Группа российских лингвистов под руководством члена-корреспондента РАН, директора Института востоковедения Виталия Наумкина создала систему письменности для архаического языка, на котором говорит стотысячное население острова Сокотра, лежащего в Индийском океане к югу от Аравийского полуострова и востоку от Африканского рога.
Сокотра относится к Йемену, однако островитяне общаются на собственном языке – сокотрийском, который существенно отличается от государственного арабского. До самого последнего времени сокотрийский язык был исключительно устным, но российские лингвисты совместно с жителями Сокотры за пять лет создали полноценную систему письма, основанную на арабском алфавите.
В авторитетном голландском научном издательстве Brill только что вышел первый том книги Corpus of Soqotri Oral Literature – “Корпус устной литературы Сокотры”, в которой впервые на языке оригинала приводятся фольклорные тексты Сокотры. Существенную часть издания занимает сокотрийско-арабско-английский глоссарий, включающий около 2500 слов.
Один из участников проекта, заведующий кафедрой истории и филологии Древнего ближнего Востока Института восточных культур и античности РГГУ Леонид Коган рассказал Радио Свобода о лингвистическом затерянном мире, рождении нового языка и неопределеном будущем сокотрийской письменности.
– Как вышло, что сокотрийской письменностью занялись именно российские лингвисты?
– Все началось благодаря Виталию Вячеславовичу Наумкину, это знаменитый наш арабист, исламовед, в настоящее время директор института востоковедения РАН. Известно, что Йемен как единое государство существует не так уж давно, с 1991 года, а до этого там было два государства – Северный Йемен и Южный Йемен. Южный Йемен, к которому относилась Сокотра, был сателлитом советского блока. Поэтому еще в первую половину 1970-х годов Наумкин смог совершить первые поездки на остров, который в то время был совершенно закрытым для западных ученых. Фактически Наумкин стал первооткрывателем Сокотры для современной науки, не только в лингвистическом и филологическом ключе, но и во многих других отношениях. Правда, в самом строгом смысле первооткрывателями были австрийские ученые начала 20-го века: Давид Генрих Мюллер, знаменитый венский арабист, совершил путешествие на Сокотру на рубеже 19 и 20-го веков и оставил после себя ценнейшие материалы, однако серьезного влияния на науку они не оказали, о чем красноречиво свидетельствует почти 75-летнее молчание, последовавшее за Австрийской экспедицией. И вот в последней четверти 20-го века политическая конъюнктура сделала изучение Сокотры доступным и даже эксклюзивным для советских ученых. Огромная заслуга Наумкина в том, что он в полной мере смог воспользоваться этой возможностью.
– В чем уникальность Сокотры для исследователей, в частности, для лингвистов?
– Арабский мир – это почти исключительно монокультура арабского языка и литературы, другие языки (и прежде всего родственные арабскому семитские языки) в этом ареале почти не сохранились. Едва ли не единственный иначе устроенный уголок в этом регионе – это как раз Махра-Дофар, приграничные районы Йемена и Омана. К этому удаленному, труднодоступному, окруженному пустынями ареалу как раз и примыкает, в историко-культурном и языковом отношении, остров Сокотра. В этом регионе чудом сохранились три языка – мехри, джиббали и сокотри, которые, будучи семитскими, то есть родственными арабскому, смогли остаться самостоятельными идиомами и, одновременно, средствами передачи относительно слабо затронутой арабским влиянием культуры, прежде всего фольклора. И уже в этом, и без того весьма своеобразном ареале, Сокотра занимает особое место, это остров, на котором сохранилась самая архаичная и изолированная в семитском мире культура. Разумеется, для исследователя это очень интересно.
– Изолированность и архаичность, наверное, создают и проблему для исследования. Как с такой культурой строить коммуникацию?
– Наумкин неоднократно рассказывал нам, что в начале 70-х годов, когда он впервые оказался на Сокотре, там нелегко было найти людей, которые вообще могли бы говорить по-арабски, а тем более писать. Сегодня, конечно, ситуация иная. Практически все мужское население Сокотры полностью двуязычно, взрослые мужчины знают арабский язык не намного хуже, чем любой йеменец с континента. Так что для исследователя, более или менее прилично владеющего арабским языком, проблемы здесь нет, найти метаязык для научного (да и любого другого) общения несложно. Я сам до сих пор практически не пытаюсь говорить по-сокотрийски, вот в этом году, впервые после пяти сезонов, стал вводить в свой разговорный обиход отдельные фразы.
