19 сентября в московском кинотеатре «Пушкинский» прошла премьера фильма «Живой». 21 сентября картина выйдет в прокат рекордным числом копий — их 400.

Александр Велединский высок ростом, статен, в нем чувствуется недюжинная физическая сила. Чем-то даже похож на былинного богатыря. И не только внешне. Иногда кажется, что он, подобно Илье Муромцу, сидел в российской провинции и копил силы для того, чтобы в какой-то момент громко заявить о себе и своем мощном таланте. Правда, богатырь ждал до 35 лет, а Велединский — чуть дольше. Свой первый фильм, короткометражку «Ты да я, да мы с тобой», с Сергеем Маковецким и Владимиром Стекловым в главных ролях, он снял в сорок с лишним лет. Фильм получил немалое количество премий, в том числе, и на Каннском кинофестивале. В 2004 году Александр снял превосходный фильм «Русское», который не имел широкого проката только потому, что бы создан по мотивам произведений такой личности, как Эдуард Лимонов. Но вершиной творчества режиссера на сегодняшней день стал фильм «Живой» созданный в нынешнем году по сценарию его друга Игоря Порублева. На недавнем кинофестивале «Московская премьера» Велединский был признан лучшим режиссером. В фильме Велединского нет ни одного выстрела, но все пронизано отзвуками войны, ненавистью к ней. В нем затронута сакральная тема. Достаточно сказать, что в картине фигурируют материализовавшиеся души солдат погибших в Чечне, это высокая трагедия и, при этом, очень остроумное и светлое произведение.

— Александр, как вы пришли в кино?
— Я всегда хотел в кино работать, именно заниматься режиссурой. Но, видимо, во мне какой-то провинциальный комплекс сидел очень серьезный, у меня даже мама и отец не знали, что я хочу этого. И только в 31 год я решился поехать в Москву поступить на Высшие курсы. Поехал, попробовал и не поступил. Для меня это стало шоком. Я понял, что я потерял очень много времени, что надо было все это делать раньше. И через два с половиной года, когда был следующий набор на Высшие курсы, я приехал совершенно злой (по хорошему злой), и очень легко поступил, благодаря Александру Анатольевичу Прошкину и Валерию Михайловичу Приемыхову, царствие ему небесное. Они меня заметили, и они меня тащили, что называется, на экзаменах. Так сложилось, что в 34 года я поступил, в 36 закончил. Это был 1995-й год. И в 1995-м году, если вы помните, российскому кинематографу все пророчили смерть.

— Он и умирал.
— Он не умирал, он просто заболел. И в 1995-м году, когда нас выпускали, нам сказали, что мы все безработные. Мы учились с Лешей Сидоровым, режиссером «Бригады» и «Боя с тенью», жили в одной комнате в общежитии, и Игорем Порублевым, по чьему сценарию и был снят фильм «Живой». Он, вообще, режиссер и скоро запустит свою картину, но пока он как сценарист работает.

— Он же хотел сам снимать «Живой».
— Да, было такое. 4 года назад, когда он написал сценарий, я прочел и сказал, что я все бросаю и хочу снимать этот сценарий. Он говорит: «Нет, брат, это мой сценарий, я это буду сам делать». А потом, через год, он мне его подарил. Запустился я, с первой своей картиной короткометражной, только в 2000 году. В 42 года короткометражный дебют. Володя Стеклов и Сережа Маковецкий снимались у сорокалетнего дебютанта в короткометражном фильме бесплатно. Им просто очень понравился сценарий. Потом картина попала в Канн, и нам всем сделала судьбу.

