Иван Толстой: В эфире совместная программа «C'est la vie» и «Внимая ужасам войны». У микрофона...
Андрей Гаврилов: Андрей Гаврилов.
Иван Толстой: И Иван Толстой. Здравствуйте, Андрей.
Андрей Гаврилов: Добрый день, Иван.
Иван Толстой: Смешение этих двух программ пусть не покажется нашим слушателям неудобоваримым. Военно-архивная тематика будет сегодня переплетена с музыкой, которая традиционно ассоциируется с эпохой Первой мировой войны. Я имею в виду знаменитую песню «Лили Марлен». У песни этой большая история, правда, Андрей?
Андрей Гаврилов: История не просто большая — история, которая охватывает практически весь ХХ век. Ну, ладно, может быть, не ХХ, может быть чуть-чуть меньше, но тем не менее, это так. Это удивительная песня, удивительная мелодия с совершенно загадочной для меня историей.
Иван Толстой: А вот об этой истории я и попрошу вас рассказать. Потому что вы мне уже намекнули, что в этой истории таится некая не то, что загадка, не то, что передергивание, принятое как миф всеми, кто интересуется историей музыки, но и, честно говоря, таятся некие ответы, поясняющие, что к чему и, может быть, дающие ключ к живучести этой песни, к тому, что она популярна до сих пор.
Андрей Гаврилов: Вы знаете, Иван, вы скорее не поставили вопрос, а обозначили круг проблем — так, по-моему, теперь говорят в официальном русском новоязе. Дело в том, что для меня эта песня абсолютно загадочна именно потому, что я не могу до конца понять, как простая и достаточно слащавая, попсовая, как говорят теперь, песенка вдруг стала одинаково востребованной и до войны, и во время войны, и после войны. Остается только надеяться, что на этом ее общественная история закончится и будет продолжаться только музыкальная.
Иван Толстой: Но под войной в данной фразе, которую вы сейчас произнесли, вы имели в виду Вторую мировую, а не Первую?
Андрей Гаврилов: Совершенно верно. Я специально не уточнил, какая именно война, потому что песня одновременно умудрилась каким-то образом затронуть и ветеранов Первой мировой войны, и участников, а теперь ветеранов Второй мировой войны, и Великой отечественной войны, что бывает крайне редко, чтобы песня затронула и ту, и другую сторону. А если еще сказать, что это песня, которую пели одновременно по обе стороны фронта на английском, французском, финском, шведском, разумеется, немецком и, как ни странно, русском языках, такого второго примера, я думаю, просто в истории нет. Мы можем потом с вами долго говорить о том, что именно скрыто в этой песне, но прежде, чем мы начнем об этом говорить, я бы хотел чуть-чуть напомнить историю создания этой мелодии.
Для меня начало истории этой песни, честно говоря, покрыто мраком. Принято считать, что история «Лили Марлен» начинается в 1915 году, но никаких доказательств этого, кроме воспоминаний поэта, написавшего текст, у нас нет. Так что вполне возможно, что между 1915 годом, повторяю, который считается началом истории «Лили Марлен», и 1937 годом, когда этот текст был впервые напечатан, мы можем с известной долей уверенности выбирать практически любой год. Ее автор Ханс Лайп на самом деле позже стал профессиональным литератором, он написал несколько книг, несколько романов, повестей и даже в 1937 году выпустил сборник собственных стихотворений, насколько я знаю, единственный такой сборник в его биографии. Я совершенно спокойно, не пытаясь его обидеть или каким-то образом обидеть память о нем, могу допустить, что, выпуская сборник своих стихов, готовя его, подбирая тексты, он мог найти какие-то ранние наброски или просто вспомнить то, что когда-то он сочинил, но толком даже не записал. И вполне возможно, что «Лили Марлен» обрела тот вид, который нам теперь известен, известен не только нам, а во всем мире, где-то все-таки ближе к 1937 году, потому что история с 1915 годом все-таки слишком красива, хотя, с другой стороны, чем красивее миф, тем может быть он и правдивее.