– Сокотрийский и арабский существенно различаются?
– Чрезвычайно. Если взять германские языки для аналогии, то можно сравнить это с различием между современным английским и современным исландским. Они вообще не взаимопонимаемы ни в каком отношении – в лексике, грамматике, синтаксисе, фонетике, во всех мыслимых аспектах они различаются очень сильно.
– Как на остове распространяется арабский язык?
– Это официальный язык страны, язык религии, это язык образования, а теперь еще и язык интернета. Только на арабском сокотрийцы могут общаться с людьми со стороны, в том числе с чиновниками из континентального Йемена. В некоторых практических аспектах это похоже на ситуацию в Каталонии: проблематика официального статуса там, конечно, совершенно иная, но в остальном можно заметить много интересных параллелей. В Каталонии практически невозможно найти человека, который не говорил бы по-испански, а образованные каталонцы говорят "по-кастильски" совершенно неотличимо от "этнических" испанцев. И знание испанского языка, разумеется, очень важно для них – это средство общения и с остальной страной, частью которой они пока являются, и с иностранцами, ведь испаноговорящих в мире очень много, а по-каталански говорят единицы. При этом вы никогда не встретите двух каталонцев, которые вдруг ни с того ни с сего стали бы бы говорить по-испански между собой. Точно так же, два коренных сокотрийца никогда не станут говорить между собой по-арабски.
– Есть ли социальное разделение – язык городской и язык деревенский, язык образованных и язык крестьян?
– Нет. Количество этнических арабов на Сокотре очень невелико. Население острова сейчас оценивают более чем в 100 тысяч, из них приезжих всего несколько сотен. Местное население все говорит только на местном языке. Женщины в силу своей социальной закрытости вообще гораздо меньше подвержены арабизации, и, думаю, среди них до сих пор остается много монолингвов. Я сам знаю женщин 30-35 лет с крайне рудиментарным представлением об арабском. Соответственно, дети до поступления в школу говорят в семье только по-сокотрийски. Таким образом, положение языка довольно устойчиво, я бы не назвал его умирающим. Так что ситуация совсем иная, чем в случае с некоторыми малыми языками России или Северной Америки. Острову, конечно, в этом смысле всегда легче.
– Школьное образование двуязычное?
– Нет, в официальной сфере сокотрийский язык на сегодняшний день не присутствует. С прошлого года функционирует местное радио, и там можно услышать сокотрийскую речь. Есть стихийные попытки использования сокотрийского языка в прессе и в интернете, именно поэтому есть заметный социокультурный запрос на регулярную, общепринятую систему письменности, о которой мы будем говорить ниже. Довольно перспективна ситуация в высшем образовании: среди студентов-сокотрийцев уже сейчас есть немало тех, кто хотел бы посвятить родному языку дипломные и диссертационные сочинения.
– Как дети, в семье говорящие на сокотрийском, справляются в начальной школе?
– Часто бывает, что совсем ничего не понимают первое время. Учителя рассказывают, что ребенок может постучать в дверь класса, учитель скажет “Кто там?”, и ученик ответит “Кто там?”, потому что вообще не понимает, что ему говорят. В последнее время распространилась система вроде детских садов, как раз для того, чтобы дети до школы могли усвоить хотя бы азы арабского языка.
– Давайте перейдем к самому любопытному: ваша научная группа действительно создала письменность для сокотрийского языка, которой до этого не существовало?
– Да, это так.
– Насколько уникальна такая ситуация: регион относительно развитой страны, 21-й век, язык, который нельзя назвать умирающим, и нет письменности?
– Я не социолингвист, чтобы компетентно ответить на этот вопрос. Бесписьменные языки нередки и по сей день, конечно, но вы правы, для этого региона это сегодня скорее исключение. Есть много носителей, есть развитая культура, оформленное самосознание и нет письменной формы выражения. Вероятно, не совсем нормальная ситуация.
– Лингвистический “затерянный мир”.
– В общем, да.
– Как это могло получиться?
