Завершающая глава расследования Радио Свобода системы принудительного труда в российских колониях и тюрьмах. Начало читайте здесь.
Международные конвенции запрещают рабский и подневольный труд, но не возбраняют труд осужденных. Во всех документах, в том числе в Международном пакте о гражданских и политических правах и Европейской конвенции о правах человека, на этот счет сделана оговорка. Однако конвенциями запрещены пытки, лишение справедливого вознаграждения, отдыха и доступа к средствам гигиены.
Ничто не мешает отдельным странам вводить свои национальные торговые санкции против импортеров, использующих труд заключенных. Сама идея таких санкций не существовала в законодательной практике демократических государств вплоть до конца XIX века. Боровшаяся с работорговлей Англия не гнушалась ни русским хлебом, ни американским хлопком, хотя и то и другое было плодами рабского труда. Первым национальным законом, предусматривающим такие санкции, стал американский Акт о тарифах, или "Тариф Маккинли", названный по имени Уильяма Маккинли – 25-го президента США, а тогда, в 1890 году, председателя бюджетного комитета нижней палаты Конгресса.
Маккинли был рьяным сторонником протекционизма во внешней торговле. Он пользовался любым предлогом, чтобы ограничить ввоз в США иностранных товаров. Одной из протекционистских мер был и запрет на импорт продукции, произведенной заключенными.
Никаких реальных шагов в этом направлении не последовало, но в 1930 году Конгресс США принял закон Смута – Хоули о тарифах. Запрет на импорт товаров, произведенных заключенными, перекочевал в текст нового закона почти без изменений. При наличии достоверной информации о том, что тот или иной товар произведен заключенными, директор Таможенной службы США имел право своей властью запретить его ввоз в страну. В том же 1930 году это и произошло: США ввели эмбарго на импорт лесоматериалов из трех северных губерний СССР. Примеру США последовала Канада. Ограничения на ввоз советских товаров ввела Франция и некоторые другие страны.
Древесина была важнейшей статьей советского экспорта. В Москве американские санкции стали полной неожиданностью и вызвали приступ паники. Председатель Совнаркома Алексей Рыков немедленно приказал не использовать заключенных на погрузке лесоматериалов на иностранные суда и исключить контакты представителей иностранных компаний с должностными лицами ОГПУ. В феврале 1931 года вопрос обсуждался на Политбюро. Карл Радек предложил развернуть пропагандистскую кампанию против санкций.
5 марта одновременно в "Правде" и "Известиях" вышла гневная статья Максима Горького "По поводу одной легенды". В ней буревестник революции называл сообщения о принудительном труде в СССР "гнусненькой клеветой" и, обращаясь к пролетариату капиталистических стран, объяснял ее происхождение международным заговором буржуазии:
"Принудительный труд" выдуман в целях организации экономической блокады Союза Советов, в целях затруднить государственно-организационную работу пролетариата Союза Советов, помешать осуществлению пятилетки, коллективизации деревни, ослабить Союз, бросить вас на его людей и превратить всю Страну Советов в колонию европейского капитала. Все это очень просто, понятно и малому ребенку, это должны понять и вы. Пора!
По словам Горького, утверждения о принудительном труде в СССР – явный абсурд:
Доказывать, что принудительный труд не может существовать в стране, где хозяевами являются рабочие и крестьяне, где они, не щадя сил, создают социалистическую культуру, где бурно кипит соревнование в труде между группами и единицами, где возможно такое явление, как "ударничество", и рабочие сами выдвигают против планов своей власти встречный свой промфинплан, всячески стараясь ускорить и расширить производства, – доказывать невозможность принудительного труда при наличии таких условий – скучно и бесполезно.
Происхождение "легенды" также не секрет для Горького:
Конечно, и в Союзе Советов есть неизлечимые преступники, вот, например, недавно с лесозаготовок на севере бежали в Англию двое убийц и растлитель малолетних, – именно они сообщили лорду Ньютону и какому-то епископу о якобы "принудительном труде" на лесозаготовках. Как известно, лорды и епископы оказались небрезгливы и повторили ложь убийц и растлителя в стенах английского парламента.
В статье Горького опубликован полный текст соответствующей поправки к закону Смута – Хоули с единственной целью – сделать акцент на последней фразе, которая гласит, что санкции не распространяются на товары и изделия, которые не производятся в США в количествах, способных удовлетворить спрос на внутреннем рынке. "Как видите, дело не в морали, а в том: выгодно или невыгодно?" – ликует Горький.
Это, увы, справедливо. Любой американский закон об экономических санкциях предусматривает возможность их временной или частичной отмены в национальных интересах. Так было, в частности, с поправкой Джексона – Вэника, в том числе применительно к Советскому Союзу.
В отповеди буржуазным клеветникам принял участие и председатель Совнаркома Вячеслав Молотов. Его доклад VI Съезду Советов в марте 1931 года включал большой раздел "О принудительном труде". Без малейшего зазрения совести глава правительства заявил, что безработные капиталистических стран мечтают о таких условиях, в каких работают советские заключенные.
Вопрос был так важен, что в январе 1932 года в "Положение об исправительно-трудовых лагерях" была внесена поправка, запрещающая использовать заключенных на производстве товаров, предназначенных на экспорт. В реальности ничего не изменилось: как работали зэки на лесоповале, так и продолжали работать.