Итак, миф. В 1915 году Ханс Лайп, которому было то ли 17, то ли 18, то ли 20 лет, даже дата его рождения в разных справочниках и интернет-сайтах указана по-разному, сын простого рабочего, стоял вроде бы у своей казармы в Берлине на посту. Он стоял на посту, и то ли рядом был фонарь — это важно, потому что фонарь фигурирует в тексте, - то ли он просто стоял под фонарем, короче говоря, он вспоминал свою столь непродолжительную до сих пор еще, напоминаю — это был молодой человек, - историю любовных похождений. По одним данным, у него был роман с двумя барышнями, одну из которых звали Лили, а вторую, я думаю, несложно догадаться, звали Марлен. По другим сведениям (и те, и другие сведения, естественно, исходят из его собственных мемуаров), у него был роман только с одной барышней, и вторая часть имени была как-то им придумана, переклеена только для того, чтобы сохранить ритм стиха. Короче говоря, стоя под этим фонарем на посту и думая о том, что ему предстоит отправка на русский фронт, он и написал стихотворение, которое назвал на самом деле (здесь опять-таки расхождение) и «Часовой», и «Песенка часового», почему-то говорят, что он написал сразу песенку, хотя до музыки было еще долгих 20 лет, и «Под фонарем». Короче говоря, он написал тот текст, который мы теперь знаем как «Лили Марлен».
История этого стиха, история этого парня, который описан в стихе, очень простая: он, как Ханс Лайп, находится в Германии, ждет отправки на фронт, боится, что не вернется, боится, что его забудет его девушка. Обычные сентиментальные четверостишия.
Вот и все, на этом история ее текста практически заканчивается, история оригинального текста. Прошло 20 долгих лет, за это время окончилась Первая мировая война, за это время Ханс Лайп вернулся, слава богу, с фронта и, как я уже говорил, к 1937 году стал готовить сборник своих стихотворений. В 1937 году этот сборник благополучно вышел, и там был текст этого стиха.
Иван Толстой: То есть текст стихотворения впервые появился в поэтической книжке, не в журнале, не в газете, а именно в книжке?
Андрей Гаврилов: Насколько мне известно, именно в книжке. Я искал специально, не нашел никаких доказательств того, что текст где-нибудь появлялся раньше. Вообще в этой истории «Лили Марлен» очень многие вещи нужно искать, проверять, перепроверять и потом отбрасывать. Но к этому мы еще придем. Итак, в 1937 году опубликован сборник Ханса Лайпа, в котором помещено стихотворение, позже ставшее песней «Лили Марлен».
Дальше, конечно, как любая история, любая легенда, любой миф все это обрастает кучей невероятных подробностей, случайностей, совпадений. Но тем не менее, если попытаться выстроить какую-то более-менее стройную структуру, получается следующее. В это время в Германии была знаменитая исполнительница так называемых морских или портовых песен — это, как правило, песни, написанные от имени женщин, чьи мужья ушли в море ловить рыбу или ушли на кораблях куда бы то ни было, хотя в 1937 году войны не было, слава богу, и еще не было следующей войны. Все мужчины, которые уходили в море, уходили с более-менее мирными целями. Так вот, эти женщины стоят в порту, смотрят в море и поют, плачут о своей горькой судьбе — это так называемые, повторяю, морские или портовые песни.
Одной из самых популярных исполнительниц была именно Лейл Андерсен. Почему именно она? Потому что она сыграла огромную роль в истории нашей песни. Лейл Андерсен позже даже стали называть немецкой Эдит Пиаф, настолько она была популярна. Она нашла случайно этот сборник, или ей принесли этот сборник, короче говоря, она прочла текст «Лили Марлен» и поняла, что это может стать неплохой песней. Мелодия была заказана композитору Рудольфу Цинку, песня была написана.
Дальше опять история разветвляется на несколько мифов и несколько легенд. Один из мифов гласит, что Лейл Андерсен записала эту песню, это была первая запись, она не имела ни малейшего успеха, и казалось, что на этом история «Лили Марлен» закончена навсегда. Второй миф гласит, что первым исполнителем этой песни и первым, кто ее записал, был немецкий певец Вилли Фрич, который выпустил ее небольшим тиражом, и опять-таки песня успеха не имела и могла кануть навсегда. Единственное, в чем все сходятся — это то, что первый тираж составлял 700 экземпляров и действительно не имел ни малейшего успеха.
В интернете, если покопаться, можно найти кучу ссылок на это исполнение, первое исполнение Вилли Фрича. В любом случае, был он первым или после Лейл Андерсен вторым, но это первое мужское исполнение этой песни. И в самых разных фонобиблиотеках интернета лежит эта запись. Это неправда. Все, что лежит в интернете под надписью «Вилли Фрич» - это то ли ошибка, то выдавание желаемого за действительное. Короче говоря, нам неизвестно, как звучала запись Вилли Фрича, потому что, насколько я знаю, до сих пор ни один экземпляр пластинки с записью его исполнения так и не обнаружен. Повторяю: все, что висит в интернете, — это не Вилли Фрич, мы не знаем, как звучало первое мужское исполнение песни «Лили Марлен».
