Анна Качкаева: Анны Политковской уже нет девять дней. Итоговые программы вспоминали ее по-разному: Кирилл Поздняков с усердием отработал высказанные президентом по поводу Политковской мысли и отыскал западный след, у Марианны Максимовской президента комментировали журналисты Елена Трегубова и Андрей Бабицкий – лица которых на экране воспринимаются как вызов. Владимир Познер поговорил о вреде курения, но в традиционной прощалке, ради которой он, похоже, и делает теперь свою программу, не одобрил высказывание Путина и попытался объяснить, почему настоящие журналисты всегда неудобны любой власти. Глеб Павловский, сжав зубы, взял паузу и перевел стрелки на игорный бизнес, произнеся нечто туманное: «Наш следующий путь в президентство лежит через казино». Что имел в виду – не ясно.
Преемник Медведев в «Вестях недели» в разговорах про материнский капитал совсем забыл про мужчин, стеснялся земного глагола «рожать» и все время использовал бесполую двусмысленную словесную конструкцию «второе и последующее рождение». В отличие от «ястреба» Иванова, домашнего Медведева все никак не могут расшевелить. Вот уже и барышню в кадр посадили, но глаз у Медведева все равно не блестит. То ли дело Рогозин, который в «Неделе» объявил, что совсем готов к войне с Грузией, или вдруг ставший брутальным Миронов, которому, оказывается, не хватает административного ресурса и президентского канала.
Не говоря уж о самом главном герое телевизионного Олимпа – Дрезден, набережная, утро, одинокий прохожий, кофе за столиком с газетой, пастор, случайно встретивший раннего гостя на ступеньках церкви, трогательные дети. Ностальгическая прогулка бывшего разведчика была подсмотрена камерами сразу трех основных каналов. Репортажи, осененные светлыми воспоминаниями немецких граждан о советских товарищах, были исполнены с придыханием и в стилистике жития.
Всех этих эфирных радостей можно избежать, если смотреть, например, исторический канал «365» или лаконичный, идеологически выдержанный, но наполненный картинками из жизни страны канал «Вести-24». Вообще, за минувший год появилось около десятка спутниковых каналов, запущенных на основе цифровых технологий « Russia today », «Спас», цифровое семейство Первого, всяческие экстримы и драйвы. В ноябре вот третий канал в спутниковом пакете появится, запущено несколько пробных каналов в интернет-телевидении «Корбина-телеком». А в июне Международный союз электросвязи утвердил цифровой план на 40 лет, в том числе для России. То есть цифровая карта родины уже есть. Каковы перспективы развития цифрового телевидения в нашей стране, и кто встанет у цифрового крана? Каким быть платному телевидению? За какими технологическими решениями будущее? Что принесет рынку платного телевидения появление большой тройки игроков, скупившей за последний год основные крупные коммуникационные сети? Что такое социальный пакет? И что, наконец, от будущего цифрового изобилия получим мы с вами, зрители? Обо всем этом говорим сегодня с Алексеем Малининым, одним из лучших ныне идеологов технических перемен на телевидении, человеком, внедрявшим многие масштабные новинки, когда-то техническим директором НТВ, сейчас заместителем председателя ВГТРК и еще членом комиссии по телерадиовещанию, которую с мая возглавляет вице-премьер Медведев и которая призвана принять государственную программу перехода на «цифру», не допустить цифрового разрыва по социальному или иному принципу, развести интересы многочисленных игроков и лоббистов. Здравствуйте, Алексей! Сегодня вы с нами по телефону.
Алексей Малинин: Здравствуйте.
Анна Качкаева: И также в разговоре участвуют мои коллеги: Юлия Ларина и Сергей Варшавчик. Юлия Ларина – обозреватель журнала «Огонек», а Сергей Варшавчик, как вас уже можно представлять?
Сергей Варшавчик: Заместитель главного редактора «Национального банковского журнала»
Анна Качкаева: То есть инвестиции и деньги Сергею теперь интереснее, чем телевидение, но старая любовь остается старой любовью. Скажите, пожалуйста, Алексей, а сколько у вас дома у самого каналов?
Алексей Малинин: Ой, мне даже трудно сосчитать, потому что у меня стоят дома две тарелки. С одной стороны, я принимаю весь пакет «НТВ плюс» плюс все эфирные каналы, которые сегодня есть в Москве, а также я в принципе могу смотреть все свободные каналы со всех спутников, которые видны в Москве.
Анна Качкаева: У вас такое устройство, помимо тарелки НТВшной.
Алексей Малинин: Да, у меня еще стоит большая тарелка, которая может самонаводиться на разные спутники. Тем самым я могу подсмотреть, что происходит и в Европе, и на востоке.
Анна Качкаева: То есть больше сотни каналов.
Алексей Малинин: Ой, там их больше тысячи.
Анна Качкаева: Юлий, Сергей, как у вас с телевизионным изобилием?
