В издательстве Упсальского университета в Швеции вышла книга под названием "Наказание как преступление?". Сборник статей, подготовленный коллективом международных авторов и исследователей, посвящен анализу тюремной системы в России, начиная с царских времен и заканчивая современностью. Первую статью для книги написал российский ученый Игорь Сутягин, который в 2004 году был осужден за государственную измену и провел в заключении 11 лет.
Профессор русской литературы и культуры в норвежском университете Тромсё Андрей Рогачевский, также принимавший участие в создании книги, рассказал Радио Свобода подробности о том, что представляет собой этот сборник:
– Сборник вышел в издательстве Упсальского университета. Это один из старейших шведских университетов, очень важный не только для Швеции, но и для мировой науки в целом. Сборник состоит из семи статьей, которые распределены по трем секциям. Первая – о фактах тюремного опыта. Здесь соотнесены два типа тюремного заключения: сталинский ГУЛАГ и современная тюремная система времен Владимира Путина. Мы пытались изучать феномен российской тюремной культуры с разных точек зрения. И первая секция дает нам сразу два взгляда. Первый – социологический. Его представляет известный человек по имени Игорь Сутягин, который в свое время был осужден за измену родине и провел в путинских лагерях довольно большое количество времени и сейчас, слава Богу, благополучно пребывает в Великобритании. Вторая статья как раз о феномене труда в советской экономике, и в частности, в сталинском ГУЛАГе. Эта статья написана шведским историком экономики Мартином Крагом. Сборник был отредактирован мной и коллегой из Упсалы – Джулией Хансен. Она американка, которая уже давно живет и работает в Швеции. Вторая часть сборника – не столько факты, сколько реакция на факты. Речь идет о литературных описаниях российского тюремного опыта, таких как в "Записках из мертвого дома" Достоевского, в произведениях Дорошевича. Речь идет также о юморе ГУЛАГа, о музыке, поп-музыке, рок-музыке, своего рода визуальной репрезентации тюремного опыта в кино. А третья часть сборника состоит из статей, которые помещают тюремный опыт в более широкий контекст, общемировой – в первую очередь, европейский и американский. В результате исследования выяснилось, что очень трудно сказать что-то внятное о российском тюремном опыте, не сравнивая его с тюремным опытом других стран.
– Насколько я понимаю, сборник представляет собой и своего рода ретроспективу российского тюремного опыта, и сравнительный анализ российской тюремной системы с системами других стран. Удалось ли выявить ключевые особенности российской тюремной системы?
Выяснилось, что в той или иной степени тюремный опыт везде и всегда одинаков
– На этот вопрос ответить достаточно сложно. Мы пытались выявить такие особенности, сравнивая дореволюционный тюремный опыт с советским тюремным опытом: как со сталинским, так и постсталинским. Там есть, например, разборы позднего советского тюремного опыта с помощью книг писателя Андрея Синявского, а также постсоветского тюремного опыта. Здесь определенный материал предоставил не лично, но с помощью своих книг, писатель Эдуард Лимонов, который, находясь в тюрьме в начале 2000-х по обвинению в попытке вооруженного переворота, написал восемь книг. Мы сравнивали его опыт с англоязычным тюремным опытом – в основном в Америке и Великобритании. Выяснилось, что в той или иной степени тюремный опыт везде и всегда одинаков. Это может прозвучать странно, потому что мы знаем, что в разных тюрьмах и разных странах условия разные, но самое главное для того, кто сидит в тюрьме, – лишение и ограничение свободы. Когда люди оказываются в этой ситуации, они реагируют не то чтобы одинаково, но есть типы реакции на пребывание в тюрьме. В своей статье я сравниваю опыт Лимонова с опытом Лорда Арчера – это британский писатель и политик, который попал в тюрьму по обвинению в лжесвидетельствовании в суде. В британской тюрьме он сидел почти столько же, сколько Лимонов сидел в российской, примерно в то же самое время. И они абсолютно независимо друг от друга описывали этот тюремный опыт. Было интересно сравнить, отличается ли британский тюремный опыт от российского. Получается, что они почти тождественны друг другу в том, как это воспринимается в писательском сознании.