Иван Толстой: Андрей, простите, а что висит в интернете в таком случае — это можно понять? Это не Вилли Фрич, а кто?
Андрей Гаврилов: Понять можно. Дело в том, что первых записей было немало. Когда уже песня стала знаменитой в 1940-е годы и даже 1950-е годы, очень многие немецкие певцы ее исполняли. И даже в самом конце 1930-х, в 1939-м, практически в 1940-м ее успели записать несколько певцов, вот эти записи и выложены. В этом легко убедиться, если взять несколько записей Вилли Фрича и практически любую запись того же времени и сравнить, вы увидите, что они идентичны. Вилли Фрича там нет. Я думаю, это ошибка составителей официального сайта песни «Лили Марлен». Есть такой сайт, он не очень хорошо сделан, не очень профессионально, но какой есть, такой есть, так вот там эта ошибка, судя по всему, была совершена и оттуда уже дальше она была растиражирована. Можно, кому интересно, походить по интернету, посравнивать — это действительно довольно забавно. Качество записей разное, щелчки со старой пластинки разные, треск разный, исполнение везде одно и то же, и конечно, это не Вилли Фрич. Повторяю: его запись, судя по всему, не сохранилась. Кстати, это не единственная вещь в истории «Лили Марлен», которая до нас, судя по всему, так и не дошла. Но об этом чуть дальше. Зато до нас дошло первое женское исполнение — это исполнение Лейл Андерсен, исполнение 1939 года, и мы можем его послушать.
Иван Толстой: То есть сейчас прозвучит реально первое дошедшее до нас исполнение этой песни?
Андрей Гаврилов: До нас дойдет самое раннее исполнение, которое найдено на сегодняшний день, которое сохранилось в истории. 1939 год, Лейл Андерсен, «Лили Марлен».
(Песня)
Иван Толстой: В качестве архивного материала сегодня прозвучит голос актрисы Валентины Мотылевой, свидетельницы начала Первой мировой и последующего русского лихолетья. Если Мотылева сейчас забыта как актриса, то портрет ее довольно часто воспроизводится. Он был выполнен мужем Мотылевой знаменитым художником Юрием Анненковым. Итак, запись середины 1960-х, находившаяся в свое время в архиве Свободы. Затем она была сочтена ненужной, передана в американский архив, который так же счел ее не представляющей интереса и тоже от нее избавился. В числе десятков других пленок я нашел эту запись после долгих поисков лет 15 назад в Соединенных Штатах. Вспоминает Валентина Мотылева.
Валентина Мотылева: В июне 1914 года вспыхнула внезапно германская война. Москва сразу наполнилась солдатами в бурых шинелях и щеголеватыми офицерами. И те, и другие ждали отправки на фронт. Толпы москвичей с цветами и флагами провожали их на вокзале. Волна патриотизма охватила Москву и всю Россию и, выйдя из берегов, перешла всякое чувство меры. Так, запрещена была музыка немецких композиторов, из театра изъяты все пьесы немецких авторов, из музеев вытащены картины немецких мастеров. Немецкие товары подверглись бойкоту так же, как и немецкий язык. Началась форменная вакханалия. Громили немецкие магазины из чувства высокого патриотизма, а предприимчивые граждане растаскивали и под шумок продавали своим знакомым украденные вещи по сходной цене. Патриотизм не знал уже больше никакого удержу. Недаром говорится в пословице «заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет». В данном случае пословица била не в бровь, а в глаз. Так называемые патриоты, забравшись однажды в магазин роялей знаменитой старой немецкой фирмы «Юлий Генрих Циммерман», изрубили на куски все рояли, находящиеся в магазине. Не довольствуясь этим, они ворвались во все отделения фирмы на других этажах и стали бросать на улицу один за другим все рояли, находящиеся в складах. Рояли падали на мостовую, разбивались в щепки к удовольствию толпы, стоящей на противоположном тротуаре. Словом, получился абсурд и безобразие, потом как-то летом я видела, как на Кузнецком мосту громили немецкий магазин пуховых изделий. Из распоротых подушек и перин летел пух, заполняя воздух как бы хлопьями снега. Тротуары были покрыты густым слоем снежного пуха, а вокруг зеваки, сами покрытые пухом с ног до головы, смеялись и подбадривали зачинщиков. Мне стало противно и я ушла.
