Если верить данным социологов, большинство населения России поддерживает политику президента Владимира Путина в отношении Украины, но есть и те, кто выступает против нее. Этим людям посвящен проект Радио Свобода под названием "Россия против войны". Среди тех, кто вышел на антивоенные пикеты в центре Москвы в минувшие выходные, – гражданская активистка Ирина Епифановская. Ей 59 лет, она пенсионерка, раньше работала геологом. На фотографиях с пикетов видно, как двое молодых омоновцев вырывают плакат с надписью "Нет войне с Украиной" у худенькой пожилой женщины в очках. Это и есть Ирина Епифановская. Она рассказала Радио Свобода, что восприняла вторжение России на территорию Украины как свою личную трагедию. Епифановская выходит на одиночные пикеты против войны с Украиной и в поддержку "узников Болотной", часто сталкивается с агрессией прохожих, но за себя совсем не боится:
– Мне 59 лет, я уже пенсионерка. По образованию я геолог. У меня было 12 экспедиций. Потом из-за младшей дочери я решила, что надо больше быть дома, потому что я на целое лето уезжала на полевые сезоны, и стала заниматься домом и детьми. У меня сын и дочь. Потом они подросли, я работала с детьми, сейчас на пенсии.
– Почему вы решили выйти в центр Москвы, на Тверскую улицу, с антивоенным плакатом?
– Я выхожу в поддержку Украины и "узников Болотной", начиная с апреля этого года, даже с марта, первой акцией для меня был "Марш мира". Как я попала на Тверскую? Я пошла и обнаружила, что в воскресенье на пикеты выходят совершенно замечательные люди нашей страны – Виктор Шендерович, Александр Рыклин, Сергей Шаров-Делоне... И я, честно говоря, думала, что людей будет больше, и что если я поеду, я буду как бы в группе поддержки. Но маленький плакат я на всякий случай заготовила, написала очень просто: "Нет войне с Украиной!"
– Какова была реакция людей?
– Очень многим было "фиолетово", люди просто проходили мимо. Но поскольку я все лето отдала этим мероприятиям (выходила на антивоенные одиночные пикеты), я вижу огромную динамику по сравнению с тем, что было в июне-июле. Мне сейчас даже два или три раза жали руку. Ко мне подходили и говорили: "Спасибо вам!" Некоторые говорили: "Я вас поддерживаю". Вот этого раньше не было вообще. Потому что необъявленная война сейчас вышла на новый виток, когда уже явственно видны ее следы – гробы с "грузом 200".
– А агрессия по отношению к вам была на Тверской?
– Одна девушка проходила мимо, по ряду наших одиноких пикетчиков, вырывала плакаты и уходила дальше. Ну, это еще не агрессия! На Манежной такие активные товарищи, они бросаются, выхватывают плакат и рвут в клочья!
– Это просто порыв души, когда рвут ваши плакаты, или это специальные какие-то люди?
– Это подготовленные люди, и они обычно появляются, если акция неизвестна, через какое-то время. Или в какие-то часы, они уже по вечерам там пасутся. Или их вызывают. Но есть люди, которые кипят естественным возмущением, насмотревшись телевизора, имеют такую позицию ярую, что в Украине наши враги и "хунта" творят преступления.
– Разделяет ли вашу антивоенную позицию ваша семья?
– Я вдова, у меня есть сын и дочь. Сын живет со мной, его жена, моя невестка, с нами. Они про Майдан смотрели онлайн в интернете в январе-феврале. Сначала они не принимали Майдан, считали, что революция – это хаос и смута, нарушение общественного порядка, а потом мы пришли к общей точке зрения, и весной на "Марш мира" я ходила с сыном – невестка не могла из-за ребенка. Они разделяют мое отношение и очень страдают от того, что они не могут принимать участие в каких-то акциях.
– Почему не могут?
– Я вижу это по кругу их знакомых, это люди от 30 до 40 лет, они боятся за свою жизнь, опасаются, они устраивают свою жизнь. Они воспитывают ребенка, занимаются каким-то своим любимым делом...
– А вы не боитесь за свою жизнь?
– Я большую часть жизни уже прожила, все свои основные задачи решила, детей вырастила, профессия у меня была, любимое дело было и есть. Мне уже это не страшно. И настолько до глубины души меня задело, что было дано разрешение на ввод войск в Украину! Любому здравомыслящему человеку должно быть понятно, что Россия не может воевать с самым близким ей народом, и я это приняла как свое личное дело и свое личное горе.