– Факторов много. Во-первых, Йемен остается довольно слаборазвитой страной в ближневосточном контексте, это хорошо известно. Кроме того, Йемен – страна малочитающая, "non-reading culture", как отмечали многие литературоведы и культурологи. Вообще арабы очень любят читать. Если вы попадете в Каир, Дамаск или Багдад, вы увидите огромное количество книжных магазинов с большим разнообразием литературы, национальной и переводной. В Йемене все иначе, даже в крупных городах – культура чтения здесь пока развита явно недостаточно. И если уж так обстоят дела на континенте, стоит ли удивляться, что на отдаленном острове до недавнего времени письменность особого интереса ни у кого не вызывала. Хотя практические попытки что-то записать на сокотрийском языке известны очень давно. Первооткрыватель Сокотры для западного мира, британский капитан Уэллстед в 1835 году впервые записал 200 слов на сокотрийском языке, и это было сделано и латинскими и арабскими буквами. Не знаю, кто делал арабскую транскрипцию, сам ли англичанин, его ли проводник или местные жители – это до сих пор большая загадка. И во время экспедиции Мюллера жители острова записывали для него арабскими буквами местные стихи. Но нужно четко понимать – одно дело что-то записать какими-то буквами, и совсем другое – разработать полноценную систему письма, регулярную, с правилами, с устойчивой передачей гласных и согласных. Вот в этом смысле то, что сделали мы, пожалуй не имеет прецедентов. И местные жители это понимают лучше, чем кто бы то ни было, и очень высоко ценят.
– Создание письменности – инициатива сокотрийцев или российских лингвистов?
– Нет, с первого до последнего момента инициатива исходила от носителей языка, более того, методологию письменности и большую часть практических решений предложили наши информанты. Мы их задумки сглаживали, систематизировали, но 80 процентов системы было заложено и придумано самими сокотрийцами.
– Без вашей помощи они не смогли бы обойтись?
– Такая помощь потребовалась бы носителю любого языка, в том числе и культурному, если он не лингвист. Создание письменности, регуляризация грамматических феноменов на письме – дело профессиональных лингвистов. Такое случалось даже в истории европейской цивилизации. Например, в Швейцарии создание единого письменного ретороманского языка было "поручено" местным населением профессиональному лингвисту Генриху Шмиду, который не был его носителем. Я не говорю уже о первых годах советской власти, когда создание и усовершенствование систем письменности вообще считалось основным делом для лингвистики как науки и профессии.
– Из чего складывается письменность? Это ведь не только набор символов, но и правила, регулярная грамматика?
– Конечно. В сокотрийском алфавите есть новые согласные, отсутствующие в арабском языке, есть и гласные, которых нет в арабском языке, и это еще сложнее с точки зрения семитской письменности. И, разумеется, есть система правил – когда писать долгую гласную, когда не писать, как передавать глагольные формы, как именные, и так далее. Просто взять арабские буквы и написать ими сокотрийское слово как попало – это совсем не письменность.
– Как строилась ваша работа?
– Так уж повелось, что экспедиционный сезон обычно идет первые две недели ноября, иногда немного дольше. Это время выбрано из-за погоды: Сокотра находится в зоне муссонного климата, я сам в муссонный период на острове не был, но говорят, что в это время там тяжело не то что работать, но и жить. Кроме того, на протяжении четырех лет мы приглашали и, надеюсь, будем приглашать в Москву наших основных информантов, это семейная пара и еще один человек. Они обычно приезжают летом, в июне-июле. Как раз эти долгие визиты сыграли решающую роль, потому что здесь хорошие условия для работы – есть книги, достаточно времени, и свет есть всегда, в отличие от Сокотры, где электричество – большая проблема. Так что основные массивы текстового, грамматического анализа были выполнены в Москве. На острове мы стараемся в первую очередь записывать новый материал – как тексты, так и фотовидеодокументы.
– Как первое сокотрийское слово оказалось записанным на бумаге новой письменностью?
