за такой электоральный ресурс, который хромает на все свои ноги? Так «Партия жизни» с пенсионерами сейчас будет показывать лучшие результаты, чем…
Наталия Ростова: Мне кажется, в этом контексте совершеннейшая примета времени – еще не начавшееся сниматься шоу, которое должен вести Леонид Парфенов. На самом деле, я за Леонида очень рада. Если он скучает без профессии, я понимаю, что это наркотик, я понимаю, что этому жизнь отдана – служению этой профессии. Если он скучает, то, конечно, пусть он хоть в таком качестве появится. Но появление одного из лучших политических комментаторов последнего времени, несмотря на инфотейнмент, в таком шоу – это все-таки примета, мне кажется.
Марианна Максимовская: У меня есть прогноз, что вообще путей развития только два: либо просто власти плюнут на приличия и на все такое и оставят телевидение таким, какое оно есть, с таким количеством серьезных общественно-политических программ, как есть сейчас. И тогда у нас действительно банановая республика, и будет преемник, и может быть кто угодно, хоть лабрадор Конни. Тогда это может быть кто угодно просто.
Наталия Ростова: Второе лицо в государстве.
Марианна Максимовская: Нас не спросят. Либо власть, у нас же все сверху, у нас же все перевороты сверху, революции сверху, реформы сверху – у нас все сверху всегда: либо царь-освободитель освободит крестьян, либо никто. Так вот как сейчас власть сама стала выстраивать оппозицию в стране. Ну, правда, где это видано? В какой стране власть бедная ночами не спит и организовывает в страну оппозицию? Это же уникально! Мы опять Россия – родина слонов. Такого больше нет нигде.
Наталия Ростова: И опять «ноги» Суркова.
Марианна Максимовская: Да не важно уже, чьи ноги, но главное, что они этим страшно озабочены. И вот если у нас власть начнет заниматься созданием новых серьезных общественно-политических программ на телевидении в том числе, и журнал «Коммерсант» оставят в покое, не важно кто его купил – Алишер Усманов или кто-то еще, - это будет означать, что видимость у нас будут соблюдать. У нас будет своя «суверенная демократия», да, такая, очень суверенная, но демократия.
Наталия Ростова: Именно поэтому у нас есть в эфире Марианна Максимовская.
Марианна Максимовская: Возможно.
Анна Качкаева: Про форточку или про что вам сказали?
Марианна Максимовская: Форточка или что-то хуже. Мы выбрали лучший вариант – форточку.
Анна Качкаева: Как вы будете с рекламой разбираться? Хочешь – не хочешь, а если зрителя оставлять рядом с собой, невозможно его (я просто это увидела в программе «В круге света» на «Домашнем» и поняла, какой же будет затык в любом прямом разговоре, чем ниже программа по сетке временной, тем легче туда не ставить бесконечную рекламу, и тем легче разговор не раздирать). В вашем случае я себе это вообще плохо представляю.
Марианна Максимовская: Я себе вообще это не представляю. Вот у нас сейчас был первый эфир, мы столкнулись с какими-то совершенно чудовищными ситуациями, когда мы обязаны три рекламных блока выдать в первом астрономическом часе. То есть с 7 до 8 я должна показать три блока рекламы. То есть, по большому счету, мне не надо больше ничего показывать, пару сюжетов – и все, и рекламу. Это, конечно, ужасно. Такое огромное в кавычках спасибо Государственной Думе, классическая ситуация – «хотели как лучше, получилось как всегда». Уважаемый зритель, вас наказали. Вас наказала Государственная Дума, эти идиоты-депутаты, потому что по-другому не скажешь. Рекламные блоки и меня раздражают. Когда я дома сижу или в студии, у меня этот перерыв на рекламу, я считаю секунды: ведь можно же было в это время то-то, то-то. Но что было раньше, раньше были блоки по шесть минут, но их было мало хотя бы. Да, они были длинные, но за это время можно пойти чай поставить, позвонить по телефону, сделать какое-то срочное дело и вернуться к телевизору. Сейчас реклама стала короче, но ее стало намного больше. Закон в результате повернулся против зрителей.
Анна Качкаева: Закон-то правильный, потому что мы вообще-то совершенно нормально, в нормах европейской конвенции вещания существуем. Другое дело, что по времени абсолютно точно. Другое дело, как она распределяется, и что получилось с каналами и каналами. Большие каналы себе могут позволить поднять цену и не давать.
