В пятницу заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябов заявил, что "результаты выборов в Конгресс США не добавляют оптимизма" и не сулят "прорывов в российско-американских отношениях". А как оценивают в Соединенных Штатах последствия победы республиканцев на промежуточных выборах для внешней политики этой страны?

Состоявшиеся на днях промежуточные выборы в Конгресс принесли победу Республиканской партии и обеспечили ей большинство в обеих палатах Конгресса. Это неизбежно повлияет на характер внутриполитических инициатив, с которыми может выступить администрация Обамы, поскольку такие инициативы требуют одобрения законодателей. Однако в вопросах внешней политики степень свободы исполнительной власти куда шире, чем в политике внутренней.

Прореспубликанская часть экспертного сообщества едина во мнении, что Конгресс обязан приложить максимум усилий к восстановлению военного потенциала США за счет значительного увеличения ассигнований на оборону. В том числе на укрепление НАТО и, в частности, сил быстрого реагирования, которым отводится ключевая роль в противодействии сценариям "гибридных вооруженных конфликтов", которые Кремль может разыграть на восточных рубежах альянса. Эксперты из республиканского лагеря также озабочены информационными войнами, которые Москва ведет против Запада и его союзников в Центральной и Восточной Европе. Эти войны, как говорится в итоговой декларации последнего саммита НАТО в Уэльсе, "подрывают законные государственные структуры и провоцируют гражданские конфликты, что делает их одной из главных угроз миру и безопасности на европейском континенте". Большинству теперь уже в обеих палатах Конгресса прореспубликанские эксперты советуют не скупиться на мероприятия по борьбе с внешней российской пропагандой, в первую очередь в бывших советских республиках.

Что касается утративших большинство в обеих палатах Конгресса демократов, то их настроения транслирует близкий к истеблишменту партии комментатор "Нью-Йорк Таймс" Роджер Коэн. Как и коллеги из прореспубликанского лагеря, он считает абсолютно беспочвенными заявления Москвы о враждебном окружении. Категорически осуждает захват Крыма и разжигание войны на юго-востоке Украины. Коэн также придерживается мнения о том, что расширение НАТО было положительным явлением, стабилизировавшим положение в Европе. Без этого, пишет Коэн, "судьба Литвы, Латвии и Эстонии сегодня с большой вероятностью походила бы на судьбу Грузии и Украины, а в Польше, не защищенной Западом, не было бы того экономического чуда, которое в ней сейчас происходит". Тем не менее комментатор "Нью-Йорк Таймс" больше, чем республиканцы, скорбит по поводу крушения надежд и немалых стараний, направленных на интеграцию России в западные институты. Особенно сильны эти старания были в 90-е, годы правления Билла Клинтона, сильны были надежды, что Россия рано или поздно изживет авторитарное мышление и кумовской капитализм и обретет подлинно представительную власть и рыночную экономику, основанную на верховенстве закона. Коэн, как и республиканцы, возлагает на Путина основную ответственность за судьбоносный антизападный поворот в российской политике и раздувание шовинистических настроений в стране. Но при этом допускает, что политика Америки тоже была не идеальной и что ей не следовало, например, злить Россию, бесконечно похваляясь своей победой в холодной войне.

Может ли разница в сантиментах между реализмом республиканцев и романтизмом демократов вызвать к жизни в Вашингтоне очередную полемику о том, кто проиграл Россию? Полемику, в которой Белому дому будет противостоять идеологически сплоченный Конгресс? На эти вопросы Радио Свобода отвечает старший аналитик Гудзоновского института Ричард Вайц:

"Нет, я не вижу к этому никаких предпосылок. Если республиканцы и корят за что-то администрацию Обамы, так это за запоздалое осознание того, что представляет собой Владимир Путин и его внешнеполитические идеологемы. Никто в республиканском лагере не считает, что Обама "проиграл" Россию. И только радуются, что он отбросил хотя бы часть своих иллюзий по поводу перспектив перезагрузки отношений с Кремлем. В обоих лагерях, демократическом и республиканском, есть люди, не питающие враждебных чувств ни к Путину лично, ни к России. Не верящих, что антизападный курс в российской политике необратим, и не желающих его усугублять. Как есть и люди прямо противоположных взглядов".

Роджер Коэн в своей статье в "Нью-Йорк Таймс" пишет: "Если Обама только говорит о развороте к Азии, то Путин это делает реально, а не только на словах". Автора печалит это обстоятельство, которое он считает еще одним свидетельством отчуждения России от Запада. Ричард Вайц с ним не согласен: по его мнению, американский разворот на Восток – отнюдь не пустой звук.

"Обаме явно приятнее иметь дело с Си Цзиньпином, чем с Путиным. Американская политика Пекина, включая пропаганду, тоже не особо благосклонна к Обаме, но тем не менее строится она куда более тонко, чем российская: китайские пропагандисты, к примеру, не трубят о превращении Америки в груду ядерного мусора. В плане демократического строительства Китай разочаровал США далеко не так сильно, как Россия, поскольку ждали мы от России намного больше, чем от Китая. Что касается разворота России на Восток, который она считает и экономически более перспективным, и идеологически более близким себе, чем Запад, то заинтересованность в этом Кремля никогда не была секретом, только вот мне не кажется, что Восток отвечает России взаимностью. Он не очень-то позволяет ей играть важную роль в своей экономике или политике. О будущей деятельности Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, сейчас спорят США и КНР, но не Россия", – считает старший аналитик Гудзоновского института Ричард Вайц.

Ни республиканцы, ни тем более демократы не желают повторения гонки вооружений с Россией, убежден Роджер Коэн, и Россия об этом знает. Что только усиливает огорчение Вашингтона отказом Москвы от участия в запланированном в 2016 году в США Саммите по физической ядерной безопасности. Это один из важнейших проектов для Барака Обамы, стоящий, по мнению его администрации, в стороне от сиюминутных разногласий в сфере текущей политики. Впрочем, стоит отметить, что при этом Москва не отходит от общего с Западом требования к Ирану – ограничить свои ядерные разработки, несмотря на то что Тегеран на днях опроверг информацию о готовности передавать России свое отработавшее ядерное топливо.