Однако к чести населения надо сказать, что объявились и настоящие патриоты. Жертвовались огромные суммы на нужды войны, устраивались концерты, спектакли с участием знаменитостей, делающие сборы на подарки солдатам. Частные лица открывали на свой счет лазареты, делали сборы, приносящие большие суммы денег. На офицеров и солдат девушки смотрели с обожанием. И когда появились первые раненые, эти девушки самоотверженно отдавали свои силы на уход за героями. В число самоотверженных девушек попала и я, поступив в частный лазарет купеческой вдовы Подушкиной.
К сожалению, первый контакт с ранеными оказался для меня и последним: выяснилось, что я не могла переносить вида крови, а раскрытые раны вызывали во мне физическую тошноту. Мне предложили работу по хозяйственной части, но эта работа меня мало привлекала, тем более, что в нашем лазарете оказалось 18 добровольных сестер на 20 раненых. Я подумала и покинула госпожу Подушкину.
Тогда я решила пока что поступить в театральную студию для профессиональной подготовки. Театр с ранней юности был моей заветной мечтой. Я пошла к известному режиссеру Федору Федоровичу Комиссаржевскому и после экзамена сразу же была зачислена в труппу его учеников.
Интервьюер: А это было когда, в каком году?
Валентина Мотылева: Это было в 1916 году.
Интервьюер: Может быть немножко расскажете о самом Комиссаржевском?
Валентина Мотылева: Комиссаржевский был кумиром всей группы, и артистов, и учеников. Был очень сдержанный, очень далекий от нас, ни с кем из нас он в контакты никакие не вступал. Но был человеком с большим юмором, он очень часто смешил нас всякими замечаниями.
Прошло два с половиной года с начала войны. Налаженная обывательская жизнь с виду как будто совсем не изменилась: люди работали, ходили в театры, в кино, в гости, играли в преферанс. Можно было подумать, что война протекает на какой-то другой планете. В действительности же в жизни населения произошел постепенно за эти годы огромный сдвиг. Да, исчез из обихода елейный патриотизм 1914 года. Слухи, доходившие с фронта, были один хуже другого: говорили о бесчисленном поражении русских войск, о глухом недовольстве среди солдат, об измене пронемецкого элемента в армии. Втихомолку обвиняли немку Алису и ее ближайшего советника Распутина в желании помочь врагу. Государя упрекали в слабости и попустительстве. Эти слухи способствовали все нарастающей тревоге населения. Появление очередей говорило о недостатке продовольствия.
В это тревожное время москвичей огорошила вдруг весть об убийстве Распутина. Слуху сначала не поверили. Потом, когда сомнения рассеялись, началось общее ликование. Появилась надежда, что с исчезновением злого гения наступит райское житье. Однако по прошествии некоторого времени население увидело, что райское житье что-то не приходит. Хвосты у лавок все удлинялись, а продовольствия становилось все меньше и меньше. В хвостах обнаруживалось недовольство часто бурного характера, в атмосфере чувствовался накал, который требовал разрядки.
Иван Толстой: Андрей, давайте продолжим разговор об истории легендарной песни «Лили Марлен». Кто был следующим или, наверное, лучше спросить, кто был следующим ярким, запомнившимся, вошедшим в историю исполнителем этой песни?
Андрей Гаврилов: Вы знаете, мне кажется, история немецкого исполнения, история Лейл Андерсен для нас все еще интересна, потому что она далеко не закончилась. Сам факт записи этой песни еще ничего не означал. 1939 год, уже началась или вот-вот начнется, я, честно говоря, не знаю, в каком месяце была выпущена запись Лейл Андерсен, так что началась или вот-вот начнется Вторая мировая война. Даже если она еще не началась, все равно все, что происходит в Германии, подчинено будущей военной кампании, все проходит строгую цензуру как официальную, так и, скажем так, моральную, на все нужно одобрение, разрешение верховных властей. Песня «Лили Марлен», вариант Лейл Андерсен не проходит необходимые препятствия, не получает высочайшего одобрения. Дело в том, что министр пропаганды и просвещения Йозеф Геббельс счел, что эта песня упадническая и депрессивная, «от нее попахивает мертвечиной, - сказал он. - Не такие песни нужны сейчас, не такие песни нужны немецкому народу».
