В конце октября Роскомнадзор вынес первое предупреждение за всю историю вещания радиостанции "Эхо Москвы" – из-за эфира программы "Своими глазами", в которой рассказывалось об украинских военных, защищающих Донецкий аэропорт. Одним из участников этой передачи был корреспондент газеты The Los Angeles Times Сергей Лойко, побывавший в эпицентре боев за аэропорт. В интервью сотруднику украинской службы Радио Свобода Жанне Безпятчук он рассказал, как оценивает последние события в России и Украине, а также что он увидел, проведя 4 дня на передовой.
– В предупреждении Роскомнадзора, вынесенном радиостанции "Эхо Москвы", говорится, что информация, поданная в передаче, "оправдывает практику военных преступлений". Как участник этой программы, согласны ли вы с этими словами?
В передаче не было ничего такого, чего бы никто не знал
– Роскомнадзор – роботообразная организация, терминатор, которого ни испугать, ни удивить, ни образовать нельзя. Роскомнадзор не несет никаких индивидуальных функций, не имеет ни по какому поводу собственного мнения. Может быть, разве что, по поводу протухшей тушенки или гнилых огурцов. Что касается всего этого дела: ну, сказали Роскомнадзору запретить – они запретили. В передаче не было ничего такого, чего бы никто не знал. Люди рассказали то, что видели своими глазами. Если чиновники считают, что участники программы наврали, что-то неправильно сказали, пусть выскажут свое мнение. Кстати, на "Эхе Москвы" выступают совершенно одиозные персонажи, которые рассказывают совершенно другие вещи. Мне кажется, пришло время закручивания той самой гайки, благодаря которой "Эхо Москвы" будет закручено. А наша передача была только предлогом.
– Отдавали ли вы себе отчет в том, что, говоря о событиях в донецком аэропорту, вы представляете диаметрально противоположную картину реальности – по сравнению с той, которую предлагает сегодня российское федеральное телевидение?
– Если человек скажет "дважды два – четыре", он выразит точку, диаметрально противоположную тому, что говорит российское телевидение. Я считаю, что это мое мнение. Даже не мнение, а ощущение, которое появляется у человека, когда он попадает в аэропорт. Это попадание в потустороннюю реальность. Сначала тебе кажется, что ты попал на какой-то полигон дизайна компьютерной постапокалиптической стрелялки. Потом ты вдруг понимаешь, что это, скорее всего, павильон Голливуда, где снимается какой-то Saving Private Ryan, и сейчас выйдет Стивен Спилберг и скажет: "Снято!". Но ничего этого не происходит. А происходят кровь, страдания, лишения, смерть.
Защитники Донецкого аэропорта
И на фоне всего этого чрезмерного по своей военной убедительности антуража у впечатлительного человека вроде меня возникает ощущение эпичности. Такого нового прочтения толкиеновского "Властелина колец", где происходит великая борьба добра со злом: с одной стороны – светлые силы, а с другой стороны – страшные орки. Но это только ощущение. Это не значит, что так есть на самом деле. Не бывает черного и белого, извините за банальность. Все немножко сложнее. Но то, что я там увидел, – вершина героизма, чистоты, искренности, преданности, братства – это тот человеческий элемент, которого я не видел раньше ни в одном конфликте. Может быть, раньше я так глубоко в это не влезал. А здесь было все так близко, перед твоими глазами. Ты видел глаза этих ребят. Конечно, это ощущение не сравнимо ни с чем. Такой войны я еще не видел так близко, в упор... Я видел глаза войны первый раз в жизни.
Ну, была ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем, но это не значит, что они должны были убивать друг друга
– Но при этом вы считаете, что эта война выдуманная, что она не имеет под собой почву и реального конфликта нет.
– Да, ужас всей этой ситуации состоит в том, что, несмотря на эпичность происходящего, несмотря на героическую борьбу Украины за независимость, пик которой находится в этом аэропорту, несмотря на перемирие, несмотря на какое-то мифическое АТО, на всю эту маскировку, эта война не должна была состояться. Ну, была ссора Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем, но это не значит, что они должны были убивать друг друга. Это совершенно не значит, что кто-то должен в кого-то стрелять, какие-то снаряды – разрываться, школьники, женщины, дети, солдаты – гибнуть. Конфликта в Украине, тем более этнического конфликта, не было. Это все выдумано, это все привнесено извне.
– Судя по реакции людей, дозванивавшихся в студию во время записи программы, складывается впечатление, что российское общество или значительная его часть сегодня не готовы выслушать. Например, что большинство украинских военных разговаривают на русском языке. Откуда эта стена глухоты? Ведь раньше казалось, что ее нет. Дает ли какой-то результат эта попытка развенчать стереотипы и пропаганду?
– У Владимира Семеновича Высоцкого есть замечательные строки на все случаи жизни. Вот на этот случай жизни у него есть замечательный текст: "Что мы видим, кроме телевидения?" Кроме телевидения, получается, российское общество ничего не видит. Голосует так, как оно голосует, считает каких-то злобных "укропов" – "карателями", убийцами. Российское телевидение преподносит им какие-то совершенно страшные мифы о том, что разрушаются города, о том, что злонамеренно распинаются дети. И это даже съедается публикой. Я не знаю, как с этим бороться. Российское население жестоко зомбировано. Вот если нефть упадет до 70 долларов за баррель, доллар поднимется до 70 рублей – вот тогда у определенной части общества возникнет необходимость в том, чтобы понять, что с ним происходит. А до этого ничего не произойдет. Так и будут хавать то, что они видят в зомбоящике.
