В петербургском музее Анны Ахматовой в Фонтанном доме 24 февраля открылась выставка "Библиотека убитых поэтов".

На стене в зале висят большие фанерные ящики, разделенные на квадратные секции. Ящики плоские, на каждой секции – буква русского алфавита, похоже на кассу букв и слогов для дошкольников, только очень большую. И так же, как в этой кассе, в каждой секции-ячейке есть сюрприз, только ребенок вынимает буквы, чтобы потом составить слово, а посетитель "Библиотеки убитых поэтов" обретает лица, чтобы составить некий список, галерею, сонм – не праведников, нет, но уж точно – мучеников. Фанерка с нарисованной буквой при ближайшем рассмотрении оказывается дверцей, откроешь ее – и на обороте прочтешь имя, а на первой "странице" увидишь лицо. Лицо человека, который жил, писал стихи, иногда великие, а иногда нет, иногда исполнял первую партию, а иногда был просто голосом из хора, и, глядя в это лицо, вдруг понимаешь, что воздух что-то слишком тих – в нем не хватает этих голосов, и пространство – какое-то рваное: из него выбиты, выброшены силуэты этих людей, их лица, их голоса. Осип Мандельштам. Николай Олейников. Николай Пунин. Даниил Хармс. Александр Введенский. Сергей Клычков. Бенедикт Лившиц. Их больше нет рядом. Но они есть – здесь, в этой Библиотеке, которую автор проекта Григорий Кацнельсон называет "небесной":

– Это идея библиотеки – только не земной, а, скорее, небесной, где они все собрались и имеют возможность радоваться. Это нездешняя библиотека, здесь собраны поэты, которых убило государство. Я рассматриваю этот проект как итоговый, как памятник жертвам. И на самом деле мне бы хотелось, чтобы он куда-то отправился путешествовать после этой выставки. Возможно, он мог бы стоять где-нибудь на природе, как настоящий памятник – только в металле.

Мысль об этой "нездешней библиотеке" владеет Григорием Кацнельсоном давно, в 2004 году он создал маленькую книжку под названием "Книга убитых поэтов" – в виде тоненькой школьной тетрадки с портретом Ленина на внутренней стороне обложки, а внутри на каждом развороте – слева стихотворение, справа изображение, стилизованный портрет из рваной бумаги, погибшей рукописи. 13 авторов, 13 разворотов, листаешь – и сердце сжимается. Вообще, от всего, к чему прикасается рука Григория Кацнельсона, сжимается сердце. Когда его спрашиваешь – почему вы решили этим заняться, он отвечает:

– Ну, как же, я живу в Ленинграде, и мне близка его история. История террора – это часть нашей истории, часть прошлого, моего в том числе. Кто-то же должен этим заниматься!

– Когда-то вы сделали выставку в галерее "Борей", там Хармс улетает на велосипеде из города – ускользает из тюрьмы, из смерти.

– Ну, да, поэты – они ведь немножко дети, немножко чудотворцы, и мне казалось, что такой вариант возможен, когда Хармс на детском деревянном велосипеде спасается из блокадного Ленинграда, улетает на небо к ангелам. Здесь Хармс никуда не улетает, он находится в своей ячейке на букву "Х", за закрытой дверцей. Можно ее открыть и увидеть его портрет, можно закрыть – и у нас получается каталожный ящик, а может быть, место последнего упокоения, а может быть, книжка. Ведь у нее есть обложка, мы открываем – и видим имя, фамилию, даты жизни, а с другой стороны портрет. Это развитие и естественное завершение моих прежних проектов, связанных с книгой и живописью. У меня вышла серия книг в одном экземпляре – Осипа Мандельштама, Игоря Терентьева и Александра Введенского. Год назад в музее Ахматовой я показывал Блокадную книгу Геннадия Гора вместе с двумя художниками – Калужниным и Кордобовским, а вот теперь предложил идею "Библиотеки убитых поэтов", в которую вошло 28 имен – как самых известных поэтов, близких к кругу Ахматовой, так и поэтов "второго эшелона".

Действительно, рядом с именами Николая Пунина, Валентина Стенича, Владимира Нарбута, Анны Радловой можно встретить и такие имена, которые нам, скорее всего, мало что скажут: Юлиан Щуцкий, Магжан Жумбаев, а есть и вообще пустые ячейки, снаружи на них нет букв, внутри – лиц: они посвящены тем, кто тоже был убит, но чьих имен мы не знаем.

