Республика Мозамбик, государство на юго-востоке Африки, одно из самых бедных в мире, бывшая португальская колония, получившая независимость одной из последних на континенте, когда-то входившее в социалистический лагерь и пережившее десятилетия тяжелых войн, в которых погибли, по подсчетам ООН, до миллиона человек, вновь может оказаться на пороге очередного внутреннего вооруженного конфликта.
4 сентября лидер повстанцев из политической партии "Мозамбикское национальное сопротивление" (РЕНАМО) Афонсу Длакама вернулся в столицу Мапуту и на следующий день подписал мирное соглашение с президентом Арманду Гебузой, лидером правящей партии "Фронт освобождения Мозамбика" (ФРЕЛИМО). Это соглашение положило конец второму раунду гражданской войны в стране. Первый акт военной драмы, в котором сошлись тогда еще марксистское движение ФРЕЛИМО и антимарксистское РЕНАМО, закончился в 1992 году.
15 октября в Мозамбике пройдут одновременно президентские и парламентские выборы, и если оппозиция потерпит на них разгромное поражение, то это почти наверняка приведет к еще одной, третьей, крупномасштабной вспышке кровопролития. Современную историю Мозамбика комментирует американский африканист, профессор университета Нортвестерн в Чикаго Уильям Рино:
– Мозамбик обрел независимость в 1975 году. Была ли это типичная португальская колония в Африке? И почему вообще, например, Великобритания не отняла этот большой и лакомый участок недвижимости у Лиссабона?
– Португалия с конца XVI века, если не раньше, была колониальной державой "второго ряда". Ее правители прекрасно понимали, что не могут тягаться с "владычицей морей" Британией, и всегда проводили по отношению к ней примирительную политику, как в колониях, так и в Европе. И Лондон не чувствовал потребности соперничать с Лиссабоном. Был ли Мозамбик типичной португальской колонией? Да, был: там обосновалось очень много, несколько сотен тысяч белых поселенцев, что впоследствии сильно осложнило демонтаж империи; с той же самой проблемой, если помните, Франция столкнулась в Алжире. Мозамбик был типичной португальской колонией еще в одном смысле: Лиссабон считал ее, по сути, частью метрополии, и вводил там такие же методы политического и экономического управления, которые существовали в метрополии. А сама Португалия в то время, в отличие от Британии, Франции, Бельгии или Нидерландов, была авторитарной страной, как и ее соседка Испания. Эту авторитарную управленческую модель с легкостью переняло первое постколониальное правительство Мозамбика, и так имевшее ярко выраженный марксистский "крен", и принялось за осуществление пятилетнего народно-хозяйственного плана, предусматривавшего, в частности, повальную электрификацию.
– И на каких условиях произошел "развод" Португалии и Мозамбика? По взаимному согласию или он был кровопролитным?
– Это произошло внезапно, в результате государственного переворота в Португалии. Правитель-автократ Антониу Салазар был свергнут, и к власти пришли круги военных, исповедовавшие социалистические идеи. Они отказались от дальнейшей борьбы с марксистской группировкой ФРЕЛИМО, воевавшей с португальцами в Мозамбике с начала 60-х годов. Не произойди в Лиссабоне переворот, я не думаю, что ФРЕЛИМО смог бы на тот момент добиться победы собственными силами. Тот факт, что независимости предшествовала долгая, хотя и не очень кровавая война за независимость, никак не улучшил шансы Мозамбика на мирное постколониальное развитие. Особенно учитывая, что Родезия, а затем и Южно-Африканская Республика, нашли, вооружили и обучили в свыкшейся с войной стране сторонников и проводников своих интересов.
– Это было в некотором роде знаменательное событие, ведь в 60-е годы казалось, что повстанческие движения в третьем мире могут быть только левого толка и что, придя раз к власти, они уничтожат всех тех, кто потенциально способен оспорить ее у них. Но в ряде случаев в Латинской Америке и в Африке оказалось, что это не так. И это было тем более удивительно, что левые правительства довольно-таки активно поддерживала Москва.