Юлия Ларина: У меня не густо. Я смотрю то, что в дальнейшем, видимо, войдет в тот самый социальный пакет.
Сергей Варшавчик: Примерно та же картина.
Анна Качкаева: Ну, я между вами. У меня срединное состояние. У меня стоит «Акадо» и как раз близкая цифровизация этими маленькими инструментиками, которые, как ящички, вместо тарелок существуют и дают возможность сразу же доступа и к телевидению, и к интернету. Вот это такое состояние перехода.
И вам, уважаемые слушатели, мы сегодня задаем вопрос: какие каналы вы бы хотели иметь в цифровом пакете обязательно?
Но сначала немного про историю. Я хочу вернуться на 75 лет назад и даже раньше. Потому что символично активность разговора о цифровом вещании совпала с неочевидным, с точки зрения многих исследователей, но все-таки юбилеем – 75-летием телевидения. И о том, юбилей чего же мы будем отмечать, в этой короткой исторической справке.
Диктор: 9 мая 1911 года десятка полтора физиков собрались в аудитории Петербургского технологического института перед стеклянным экраном и катодно-лучевой трубкой профессора Бориса Розинга. Вряд ли, глядя на полоски на торце трубки, они догадывались о миллиардах будущих телезрителей. Но родословная современного телевидения началась именно тогда. В 1926 году в первом номере журнала «Наука и техника» профессор Борис Розинг опубликовал работу «Электрическая телескопия», в которой писал, что телескопы смогут наблюдать жизнь в глубинах океана. А инженер, не выходя из своего кабинета, будет видеть все, что делается в мастерских. «Мы будем видеть за сотни верст образцы товаров, которые нам предлагают. Больной, прикованный к кровати, войдет в связь с недоступной ему общественной жизнью, он будет в состоянии видеть все, что делается на улицах, площадях и театрах». Этим словам 80 лет. В 1925 году русский физик Лев Термен показал движущуюся руку на экране, а ташкентский изобретатель Борис Грабовский в 1928 году продемонстрировал по своему телефоту картинку с движением трамваев и пешеходов. Система дальновидения Термена была засекречена, а сам физик позже работал в «шарашке» над проблемой идентификации человеческого голоса, увековеченный Солженицыным «В круге первом». Результаты опытов Грабовского затерялись в бюрократических архивах.
К началу 30-х в Москве одержала верх идея дальнобойного, доступного пролетариям всех стран механического телевидения с диском Нипкова. Наступало время коллективных, хорошо организованных исследований. В 1930 году была создана лаборатория телевидения во главе с Павлом Шмаковым. В апреле 1931 газета «Правда» напечатала сообщение, которое свидетельствовало о начале новой эры: «Завтра впервые в СССР будет впервые произведена опытная передача дальновидения по радио. С коротковолнового передатчика Всесоюзного электротехнического института будет передаваться изображение живого лица и фотографии».
Регулярные опытные передачи дальновидения начались 1 октября 1931 года. Передачи принимались радиолюбителями в Томске, Нижнем, Одессе, Смоленске, Ленинграде, Киеве, Харькове. Журнал «Говорит Москва» с гордостью сообщал, что в столице работает более 30 самодельных телевизоров, благо в магазинах уже можно было купить бумажный диск Нипкова, и одержимые радиолюбители собирали самодельные телевизоры по всей стране. Дальновидение начала 30-х годов решало главную задачу – внедрение идеи телевидения в жизнь. Каждая минута этого визуально не совершенного вещания утверждала его возможность и побуждала интерес у широких масс, которые еще не именовались аудиторией.
В 1931 году ученик Розинга Семен Катаев сконструировал передающую электронную трубку, названную радиоглазом. Почти одновременно с Катаевым аналогичное устройство иконоскоп запатентовал в США другой учение Розинга Владимир Зварыкин. Сам профессор Розинг был в 1931 году арестован и через два года умер. Пройдет еще несколько лет, прежде чем механическое дальновидение с розоватым экраном превратится в электронное с современным голубым экраном. Только после войны в 1949 начнется промышленное производство знаменитых телевизоров «КВН». О массовом вещании вообще можно будет говорить только через четверть века после той опытно-регулярной передачи движущихся и немых изображений.
Анна Качкаева: Можно, конечно, спорить, считать ли 1931 год началом отечественного телевидения, но 75-летний юбилей решено отмечать нынешней осенью. И для это повод поговорить о грядущем, о «цифровизации». Алексей, можно ли считать массовую цифровизацию, идею, которая так сейчас внедряется, и комиссия совершенно не случайна, в которую вы входите, появилась в мае, таким же революционным, как и создание вообще телевидения? Потому что сосредоточена вокруг этого масса драматических интересов так же, как и на заре рождения. Можно ли?
