Картина российского режиссера Андрея Звягинцева "Левиафан" завоевала премию "Золотой глобус" в номинации "Лучший фильм на иностранном языке". Ранее фильм был удостоен нескольких наград европейских кинофестивалей. Ожидается, что в российский прокат фильм Андрея Звягинцева "Левиафан" выйдет 5 февраля.
Премьера "Левиафана" состоялась весной в Каннах. Там он получил приз за лучший сценарий. Затем картина завоевала Гран-при на Лондонском кинофестивале и фестивале в Мюнхене. Кроме того, "Левиафан" вошел в шорт-лист премии "Оскар" Американской киноакадемии в номинации "Лучший фильм на иностранном языке". За всю историю "Золотого глобуса" российская лента получает ее лишь во второй раз – в 1969 году награды была удостоена картина "Война и мир" Сергея Бондарчука. Премия "Золотой глобус" вручается ежегодно с 1944 года. Ее присуждает Ассоциация иностранной прессы, в которую входят примерно 90 международных журналистов, работающих в Голливуде. Эта награда считается второй по значимости после "Оскара".
Фильм Андрея Звягинцева "Левиафан" демонстрирует все прежние достоинства талантливого кинорежиссера и даже добавляет новую краску к палитре его тем – острую социальную критичность, гражданский накал. Остро сатирически поданы в фильме криминальные администраторы, неправедные судьи, лицемерные попы. До сих пор мы знали камерного Звягинцева, сейчас перед нами граждански озабоченный художник. Тем не менее нельзя назвать "Левиафан" полной удачей.
Что означает название фильма? Что такое Левиафан? Это библейский образ – устрашающая божественная мощь, стихии неба и земли, рядом с которыми слаб и жалок человек. Этот образ появляется в ветхозаветной Книге Иова: сатана вызвал Бога на спор, утверждая, что самый праведный человек возропщет на Творца, если тот обрушит на него незаслуженные беды. Экспериментальной жертвой был избран праведный Иов, и когда он воззвал к Господу, пытаясь понять, за что на него обрушились беды, Бог, вступивший с ним в диалог, стал перечислять знаки своего могущества, одним из них и был назван громадный кит Левиафан: разве можно поймать его на уду? можно ли прободать его челюсть? заключить с ним договор? говорить с ним на человеческом языке? Эти слова скромный приходской священник напоминает герою фильма Николаю – нынешнему Иову. Беды человека иррациональны, жизнь человеческая, "экзистенция" не гарантирована никаким моральным законом. Жизнь выше морали, как сказал бы Ницше.
Но в фильме есть еще один священник – высокопоставленный иерей, духовник преступника-мэра, наставляющий его быть сильным, ибо нет власти не от Бога, а слабая власть неминуемо падет. И этот же иерей в конце фильма читает в церкви проповедь, обращая ее к группе местных мафиозников: не в силе Бог, а в правде. Отвратительное лицемерие современных церковников не могло быть продемонстрировано острее.
И тогда вспоминается второй образ кита, живущий в памяти человечества, – это "Левиафан" Томаса Гоббса. Английский философ называл Левиафаном государство – совокупную силу объединенных людей, выступающую защитой от всякого индивидуального произвола. Вне государственной организации жизнь людей являет картину полной анархии, войны всех против всех. Люди, объединяясь в государство, отдают ему часть своего суверенитета, но получают гарантию социального порядка.
Вот этого Левиафана, этого кита нет в нынешней российской жизни, в ней царит право сильного, всевластие преступников. Об этом говорит фильм Звягинцева, и недаром в нем появляется не кит, а скелет кита на морском берегу. Образ мотивирован тем, что в этой отдаленной северной местности киты нередко выбрасываются на берег и умирают.
Но фильм Звягинцева не только об этом. Два кита спорят в его фильме – и не примирены, не объединены в едином художественном построении. В фильме есть вторая линия: адвокат героя, ведущий его процесс с местными властями, заводит роман с его женой, что выясняется при самых скандальных обстоятельствах. Кающаяся жена кончает жизнь самоубийством, но в ее смерти власти обвиняют мужа, все того же Иова-Николая. Он теряет не только дом, бизнес и жену, но и приговорен к заключению на 15 лет.
