Еще один кирпич в построении полицейского диктаторского государства, которое основано не на праве, – так отозвался историк и один из руководителей общества "Мемориал" Никита Петров о нынешних российских законах, посвященных некоммерческим организациям.

Последний из них – принятый Госдумой в первом чтении законопроект о "нежелательных" иностранных или международных организациях, то есть таких, которые, по мнению российских властей, представляют "угрозу обороноспособности или безопасности государства, либо общественному порядку, либо здоровью населения". И, как сказано, в целях "защиты основ конституционного строя, нравственности и прав", деятельность этих организаций может быть объявлена нежелательной на территории России.

Такое решение, по новому закону, может принимать генеральная прокуратура на основании данных, полученных от органов внутренних дел и органов безопасности.

Наказание за подобную "нежелательную" деятельность не ограничивается штрафами – речь может идти о лишении свободы на срок до восьми лет.

Работа некоммерческих организаций в России и так уже осложнена прежним законом о так называемых "иностранных агентах", и, конечно, речь идет в первую очередь об организациях, занимающихся правозащитной деятельностью.

“Этот закон – очередной отрезвляющий знак, указывающий на то, как стремительно российские власти наступают на основные свободы и подавляют работу независимых общественных организаций в стране”, – говорится в заявлении директора московского представительства "Международной амнистии" Сергея Никитина:

– Идеи, которые угрожают основным свободам, буквально прокатываются через Думу и превращаются в драконовские законы, которые сжимают пространство для выражения мнений несогласных и для независимой гражданской активности... Учитывая недавнюю практику, есть все основания предполагать, что закон будет принят и применен для удушения международных представителей гражданского общества и для подрыва независимости и свободы действий российских правозащитных организаций... Формулировки закона открывают широкие возможности для его произвольного применения.

Никита Петров также замечает эту склонность российских властей к неконкретным формулировкам и говорит, что это было свойственно и советской власти:

– Предельно неконкретно, предельно грозно. Обязательно это должно звучать как "подрыв обороноспособности" и тому подобное. Это желание дать свободу своим рукам, чтобы, пользуясь этой формулировкой, закрывать все, что угодно. Настораживает не только сама формулировка, но и придуманный механизм – закрытие происходит решением прокуратуры. Но после этого наше государство нельзя называть не только правовым, но и даже стремящимся к примату права. Потому что любая общественная организация может быть закрыта только по решению суда, и это естественная вещь для государства, которое хочет выглядеть правовым и демократическим. Суд – это состязательность, суд – это предоставление материалов, суд – это доказывание. А здесь получается, что органы внутренних дел и безопасности что-то где-то заподозрили и даже не обременены обязанностью доказывать, им достаточно что-то сказать прокурору – и все сделано. Этот механизм вычеркивает Россию из ряда цивилизованных государств, которые строят свою внутреннюю политику на основе права, – говорит Никита Петров.

Вероятно, мало смысла сравнивать нынешнюю Россию со временами сталинских репрессий, но некоторые формулировки закона о "нежелательных организациях" вызывают смутные ассоциации со знаменитой 58-й статьей, ярко описанной Солженицыным в "Архипелаге ГУЛАГ": "Никакой пункт 58-й статьи не толковался так расширительно и с таким горением революционной совести, как Десятый. Звучание его было: "Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти... а равно и распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания". И оговаривал этот пункт в МИРНОЕ время только нижний предел наказания (не ниже! не слишком мягко!) верхний же НЕ ОГРАНИЧИВАЛСЯ! Таково было бесстрашие великой Державы перед СЛОВОМ подданного".

Никита Петров замечает, что при сравнении нашего времени с советской эпохой надо понимать, что у советской власти для использования статьи 58.10 и всех иных ее вариаций был механизм внесудебного преследования граждан, когда никому не нужно было ничего доказывать:

– Поэтому эта статья работала. Но ведь то же самое было и в уже более поздние советские времена, когда действовала 70-я статья "Антисоветская агитация и пропаганда с целью подрыва или ослабления советской власти". Вот формулировка! Что понимать под "антисоветской агитацией и пропагандой" – никаких разъяснений, разумеется, не было. Но все, что направлено, с точки зрения власти, против нее самой, она так трактовала. И нынешние законы – это удавка для независимых неправительственных организаций. И это, естественно, еще один кирпич в построении полицейского диктаторского государства, которое основано не на праве. Но когда мы говорим об ассоциациях, да, действительно, нынешняя Россия уверенно идет в сторону советского беззакония и советской практики попрания прав человека.