Алексей Малинин: Я бы так не сказал. Конечно, данный этап развития телевидения, переход на цифровые формы вещания – это в большей степени эволюция, не революция. По сути, для граждан по большому счету, на мой взгляд, совершенно все равно, в каком виде до них телевидение доходит. Важно, чтобы у них на экране были любимые передачи, каналы. И собственно говоря, как правило, человек редко задумывается, каким образом это все происходит. Поэтому, конечно, эволюция, не революция.
Анна Качкаева: Тогда в чем же задача собственно комиссии? Медведев и перед этим Рейман довольно внятно, но, может быть, непонятно для потребителя сказали, что нужно преодолеть цифровой разрыв, чтобы люди все все получили, нужно, чтобы переход на цифру осуществился в интересах малоимущих слоев. Почему эта тема возникает? С чем это связано? С большими деньгами? С перераспределением ресурсов? С большим количеством игроков, которые в эту сферу вступают? Или с непонятностью того, как и на каких технологических мощностях переходить к цифре?
Алексей Малинин: Нет, технология как раз в общем-то понятна. И на сегодняшний день здесь нет смысла изобретать велосипед. Дело в том, что большинство развитых стран давно уже приняли соответствующие программы и осуществляют уже эти программы. Притом ряд европейских стран, такие как Германия или та же Голландия, цифровое вещание началось там уже давно. Скажем, в том же Берлине и во всем этом регионе аналоговое вещание давно выключено. Вообще, главной проблемой при переходе на цифровые формы вещания является как раз проблема отключения аналоговых форм. То есть у человека не должно в какой-то момент просто взять и исчезнуть телевидение. То есть он сперва должен получить возможность принимать сигнал в новом формате, прежде чем у него исчезнет предыдущий. И вот этот процесс самый болезненный. То есть все страны стремятся как можно быстрее его пройти, потому что здесь сосредоточены основные издержки как для государства, так и для вещателей.
А проблема заключается в том, что по сути каждый человек должен будет в какой-то момент приобрести ту или иную цифровую приставку, ту или иную, потому что формы могут быть разные, человек может принимать сигналы со спутника, может принимать с эфира, может по кабелю. То есть для всех этих целей существуют свои приставки. И пока большинство населения такие приставки не приобретет, как правило, не отключается аналоговый сигнал. Для России с ее огромными пространствами, когда мы прекрасно понимаем, что в огромном количестве маленьких деревень люди, которые живут, скажем, на территории Сибири, сегодня могут смотреть один-два телевизионных канала, этот процесс наиболее сложен. С одной стороны, он и привлекателен, потому что в результате цифровизации мы надеемся и мы уверены, что наши граждане получат возможность принимать такое же количество каналов, как и жители мегаполисов, где бы они ни жили на территории Росси. Но в то же время технологически обеспечить вещанием именно вот эти мелкие населенные пункты – наиболее сложный вопрос.
Анна Качкаева: У нас вот Юля, кстати, была в командировке. В России действует два опытных региона, где цифровое вещание введено. Это Ханты-Мансийск, и там все благополучно, потому что так же как там создано телевидение «трубы», и оно легко может быть за имеющиеся деньги подведено ко всем стойбищам и поселкам буровиков. То вот в Мордовии, где регион депрессивный, крестьянский вполне, с этим проблема. И я так понимаю, что там уже выдаются даже кредиты на то, чтобы эти самые приставки были куплены. Юля Ларина бывала в Мордовии и может нам рассказать, как это там сейчас выглядит.
Юлия Ларина Юлия Ларина: Я весной была в Мордовии, к тому времени уже три месяца существовало цифровое телевидение, его ввели в декабре 2005 года. Шесть районов, именно районов, не городов, подключили и дали людям возможность иметь цифровое телевидение. И это в принципе правильно, потому что в столице в Саранске люди имеют возможность принимать десяток каналов. А в этих районах, как в большинстве районов Мордовии, процентов 90 населения могло принимать только один канал. И второй канал «Россия» если и показывал, то с помехами. Более того, там были районы, которые не могли смотреть даже новости местные, поскольку они в этих окнах региональных каналов «Россия», и новости на мордовском языке они тоже не могли смотреть. Потому что, например, тот район, в котором я была, это Большие Березняки, он расположен вблизи Ульяновской области, и они ловили новости ульяновские, а не свои. И, конечно, вот для этих деревень это большое благо. Сейчас, думаю, примерно такая же ситуация, весной они могли принимать где-то 12 каналов телевидения и четыре радиопрограммы. Нельзя сказать, что массовое стало приобретение этих приставок, потому что они достаточно дорогие. В тот момент они стоили 2, 5 тысячи рублей, и надо было платить еще ежемесячную абонентскую плату 100 рублей. Хотя прожиточный минимум составлял 2400 рублей. Ясно, что это большие деньги для местного населения, но они имели возможность покупать в рассрочку, брать кредит и в том числе оплачивать эти кредиты сельхозпродукцией в дальнейшем.
Анна Качкаева: Морковкой. Цифровизация с морковкой и свеклой.