— Александр, как вы думаете, что на вас особенно повлияло, как на художника, вот так, без особенных высоких слов?
— Тогда начнем с того, что я не очень люблю слово художник. Я — режиссер. Более того, я вообще ученый. Я процессом съемки исследую жизнь. Мне интересно разобраться в каких-то вещах, которые меня тревожат, которые у меня болят. В том числе, картина «Живой» это то, что болело. Хотелось понять, откуда у двадцатилетних мальчиков такая огромная сила, когда они могут остаться прикрыть взвод, когда ты еще не прожил ничего. У меня сыну 20 лет. Ты еще ничего не прожил, ты еще ничего не знаешь о жизни и о смерти, а ты остаешься, прикрываешь и гибнешь. Или Женя Родионов. Его три месяца пытали и заставляли бандиты снять крест православный. И он не снял его. Его казнили страшной смертью. Десять лет назад это было. Это же наши современники, это все реально. Мы там живем, мы ходим по одним улицам. Вот это меня беспокоило, и я за эту картину взялся. Это не биография Жени Родионова, но я все время думал об этом мальчике, когда снимал картину, и всем рассказывал — и артистам, и всей группе.

— А какие-то перипетии собственной жизни, когда-то были в основе ваших фильмов? Того же «Русского», того же «Живого»?
— Скорее, «Русского», потому что я прочитал повесть Эдуарда Лимонова «Подросток Савенко», действие которой происходит на окраине города Харькова в 1958-59 году, а у меня то же самое было на окраине города Горького.

— Но тогда вы только родились.
— Да, но у меня это было в 1970-е. Атмосфера была мне понятная, и я понял, что это книга не только про Лимонова, но это книга про меня и про нас. Я, как мне кажется, очень хорошо понимал эту жизнь. Окраина большого индустриального города.

— А важно ли было для вас, что ребята в «Живом» именно солдаты? Вы в армии служили или нет?
— Я учился в политехническом институте в городе Горьком, по выпуску я офицер запаса, подводник, ракетная часть.

— Но, тем не менее, армия это такая структура, которую надо знать. А такое впечатление, что вы прямо оттуда.
— Это личный опыт сценариста, Игоря Порублева, который, как журналист, несколько раз бывал в Чечне, снимал там документальное кино. Я так думаю, что если ты живешь здесь, у нас, если ты любишь свою страну и любишь людей, которые здесь живут, то ты все равно в этом участвуешь, ты все равно на этой войне находишься. Главное — очень любить надо. Мало того, я картину снял, а боль не утихает у меня все равно. То есть, я не вылечился этим фильмом.

— Какие чувства должна вызывать ваша картина, и не только ваша, а, вообще, искусство? Вы на какие-то особые рецепторы организма зрителя хотите воздействовать?
— Безусловно. В кино и, вообще, в искусстве, самое главное — плакать и смеяться. Для меня самая высокая планка в кино в этом смысле — Чарли Чаплин. И фильм «Огни большого города». Я этот фильм двести раз смотрел, и все время реву в финале, когда она по руке узнает его и протягивает ему этот цветок. Вот плакать и смеяться. Смешно, смешно, а в конце страшно. Моя самая любимая картина — фильм всех времен и народов Алексея Юрьевича Германа «Мой друг Иван Лапшин». Это высокое, большое искусство. «Рублев» Тарковского, «Калина Красная» Шукшина. Вот это влияние я постоянно на себе испытываю, и очень счастлив, что испытываю. Я, мало того, что пересматриваю картину. Я вам больше скажу, парадоксальную вещь. Когда я прихожу после сложной съемки, я смотрю сначала «Бриллиантовую руку», а потом «Зеркало» Тарковского. На «Зеркале» я плачу, на «Бриллиантовой руке» я смеюсь.

— Свое мировоззрение или, простите за высокопарность слога, жизненное кредо любой режиссер пытается выразить через человеческую сущность и поступки своих героев. Среди персонажей фильмов Александра Велединского были и поэты, и обитатели клиники для душевнобольных, и работники правоохранительных органов, и солдаты, и даже члены организованной преступной группировки. Вас, мне кажется, привлекают герои в пограничных ситуациях.
— Да. Видимо, мне не хватает эмоций, поэтому я ищу такие максимально эмоциональные куски. На самом деле, все наши герои — это ребята из соседнего двора. Просто они поставлены в экстремальные условия. Как себя поведет человек в какой-то экстремальной ситуации, в неожиданной, в совершенно невероятной? В такие условия мы и ставим своих героев. И в «Бригаде» это было, и в «Живом», и в «Русском», и в «Законе».