Есть на выставке и тексты убитых поэтов – они написаны в виде картин на отдельных досках. В середине зала – внутри стен в форме звезды, которые можно принять за книги, а можно – и за стены тюремной камеры, – цветной фанерный человек. Любой желающий может присесть с ним рядом на цветную скамейку – стать его собеседником или просто соседом. Григорий Кацнельсон не хочет прямых ассоциаций и определенных образов, но все-таки ему кажется, что деревянного персонажа можно принять за поэта, находящегося внутри – может быть, своих текстов. А вот писатель, доктор культурологии Александр Ласкин видит в этой фигуре нечто совсем другое:

– Эта фанерная фигура похожа на следователя, каждый может сесть рядом и почувствовать себя в ситуации, в которой в разное время оказывались все персонажи этой выставки. Григорий Кацнельсон – человек, максимально небезразличный к прошлому, думающий о нем, решил создать мемориал памяти убитых поэтов. Действительно, убитых поэтов у нас было много, наверное, больше, чем в любой другой стране мира, а памятника им не существует – ну, вот, на три недели в музее Ахматовой откроется временный памятник убитым русским поэтам. Потом его разберут, выставка закроется, и все-таки этот памятник будет воздвигнут. С одной стороны, это напоминание об ужасном прошлом, об ужасных обстоятельствах, а с другой – попытка вывести эту историю в пространство вечности, в пространство Библиотеки. Библиотека – это место, где книги этих поэтов будут храниться всегда. Следовательно, они не только проиграли, но и победили. Вокруг этого Григорий Кацнельсон организовал выставочное пространство.

– Почему у поэтов в России такая печальная судьба?

– Я думаю, потому, что они люди свободные, а это всегда вызывает беспокойство у людей, пребывающих во власти. И в какие-то особенно неприятные эпохи это приводило вот к таким мрачным развязкам. Еще хочется заметить, что Григорий Кацнельсон – не просто человек, который пишет красивые картины, но человек, который создает проекты. Он создает мир, заполняя его своими картинами, и эта выставка – очередная попытка обобщения. До этого у него была прекрасная выставка, посвященная ленинградскому поэту Геннадию Гору, автору очень сильных блокадных стихов, потом у него был проект "Театр деревянных людей", а сейчас он вспоминает убитых поэтов, я думаю, что это новый этап его творчества и одновременно очень важная акция – не только для него, но и для нас всех. И, конечно, это замечательный поступок музея Ахматовой – начать Год литературы именно с этой выставки, с "Библиотеки убитых поэтов".

Директор музея Ахматовой Нина Попова считает, что на самом деле Год литературы в музее никогда не прекращается:

– Это некая условность, Год литературы. У нас, между прочим, предыдущая выставка была посвящена Питеру Пэну в Кенсингтонском саду – это ведь тоже Год литературы, играли с детьми спектакль, созданный по этому сюжету, так что такие вещи у нас происходят всегда. Что же касается выставки "Библиотека убитых поэтов", то для нас важно, что она продолжает тему музея в общем контексте – памяти о поэтах поколения Ахматовой. Ведь Ахматова сама всю жизнь считала необходимым и очень важным для себя, для человеческой культуры помнить о тех, кто был убит государством, и хранить их могилы, их память. Мне очень важно, что идея выставки – это идея Григория Кацнельсона, человека молодого, думающего. Мы не прикладывали никаких усилий, чтобы его в эту сторону повернуть, – он сам повернулся и к нам пришел, и это мне очень дорого. Он занимается этим давно, больше 10 лет, и я всегда видела, что это его очень задевает, это его глубинные переживания, не сиюминутные увлечения, он этим живет. А мы в музее продолжаем эту тему в разных направлениях. 27 ноября у нас уже 4-й год проходит поминовение Мандельштама у памятника в саду. И то, что в конце марта мы планируем включиться в программу Сергея Пархоменко "Последний адрес", сделать памятную дощечку, посвященную Николаю Пунину, для которого этот дом был последним адресом, и то, что у нас ежегодно проходит фестиваль Хармса, и выставка "Библиотека убитых поэтов" – все это звенья одной цепи.