Юлия Ларина: Но тем не менее, это большое благо действительно для этих районов, потому что, во-первых, это развлечение все-таки некоторое. Там досуг на селе можно себе представить какой. У них там есть КВН среди взрослых команд. Например, в этих Больших Березняках состоялся КВН между командами «Веснушки», «Веселушки» и «Хохотушки». Вот примерно такие развлечения. Ясно, что телевидение дает возможности совершенно другие.
Анна Качкаева: Алексей, а что же тогда в верхних сферах уже весь год мы видим, как очень сражаются ведомства, и до конца смысл этого сражения не ясен. Министр связи Рейман продвигает позицию своего ведомства: государство обеспечивает инфраструктуру в виде спутниковой группировки, а приемом и распространением сигналов будут заниматься частные компании. Глава Российской телевизионной радиовещательной сети Геннадий Скляр пытается удержать на плаву свое старенькое хозяйство с техническими центрами и с башнями по всей стране и, видимо, настаивает на создании централизованной сети управления передачи приема сигнала под эгидой своего предприятия. Глава Росохранкультуры господин Боярсков пытается расширить охранительную функцию службы и внедрить поголовное лицензирование в этой сфере, как я понимаю. Минкульт во главе с Соколовым присоединяется то к одному игроку, то к другому. Чего же все делят? Я так понимаю, что именно поэтому была создана ваша комиссия, чтобы как-то развести этих игроков.
Алексей Малинин: Идет нормальная дискуссия. Существует несколько точек зрения, как вообще этот процесс должен происходить. При этом, на мой взгляд, мы не до конца учитываем уже сложившийся мировой опыт, мировую практику и пытаемся опять изобрести велосипед, хотя по большому счету, на сегодняшний день, если посмотреть внимательно на Европу, где соответствующие программы уже приняты, можно было просто взять за основу ту или иную модель, внести туда определенные изменения. Но по сути в чем разногласия? Они заключаются в следующем, что Министерство связи считает, что наземное эфирное вещание должно работать по принципу так же, как и сотовой связи. Должно появиться несколько или много игроков, региональных игроков, которые будут заказывать эти услуги, каналы же будут с ними договариваться, заключать договоры, искать наиболее выгодные предложения. В то же время Министерство культуры считает, что в этой сфере рынка как такового нет. И это правда, потому что функции наземного оператора это именно функция связная. Зритель же получает и заинтересован в том, чтобы видеть телевидение, а не в том, чтобы получать услугу связи.
И здесь хотелось бы при переходе на цифру в первую очередь не допустить монетизации телерадиовещания, чтобы то, что было бесплатным, не стало платным. Вот даже та оплата в Мордовии 100 рублей, честно говоря, она меня немножко пугает. Я не понимаю, откуда она возникает. Как правило, сегодняшняя модель предусматривает, что услуги операторов оплачивают вещатели, то есть телевизионные каналы. Операторы же доставляют свой сигнал до зрителя бесплатно. И мы бы хотели такую систему сохранить.
То, что касается РТРС, РТРС сегодня является естественным монополистом на рынке России, потому что они правопреемник старой советской системы распределения телерадиовещания и являются по сути своей связным оператором, который обеспечивает 86% рынка телерадиовещания. Конечно, ситуация у них не очень хорошая, потому что те мощности, которые им достались, они сегодня серьезно устарели. Это все было построено в 70-80-е годы, передатчики устарели. Хотя, с другой стороны, за последние годы там проведена достаточно серьезная модернизация. Но и не по государственному, с моей точки зрения, просто поставить крест на этой системе.
Анна Качкаева: Алексей, а вот вообще понятие такого цифрового крана в цифровизации существует? Вы нам объяснили, что происходит между государственными ведомствами, которые, конечно, наверное, и свои интересы преследуют, потому что кому-то надо модернизироваться, все понимают, что цифровизация – это дополнительные субсидии государственные, и вообще это широкая модернизация всей этой сферы. Но появились и крупные частные игроки: «Система», «Нафта Москва» и «Ренова-медиа». То есть три владельца этих компаний все в числе миллиардеров «Форбса» - Сулейман Керимов, Виктор Вексельберг и Александр Евтушенко. Они за последний год по сути дела все те платформы, коммуникации и сети самые крупные, которые есть в стране, подкупили и вкладываются в них активно. Видимо, в расчете в том числе и на это изобилие. На то, что будут и транспорт этого содержания через эти многочисленные каналы осуществлять, и содержание само предоставлять. Можно встать у цифрового крана или это невозможно?