Но это последнее обстоятельство весьма искусственно увязывается с основной линией сюжета. Получается, что крах личной жизни героя и его окончательное падение – дело рук все той же неправедной власти. Однако преступный мэр и пресмыкающиеся перед ним судьи отнюдь не виновны в романе его жены с адвокатом. Сюжет замотивирован, сверхдетерминирован, а это конструктивная ошибка, мешающая верить правде фильма. Чтобы связать сюжет, укомплектовать беды Иова, понадобилось все эти беды выводить из одного источника. Тем самым на мэра и его банду возведена напраслина. Потому что линия жены – адвоката (друга героя) проходит в ином пространстве, это сюжет уже не социальный, а экзистенциальный, здесь действует иррациональная стихия, голосом которой был ветхозаветный Левиафан. Два кита спорят в фильме Звягинцева – библейский и гоббсовский, и это мешает фильму.
При этом нельзя не подумать, что тематика Гоббса обращает отнюдь не к тайнам бытия, а к вопросам социального устроения, которые в силах человека. Чиновничья мафия – отнюдь не наказание Божие, с ней в силах управиться сам человек. Библейский масштаб тут ни к чему, разгул преступности и борьба с ней – наше дело, которое совсем незачем пускать на Божье произволение.
Прежний, "камерный" Звягинцев, исследующий темные бездны человека, вступил в новую для себя область социальной критики, сохраняя прежний художественный инструментарий, и это помешало фильму. Кулак разжался, и удар разжатыми пальцами ослаб.
Интересно, что в Каннах фильм получил премию за лучший сценарий – самое слабое место фильма.
На вопросы Радио Свобода отвечает московский кинокритик Андрей Плахов:
– Успех "Левиафана" меня радует, потому что у этого фильма были сильные конкуренты. Я надеялся на успех Звягинцева, но, конечно, совершенно не был уверен в таком успехе.
– Некоторые ваши коллеги считают, что "Левиафан" – типичное русское авторское кино, снятое для западной аудитории, со всеми привычными заморочками вроде пьянства и безысходности. Якобы именно поэтому фильм и добивается успеха на Западе. Вы согласны с такой постановкой вопроса?
– Нет, совершенно не согласен. Во-первых, надо различать две вот какие вещи. Русское авторское кино – это традиция Андрея Тарковского, ничего не имеющая общего с чернухой, с пьянством, с матом и тому подобным. Андрей Звягинцев, безусловно, наследует эту традицию, хотя и трансформирует ее. Есть и другая традиция российского авторского кино, в которой действительно очень много "чернухи", есть немало хороших фильмов, сделанных в этой манере. Такие фильмы показывают современную реальность, которая, на самом деле, достаточно черна, и взгляд авторов получается достаточно жестким. Вне зависимости от качества этих фильмов можно сказать, что, как правило, они не пользуются большим успехом за границей. Поэтому абсолютно неправы те, кто говорит: Звягинцев и другие режиссеры, работающие в этой манере, ориентируются именно на западный успех. Да, подобные фильмы иногда получают призы фестивалей, но они как раз отвергаются и широкой публикой, да и фестивальной тоже. "Левиафан" – приятное исключение в этом смысле. С одной стороны, это фильм, действительно продолжающий благородную традицию настоящего авторского российского кино. С другой стороны, это абсолютно актуальный фильм о современной российской действительности, не приглаженный, очень жесткий, очень откровенный. При этом в "Левиафане" Звягинцев преодолевает некоторую метафизичность и абстрактность, присущую его предыдущим картинам.
– "Левиафан" – четвертая полнометражная картина Андрея Звягинцева. Он растет от фильма к фильму, на ваш взгляд?
Если Звягинцев получит "Оскара" или хотя бы войдет в пятерку номинантов, это затруднит действия тех, кто пытается воспрепятствовать появлению фильма в российском прокате
– Мне кажется, что "Левиафан" – лучший фильм Звягинцева. Мне нравятся и предыдущие его картины – очень нравится "Возвращение", меньше нравится "Изгнание", очень нравится фильм "Елена", в котором режиссер уже сделал важный шаг именно в социальном направлении. Но при этом не огрубляя и не вульгаризируя свой внутренний авторский кинематографический мир. А в "Левиафане" он сделал еще один шаг вперед, сумел снять социальное, критическое и одновременно метафизическое и философское кино. В этой работе появилось еще одно качество, которого Звягинцев пытался достигнуть еще в "Изгнании", но там это не сработало в полной мере. Это качество я бы определил как эпичность, как качество большого фильма, большого стиля. Некоторые даже называют его "Левиафан" "голливудским фильмом". Конечно, такой эпитет можно давать только в кавычках, но, в самом деле, в "Левиафане" есть некий масштаб. Поэтому, когда некоторые критики вопрошают, на что был израсходован бюджет в 8 миллионов долларов, мне смешно это слышать. В фильме чувствуется дыхание большого кино и большого стиля, который требует в том числе и денег.