– Это очень красивая история. Смотрите, вот лист, который информант принес Наумкину во время моего первого сезона на остров в 2010 году. Тогда еще вообще не шло никакой речи о письменности. И вот однажды вечером к нам пришел наш любимый информант Иса Гуман, учитель в начальной школе, он преподает исламские науки, другими словами, религию. Он сказал: “Знаете, несколько дней назад один мой друг рассказал мне интересную историю, и я, чтобы не забыть ее до встречи с вами, решил ее записать”. Это сокотрийский текст, записанный арабскими буквами исключительно самим носителем, к нему не притрагивалась рука европейца. По сравнению с тем, как мы бы написали это теперь, когда письменность систематизирована и доработана, этот текст выглядит немного "сырым", но в целом, примерно на те 80 процентов, о которых я уже говорил, Иса уже там сделал все что нужно. И это не так уж удивительно: на самом деле любой носитель языка – стихийный лингвист, и любая попытка слоговой или алфавитной записи своего языка будет тяготеть к "естественному фонологизму". Человеку свойственно на интуитивном уровне различать, что имеет, а что не имеет смыслоразличительного значения в его родной речи, а это ведь и есть основа основ научного лингвистического анализа.
– И что вы с этим текстом сделали?
– Мы его набрали в компьютере (мой коллега Дмитрий Черкашин, наш преподаватель классического арабского языка, этим занимается в нашей группе), проанализировали и быстро поняли, какие перспективы это открывает для нас, лингвистов. Ведь есть очень много того, что мы никогда не услышим своим тупым ухом, но что прекрасно видно на письме. Но и сокотрийцы быстро поняли, как много письменность может дать им – с точки зрения престижа, с точки зрения развития, консервации фольклора и наследия. Так все это и завязалось.
– Уже в этом тексте было ясно, что букв арабского алфавита не хватает для сокотрийского языка?
– Конечно. Новые буквы в подобном алфавите обычно создаются не как отдельные знаки, а с помощью диакритических точек. Такого рода дополнительных символов понадобилось всего четыре. Всего в сокотрийском алфавите получилось 28 букв, в чисто количественном отношении столько же, сколько и в арабском (некоторые фонемы, имеющиеся в арабском языке, в сокотрийском как раз отсутствуют). Очень важную инновацию Иса сделал в области вокализма. Семитское письмо в принципе консонантное, то есть пишутся в основном согласные, гласные – гораздо менее регулярно и, в основном, специальными значками над или под строкой. И вот в сокотрийском есть один гласный, которого нет в арабском и который очень важен для системы языка. И Иса сам придумал для него особый значок, причем удачный, и сейчас мы его регулярно используем. Наша роль, повторяю, в основном была в доведении до ума этой системы, в мотивировании сокотрийцев к систематизации.
– Для сокотрийского алфавита создан отдельный компьютерный шрифт?
– Мы стремились использовать те значки, которые уже существуют в других шрифтах на арабской основе, поэтому по сравнению с первыми вариантами пришлось сделать легкие корректировки: вот ты хочешь три точки вверху, а давай сделаем внизу, потому что такой знак уже есть в таком-то алфавите. Мы использовали знаки, которые есть в других письменностях на арабской основе, не обращая внимания на их оригинальное значение. Есть ведь сложные алфавиты у таких языков, как урду или пушту, там много "свободных" с нашей семитской точки зрения символов, их можно беспрепятственно заимствовать, при этом они входят в любой обычный арабский шрифт вроде Times New Roman.
– Интересно, что отсутствие и не универсальность кириллических шрифтов и кодировок во многих программах на заре развития интернета привели к стихийному образованию своеобразного канона латинской транслитерации русских слов. И смс-сообщения, которые латиницей могли содержать больше символов, укрепили этот канон. Сокотрийцы ведь пользуются смс и интернетом с помощью арабского алфавита? У них не появилась стихийная письменность?
– Честно говоря, не знаю, я этом вопросом не интересовался. Вот в Махре, регионе в континентальном Йемене, где тоже есть свой семитский язык, отличный от арабского (и родственный сокотрийскому), работает наша британская коллега Джанет Уотсон, она часто хвастается своей огромной коллекцией смс-сообщений на мехри в арабской графике. Вы правы, у сокотрийцев тоже мог сложиться какой-то стихийный способ транслитерации при написании смс, это стоит изучить. Но я вообще не очень много видел, чтобы сокотрийцы писали смс, они больше любят поговорить.
– Разработанная вашей группой письменность уже начала внедряться на каких-то уровнях? Вывески магазинов появились на сокотрийском?
– Нет. Мы – лингвисты, а не политики и не культурные строители. Мы не станем говорить людям – “а не повесить ли вам вывеску на сокотрийском языке?”. Я знаю точно, что наша письменность с легкостью читается независимыми от проекта, сторонними сокотрийцами. Мы это проверяли и специально, и жизнь проверяла – люди находили наши рабочие листки с записанными сказками и анекдотами и с радостью читали друг другу. Наша книга только вышла, но те два сигнальных экземпляра, которые мы чудом успели захватить на остров, – там уже очередь выстроилась ее читать.