Алексей Малинин: Я думаю, на сегодняшний день говорить о кране вообще бессмысленно, потому что технология развивается настолько быстро и бурно, что, наверное, ни одно государство в мире не в состоянии сегодня реально контролировать доступ к информации своих граждан. Просто так уже устроен мир. И цифровизация как раз несет скорее всего большие возможности к доступу к разнообразной информации. Появляются различного рода тематические каналы. На сегодняшний день ведь эфир -пускай самый главный способ получения телевидения, но отнюдь не единственный источник. Мы сегодня можем смотреть телевизионные каналы из через интернет, мы можем пользоваться кабельными операторами. При том помимо этих трех крупных игроков, которых вы назвали, сегодня в России тысячи мелких операторов. Идет естественный процесс консолидации этого рынка, потому что за этим стоят серьезные деньги, конечно. И эта отрасль в России только-только начала бурно развиваться, и процесс консолидации только начался.
Анна Качкаева: Алексей, а они сопоставимы? В мире говорят, что вся эта сфера сопоставима с нефтяной. То есть это действительно так?
Алексей Малинин: Да, это действительно так, с точки зрения капитализации, телекоммуникационная сфера на сегодняшний день и сфера предоставления информации растет значительно быстрее, чем другие сегменты рынка. И недаром этот век называют и цивилизацию нынешнюю информационной. Потому что информация играет все большую и большую роль, вообще главенствующую роль в жизни человечества.
Анна Качкаева: Тогда можно уточнить, что вы все вкладываете в понятие «социальный пакет»? И насколько это понятие было распространено в других странах при переходе на цифру?
Алексей Малинин: Мне активно не нравится этот термин. В нем есть какая-то ущербность, на мой взгляд. Что значит социальный пакет? По большому счету у нас записано конституционное право граждан на равный доступ к информации. Поэтому задача цифровизации – предоставить всем гражданам России именно равный доступ к информации. И социальный пакет, якобы ориентированный на какую-то социально нуждающуюся часть населения, на мой взгляд, это уже устаревший совершенно термин. Я бы говорил на сегодняшний о неком базовом пакете телевизионных каналов, который будет общедоступен, широкодоступен в стране. Но параллельно будут развиваться и платные сервисы, и другие необычные формы телевещания. Вообще, оценки социологов показывают, что сам принцип и привычка телесмотрения серьезно меняется. Люди все больше и больше отдают предпочтение новым способам получения информации.
Анна Качкаева: Сергей, вы ни о чем не хотите спросить? Вы так молчаливо нас слушаете. Вас же интересует эта тема.
Сергей Варшавчик Сергей Варшавчик: Я просто хотел немножко сказать, что есть, кроме технического, еще психологический аспект и творческий. Ведь по сути дела, в будущем предлагаются две модели телевидения. Это эфирные каналы, так называемый бесплатный пакет, я думаю, что он останется, и в него войдут все ныне существующие телекомпании. И собственно говоря, платное телевидение, платные все эти нишевые каналы, которые будут развиваться и множиться – бильярдные, рыболовецкие, вот сейчас исторический канал «365» - это же чистой воды совершенно второй тип телевидения. И в связи с этим есть некое, на мой взгляд, сопротивление телевизионщиков тоже. Потому что получается, что рейтинги все-таки диктуют одну модель поведения, когда программы оцениваются по рейтингу. А здесь будет это все оцениваться трудовым рублем людей. Вот это творческая проблема.
А вторая проблема социальная. Ведь все социологические опросы показывают, что телевидение платное население видеть не хочет.
Анна Качкаева: Не правда. Тут слушатели пишут, что «100 рублей, конечно, деньги, но может быть, можно будет собраться, и на дом купить такую приставку». Я думаю, что если объяснять, то может быть, не мы же одни переходим на цифру.
Сергей Варшавчик: Там вот еще какая есть вещь. Ведь до сих пор никто, я так понимаю, в правительстве не пришел к выводу, сколько должно платиться за вот эти услуги. Может быть, это будет 100 рублей, а завтра – 500, послезавтра – 1000. Вот не до конца разработаны правила игры. А самое главное, на мой взгляд, что для таких вещей все-таки в нашей стране требуется политическая воля. Как при переходе в свое время на цветное вещание. Так вот, мне кажется, что политической воли будет, наверное, все-таки явлено где-то после 2008 года, когда отшумят выборы, потому что сейчас как бы немножко телевидение нужно аналоговое. Цифровое сейчас пока чуть-чуть погодя.
Анна Качкаева: Алексей, вы согласны с этим мнением?
Алексей Малинин: Я думаю, что процессы будут происходить параллельно. Конечно, роль аналогового телевидения традиционного, которое мы сегодня все смотрим, еще долгие годы будет играть большую роль. Опять же пока больше 80% наших граждан не приобретут соответствующие приставки, я думаю, что никто аналоговое вещание отключать не будет. Но здесь же надо тоже понимать, что должна быть названа некая дата, когда мы отключим аналоговое вещание. И люди должны быть информированы о том, что, ребята, с такого то момента вы, если хотите смотреть телевизор, должны иметь соответствующую приставку. С точки зрения политической воли или неполитической воли, у нас процесс этот необратим.
