Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о факультетах свободных искусств и наук. О факультете, который существует в системе Санкт-Петербургского государственного университета, нам расскажет доцент кафедры теории и методики преподавания искусств и гуманитарных наук Марина Калашникова. Факультет Liberal Arts РАНХиГС представят директор программы Евгений Миронов и студенты Алия Комарова и Александр Зарицкий. Факультет Американского университета в Центральной Азии представить по Скайпу его президент Эндрю Вахтель.
Мне кажется, что интересная история, актуальная для России и для стран постсоветского пространства, потому что здесь ребята, как правило, достаточно рано выбирают специальность, рано заканчивают школу, и иногда они обманываются в каких-то своих намерениях. Недавно рекрутинговый портал Superjob проводил исследования, и каждый пятый российский студент, в общем-то, на старшем курсе уже разочарован в той специальности, которую он выбрал. И вполне возможно, что форма свободного обучения может немножко исправить ситуацию. Нужно рассказать, в чем здесь дело, и я предоставлю слово Евгению Миронову. Ваш факультет организовывался по модели, которую вы придумывали, да?
Евгений Миронов: Действительно, проблема, которую вы обозначили, чрезвычайно остро стоит, и вообще тенденция в российской образовании – все более ранняя профилизация, профориентация и так далее. В этом есть и свои плюсы, но есть и свои ловушки, они связаны с тем, что рынок труда не просто быстро меняется, а он в значительной степени непредсказуем, мало кто берется сейчас прогнозировать даже такие тенденции, пробивающиеся уже сейчас, и сложно их предсказать, но совершенно очевидно, что через 5-6 лет возникнут профессии, о которых мы еще не знаем. В этом смысле простая передача готового комплекта знаний, к чему часто сводится профессиональное образование сегодня, это часто ловушка, особенно для таких активных молодых людей, которые собираются быть успешными в жизни, которым, скорее всего, придется свой выбор менять. Уже не говоря о том, что многие разочаровываются в своем выборе, поскольку современное вузовское образование предлагает много того, к чему школа не готовит и вроде бы не должна готовить. Скажем, у нас есть внутри нашей программы Liberal Arts "мейджер" по урбанистике, есть "мейджер" по когнитивной психологии, у санкт-петербургских коллег тоже он есть. Мне кажется, что нормальный старшеклассник в школе вообще имеет право не знать, что это такое в принципе.
Действительно, у нас в Академии создан отдельный факультет, он так называется на американский манер Liberal Arts колледж, мы используем слово "колледж", но не в российском смысле, а в таком американском. И устроено это следующим образом. В течение первого года все наши студенты учатся вместе, в перемешанных группах, независимо от того, кем кто их них собирается быть затем. И в конце первого курса студент выбирает то, что в американских колледжах называется "мейджер", у нас это называется – основной профиль. И многие студенты делают выбор с нуля, очень многие из них выбирают не то, на что они планировали идти, когда поступали впервые. Мы это очень ценим, для студентов это очень ценный выбор, они повзрослели, они уже поняли, что значит – учиться в вузе, у нас есть тьюторы, которые помогают им с этим, и они делают осознанный выбор. Пока никто, по-моему, не разочаровался ни разу.
У нас в программе есть еще и "майнеры", то есть, помимо основного профиля, студенты могут изучать такой мини-пакет из 10-11 курсов, дополнить свое образование тем, что им интересно, что им кажется важным для их будущего профессионального пути. Эти возможности такого чуть-чуть отсроченного выбора, с одной стороны, а с другой – широкого и разнообразного образования – это то, чем Liberal Arts как раз отличается от других подходов.
Тамара Ляленкова: А как это устроено в Санкт-Петербургском университете? Потому что факультет есть, и он пришел из Смольного института. Так же это устроено или есть своя специфика? Потому что ваш партнер – Барт-колледж.
Марина Калашникова: Да, наша программа, конечно, имеет свою специфику, но у нас в большей степени сделано так, как это сделано в США. То есть наши студенты выбирают "мейджи" после второго курса посредством процедуры так называемой модерации, когда они пишут модерационную работу. Каждый профиль подготовки, каждая программа, у нас их сегодня 14, имеет свои требования к модерации, и каждый студент, ориентируясь на свое будущее, на то, чем он хочет заниматься, должен определенный набор курсов прослушать, убедить коллег с той или иной программой, преподавателей в том, что он способен профессионально тем или иным предметом заниматься. В целом все равно у студента получается широкая междисциплинарная подготовка, за это отвечает так называемый блок общего учебного плана, как мы это называем.
Есть требования учебного плана профильной подготовки, есть требования общего учебного плана, это курсы, которые в американской системе называются "дистрибюшен эйрс", то есть курсы, выполняющие требование широты образования, где студент, независимо от его будущего профиля, обязан власть один курс по музыке, один курс по филологии, один курс по визуальным искусствам, один курс по социальным наукам и так далее, обязательный курс по математике, по КСЕ. То есть таких дисциплинарных областей 8. Независимо от того, кем ты на самом деле хочешь стать, куда ты собираешься модерироваться, курсы эти надо взять, за весь период обучения хотя бы по одному обязательно. Так что, скорее, профессиональные навыки такие в области определенных дисциплинарных областей студенты получают, скорее, на старших курсах, более специализированных, а младший колледж… мы тоже используем у себя внутри слово "колледж", но никогда не используем его на уровне университета, нам так удобнее и привычнее, студенты младшего колледжа, скорее, пытаются сделать свой выбор осознанно.