Кроме того непонятна была личность самой Лейл Андерсен. Вроде бы популярная певица, вроде бы поет все то, что нужно, но с другой стороны семья у нее отправлена в Швейцарию, кажется, там есть какие-то еврейские корни, непонятные друзья и знакомые в этой нейтральной стране, зачем-то она туда мотается. В общем, это не идеал благонадежности. И он решает эту песню запретить.
И все было бы хорошо, запретили бы, забыли бы мы ее благополучно, но история иногда выкидывает совершенно непонятные нам фокусы. Мы с вами говорили об эпохе намного более поздней — эпохе «Битлз». Эпоха «Битлз» началась практически с того, что один человек зашел в ливерпульский магазин и попросил пластинку, вышедшую в Германии с записью ливерпульского квартета. Это было начало ошеломляющей карьеры «Битлз».
Примерно то же самое происходит и здесь. Из этих экземпляров напечатанных пластинок один попал в Белград. Кто-то из любителей музыки, я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем его имя, а если узнаем, мы не можем точно гарантировать, что именно так этого человека и звали, зашел в магазин, купил пластинку, и она ему понравилась. Он показал ее своему начальству: смотрите, какая хорошая песенка, тем более на немецком. И «Солдатское радио» в Белграде начало эту песню передавать. Причем популярность ее была такой, что ее передавали практически каждый день. Вечером без пяти десять в эфире звучала «Лили Марлен». В Белграде не знали, что Геббельсу эта песня не понравилась. Плюс к этому эта песня помимо того, что она и так уже крутилась по «Солдатскому радио» в Белграде, и плюс к тому, что она очень нравилась немецким солдатам, она понравилась Эрвину Роммелю, который командовал африканским корпусом. И так получилось, что у песни с одной стороны были высокопоставленные хулители, а с другой стороны массовые защитники. И хулителям пришлось сдаться. Есть мнение, что для того, чтобы не полностью отступать, Геббельс посоветовал несколько переделать мелодию, тем более, что уже это был другой композитор — это был не Рудольф Цинк, который написал первый вариант, это был композитор по фамилии Шульце. Шульце писал много, позже после войны он писал и саундтреки к фильмам, и к театральным постановкам. Но в историю, судя по всему, он вошел только одной мелодией, не любимой им мелодией песни «Лили Марлен».
Иван Толстой: Какая-то получается история из программы «Полевая почта». Солдаты сделали эту мелодию, вбили ее, не зашли, а вошли в историю навсегда.
Андрей Гаврилов: Ну, в общем, практически да. Тем более, что так получилось, что «Солдатское радио», а позже немецкие радиостанции слышали, разумеется, не только немецкие войска, но и войска союзников, и эта песня ужасно понравилась (ее мелодия, разумеется) английским солдатам, которые с удовольствием ее пели, кое-как коверкая слова, на немецком языке, потому что других слов у нее не было. И опять легенда очередная гласит, что когда навещать солдат на фронте приехали представители англоязычной граммофонной индустрии и услышали эту песню, спросили: что же это английские солдаты поют на немецком? В ответ они получили: а вы напишите нам английские слова. И так получилось, что очень скоро «Лили Марлен» обрела английские слова.
Наверное, самым знаменитым до сих пор в истории исполнителем «Лили Марлен» на английском языке была и остается несравненная Марлен Дитрих. Я думаю, мы сейчас можем вполне послушать вариант Марлен Дитрих в записи 1942-го года.
(Песня)
Андрей Гаврилов: Марлен Дитрих, которая, разумеется, находилась в эти годы в Америке, очень часто приезжала на фронт, очень часто выступала перед солдатами союзнических армий и песня «Лили Марлен» в ее репертуаре стала одним из самых главных, как теперь говорят, хитов.
Иван Толстой: Еще одна архивная запись. Раз у нас сегодня сплошные женские исполнения песни, то вот голос дочери Льва Толстого Александры Львовны. Эта запись середины 1960-х также находилась в Нью-Йорке в небольшом частном звуковом архиве. Александра Львовна вспоминает эпизод в одном из поездов.
Александра Толстая: Я не знала, что будет. Вошел какой-то тип очень агрессивный, сел рядом со мной, меня толкнул. Потом другие тут солдаты были. Он грубо ко мне отнесся. Я подвинулась, ничего не сказала. Потом ноги хотел мне положить на колени, я опять отстранилась, ничего не сказала.