2015 год – это последняя дата, то есть последний год жизни аналогового телевидения. Это принято соответственным международным планом. То есть мы обязаны до 2015 года завершить процесс перехода на цифру, потому что в противном случае Россия как страна мы просто потеряем вообще возможность какого-либо вещания.
Сергей Варшавчик: Я как раз по поводу цифровых приставок как-то спросил Скляра.
Анна Качкаева: Это глава РТРС.
Сергей Варшавчик: Я говорю: «Там тоже вариации – выкупать их или раздавать. Вот, допустим, раздали в деревнях, а кто-то пропил, кто-то потерял. Что же ждать их, получается?» Специфика нашей страны, понимаете. Кто-то торганул ими.
Алексей Малинин: Очень интересную статью я совсем недавно прочитал. Она не касалась телевидения, она касалась сельского хозяйства. Писал американский фермер, который инвестировал где-то в Орловской области, купил колхоз и попытался там построить современное сельскохозяйственное хозяйство. Так вот его, конечно, поразила разруха, которая царила в нашем селе и царит на сегодняшний день и то, что как раз пропивают, пропивают все что угодно. Так вот его поразил один факт, что готовы пропить все, кроме телевизора.
Анна Качкаева: О!
Сергей Варшавчик: То есть у вас есть оптимизм, Алексей. У нас есть светлый путь!
Алексей Малинин: Есть! Я в этом уверен.
Юлия Ларина: Мне кажется, проблема еще в том, что никто населению не объясняет, что вот этот момент когда-то наступит, когда отключится аналоговое телевидение.
Анна Качкаева: Вот напоминаем и будем говорить, что к 2015 году, уважаемые господа и товарищи, не будет у вас больше аналогового телевидения. Если каким-то способом вы не найдете возможность купить какую-то приставку, не важно как к вам будет этот сигнал заводиться, то будут проблемы.
Юлия Ларина: Нет, есть еще информация, что необязательно к 2015 году, это может произойти и к 2012 году. Все зависит от того, как быстро пойдет этот процесс. Потому что иметь параллельно и аналоговое вещание, и цифровое – это очень дорого. И страна заинтересована в том, чтобы быстрее перейти на это вещание. И действительно, аналогии с переходом на цветное телевидение здесь возможны. И тогда страна отставала от этого процесса от других стран. Тогда, правда, больше – на 10-15 лет. Тогда производители тоже не хотели переходить на производство других телевизоров. Это было дорого. И зрители не хотели покупать цветные телевизоры, они стояли на полках. Аналогия есть, но разница заключается в том, что в то время человек мог не купить цветной телевизор и продолжать смотреть то же самое по черно-белому. Это было его решение. Хочешь – покупай и смотри. А здесь такое невозможно. Здесь у тебя не будет никакого телевидения, если ты не купишь приставку.
Анна Качкаева: Дмитрий, Александр и Алексей пишут нам, что в цифровом формате, то есть в пакетах, хотелось бы видеть спорт, образовательные и развивающие программы, что собственно сейчас уже и есть в спутниковых пакетах, и другие источники независимой мысли. В общем, понятно, разнообразия хотят наши слушатели.
Алексей, а у меня вот какой вопрос: эти приставки – это ведь существенный бизнес, понятно, кто их будет производить, или их кто-то уже производит и завозят их из-за рубежа?
Алексей Малинин: На сегодняшний день понятно, потому что на сегодняшний день 90% мировых приставок производится в Китае и в Корее. Я думаю, что даже больше эти цифры. И если посмотреть на ту же Америку или Францию, или Германию, ни одна из этих стран сегодня не производит приставки сама. В Китае рабочая сила дешевая, технологии высокие, поэтому выгоднее и дешевле производить именно там. Вопрос производства этих приставок в России рассматривается. Конечно, хотелось бы создать и рабочие места и немножко поднять нашу промышленность. Но мы же прекрасно понимаем, что речь идет практически о сборке, потому что производство самой элементной базы как было, так и останется именно в Китае и Корее.
Анна Качкаева: А не может оказаться так, что вот частники крупнейшие будут покупать эти цифровые приставки и, например, бесплатно раздавать. Такие примеры ведь есть. Пример Берлускони, будучи премьером, этот закон провел, и цифровые приставки были куплены и розданы населению. И потом его частный канал «Медиасет» благополучно с этого стриг купоны.
Алексей Малинин: Ну, это не совсем так. Но в чем вы правы, что бесплатное телевидение, в частности, если взять опыт Англии, там в свое время была несколько лет назад попытка создать платное цифровое телевидение эфирное, и она провалилась. И только после появления пакетов «Би-Би-Си», которые бесплатны для населения, люди стали, наконец, приобретать эти приставки, тем самым создавать абонентскую базу, в том числе для платных приложений. Приставки так же, как любые электронные устройства, имеют такую особенность по мере роста количества их падать в цене. И у нас в этом отношении как раз в России появилось даже некоторое преимущество с отставанием.
