Издательство Высшей школы экономики выпустило книгу, впервые предлагающую непривычный ракурс: "Радио Свобода как литературный проект: Социокультурный феномен зарубежного радиовещания". Ее автор – журналист и преподаватель Анна Колчина, бывший корреспондент Московского бюро Свободы.

Ни на русском, ни на других языках вопрос о радио так еще не ставился.

Перечень книг (я уже не говорю – статей), посвященных Свободе, выглядит довольно внушительно. Но книги эти вполне однобокие, поскольку до сих пор авторы писали о "наружных" проблемах, о светлой стороне Луны.

В 1960-1970-е годы советские пропагандисты навыпускали целую библиотечку "отличника злобы и недоверия" (как называл Георгий Владимов своего Руслана).

Книжки были как раз такими, какими их авторы силились вывести сотрудников Свободы. Но читатель при желании легко отбрасывал совковую пелену: все мы искали крупицы информации. С тем же прицелом смотрели и пропагандистские фильмы о Западе, листали предисловия к переводным романам и слушали лекции всяких райкомовских инструкторов.

Проблема заключалась в самих приводимых фактах: правда или ложь? Невинная передержка или сознательный навет? В любом случае, враг выводился коварным, насквозь политизированным и совершенно бездушным. Мы знали, что это зеркало Агитпропа.

Была и другая категория книжек "про Свободу" – американские исследования и мемуары ветеранов. Если они и доходили до Советского Союза, то прямиком шли в спецхраны. Во многом эти издания до сих пор остаются полезным источником, однако в них почти никогда речь не заходила о содержании программ Русской службы радиостанции. Западные авторы (Росс Джонсон, Сиг Майкелсон, Джордж Урбан и многие другие) сосредотачивались, главным образом, на политических обстоятельствах вещания, на полемике конгрессменов, журналистов, членов правительства США, на высказываниях правозащитников, дипломатов и администраторов радио. При этом внимание уделялось по преимуществу Радио Свободная Европа, а не Радио Свобода. Редкое исключение представляют записки Джеймса Кричлоу и "воспоминания ветерана" Джина Сосина "Искры Свободы", но даже он разбирает не столько тексты передач, сколько политические проблемы работы.

Третья группа – это мемуары бывших сотрудников Русского отдела. Источник незаменимый, но, как легко понять, больше биографический.

И вот появилась книга, развернувшая Луну другой стороной. Перед читателем – аналитический обзор самих программ в их культурной и идейной проблематике.

Рассказывает Анна Колчина:

– Два года назад я защитилась в МГУ с научным

​исследованием "Социокультурный феномен Радио Свобода в информационном пространстве России". После этого два года я работала над книгой. В книге есть абсолютно публицистические фрагменты, я не могу ее назвать полностью научной, но, тем не менее, научные кусочки там остались.

– Что же это был за литературный проект? Был ли он постоянен на протяжение всех 60 лет существования радиостанции, или он все-таки менялся? И вообще, кто этот проект задавал, кто его проектировщики?

– Вы знаете, я бы не хотела подробно рассказывать о содержании книги, чтобы ее было интересно читать. Но как вы однажды отмечали, книга получилась такой развернутой радиопередачей с вмонтированными фрагментами из архивов. Получилось две главы. Первая – историческая. Эта историческая глава охватывает довольно большой период – 40 лет – и разделена на несколько тем. К этим темам подогнаны фрагменты выступлений писателей. Потому что мне кажется, что современная аудитория совсем не знает о вкладе Радио Свобода в сохранение русского литературного наследия.

Беседы самые разные, выделю несколько бесед критиков русского зарубежья Георгия Адамовича и Владимира Вейдле, выступления Бориса Зайцева и Гайто Газданова, воспоминания Иосифа Бродского об Анне Ахматовой, первое интервью Александра Галича в Америке, различные радиоэссе для программы "Писатели у микрофона".

Это первая часть, она разделена на темы. Это "Россия вчера, сегодня, завтра" (как называлась одна из самых известных программ Радио Свобода), "Лишние люди советской эпохи", "С другого берега, или Русские за рубежом" и "Образ Запада в СССР". Вот к этим темам подобраны программы с участием писателей, начиная с 1953 года до 1988-го. Как мы знаем, в ноябре 1988-го радио прекратили глушить.