– А как вы это объясняете? Нынешние депутаты вряд ли хорошо помнят то наследие. Нынешняя Дума заново придумывает эти формулировки? Или это естественное следствие того, что власть пытается таким образом – "охранительно" – себя защищать? Или есть люди, которые просто продолжают традицию сначала сталинской 58-й статьи, а потом уже более поздней 70-й статьи, о которой вы говорили?

– Я думаю, таких уж замшелых стариков, помнящих сталинские практики, там нет. Я бы пошутил и сказал, что это генетическая память. Они иногда изобретают велосипед, но чаще всего они повторяют просто азы советской репрессивной демагогической практики борьбы с инакомыслием. Цель ведь у депутатов простая – задушить все то, что, с их точки зрения, может составлять оппозицию или фронду, или группу лиц, которые критически относятся к нынешней внутренней и внешней российской политике и к тем институтам, в которых эти думцы заседают, та же Дума, тот же Совет Федерации. Это попытка просто-напросто ограничить всех и вся в возможности свободы выражения своего мнения. Попытаться закрыть людей и организации, которые не подчиняются Кремлю, высказывают свою точку зрения. С моей точки зрения, это контрпродуктивно по той простой причине, что государство, где нет здравых оппозиционных голосов, оно обречено, потому что оно не в состоянии быстро исправлять существующие недостатки. На словах все вам скажут: "Да, конечно, необходимы неправительственные организации, они во многом помогают", – а на деле та часть неправительственных организаций, которые занимаются правозащитой, как раз и вызывает наибольшее раздражение у российской власти.

Советское время для наших депутатов, наверное, недостижимый идеал. Тогда не было неправительственных организаций и независимых объединений граждан, которые могли высказывать свое мнение. В советское время на территории Советского Союза не могли существовать никакие иностранные организации. А сегодня мы видим наследие времен свободы, развития демократической России, как это было в начале 90-х годов, той конституции, которая на самом деле дает широкие права и нашим гражданам создавать независимые объединения, и иностранным организациям действовать у нас. Депутаты борются как раз с теми плодами правового государства, которые у нас были, и пытаются вернуть нам исключительно советское прошлое. И произволу здесь открыт полный простор. Наши депутаты отрицают права и свободы граждан как таковые, которые они могут реализовать, финансируясь откуда угодно, если это не нарушает, конечно, финансовых законов, если это прозрачно и если эта деятельность не является террористической. Простите, что это за критерий такой: органы безопасности внутренних дел расценили как вредное и обратились в прокуратуру. Это и есть произвол, и он здесь заложен, собственно говоря, в самих формулировках уже.

– В сталинские времена людей судили за шпионаж в пользу любых стран мира, одновременно Великобритании, Японии, дальше можно было по списку...

– В советское время, безусловно, это как раз цвело махровым цветом в период массовых кампаний и репрессий. Следователи НКВД и МГБ даже не утруждали себя выдумыванием, они лепили все, что заблагорассудится. Им не нужно было создавать складную и непротиворечивую картинку или канву событий. Но ведь не будем далеко ходить, и в нынешние российские времена у нас немало отрыжек того самого советского произвола. Потому что вот те "шпионские", условно говоря, процессы, которые шли в недавние времена против ученых, против физиков, которые имели как бы, с точки зрения ФСБ, нежелательные контакты с заграницей, это ведь тоже, на самом деле, было и это тоже были позорные факты. Другое дело, что во многих случаях удалось эти дела каким-то образом прекратить или частично они распались. Но уже само возникновение этих дел – дурной симптом, дурной признак. И я считаю, что как раз от эксцессов исполнителей, как говорится, в отношении таких законов мы не просто не застрахованы, а эти эксцессы заложены в подобных формулировках, которые применяются в принимаемых депутатами законах. Потому что должны быть четко определены и права сторон, и защита этих прав, и право на судебное разбирательство любых претензий государства – к персоне, к общественному объединению, к иностранной организации.