Анна Качкаева: Они будут все дешевле и дешевле.
Алексей Малинин: Конечно.
Анна Качкаева: Евгений из Липецкой области, вы в эфире.
Слушатель: К сожалению, у нас в Липецкой области нет цифрового телевидения.
Анна Качкаева: Ну, еще его мало где есть, на самом деле.
Слушатель: У меня такой вопрос к Алексею Малинину. Он – заместитель председателя ВГТРК?
Анна Качкаева: Да.
Слушатель: Почему больше полгода в Липецке не вещает общедоступный телеканал «Спорт»?
Алексей Малинин: Хороший вопрос. Я прямо сейчас его себе пометил и сегодня же выясню. Это неправильно.
Анна Качкаева: Это к разговору о цифровизации. Общедоступные то не получаются.
Алексей Малинин: Дело в том, что мы являемся вообще заложниками немножко ситуации с цифровизацией, потому что в России на сегодняшний день количество аналоговых каналов больше, чем где-либо в мире. Для сравнения, во Франции в эфире на сегодняшний день в аналоге вещало шесть каналов всего. У нас же в большинстве крупных населенных пунктов, городов их количество доходило до 20.
Анна Качкаева: Ужас! Это означает, что они все будут сопротивляться, будут требовать, чтобы они бесплатно в эти пакеты попали.
Алексей Малинин: Дело даже не в этом. Дело в том, что соответствующий частотный спектр занят этими каналами. И для того, чтобы начать цифровое вещание, надо у кого-то отнять аналоговую частоту. Этот процесс, как вы можете себе представить, особенно в Москве, очень болезнен.
Анна Качкаева: А что, такое возможно?
Алексей Малинин: А иногда деваться просто некуда.
Анна Качкаева: То есть так может быть?
Алексей Малинин: Так будет.
Анна Качкаева: И это означает, что какая-то часть каналов, которые сейчас в открытом доступе, должны будут просто исчезнуть, чтобы оказаться в цифре.
Алексей Малинин: Ну, временно исчезнуть. Первыми, скажем так, перейти на цифру. Я про «Спорт» отвечу. У нас на сегодняшний день мы как раз работаем над программой развития канала «Спорт». Но мы столкнулись с какой проблемой, что, развивая сеть аналогового вещания «Спорта», мы начинаем блокировать возможность развития дальнейшей цифровизации.
Анна Качкаева: Понятно. Замкнутый круг.
Сергей Варшавчик: Но, с другой стороны, это указание президента, чтобы придать «Спорту» федеральный статус. Поэтому тут, конечно, сложная ситуация, я понимаю Алексея. Тут еще один вопрос. Я тоже всем задаю, и мне было бы интересно услышать от вас: контент, где брать на такое количество новых каналов, которые обещают нам сотнями, если не тысячами, какой-то контент, что это будет, на ваш взгляд?
Алексей Малинин: Очень хороший вопрос. Вопрос очень важный для рынка в целом. Даже в наиболее демократических странах государство по-прежнему достаточно серьезно регулирует рынок телерадиовещания, потому что мы прекрасно понимаем, что отечественного контента на сегодняшний день, который производится всеми производителями страны в совокупности, конечно, недостаточно, и тех библиотек, которые есть, для того, чтобы появилось необходимое количество тематических каналов российского производства. Поэтому здесь должен быть соблюден некий баланс между контентом западным и нашим. С другой стороны, это дает предпосылки для роста рынка производителей контента. Мы и говорим о том, что цифровизация очень серьезно подстегивает рынок, с одной стороны, производства контента, с другой стороны, способов его распространения. И основной рынок сосредотачивается именно, с одной стороны, так же как в энергосистемах, в генерировании, то есть создании контента и его доведения до конечного пользователя, то есть это операторы последней мили.
Анна Качкаева: Контент, это я нашим слушателям, которые очень не любят всякие зарубежные словечки, это содержание, но никуда не денешься, это термин, то, чем оперирует индустрия, когда говорит о наполнении этих самых каналов.
Сергей Варшавчик: Алексей, а что вы скажете о рекламодателях? Как в новой действительности им быть платного телевидения и абонентской платы?
Алексей Малинин: Проблема на сегодняшний день заключается в том для рекламодателей, что платное телевидение сегодня плохо меряется или совсем не меряется. Поэтому и это сдерживает возможность рекламодателей, приход их на этот рынок. Но по мере развития кабельных сетей, чем больше будет установлено пиплметров именно у кабельных операторов, тем шире будут возможности рекламодателей.
Сергей Варшавчик: А нет ли здесь противоречия? Допустим, я покупаю абонентскую плату, чтобы смотреть исторический канал «365», я не хочу, чтобы была там реклама. С другой стороны, понятно, что канал без рекламодателя получает меньше денег. Как решить это противоречие?