А вот вторая часть рассказывает

нам, собственно говоря, о современном периоде радио. Она базируется на более чем 30 интервью с сотрудниками, авторами, гостями. В какой-то степени она рассказывает, почему радио перестало быть писательским. В какой-то степени рассказывает, почему все-таки писатели продолжают концентрироваться в редакции Русской службы.

– А почему радио было писательским – и перестало?

– Русская служба была совершенно уникальной редакцией, где собрались лучшие представители, замечательные писатели, которые вынуждены были уехать за границу. Они все каким-то образом побывали либо сотрудниками Радио Свобода, либо выступали постоянно или периодически у микрофона. В 1990-х годах пытались найти новые формы развития, было в том числе обсуждение закрытия Свободы. Потом поняли, что закрывать не надо, но писательские программы, чтение книг постепенно начали исчезать.

– А что влекло писателей на Свободу? Была ли какая-то общая мотивация?

– Вы знаете, мне кажется, здесь есть несколько причин. Во-первых, Радио Свобода помогло самореализации русских писателей. Потому что, оказываясь на Западе, они оказывались также в поисках работы. А тут им предлагалось работать на русском языке, кроме того, для русской аудитории, в том числе это было не бесплатно. Кроме того, что, мне кажется, еще важнее, они могли говорить на любые темы, представлять свою правду об истории России, свою правду о русской литературе и представлять в любой форме, в любых жанрах. Мне кажется, это тоже привлекало писателей.

– А с чем вы связываете уход писателей с Радио Свобода, прекращение ее как писательского, литературного проекта?

– Я не могу сказать, что это уход писателей. Вторая часть, которая базируется на интервью, – это тоже интервью с писателями, но которые сейчас работают как журналисты на Свободе. Они никак не связывают свою писательскую и журналистскую деятельность. Самый простой ответ, наверное, будет то, что чтение книг и выступление писателей, из-за которого многие советские слушатели настраивались на волну Свободы, стало в 1990-х уже ненужным, потому что многие книги некогда запрещенных авторов были напечатаны. Совсем ушла литературная линия Свободы, на мой субъективный взгляд, и этого нет в книге. Мне кажется, жалко.

– А как вы собирали материалы? Вы же живете в Москве, а все записи разбросаны по другим странам.

– Я работала корреспондентом и редактором в московском бюро Радио Свобода. Когда я решила писать диссертацию на эту тему, я поехала в Прагу, где с 1999 года происходит постепенная оцифровка архивных пленок. У меня было скопировано около 30 пленок, которые я в Москве слушала и анализировала. А потом, постепенно, в ходе работы, архивист Ольга Широкова просто пересылала мне некие недостающие записи по каким-то темам, авторам, годам. Всего получилось 50 уникальных записей, которые никогда не были расшифрованы, которые не были опубликованы. Конечно, очень много ссылок на замечательный цикл "Полвека в эфире", на новые циклы, которые вы готовите. Новые записи, которые появляются, тоже вошли в эту книгу.

– У вас сердце лежит больше к какой теме, к каким авторам, к каким поворотам истории Радио Свобода? Не может же быть, чтобы человек, который занимается такой тематикой, не имел собственного пристрастного отношения.

– Когда я начинала работать над книгой, у меня было несколько ваших статей, несколько статей историка Владимира Тольца, у меня была книга Джина Сосина "Искры Свободы", у меня было множество университетских пропагандистских книжек Панфилова, Яковлева, Ярошенко, мемуары разных сотрудников Радио Свобода. Книга Джина Сосина была невероятно интересной, это была единственная книга, которую я могла держать в руках, она издана, написана, я могу ее прочитать от начала до конца.

Я не представляла себе, какой он – Джин Сосин. Прошлым летом (наверное, это тоже было поворотным моментом, которое привело к изданию книги), совершенно неожиданно, совершенно непредсказуемо мы встретились с ним в городке Уайт Плейнз под Нью-Йорком. Честно говоря, он совершенно меня очаровал. Ему 94 года, у него осталось представление о России то, которое было до 1990-х годов. Он участвовал в открытии этого радио.