– Политически изюминка ситуации была в том, что война за независимость в Мозамбике продолжалась долго, и чем дольше тянулась война, тем неизбежнее внутри партизанского движения образовались фракции; порой на племенной основе, иногда на региональной. И если находилась при этом внешняя сила, которая хотела и могла играть на этих противоречиях, раздувала бы межфракционные раздоры, то довольно быстро эти естественные трения перерастали в полномасштабную гражданскую войну. Пропаганда изображала основную партизанскую группировку не как борцов за независимость, а как доминантную подгруппу, движимую стремлением установить тотальный контроль над страной и всеми ее богатствами.
Внутри партизанского движения образовались фракции; порой на племенной основе, иногда на региональной
Это случилось и в Анголе, и в Мозамбике спустя всего два года после обретения независимости. Новая власть не успела консолидировать свои завоевания. Ситуация еще оставалось нестабильной после войны с Португалией, и население было готово воевать и дальше. А вот в другой португальской колонии, Гвинее-Бисау, этого не произошло, поскольку независимость была достигнута там сравнительно быстро, и повстанческая армия не успела расколоться. Соединенные Штаты, я полагаю, были бы не прочь самостоятельно профинансировать антисоветские движения в Анголе и Мозамбике, но Америка тогда переживала поствьетнамский синдром временного изоляционизма, к тому же Вашингтон не мог тесно кооперироваться с расистскими режимами в Солсбери и Претории, выступившими спонсорами антимарксистских партизан.
Правительства в Солсбери и Претории были настолько антимарксистскими, шутит профессор Уильям Рино, что их спонсорство движения РЕНАМО в Мозамбике не имело под собой никакой экономической подоплеки, а покоилось исключительно на типичной политической надстройке эпохи холодной войны – стремлении остановить расползание просоветского коммунизма на юге Африки. Однако неверно думать, добавляет чикагский профессор, будто РЕНАМО было марионеткой в руках белых расистов. Это движение, как установили посещавшие страну французские журналисты, пользовалось во многих районах Мозамбика большой любовью народных масс, недовольных политикой коммунистов, разрушавших их традиционный уклад. И ФРЕЛИМО, несмотря на всю военную и экономическую поддержку Москвы, не могло сломить сопротивление РЕНАМО:
– В середине 80-х годов, еще до эпохи Михаила Горбачева, Вашингтон понял, что Москва весьма разочарована многими своими союзниками в "третьем мире": их спонсорство влетает ей в копеечку, а таких уж ощутимых дивидендов не приносит. В том числе материальных, о которых Кремль мечтал в 70-е годы, когда только налаживал сотрудничество с ФРЕЛИМО. Мне об этом рассказывал бывший профессор нашего университета Георгий Дерлугьян, служивший до перестройки в советской военной миссии в Мапуту. Коррупция получателей помощи подтачивала усилия СССР по стабилизации этих режимов. В Москве, в свете обострявшегося противостояния на главном фронте холодной войны в Европе, стали всерьез рассматривать альтернативные варианты расходования дефицитных денежных средств.
– В ходе первого раунда гражданской войны в Мозамбике погибло более миллиона человек. В этой войне не было крупных танковых или пехотных сражений, но ее затяжной характер – она продолжалась пятнадцать лет, с 1977 года по 1992-й, – был, видимо, причиной такого количества жертв.
– Это действительно шокирующая статистика. Не знаю, было ли это как-то связано с курсом Горбачева на большую гласность, но во второй половине 80-х американским журналистам стало много легче собирать сведения о происходящем в Мозамбике. И мир узнал о масштабах трагедии, постигшей страну. Советский Союз в целом перестраивал свою внешнюю политику, пошли разговоры о возможном политическом урегулировании конфликта, и это тоже облегчило поездки иностранных журналистов в районы боевых действий и сбор информации. Окончательное урегулирование произошло в 1992 году, когда, с одной стороны, рухнул СССР и правительство в Мапуту оказалось на грани экономического коллапса, а с другой – правительство ЮАР, патрон РЕНАМО, взяло на курс на свертывание режима апартеида и примирение с чернокожим большинством.