– С вашей точки зрения, логично ли то, что сейчас происходит в российских тюрьмах – свидетельства о различных пытках и унижениях заключенных – с учетом исторического опыта России?
– Похоже, что ситуация такова: если мир за пределами тюрьмы достаточно мягкий, ненасильственный, то и внутри тюрьмы атмосфера благоприятна. Если за пределами тюрьмы, наоборот, все очень агрессивно и угроза жизни создается чаще, чем это обычно случается, то и в тюрьме ситуация более напряженная. В сущности, тюрьма от мирной жизни мало чем отличается. Это просто концентрированное выражение всего самого худшего, а иногда самого лучшего, что жизнь может предложить. Если мы иногда сравниваем эффект радиации на человеческое тело с эффектом ускоренного старения человека, то же самое, наверное, можно сказать и о тюрьме: это своего рода радиационное облучение в таких условиях, когда человек не может никуда уйти, никуда деться.
– Вы упомянули, что в сборнике довольно большую часть занимают исследования, основанные на культурологических источниках: это и кино, и произведения Достоевского, Солженицына, современных писателей. Насколько, с вашей точки зрения, эти свидетельства важны для понимания тюремного опыта?
Это не энциклопедия тюремной жизни, это – мозаичные фрагменты, которые в сумме с разными подходами и с разными материалами дают если и не полное, то более-менее объемное представление о тюремной культуре в России
– Можно по-разному относиться к этим свидетельствам. Есть часть литературы, которая написана на документальной основе. Иногда книги пишутся людьми, которые в тюрьме не сидели, но они пишут об этом, потому что тюремный опыт их в какой-то степени интересует. Это другой, вымышленный тип литературы, мы им занимались в меньшей степени. Что касается кино, то очень часто тюрьма, или зона – если пользоваться таким общепринятым российским термином, который в себя вбирает практически все виды тюремного заключения, – используется как метафора человеческого существования вообще. У нас есть определенная градация этого типа источников: кино или тюремные блатные песни по-разному отражают тюремный опыт. Всегда нужно хорошо представлять себе, что это за текст перед тобой, нужно представлять, кто это писал, для какой аудитории, какова доля автобиографизма в этих произведениях, какова доля вымысла. Иногда документ сильнее, чем вымысел, а иногда вымысел бывает сильнее, чем документ. Конечно, есть книги, написанные людьми, не сидевшими в тюрьме, но беседовавшими с заключенными и на этой основе создававшими свои произведения.
– Вы сказали, что книжка вышла в Швеции и работал над ней коллектив международных авторов. Почему Швеция заинтересовалась такой темой?
– Не то чтобы в Швеции есть специальный интерес к этой теме, но в Упсальском университете не так давно открылся специальный исследовательский центр по изучению России, Восточной Европы и Евразии. При этом центром был получен сначала грант на проведение конференции на тему российского тюремного опыта, а потом из тех докладов, которые прозвучали на этой конференции, были отобраны те, которые могли бы войти в сборник. Это не энциклопедия тюремной жизни, это и невозможно сделать на 200 страницах, это мозаичные фрагменты, которые в сумме с разными подходами и разными материалами дают если и не полное, то более-менее объемное представление о тюремной культуре в России. Коллектив как раз был совсем не шведский, кроме шведа Мартина Крага. В этой книге достаточно много британцев и американцев, я сам работаю в Норвегии. Так что это своего рода часть глобальной картины – того, что представляет собой современная русистика и славистика. Людей объединяет идея, а не место их работы.
– Будет ли книга переведена на русский язык и будет ли донесена до российского читателя? До российских правозащитников, до тех, кто непосредственно сталкивается с судебной системой?
– Хотелось бы в это верить. Я думаю, что и это интервью – шаг в этом направлении. Файл книги находится в интернете в свободном доступе. Нужно только набрать ключевые слова и добавить "Упсальский университет". По-английски книга называется "Punishment as a Crime?", то есть "Наказание как преступление?". Книгу найти легко, если люди владеют английским языком, они это все прочтут.
