Живущий в Бостоне выходец из России, активист Роман Торговицкий вновь попал в гарвардскую полицию. На этот раз – после посещения мероприятия на территории Гарвардского университета. В мае это произошло из-за концерта российского музыканта Владимира Спивакова – Торговицкий вышел на сцену и попытался вступить с музыкантом в дискуссию в связи с тем, что Спиваков подписал письмо в поддержку политики президента России Владимира Путина в отношении Украины.

После того происшествия Торговицкому было запрещено появляться на территории университета. Он, однако, вновь появился в Гарварде в понедельник, 15 сентября, на этот раз – чтобы послушать приехавших в Бостон активисток российской феминистской группы Pussy Riot Марию Алехину и Надежду Толоконникову. И вновь был задержан. Алехина и Толоконникова решили поддержать активиста и приехали в полицейский участок, где он находился.

Торговицкий так описывает события вечера понедельника:

– Мне хотелось попасть – послушать их. Потому что для меня то, что они делают, это совершенно невообразимо. Я провел 5-6 часов в тюрьме, и это, надо сказать, не самые приятные воспоминания, ну и я постарше, мужчина, а они провели не в американских, а в российских тюрьмах, которые, я подозреваю, намного ужаснее, несколько лет. И для меня это феноменально, насколько люди должны быть сильны духом, чтобы пройти через это, не сломаться, и потом еще продолжать заниматься деятельностью гражданской. И я задал им вопрос, что бы они делали в моей ситуации. Объяснил, в чем суть дела, попросил их прокомментировать. Еще сказал, что я никоим образом не против того, чтобы Спиваков приезжал в Гарвард, но мне кажется достаточно странным, когда университет предоставляет свои залы человеку, который откровенно подписывает письма в поддержку оккупации Крыма, это та поддержка, которую часть российской интеллигенции оказала Путину, и фактически это вылилось сейчас в смерти и на российской стороне, и на украинской стороне. Сейчас это уже намного более серьезный вопрос, это не только оккупация, это уже сотни человеческих жизней. И мне непонятно, каким образом один из самых известных университетов в мире, который, по идее, должен продвигать гуманистические, моральные ценности, просто делает деньги на людях, которые поддерживают войну. При этом я сказал, что если бы Спиваков хотел приехать в тот же Институт политики и высказать свое мнение, дать лекцию, почему он поддерживает политику Путина, то я был бы за, потому что все мнения должны быть услышаны. Но это совершенно другая ситуация. И я обратился к гарвардской администрации и полиции – пожалуйста, я здесь, на гарвардской территории, поэтому или арестовывайте меня, или давайте организуем диалог между профессорами Гарварда, студентами и выпускниками, которые уже несколько месяцев пытаются достучаться до администрации Гарварда, для того чтобы начать как раз диалог на эту тему.

Девушки дали хороший ответ, что в Америке есть одна из прекрасных вещей – комедийный подход к политике, шоу, где высмеивают какие-то неадекватные решения. Потом они сказали, что нужно объединяться всем людям, у которых похожие ценности. Потому что здесь, в Америке, нужно, и я согласен с этим, критиковать не только политику Путина, что здесь, естественно, делать намного легче, нежели в России, но и американскую политику. Потом все закончилось, после лекции ко мне подошли пара журналистов, взяли интервью. И я подумал, что Гарвард решил пойти на диалог или хотя бы задуматься об этом, и что, во всяком случае, арестовывать меня не собираются. И тут откуда ни возьмись, подходят девушки, Надя и Маша, и приглашают нашу маленькую группу активистов присоединиться к ним на приеме после лекции. И мы начали выходить из здания, и полицейские подозвали меня. Я подошел к ним, и они мне сказали: "Руки за спину. Ты арестован". В гарвардском полицейском участке я написал друзьям: "Ребята, у меня деньги есть на то, чтобы внести залог, поэтому не ждите меня, лучше пообщайтесь с Надей и Машей". А потом я заметил, что и в Гарварде, и в Кембриджском полицейском участке, куда меня перевели после Гарварда, отношение было какое-то кардинально другое, нежели в первый арест. Было ощущение, что это уже хорошо смазанная, работающая система, где занимаются только мной, отпечатки берут пальцев, в клетку не сажают. Потом меня вывели, и я увидел кучу людей, включая Надю и Машу, которые, как оказалось, своим присутствием в полицейском участке очень сильно повлияли.

– Насколько мне ребята рассказали, девушки вообще не хотели идти на прием, но там их ждали студенты, поэтому они пошли, рассказали студентам о ситуации и предложили присоединиться к ним и пойти в полицейский участок. Какое-то количество студентов присоединилось. И они отправились в полицейский участок, что само по себе неординарно, потому что, как я понимаю, у них расписание бешеное и куча дел.

Торговицкий, который дал интервью Радио Свобода во вторник утром по дороге в суд, так описал, чего ждет от противостояния с Гарвардским университетом:

– Мне кажется, что Гарвард делает одну ошибку за другой. Моя надежда на то, что в какой-то момент это уже станет невозможным из-за того, что СМИ поднимут вопрос о странном поведении гарвардской администрации. И я надеюсь, что это приведет к диалогу между профессорами, студентами с одной стороны, и администрацией – с другой. И, надеюсь, что это приведет к изменению политики Гарварда. И также я надеюсь, что гарвардская администрация каким-то образом заплатит за свои ошибки и покажет, что она реально хочет менять. Было бы идеальным вариантом, если бы они сделали что-то хорошее для Украины. Одна из идей – это создать стипендии для украинских студентов, особенно детей ребят, которые погибли на Майдане или которые сейчас гибнут на фронте, и самих участников боев. Это связано с образованием, и это то, что Гарвард умеет делать хорошо. Мне бы хотелось, чтобы они создали такую программу и таким образом признали, что они не на словах, а на деле готовы меняться.