По легенде, венгры – потомки гуннов, диких кочевников, наводивших полтора тысячелетия назад страх на всю Европу. На этой неделе тысячи людей, устроивших беспорядки в центре Будапешта, казалось, решили не посрамить славы предков. И впрямь кадры с места будапештского побоища впечатляют. Но дело там, конечно, совсем не в беспокойных генах гуннов.
Венгры любят жаловаться на историческую неудачливость. Будапешт с его великолепными дворцами, проспектами и площадями служит напоминанием о том, что когда-то мадьяры были повелителями королевства, простиравшегося от Карпат до Адриатики. Но величие осталось в прошлом, а память об исторических обидах живет в настоящем. Достаточно поговорить по душам почти с любым венгром, и речь неизбежно зайдет о проигранных войнах, неудачных союзах, катастрофе Трианонского мира, оставившего треть мадьяр за пределами родины.
Конечно, обозленные молодые люди громили площадь перед венгерским парламентом не потому, что 88 лет назад их стране навязали плохие условия мира. Однако венгерский национализм (а именно правые экстремисты стали самыми активными участниками беспорядков) родом из прошлого, породившего комплексы и обиды, которые так и не вылечило настоящее посткоммунистической Венгрии.
Венгры, в общем-то, обиделись на правду, которую открыл им премьер Ференц Дюрчань. Он подтвердил то, о чем многие догадывались: что правительство лгало, приукрашивая положение в стране; что политики лишь делают вид, будто заботятся об обществе, в действительности думая прежде всего о своих привилегиях; что дела у Венгрии обстоят не блестяще, а как исправить положение, ее правители не знают. За такую откровенность Дюрчаню, наверное, многое можно было бы простить. Но беда в том, что его слова стали достоянием гласности лишь благодаря утечке информации. Люди почувствовали себя обманутыми, а те, кому давно был ненавистен премьер – миллионер-социалист со связями в рядах прежней коммунистической элиты – решили перейти от слов к действиям.
Конечно, против правительства взбунтовались не только националисты и антисемиты (Дюрчаня не любят еще и из-за еврейского происхождения). Будапештские беспорядки – следствие того, что экс-президент Чехии Вацлав Гавел назвал как-то «дурным настроением». Оно нынче преобладает в Восточной Европе. Бывшие соцстраны, став пару лет назад членами ЕС, казалось, достигли столь желанной цели. Но выяснилось, что жизнь хоть и изменилась к лучшему по сравнению с коммунистической эпохой, однако по-прежнему наполнена большими и малыми проблемами. Отсюда – поддержка популистов и недовольство молодежи, выливающееся в беспорядки.
Пару лет назад в ресторане в центре Будапешта официант принес нам с женой бутылку вина (венгерского, естественно). Когда он открывал ее, подкачала пробка – взяла да и развалилась, частично оставшись в бутылке и испортив вино. Официант вздохнул, печально посмотрел на нас и тихо сказал: "Sorry, it's Hungary" («Извините, это Венгрия»). Похоже, многие в сегодняшней Венгрии готовы произносить эти слова совсем с другой, рассерженной интонацией.
Венгры любят жаловаться на историческую неудачливость. Будапешт с его великолепными дворцами, проспектами и площадями служит напоминанием о том, что когда-то мадьяры были повелителями королевства, простиравшегося от Карпат до Адриатики. Но величие осталось в прошлом, а память об исторических обидах живет в настоящем. Достаточно поговорить по душам почти с любым венгром, и речь неизбежно зайдет о проигранных войнах, неудачных союзах, катастрофе Трианонского мира, оставившего треть мадьяр за пределами родины.
Конечно, обозленные молодые люди громили площадь перед венгерским парламентом не потому, что 88 лет назад их стране навязали плохие условия мира. Однако венгерский национализм (а именно правые экстремисты стали самыми активными участниками беспорядков) родом из прошлого, породившего комплексы и обиды, которые так и не вылечило настоящее посткоммунистической Венгрии.
Венгры, в общем-то, обиделись на правду, которую открыл им премьер Ференц Дюрчань. Он подтвердил то, о чем многие догадывались: что правительство лгало, приукрашивая положение в стране; что политики лишь делают вид, будто заботятся об обществе, в действительности думая прежде всего о своих привилегиях; что дела у Венгрии обстоят не блестяще, а как исправить положение, ее правители не знают. За такую откровенность Дюрчаню, наверное, многое можно было бы простить. Но беда в том, что его слова стали достоянием гласности лишь благодаря утечке информации. Люди почувствовали себя обманутыми, а те, кому давно был ненавистен премьер – миллионер-социалист со связями в рядах прежней коммунистической элиты – решили перейти от слов к действиям.
Конечно, против правительства взбунтовались не только националисты и антисемиты (Дюрчаня не любят еще и из-за еврейского происхождения). Будапештские беспорядки – следствие того, что экс-президент Чехии Вацлав Гавел назвал как-то «дурным настроением». Оно нынче преобладает в Восточной Европе. Бывшие соцстраны, став пару лет назад членами ЕС, казалось, достигли столь желанной цели. Но выяснилось, что жизнь хоть и изменилась к лучшему по сравнению с коммунистической эпохой, однако по-прежнему наполнена большими и малыми проблемами. Отсюда – поддержка популистов и недовольство молодежи, выливающееся в беспорядки.
Пару лет назад в ресторане в центре Будапешта официант принес нам с женой бутылку вина (венгерского, естественно). Когда он открывал ее, подкачала пробка – взяла да и развалилась, частично оставшись в бутылке и испортив вино. Официант вздохнул, печально посмотрел на нас и тихо сказал: "Sorry, it's Hungary" («Извините, это Венгрия»). Похоже, многие в сегодняшней Венгрии готовы произносить эти слова совсем с другой, рассерженной интонацией.