Наталия Ростова: Я вчера смотрела фильм Бертолуччи на одном из наших развлекательных каналов – ужас, ужас! Количество рекламы, именно количество прерываний…
Анна Качкаева: Так вот на сетевых каналах, тех каналах, которые действительно всерьез живут за коммерческие деньги.
Марианна Максимовская: То есть мы на самоокупаемости, нас никто не кормит. Что заработали, то и потратили.
Наталия Ростова: Вот если бы Кремль кормил – другое дело.
Анна Качкаева: Николай из Тулы, вы в эфире.
Слушатель: Я хотел бы сказать, что чтобы сделали с иностранным журналистом, как Леонтьев у нас выступил и сказал на «Эхо Москвы»: «А мне плевать на эту Конституцию, я терпеть ее не могу, я ее никогда выполнять не буду. Я за нее не голосовал, она не моя Конституция»? А свобода на Западе. Прокомментируйте беседу двух девушек в туалете, когда на фоне президента Буша. Это было здорово, конечно. Млечина убирают. Единственное было ток-шоу в прямом эфире – убрали. Познер сам отказался, потому что вроде бы на него сильно давят.
Анна Качкаева: Николай, а вы откуда все это знаете? Познера никуда не убирают, он вернется после 21-го.
Слушатель: Он в Америку уезжает.
Анна Качкаева: Сейчас все расскажу, Николай. Вы пока страшилками себя не запугивайте и слушателей. Познер вернется 21-го числа. Он снимает с Иваном Ургантом такой сериал, такое путешествие через несколько десятилетий, условно по мотивам Ильфа и Петрова «Одноэтажная Америка». И обещают, что проект может быть любопытным. А «Времена» остаются, никуда не деваются и выйдут в эфир. Было бы странно, чтобы от программы, которая вполне имеет своего зрителя и крепкий рейтинг, стали бы отказываться опять же накануне итак уже ничего не имеющего политического вещания накануне выборов. Про Млечина что-то я ничего не знаю.
Наталия Ростова: Он снимает документалистику.
Анна Качкаева: Снимает документалистику, поэтому его никуда не убирают. Может, трансформируются проекты, но самого Млечина никуда не убирают.
Наталия Ростова: Да, кстати, любопытные проекты, мне кажется, у Млечина идут на ТВЦ.
Анна Качкаева: Галина Ивановна из Москвы, вы в эфире.
Слушатель: Я очень вам благодарна за эти передачи. Это очень нужно и важно. Я как журналист хочу поблагодарить Марианну Максимовскую за хорошие передачи. У меня предложение есть хотя бы заниматься вопросами улучшения работы и жизни художников, художников-преподавателей. Очень печальное положение. Вроде прекрасная у вас программа и культура, но о художниках-преподавателях никто не думает. Мы живем на мизерную зарплату.
Анна Качкаева: Понятно, Галина Ивановна, но это проблема многих учителей и художников, вообще большого количества людей в нашей стране.
Марианна Максимовская: Вот власти бы, наконец, заняться проблемой художников в том числе. Ну, что телевидение может? Могу рассказать, что и художникам плохо. На самом деле, думаю, что в том же Кремле об этом должны знать, догадываться, по крайней мере.
Анна Качкаева: Тут нам уже слушатели предлагают простой выход в смысле рекламы. «Надо повысить просто требования к рекламщикам, пусть уж она будет, но не будет идиотской и раздражающей. Помните рекламу банка «Империал» и «Сибирской короны»? Люди бы смотрели это с удовольствием». Русский человек всегда найдет креативность даже в этих обстоятельствах. Дело в том, что как раз такая реклама дорогая в исполнении и, говорят, не самая эффективная. Лучше, если она такая простая и потребительски ясная.
Марианна Максимовская: Простенькая, но запомнят бренд.
Анна Качкаева: Поэтому как раз тут трудно заставить.
Наталия Ростова: На самом деле, если говорить о содержании рекламном, я все не соберусь, долгое время собираюсь написать о претензиях рекламщиков, то есть тех, кто создает рекламные ролики, к телеканалам. Они говорят о том, что крупные каналы берут не самую лучшую рекламу по креативу. Они берут и задают очень средний уровень.
Марианна Максимовская: Мне как-то это странно, потому что каналы, по-моему, не имеют никакого отношения к содержанию рекламных роликов. Покупается время.
Наталия Ростова: Нет, каналы могут поставить ролик, а могут не поставить.