Нас объединил чай и табак, может быть единственный раз, что табак послужил людям на пользу. Вот мы сидели там, я говорю: «Вот что, братцы, кто хочет курить, у меня папиросы есть». Я раздала эти папиросы. Потом чай. Тут один солдатик решил принести чаю и вылез уже в окно, его подсадили, потому что так было все набито битком, что не мог никак пройти через дверь. Принес кипятку, у меня был чай, сахар, всякая штука, мы сидели, пили чай. И этот уже злой стал чуть-чуть подобрее, мы стали разговаривать. Кончилось тем, что когда мы приехали в Москву, я уже знала, кто на ком женат, сколько у кого детей, все про их жизнь, про отца, про мать, про дом, все знала. Интересно тоже, что когда мы по дороге ехали, нужно было как-то вылезти в уборную, и они меня высадили. Самый злой меня толкал с одной стороны, добренькие солдатики с другой. В конце концов высадили меня и подсадили, шутили. Так что все это очень хорошо кончилось.
В сущности говоря, о настроениях армии и солдат я скажу, что злого не было, все это было навеяно, все это было устроено, все это было распропагандировано и, конечно, главное было то, что они выманивали людей из окопов, из тяжелой жизни и обещали им все, что хотите — и фабрики, и заводы, и землю: все будет их. И вот это обещание, это желание уйти из окопов, уйти из военной жизни, вот это и сыграло главную роль тогда.
Интервьюер: А какое было отношение и как менялось отношение солдат к вам, когда они узнавали, что вы дочь Льва Толстого?
Александра Толстая: Мало, к сожалению, знали о Льве Толстом, очень немногие знали. Когда знали, тогда, конечно, отношение было совершенно другое. Здесь на фронте это было просто отношение лично ко мне. Знаете, что я думаю, не потому, что я какой-то особенный человек, а только потому, что отец меня научил любить простой народ. Я понимала их, и я их любила. И вот эта любовь, мое отношение к ним они чувствовали и отвечали мне тем же. И только этим я спаслась. То есть опять спаслась тем, чему научил меня мой отец, — это любовь к простому народу.
Иван Толстой: Андрей, как дальше развивалась, развертывалась история песни «Лили Марлен»?
Андрей Гаврилов: Как любого бестселлера, в общем. Песня мгновенно была переведена, как я уже упомянул, на самые разные языки, ее тут же записали певцы самых разных стран, повторяю, с той и с другой стороны фронта. Более того, есть даже русский вариант «Лили Марлен», который можно найти в «Песеннике добровольца», выпущенном специально для солдат армии Власова. Но были и красноармейские переводы. Хотя я не видел ни одного русскоязычного перевода, опубликованного во время войны. Я допускаю, что я могу что-то пропустить, но, с другой стороны, вполне возможно, что это были народные переводы или переводы, ушедшие в народ, их могли петь солдаты, но их не могли напечатать, потому что все-таки песня была песней противника.
Ну, а дальше говорить, в общем-то, и нечего. Русские варианты перевода, английские варианты перевода, французские варианты перевода. Хотя, знаете, мы можем остановиться на французском варианте перевода. Во-первых, французский вариант появился очень быстро, сразу после английского. Получилась странная вещь: вроде бы песня, непонятно, то ли гитлеровских армий, волчищ, войск, то ли союзнических, непонятно, с чего сделан французский перевод, но в исполнении Сюзи Солидор эта песня звучит во французских, парижских кабаре, начиная уже с того же 1942 года. Послушайте, как она поет. Сюзи Солидор, французский вариант песни «Лили Марлен», 1942-й год.
(Песня)
Иван Толстой: Андрей, есть еще в истории песенной культуры примеры переложений, использования «Лили Марлен» такие, чтобы они заинтересовали наших слушателей?
Андрей Гаврилов: В Германии, когда уже невозможно было справиться с ошеломляющим успехом «Лили Марлен», было принято решение сделать ее еще более патриотической. А как это можно было сделать? Слова уже известны, слова записаны, новый вариант вообще неизвестно, получится или нет, но можно было немножко изменить музыку. И из «Лили Марлен» сделали подобие марша. Во-первых, самой Лейл Андресен порекомендовали в следующих записях сделать немножко более маршеобразный вариант, ей и композитору Шульце, а во-вторых, другие исполнители с удовольствием записывали, тем более, что, как выяснилось, «Лили Марлен» неплохо ложится на маршевый ритм. Вот, например, послушайте запись в исполнении то ли хора, то ли солдат, я думаю, все-таки солдат, вряд ли это был хор, хотя где-то написано, что это был отдельный хор, — мне в это не очень верится, 6-й танковой немецкой дивизии.