– То есть этой письменности не нужно специально учиться, если человек знает арабский?
– Нужно учиться писать, а свободное чтение без подготовки я сам наблюдал десятки раз, и это меня убедило, что письменность получилась хорошей. Я, например, показывал сокотрийцам записи Мюллера, которые тоже сделаны арабскими буквами, и они читаются с трудом.
– Вам, очевидно, очень повезло с вашим информантом Исой?
– Да, мы очень рады, что нам посчастливилось встретиться с таким человеком. У нас сложились замечательные отношения. Огромная удача для исследователя – стопроцентное взаимопроникновение между лингвистической наукой и одаренным естественным интеллектом информантом. Я никогда не думал, что естественный потенциал языковой рефлексии так велик в людях из относительно архаического общества. Конечно, арабская культура, ислам сыграли здесь очень большую роль. Некоторые ученые пишут, что арабский язык разрушает местные языки и скоро их вытеснит, но я вижу здесь и другую сторону –знакомство с литературным арабским сыграло большую роль в повышении способности к анализу и сохранению своего собственного языка. Мы пришли к людям, для которых уже не было секретом, что в языках бывает категория времени или наклонения – они уже учили это в средней школе. Пусть не в самом научном виде, но хоть как-то: в конце концов, так же, как это известно любому образованному русскому или англичанину. Идея, что у сокотрийского языка тоже есть грамматика, что он может быть оформленным письменным медиумом, конечно же, связана с влиянием арабской культуры и мусульманской религии, и здесь я вижу очень много плюсов.
– Вы сказали, что лингвисты – не культурные строители. Но письменность – ваше детище, неужели вам не хочется, чтобы она не просто осталась академическим трудом, а стала бы чем-то большим, вошла бы в жизнь людей?
– Хочется, но еще больше мне хочется, чтобы из-за письменности никого не убили, не оскорбили, не выгнали с работы, чтобы никто не понес ущерба – уж сколько подобных событий мы видели в новейшей истории человечества! Регион этот непростой, никто не знает, что будет с ним даже в ближайшие годы. Год назад впервые в своей истории Сокотра стала единой самостоятельной провинцией (раньше она была разделена на западную и восточную части, которые по отдельности входили в континентальную провинцию Хадрамаут). Это уже привело к очень многим и разнообразным изменениям в жизни людей. Посмотрим, что будет дальше.
– А религиозные проблемы могут возникнуть?
– Это интересный вопрос. Прямой связи с религиозной проблематикой тут вроде бы нет. Иса, как преподаватель религии, в меру своих сил и возможностей интересуется исламской теологией, и одним из последних текстов, который мы записали с ним в Москве, был довольно длинный трактат, который назывался одним словом – “Бог”. В этом тексте Иса постарался на сокотрийском языке изложить основные принципы ислама, причем в полемическом ключе – это воображаемая история обращения христианина в ислам через диалог об истинах веры. Ему, конечно, хотелось, чтобы на его родном языке появились записи не только сказок и стихов, но и "серьезные", с его точки зрения, вещи. Для нас было удивительным и во многом трогательным, что появление письменности мотивирует такого рода теологическую рефлексию. Ничего неортодоксального в этом сочинении нет, поэтому ждать от него каких-то проблем я бы не стал. Впрочем, друзья и родственники Исы отнеслись к его сочинению с заметной осторожностью. Но мы этот текст обязательно рано или поздно опубликуем.
– У вас есть надежда, что вы приедете в следующий раз на Сокотру и увидите, что там вышла, скажем, тоненькая книжка сказок на сокотрийском, использующая вашу письменность?
– Такое вряд ли случится в ближайшее время. Но и в том, что наша книга и наша работа не останутся совсем без плодов, я уверен. Широко это будет или узко, в глубине или на поверхности – посмотрим, но я почти уверен, что каких-то более официальные, более институциональные инициативы не заставят себя ждать. Подчеркну, что вся наша фольклористическая и лингвистическая деятельность транслируется также на арабский литературный язык, и мы всегда надеемся на поддержку местных, региональных и общегосударственных структур Йемена.