Окончательное урегулирование произошло в 1992 году, когда, с одной стороны, рухнул СССР, а с другой – правительство ЮАР взяло на курс на свертывание режима апартеида
И, как следствие этого, антимарксистские партизаны в Мозамбике стали Претории не нужны. То же самое и в это же время происходит на другой, "атлантической", стороне Африки – в Анголе. Знамением нового, более толерантного времени стало и то, что посредником на мирных переговорах в Мозамбике была католическая церковь, традиционный недруг марксистской власти. Именно благодаря усилиям местных священников медиатором между сторонами конфликта выступил также Ватикан. Возвращаясь к вашему вопросу о количестве жертв, не будем забывать, что большинство погибло не в ходе боевых действий, а в результате скитаний, болезней и голода, который, в свою очередь, был во многом следствием абсолютно продуманной экономической войны, которую вели обе стороны против групп населения, солидарных с противником. И большое число беззащитных беженцев, оказавшихся вдали от родных мест, подогрело охоту к разбою у сугубо самодеятельных бандитских формирований, – говорит Уильям Рино.
После подписания мирного договора и под нажимом международных финансовых организаций ФРЕЛИМО под началом нового предводителя Жоакима Чиссано несколько отступило от ортодоксального марксизма Кстати, своей интронизации на посту преемника президента Чиссано обязан гибели Саморы Машела в авиакатастрофе в 1986 году. Вдова Машела быстро вышла замуж за Чиссано. Новое внешнеполитическое мышление в Кремле тогда еще не полностью восторжествовало, и СССР списывал катастрофу президентского самолета на козни военной разведки ЮАР. Договор о разделе власти с РЕНАМО и относительный мир в стране сохранялся десять лет, до 2012 года. Однако выгоды от сравнительного быстрого экономического роста в этот период извлекали в основном города, где сосредоточен электорат ФРЕЛИМО, в первую очередь города на юге страны, фактические образующие с ЮАР единую экономическую зону, и руководство РЕНАМО, опирающееся на сельское население, решило "выправлять материальные перекосы" с помощью оружия.
На сей раз лидер оппозиции Длакама бился с президентом Гебузой менее двух лет. Продолжение бойни предотвратило международное сообщество. Роль миротворца сыграл, в частности, Китай, заинтересованный в том, чтобы в стране, в которой он на свои деньги восстанавливает портовые сооружения в надежде экспортировать через них в будущем сланцевые нефть и газ, сохранялось спокойствие. Бойцам оппозиции обещана полная амнистия, места в командных структурах армии и спецслужб. Тем не менее страсти накалены, Длакама въехал в столицу под усиленной охраной, и если он проиграет выборы преемнику действующего главы государства, бывшему министру обороны Филипе Ньюси, что, как считает наш собеседник, профессор университета Нортвестерн Уильям Рино, весьма вероятен рецидив военных действий:
Война в Мозамбике, пользуясь медицинской терминологией, хронизировалась
– Война в Мозамбике, пользуясь медицинской терминологией, хронизировалась. Как хронизировалась она, по-видимому, и на юге Судана, где протеста лишь одной из многочисленных фракций оказалось достаточно, чтобы опрокинуть хрупкую правящую коалицию. А ведущим мировым игрокам, не считая Китая, сейчас не до Африки, их внимание приковано к другим болевым точкам. Поэтому сомнительно, что соперников в Мозамбике может испугать отдаленная перспектива оказаться на скамье подсудимых в Международном уголовном суде в Гааге. Впрочем, там уже побывали поджигатели войны в Сьерра-Леоне, Либерии, Руанде, Центральной Африканской Республике, Уганде и даже бывшей Югославии. Африканские страны слабые, и эта перспектива для их лидеров, что ни говори, все же более реальна, чем для руководителей самопровозглашенных народных республик на востоке Украины, к которым сейчас – на предмет их привлечения к судебной ответственности – присматриваются европейские политики, – заключает профессор университета Нортвестерн в Чикаго Уильям Рино.