(Песня)
Андрей Гаврилов: Но и с другой стороны не могли пройти мимо такого успеха «Лили Марлен». В свое время мне попался на глаза, еще до того, как я заинтересовался этой песней, сборник воспоминаний Льва Копелева, которого мы все знаем, о котором мы будем говорить в других программах много, так вот, он вспоминал, что еще осенью 1941 года под Ленинградом группа разведчиков зашла, на самом деле случайно, слишком далеко в расположение немецких подразделений, немецких войск, и они прятались от немецких солдат, он немецких машин, которые проезжали по дороге, в канаве, довольно глубокой канаве, где можно было скрыться, где их не замечали. И они видели, как проезжают немецкие части, слышали разговоры и слышали песни, которые пели солдаты, сидя в грузовиках. Там были самые разные солдаты, там были артиллеристы, пехотинцы, танкисты, но пели они все практически только одну песню - «Лили Марлен». Копелев говорил, что к наступлению темноты, когда уже можно было отползать в лес, не боясь быть обнаруженными, уходить обратно в расположение наших войск, он насчитал 90 исполнений этой песни. Хочешь не хочешь, он ее выучил наизусть, тем более, что Лев Копелев очень хорошо знал немецкий язык.
Так вот, наше командование решило использовать эту суперпопулярную немецкую песню для контрпропаганды. Был отдан приказ написать наш вариант текста «Лили Марлен», в котором были бы не просто слезы и любовь, как это было в оригинальном тексте, а где слезы были бы усилены, где судьба немецкого солдата, который отправлялся на фронт, была бы заранее предопределена, и где нужно было бы подумать о спасении германского народа одним только способом, а именно — вздернуть фюрера на тот фонарь, под которым стоит герой песни. Вот такой текст примерно и написал Лев Копелев. Я говорил уже, что в истории «Лили Марлен» есть несколько белых пятен, несколько исчезновений, несколько вариантов текстов, чего-то, что до нас не дошло. Так вот, судя по всему, до нас не дошел текст этой пародии, этого контрпропагандистского варианта. Я приложил немало усилий, пытаясь найти его, но нигде он мне не попадался на глаза. Я даже не знаю, честно говоря, был ли он записан. Я точно знаю, что он был напечатан на листовках, которые бросали в тыл немцев, но звучала ли эта песня, если звучала, то как — записанная на радио, записанная на пластинку, - мне, честно говоря, до сих пор неизвестно. И мы взываем к нашим слушателям: если кто-то в курсе, если у кого-то есть сохранившийся вариант в любом виде текста Льва Копелева, дайте нам, пожалуйста, знать, — это крайне интересно.
Иван Толстой: Я догадываюсь, по крайней мере, об одном возможном исполнении «Лили Марлен» в переводе, в переложении, в пародии Льва Копелева. Есть такая фотография: Ефим Григорьевич Эткинд, старый приятель Льва Копелева и, кажется, знакомый еще с довоенных, а может быть, с фронтовых лет, Копелев и Ефим Эткинд прекрасно знали немецкий язык, писали по-немецки и так далее. Так вот, Ефим Григорьевич был на фронте пропагандистом. Есть такая фотография: он лежит в снегу в чистенькой шинельке, в конце концов, он действительно не на передовую ходил, в ушанке и в руках у него рупор. И вдоль по насту снега, довольно крепкому и девственному, как по поверхности озерной воды, он кричит что-то немцам в их расположение. Я думаю, что звук распространяется и летит на бреющем полете, наверное, отлично на очень большое расстояние, может быть, на несколько километров. Мне теперь кажется, что Ефим Григорьевич поет копелевскую Лили Марлен».
Андрей Гаврилов: Вполне возможно. Итак, мы дошли практически до конца войны, «Лили Марлен» пережила войну, ее пели и поют до сих пор. Марлен Дитрих, пожалуй, остается до сих пор самой популярной певицей, когда-либо исполнявшей песню «Лили Марлен». Но здесь я должен сказать, что не так давно одна фирма грамзаписи, которая отличается очень тщательной работой над своими выпускаемыми ею дисками, опубликовала коробку, в которой было 195 вариантов песни «Лили Марлен». Причем, они подчеркнули, что это самые лучшие, самые успешные и самые популярные. На самом деле, конечно, исполнений намного больше. И Лейл Андерсен, и Марлен Дитрих продолжали исполнять эту песню после войны, продолжали ее записывать. Кстати, судьба Лейл Андерсен довольно любопытна: она умудрилась даже принять участие в конкурсе «Евровидения» 1961 года. Умерла она в 1972 году в Вене. Несмотря на ее завещание, в котором она просила не исполнять на похоронах «Лили Марлен», тем не менее, многотысячная толпа, провожавшая ее в последний путь, пела хором, разумеется, именно «Лили Марлен».