Тем не менее санкции остались в силе до вступления в должность в марте 1933 года нового президента Франклина Рузвельта. Он установил дипломатические отношения с СССР и отменил эмбарго на импорт леса.
Лесное эмбарго испортило столько крови Сталину, что он раздраженно вспоминал о нем 14 лет спустя, в июне 1944 года, в беседе с председателем Торговой палаты США Эриком Джонсоном. "У нас живы воспоминания о том вреде, который был причинен в свое время Советскому Союзу республиканцем Гувером", – сказал он.
Почти два десятилетия закон Смута – Хоули Москву не тревожил. В мае 1944 года вице-президент США Генри Уоллес побывал на Колыме и умудрился не заметить там заключенных. Любуясь на потемкинские деревни, устроенные для него начальниками ГУЛАГа, он не заметил или сделал вид, что не заметил, что колымское золото добывают заключенные. Караульные вышки спилили, зэков загнали в бараки. Рабочих на прииске изображали переодетые чекисты.
Но в 1950 году от бывших японских военнопленных, выпущенных из советских лагерей, стало известно, что их принуждали трудиться на переработке крабового мяса. 15 конгрессменов направили петицию на эту тему главе Таможенной службы Фрэнку Дау, и тот своей властью запретил ввоз в США советских крабовых консервов, поставлявшихся с 1937 года, о чем министр внешней торговли Меньшиков докладывал секретной запиской Сталину:
В нарушение соглашения 1937 года Министерство финансов США запретило в январе сего года ввоз в США советских крабовых консервов как производимых якобы с применением "принудительного труда".
Этот запрет продержался 10 лет.
Закон Смута – Хоули давно утратил силу, но поправка о плодах труда осужденных по-прежнему действует. Последняя попытка применить ее к Советскому Союзу имела место в 1983-1984 годах. Сенатор Уильям Армстронг запросил тогда директора ЦРУ Уильяма Кейси, какая советская продукция производится, по данным разведки, с применением труда заключенных. Кейси перечислил 36 видов продукции, в том числе древесину и изделия из дерева, электронно-лучевые трубки и радиодетали, изделия из стекла, автозапчасти, в том числе к сельхозтехнике, продукцию горнодобывающей и химической промышленности, готовую одежду, а также пуговицы и застежки-молнии, нефтепродукты, чай, кирпич, сантехнику, электропровода и розетки, электромоторы, электронасосы и т. д. Объем советского экспорта в США составлял тогда 227,5 миллиона долларов в год, из которых 138 миллионов приходилось на товары, изготовленные или добытые заключенными.
На основании этой информации директор Таможенной службы США Уильям фон Рааб имел все полномочия и был готов запретить ввоз этой продукции, однако его непосредственный начальник министр финансов Дональд Риган запретил ему это делать. Не помогли ни публичные слушания в Конгрессе, ни принятые единогласно резолюции обеих палат, ни даже обращение в суд. Президент Рейган только что (в апреле 1983 года) отменил эмбарго на продажу американского зерна Советскому Союзу и готовился к важнейшим переговорам с Москвой – о ликвидации ракет средней и малой дальности и сокращении стратегических ядерных вооружений. Новые раздражители в двусторонних отношениях ему были не с руки. Риган заявил, что у него нет заслуживающих доверия сведений об использовании труда заключенных при производстве товаров, импортируемых США.
Однако законодатели не успокоились. Они провели целую серию публичных слушаний о труде заключенных в СССР. На одном из них, состоявшемся в июле 1985 года, выступил свидетелем хорошо известный в Америке диссидент и бывший политзаключенный Владимир Буковский. К тому моменту он уже восемь с половиной лет находился на свободе и потому не располагал свежей информацией на интересующую членов Конгресса тему. Поэтому он построил свое выступление на доказательстве тезиса, что в Советском Союзе любой труд является принудительным: цитировал Конституцию, которая вменяет гражданам труд в обязанность, Уголовный кодекс, где была статья за тунеядство, рассказывал о том, что работник в СССР не волен сменить по собственному усмотрению место жительства и место работы, что труд в Советском Союзе оплачивается плохо, а профсоюзы являются фикцией... Это было совсем не то, что хотели услышать сенаторы.
Ввести санкции тогда так и не удалось.
Аналогичный вопрос годами муссируется в отношении Китая. Дискуссия получила новый импульс в октябре 2013 года, когда Джули Кейт из Орегона вскрыла посылку с заказанными ею принадлежностями для Хеллоуина. Между двумя муляжами могильных плит оказалась зажата тщательно свернутая записка на папиросной бумаге. На ломаном английском языке ее автор писал, что он – заключенный трудового лагеря на северо-востоке Китая, что он и его товарищи по несчастью работают по 15 часов в день семь дней в неделю и терпят издевательства охранников. Писавший просил переслать записку во "Всемирную организацию по правам человека" – и тогда тысячи жертв режима "будут вечно благодарить и помнить вас".
Точно такую же роль может сыграть письмо Нади Толоконниковой. Если будет предпринята еще одна попытка применить к России раздел 307 закона Смута – Хоули (Section 307 of the Smoot-Hawley Tariff Act of 1930), "список Толоконниковой" станет дополнением к "списку Магнитского".