Марианна Максимовская: Ну, конечно, потому что есть правила. Например, нельзя скрытую рекламу, нельзя детей использовать. Но я думаю, что это претензии не по качеству.
Наталия Ростова: Очень часто, например, Первый канал гордится тем, что не берет какую-то рекламу, которая идет на других каналах, которая раздражает многих.
Анна Качкаева: Владимир из Московской области, вы в эфире.
Слушатель: У меня вопрос к Марианне. Ее желание расширить вопросы по интервью с политиками, большую доступность сделать, немножко мне ей посочувствовать придется. Все политики, мне кажется, зависят от администрации. Поэтому только с Сурковым интервью можно сделать.
Марианна Максимовская: А он не дает.
Слушатель: Подразумеваете ли вы, что в вашей программе должны принимать участие такие политики, как Владимир Рыжков, Стариков Иван и Гарри Каспаров?
Марианна Максимовская: Так они принимают. Кроме Старикова, не было у меня большого интервью со Стариковым. А и Рыжков, и Каспаров – все были в эфире неоднократно.
Анна Качкаева: А Сурков жалко, что не дает.
Марианна Максимовская: Я просила, кстати. Я звонила как-то в прошлом году.
Анна Качкаева: Человек он умный, образованный, обаятельный.
Марианна Максимовская: Он только такие программные статьи публикует на страницах подведомственной прессы.
Наталия Ростова: Харизматичный.
Анна Качкаева: Вот про харизматичность не очень ясно. Но судя по тому, что все-таки человек пишет стихи:
Марианна Максимовская: Дружит с рок-музыкантами.
Анна Качкаева: :и образно выражает собственные мысли про газированную экономику и про будущее, которое не очевидно.
Наталия Ростова: И вообще, имеет представление о том, как жить России.
Анна Качкаева: Очень жаль, что он по-прежнему остается… Потому что прежние «серые кардиналы» не были в этом смысле людьми, которые формулировали какие-то смыслы. А этот вот формулирует.
Марианна Максимовская: Публично во всяком случае. На самом деле, наш слушатель прав абсолютно, потому что у нас дефицит, конечно, людей, на интервью к которым ты едешь с интересом, с волнением, с таким ожиданием, что сейчас что-то будет, вот он – такая личность. Личностей, конечно, у нас мало.
Анна Качкаева: А тут нам из Германии, чтобы подтвердить наши слова, что где-то показывают разогнанные митинги: «Первая немецкая программа показала в 8 часов в пятнадцатиминутных новостях Беслан, речь Путина в связи с Бесланом и митинг в Москве, и как его разгоняли. И что-то еще сказали вроде: следствие закончено, забудьте. Это было не первой новостью, а где-то седьмой».
Марианна Максимовская: Нет, подождите, «Рен-TВ» показало, вчера у нас было в дневном выпуске прямое включение с Лубянки, где собственно пытались провести митинг, там одна милиция была, и никого не пускали.
Анна Качкаева: Ну, вот это было единственное включение дневное. А вечером в новостях на больших каналах этого не было.
Наталия Ростова: Петр Толстой, коллега Марианны, в эфире «Эха Москвы» говорит, что он не хотел бы показывать те митинги, которые используются политически. То есть он не будет показывать такие митинги, который был вчера на Лубянской площади.
Анна Качкаева: Ну, вот тут наш слушатель спрашивает: «Как же полтора часа смотреть регулярно? Это же очень тяжело».
Марианна Максимовская: А делать как регулярно? Вам кажется, это очень легко?
Анна Качкаева: Да. Это уже они делают, а вы смотрите или принимайте для себя решение не смотреть. Николай тут правильно совершенно пишет, и я тоже возмущена этой рекламой: «Почему, когда я сажусь за стол, сразу идет реклама про бактерии в унитазе?» И еще про мальчика, который некие звуки издает, тоже сидя на этом унитазе. В этом смысле не хватает элегантности.
Марианна Максимовская: Может быть, это новый язык телевидения, который мы искали сегодня всю первую часть программы?
Анна Качкаева: Может быть, конечно. Заканчивая, я рассчитываю, что вы, Марианна, тем не менее, будете в эфире долго.
Марианна Максимовская: Я надеюсь.
Анна Качкаева: И все-таки вашему каналу почему-то важно сохранять программу «Неделя».
Марианна Максимовская: Спасибо за это большое, человеческое.