Когда он узнал о моем существовании, о том, что готовится такая книга, он пригласил меня к себе домой и показывал мне книги, фильмы 1980-х годов о Высоцком и о Галиче, которые не показывали у нас. Он показал мне в своем подвале пленки, его собственный личный архив пленок Радио Свобода.

Это совершенно очаровательная пара – Джин и Глория Сосины, – пожилая очаровательная пара, которая провезла меня по этому

городу, они рассказывали мне о доме, где они встретились, о доме, где они поженились. Глория, которой под сто лет, в белой шляпе, бирюзовом костюме! Я представила себе (я собираюсь его в ближайшее время снимать), я представила себе этот образ, а потом мы кому-нибудь расскажем, что это и есть, собственно говоря, один из тех сотрудников, которые открывали американское контрпропагандистское Радио Свобода.

А из любимых авторов, я всегда, лет с 17, когда еще пришла на Радио Свобода (это, кстати, было ровно 10 лет назад), обожала Гайто Газданова. Его роман "Ночные дороги" всегда мне очень нравился. Когда я начала работать с этими записями, я впервые услышала его голос. Насколько разным может быть впечатление от лирического героя и действительно от автора! Если мы в "Ночных дорогах" представляем его достаточно едким и романтическим героем, то тут я услышала такой старческий, едкий голос настоящего журналиста. Удивительно, что его пожилые американские коллеги вспоминают именно как журналиста, а не как писателя.

Одна из любимых передач (я ее подробно цитирую в книге, может быть одна из самых длинных в книге цитат) – это программа Довлатова, где он берет интервью у Иосифа Бродского, это 1987 год.

Там есть два кусочка о том, как хоронили Анну Ахматову. И есть совершенно замечательный фрагмент про Роберта Фроста, когда Довлатов говорит, что она не получила Нобелевскую премию, вспоминает, что Набоков не получил Нобелевскую премию, а Джон Стэйнбек ее получил; замечательный прозаик обошел двух великих – Ахматову и Набокова.

И тут Бродский вспоминает о том, как Ахматова встречалась с Фростом. Это, конечно, было замечательно. Бродский говорит: "Они встречались в Комарово, когда Фрост приехал. Их встреча была организована на даче у академика Алексеева, потому что в той будке, где Ахматова жила, принимать Фроста просто было бы невозможно. И поэтому на даче у академика Алексеева был устроен прием, на котором была масса посторонних лиц. Ахматова довольно забавно рассказывала мне обо всем этом. Происходит встреча. Фрост спрашивает: "А скажите, мадам, что вы делаете с деревьями на вашем участке? Я, например, из своих делаю карандаши". Ахматова сказал мне: "Напротив меня сидит человек, который обвешен всеми возможными наградами, как призовой пес, – Пулитцеровская премия, международные премии и так далее. И сижу я, обвешенная всеми собаками, которых возможно повесить на человека. И вот он у меня спрашивает, что я делаю с деревьями на моем участке. Я долго крепилась, но, когда он меня это спросил, я сказала: "Господин Фрост, если я срублю дерево на своем участке, я должна буду заплатить шесть тысяч рублей".

Бродский смеется. Потом он говорит Довлатову, что долго с Ахматовой гадали, понял Фрост что-нибудь или нет. Это запись 1987 года, которая хранится в архиве в Праге.

Мне очень приятно, как книга оформлена. Собственно говоря, я обложку сама рисовала, мне очень хотелось, чтобы она напоминала староэмигрантское издание. Например, похожие обложки я нашла у книг русских авторов конца 1920-х годов, издававшихся в Париже, для меня это было очень важно. Потому что человек, который разбирается, он берет эту книгу, и сразу ассоциация срабатывает.

И, наверное, последнее, что я хотела сказать, что, может быть, сегодня эта книга будет читаться с большим интересом и будет более актуальной, чем еще несколько лет назад. Потому что слишком много параллелей.