Алексей Малинин: В принципе, сегодня на рынке традиционная система, когда есть каналы, которые работают на рынке рекламы, а есть каналы, которые специализируются именно на рынке потребителей. И я считаю, что если канал берет деньги с телезрителя в качестве абонентской платы, то он должен, как минимум, ограничивать себя с точки зрения количества рекламы и ее качества, то есть не уподобляться эфирным каналам. И здесь это скорее всего будет некий баланс, потому что вы как пользователь в конечном итоге, если у вас будет какое-то недовольство тем или иным тематическим каналом, что там засилье рекламы, вы просто перестанете за него платить.
Анна Качкаева: Сергей из Москвы, вы в эфире.
Слушатель: Прежде всего отвечу на вопрос относительно базового пакета, что бы я там хотел увидеть. Конечно, все основные каналы и плюс очень мне нравится канал « Russia today », и мне кажется, что очень важно, чтобы в России был англоязычный канал, чтобы люди учили язык и чтобы могли видеть это высокопрофессиональное, объективное телевидение, которым оно является. Мне даже кажется, что этот канал объективнее, чем Первый и «Россия».
Сергей Варшавчик: А как вам, Сергей, арабская версия?
Слушатель: Ну, арабская еще, по-моему, не вышла в эфир. И все-таки арабский язык не является языком межнационального общения пока.
Анна Качкаева: В общем, да. Пусть будет « Russia today », все остальные англоязычные родные каналы, где на английском языке говорят. Это действительно выглядит очень замечательной витриной нашей журналистики, которая внутренне вся скукожилась и как-то мучается последние недели. Вот какой вопрос. Алексей Малинин – один из тех людей, который собственно технически обеспечивал зрелищность всех последних крупнейших телевизионных событий, связанных с саммитами, инаугурациями и в том числе с прямой линией, которая 25-го числа опять будет растянута по всем городам и весям, я имею в виду общение президента с народом. Даже орден, по-моему, Алексей, вы за это получили, да?
Алексей Малинин: Нет.
Анна Качкаева: Не за это?
Сергей Варшавчик: Боевого Красного знамени.
Алексей Малинин: Нет.
Анна Качкаева: А за что? Вам же вручали за что-то.
Алексей Малинин: У меня ордена нет. У меня есть медаль ордена, но она за общие заслуги в развитии телерадиовещания.
Анна Качкаева: А не за прямую линию?
Алексей Малинин: Нет.
Анна Качкаева: Просто интересно, я никогда у вас об этом не спрашивала. Вот появилась техническая возможность это сделать, и родилась идея? Или вам пришлось под идею воплощать техническую возможность этого уникального и технического, и зрелищного мероприятия? В мире нет аналогов.
Алексей Малинин: Ну, сама структура ВГТРК с наличием у нас дочерних, а сейчас уже это филиалов в регионах, позволяло такую идею воплотить. Появилась сперва идея, а потом уже отработали технологическую схему.
Анна Качкаева: Как-то принципиально изменится вот эта прямая линия 25-го, или уже отработанная схема, и придумывать ничего не будете?
Алексей Малинин: Да нет, по ощущениям она будет такой же, и никаких серьезных новшеств с точки зрения технологий там не будет.
Анна Качкаева: А города уже известны?
Алексей Малинин: Обсуждается.
Сергей Варшавчик: Москва точно будет.
Алексей Малинин: Москва будет просто потому, что колл-центр и основная студия, откуда все это происходит.
Анна Качкаева: А вам не жалко, что вот могла бы быть такая потрясающая возможность, раз уж все в прямом, так уже и жизнь в прямом, чтобы не было накануне трактов, заборов, ограниченного количества граждан? Вам как технарю не жалко такой возможности использовать действительно перспективы этого прямого, зрелищного дальновидения?
Алексей Малинин: Ну, заборов я никогда не видел ни на одной линии. А все остальное, собственно говоря, приходи и говори. Другое дело, что сам жанр. Все-таки мы ограничены и во времени. Потом это все-таки телевизионный жанр. Мы же не можем все вопросы, которые к нам поступают, всем дать возможность высказаться. Я хочу сказать, что потом уже, насколько я знаю, очень серьезная нагрузка ложится на управление президента по работе с гражданами. Потому что все те вопросы, которые поступают и по телефону, и по СМС, и в процессе эфира, они очень серьезно обрабатываются, анализируются, и потом это все ложится на стол президенту.
Анна Качкаева: Я думаю, что в перспективах нашей цифровизации можно предположить, что возможно, будет и такой канал, с прямой линией, а потом еще, возможно, будут каналы с двумя преемниками.
Сергей Варшавчик: Канал прямой линии с президентом, то есть можно позвонить в любое время.
Анна Качкаева: Говорят же, что будет интерактивное цифровое телевидение.
Юлия Ларина: А формула «приходи и говори» будет относиться не только к Владимиру Владимировичу, но и еще к кому-нибудь.
Анна Качкаева: Да. Я благодарю вас.