— Кстати, сами вспомнили «Бригаду» и я задам, может быть, не совсем приятный вопрос. На голову авторов, режиссера и исполнителей посыпались очень серьезные...
— Было.

— Что вы идеализируете преступный мир.
— Знаете, кто что хочет, тот то и видит. После того, как картина была в 2002 году показана депутатам прошлого созыва Госдумы, они все другое увидели. Они увидели не идеализацию. Подростки — да. Подростки, к нашему большому сожалению, начали играть в Сашу Белого. А депутаты Госдумы увидели, что это первый фильм, который честно сказал, как строился бизнес в нашей стране, кто его строил, кто кого «крышевал», и кто на этом заработал.

— Александр, вот удивительно, откуда вы это знаете?
— Как, откуда? Мы же живем ....

— Но вы же не внутри!
— Надо просто любить свою страну, любить людей, с которыми ты рядом живешь. Потому что все делается от любви, только от любви. При этом, когда есть любовь, есть и ненависть, что-то надо и ненавидеть, но я за христианский подход и поэтому, наверное, честно и получилось в «Бригаде». На самом деле честно, потому что это эпос, это история десятилетия, переходного, удивительного, которое вошло в историю. Всех забудут, нас забудут, а это время будут помнить и, может, даже картина «Бригада» благодаря этому сохранится. Это не правда, что там идеализация. Просто наша задача, как режиссера Леши Сидорова, так и нас, сценаристов, заставить любить наших героев. Иначе смотреть никто не будет. Иначе, зачем все это делать, если ты не любишь героев?

Особая статья в творчестве Александра Велединского — актеры. Трудно сказать, как он в своих фильмах добивается столь редкой для нашего кино степени достоверности и пронзительности актерской игры. Как говорит сам режиссер, уже на кастинге он тотчас может определить, будет ли снимать того или иного артиста. И главным критерием для него всегда была значительность и глубина личности человека.

— На фестивале «Московская премьера», который только что закончился, мне удалось посмотреть практически все фильмы, так называемой, «великолепной семерки». И меня расстроило то, что рядом с вашим фильмом, с фильмом «Остров» совсем ничего нельзя поставить. Не из семерки, не из десятки, не из двадцатки. В данном случае, хочу сказать об актерах. Смотришь вроде хорошего режиссера, хороших актеров, народных артистов, любимых мною даже артистов и получается какая-то фальшь. У вас же — абсолютная достоверность, абсолютно точное попадание каждой реплики. Это что, арендуется или это кропотливейшая работа с актерами?
— С артистами я не скажу, что прямо уж так кропотливо работаю, но мы репетируем. Бывает снимаем по 10 дублей, а входит в картину первый. Я просто очень люблю артистов.

— Вы сами — хороший артист?
— Я — плохой.

— Показываете на площадке?
— Говорят, в показе я хороший, а сам сниматься я никогда не полезу. Правда, я снялся в «Бое с тенью» у Леши Сидорова. Я снялся на фотографии. Там такой наркобарон Арабаль. Это моя фотография там фигурирует.

В одной хорошей статье было написано: «Кто-то из режиссеров кино рвется к славе, кто-то — к большим деньгам. Александр Велединский спокойно идет своей дорогой, беседуя со зрителями о душе, о совести и чести». Действительно, Велединский внешне очень спокоен, он ненавидит высокие слова и снимает о том, что болит в его душе. Думаю, что и следующий фильм, к которому он уже приступил, будет о том же, несмотря на то, что это лирическая комедия.