Кстати, несмотря на то, что «Лили Марлен» была вроде бы принята во всех армиях, участвовавших во Второй мировой войне, тем не менее, Уинстон Черчилль был резко против того, чтобы в его присутствии эта песня когда-либо исполнялась. Но, с другой стороны, известна фраза Эйзенхауэра о том, что автор текста Ханс Лайп — это единственный немец, доставивший радость всему человечеству за годы мировой войны.
Иван Толстой: А вот какова, интересно, его судьба? Когда он скончался?
Андрей Гаврилов: Ханс Лайп умер довольно поздно. Я не уверен, что я сейчас точно назову его дату смерти. Но он, повторяю, успел в 1950 годы написать музыку к театральным постановкам, к фильмам. Можно сказать, что он умер практически, как это ни грустно звучит, Иван, но мы люди с вами не самые молодые, практически в наше время.
Иван Толстой: Как «Василий Теркин» был после войны, так и «Лили Марлен» после войны была. А вы почему-то не очень энергично подходите к тому русскому исполнению «Лили Марлен», которое все более и более оказывается на слуху; я имею в виду, конечно, легендарное исполнение Иосифа Бродского, песня в его собственном переложении.
Андрей Гаврилов: Я просто хотел это оставить напоследок, закончить официальную историю «Лили Марлен», сказать, например, про то, что не так давно, девять лет назад, в честь столетия Лейл Андерсен в Северном море на острове был поставлен памятник певице и одновременно ее героине Лили Марлен. Сказать, что до сих пор «Лили Марлен», время от времени используют эту мелодию в самых разных театральных постановках, в фильмах, начиная от «Нюрнбергского процесса» Стэнли Крамера до фильма «Лили Марлен», посвященного как раз рассказу о жизни как героини, так и певицы. До сих пор песня живет, она входит в культурную атмосферу, в культурный контекст нашей жизни.
Но есть, как вы справедливо заметили, очень странные ответвления. Я не могу сказать, что исполнение и перевод Бродского вошли в русскоязычный контекст тогда, когда они были созданы. Вы совершенно справедливо заметили, что только в последнее время и преимущественно в последнее время это исполнение, этот перевод становятся все более известными и популярными. А так в 1965, если я не ошибаюсь, году, находясь в ссылке, Иосиф Бродский услышал песню «Лили Марлен» в исполнении одного из своих друзей, которые приехали его навестить, или одного из тех друзей, с которыми он познакомился во время ссылки. Песня ему запомнилась. Я не знаю, можно ли сказать, что она ему понравилась, но запомнилась точно, потому что он написал русский текст. Нельзя сказать, что он написал перевод песни, нельзя сказать, что он использовал немецкий оригинал для создания чего-то своего. У меня есть серьезное подозрение, что как раз ему где-то и попалась или на глаза, или ему спели, или ему рассказали и перевели вариант Копелева. Потому что вариант, который донес до нас Бродский, не совсем, мягко говоря, соответствует немецкому оригиналу. Но это домыслы, потому что пока у нас нет копелевского варианта, мы ничего не можем утверждать.
Иосиф Бродский написал русский текст «Лили Марлен», Анатолий Найман, который навещал его в ссылке, привез этот текст в Москву. Когда он вернулся, он пришел в квартиру на Ордынке, в дом Ардовых, где жила тогда Ахматова, и исполнил присутствующим «Лили Марлен» в варианте Бродского. «Ничего столь циничного в жизни не слышала», - сказала Ахматова. Правда, как говорит Найман, это было сказано не без восхищения. Слава богу, вариант, записанный Бродским, сохранился, мы можем его представить нашим слушателям. Я думаю, на этом мы закончим рассказ о «Лили Марлен», потому что у нас осталось за бортом, если я правильно понимаю, примерно 190 официально известных вариантов этой песни. Мы можем этому посвятить отдельный месяц или, может быть, даже больше нашего эфира. Но это не сейчас. Итак, Иосиф Бродский, «Лили Марлен».
(Песня)