– В фильме три главных "героя" – власть, религия и отдельный человек. Звягинцев ищет и публицистические способы трактовки отношений личности и власти в России. В частности, использует в своем фильме отголоски дела Pussy Riot. Не мешает публицистичность такой эпической ленте?
– Я не очень люблю публицистичность, если она вторгается в художественную ткань и нарушает ее, а иногда и разрушает. Но, как мне кажется, в данном случае этого не происходит, потому что фильм заряжен такой сильной художественной энергией, таким негодованием, такой болью, страстью, что в результате все это начинает срастаться. Даже публицистические моменты, вписанные в структуру фильма, воспринимаются именно в том художественном контексте, который создал Звягинцев.
– Фильм не понравился министру культуры России Владимиру Мединскому. Теперь, правда, он говорит, что фильм отчасти снят на деньги Министерства культуры и стал успехом национального кинематографа. 5 февраля должен начаться прокат "Левиафана". Как будет российская власть вести себя по отношению к фильму, в котором злодеяния представителей власти освещены портретом Владимира Путина, висящим в кабинете главного отрицательного героя?
– Многое будет зависеть от "оскаровской" судьбы фильма. Если Звягинцев получит "Оскара" или хотя бы войдет в пятерку номинантов, это затруднит действия тех, кто пытается воспрепятствовать появлению фильма в прокате. Во всяком случае, в авторской версии. Боюсь, впрочем, что в авторской версии все равно его публика в кинотеатрах не увидит, поскольку наши сегодняшние "левые" законы против того, чтобы этот фильм был показан без купюр. А с купюрами "Левиафан", конечно, потеряет значительную часть своего воздействия прежде всего на российскую аудиторию, на которую он рассчитан. Фильм, конечно, можно будет посмотреть в интернете, но вообще-то такая картина рассчитана на восприятие из зрительного зала, поскольку это большое кино. Тем не менее, я надеюсь, что, даже в оскопленном варианте, фильм сохранит значительную часть своего воздействия. Наверняка найдутся люди, которые будут против этой картины, и не только по политическим причинам, но и по художественным. Я не собираюсь канонизировать Звягинцева, каждый имеет право на свою точку зрения. Даже получение "Оскара" власть может интерпретировать как продажу режиссера заокеанским покровителям, хотя, надеюсь, все-таки такие грубые приемы не сработают и фильм получит свою жизнь и в России.
– Картина Звягинцева – цельное высказывание, не только художественное, но и общественно-политическое. Вы бы назвали фильм антипутинским?
Идеи сопротивления беспределу, коррупции, тому мраку, который окружает героя нашего времени, попытки этого героя утвердить себя и противостоять тому, что он видит и ощущает вокруг – все это в высшей степени актуально
– Нет. Я бы сказал, что это фильм о системе, которая имеет более глубокие корни в российском обществе, чем система, созданная Путиным. Мало того, этот фильм можно рассматривать не только в российском контексте, а как универсальную притчу. Это, кстати, свойство всех фильмов Звягинцева. Хотя режиссер делает очень серьезный шаг в сторону отражения российской жизни, все равно "Левиафан" – фильм универсальный. Это удивительное свойство, которое отличает большое искусство от политической конъюнктуры и от мелких дискуссий на злобу дня.
– Тема противодействия власти человеку в России так или иначе просачивается на российский экран. В последнее время этой теме были посвящены фильмы "Дурак" Юрия Быкова, "Долгая счастливая жизнь" Бориса Хлебникова и современная экранизация "Дубровского" Александра Вартанова и Кирилла Михановского, хотя это такое поп-корновское прочтение темы. "Левиафан" продолжает и возглавляет этот ряд?
– Безусловно. Не случайно все эти фильмы появились один за другим, потому что идеи сопротивления беспределу, коррупции, тому мраку, который окружает героя нашего времени, попытки этого героя утвердить себя и противостоять тому, что он видит и ощущает вокруг, – все это в высшей степени актуально. Но по художественной части "Левиафан" стоит значительно выше всех перечисленных фильмов, и по своему эмоциональному эффекту, и по глубине философии. Другой вопрос, последует ли продолжение. 2014 год я считаю очень удачным для российского кино, но боюсь, что он может стать последним годом относительной свободы самовыражения художников, – считает кинокритик Андрей Плахов.