Тамара Ляленкова: И я ребят хочу спросить. Алия, у вас второй курс. Как вы пришли и почему выбрали именно это направление?
Алия Комарова: Изначально в 11-м классе я разрывалась, у меня был выбор, и я не могла определиться. Потому что я считала, что я выбираю сейчас специальность в вузе, и я буду заниматься этим всю жизнь. Но потом я подумала, что это как-то очень опасно говорить и решать свою судьбу, поэтому я выбрала вот именно эту программу, и я сейчас счастлива, потому что могу сказать, что я год готовилась к одной программе, была абсолютно уверена, что пойду туда, но буквально два месяца назад я передумала, и сейчас я пойду на абсолютно другой профиль.
Тамара Ляленкова: То есть это внутри уже вашего курса как-то можете двигаться?
Алия Комарова: Да. У нас есть курс "Введение в специальность", и я изучала рекламу и связи с общественностью. Я год готовилась, изучала рекламные агентства, пиар-агентства, думала о стажировках, где я хотела бы работать, посещала мероприятия. А два месяца назад я выбрала урбанистику. Она сейчас называется "Зарубежное регионоведение", но заниматься мы будем урбанистикой, и мне показалось это намного интереснее, хоть это пока что малоизвестно широким массам. Мне кажется, что это будет интересно и перспективно.
Тамара Ляленкова: А вы руководствуетесь собственным интересом или еще какой-то перспективой профессиональной? Чтобы можно было потом найти работу, хорошо и интересно работать.
Алия Комарова: Изначально я хотела, чтобы это было мне интересно. Я считаю, что я хочу просыпаться и иметь желание идти на работу, а не просто идти и думать: о, боже, я опять иду на эту работу, а я ее ненавижу… Я хочу вставать с улыбкой. И поэтому я решила выбрать так. Но не стоит забывать, конечно, и о том, что нужно работать, как-то жить, и лучше быть специалистом в узкой среде, чем одним из миллиона и теряться.
Евгений Миронов: Добавлю здесь с точки зрения преподавателя и организатора программы, что существуют исследования программы Liberal Arts, сделанные во всем мире, прежде всего на американском материале, но сейчас программа Liberal Arts становится чрезвычайно популярной в Европе, в Восточной Европе, в постсоветском мире, в Китае появляются. Вообще известно, что карьеры выпускников программы Liberal Arts во всем мире чрезвычайно успешны. И вот этот немножко отсроченный старт по сравнению со студентами таких четких узких профессиональных программ, он дает в долгосрочной перспективе гораздо больший разбег и гораздо больший горизонт планирования. Поэтому известно, что карьеры, как правило, складываются успешно у студентов.
И к тому, что сказала Алия, я бы добавил еще, что студенты часто выбирают то, что им интересно, и по-моему, это совершенно нормально, поскольку человек как раз успешен там, где ему интересно, но студенты еще выбирают, как правило, человека, с которым будет интересно в "мейджере" прожить. Потому что мы стараемся организовать все наши "мейджеры" таким образом, чтобы это был мастер-класс конкретного специалиста, профессионала в этой области. И в этом смысле это профессиональная подготовка гораздо более высокого класса, гораздо более стратегически ориентированная, нежели традиционная узкая, монопрофильная подготовка.
Тамара Ляленкова: Марина, Смольный как факультет свободных искусст и наук существовал дольше, и может быть, там больше магистерских программ было изначально. Вы как-то прослеживали траектории своих студентов, действительно ли они успешны? Или приходят уже люди, которые настроены на какие-то определенные вещи?
Марина Калашникова: Магистерские программы как раз были открыты позже, чем бакалаврские программы, потому что изначально свободные искусства и науки – это бакалаврские программы. Магистратура появилась потом уже. И наши студенты как раз ищут магистратуры себе не обязательно у нас, и это хорошо. Мы как раз их настраиваем на то, что, если у вас есть возможность учиться где-то еще, поучитесь где-то еще. Но я хотела бы вернуться к тому, о чем Алия говорила, с чего она начала. Она закончила школу и металась, у нее был выбор, и она не знала, как выбор в тот момент сделать. Это очень важный пункт. Система Liberal Arts, на самом деле, позволяет студенту заниматься какой-то одной дисциплинарной областью и при этом не терять из вида другое. Вы любите музыку, вы хотите знать про нее чуть больше, чем знают простые выпускники школы, но при этом не хотите заниматься ею профессионально, а хотите заниматься профессионально литературой. Но система Liberal Arts может позволить вам поддерживать и свои компетенции в области музыкальной, теории музыки или практической музыке, и одновременно профессионализироваться в области исследования литературы. Это система, которая как раз позволяет студенту поддерживать себя, свои профессиональные компетенции, одновременно в разных областях, все-таки на чем-то специлизируясь.
Конечно, мы прослеживали судьбу наших выпускников, у нас было недавно проведено исследование, где было показано, чем они занимаются, и вот здесь надо понимать, что все-таки за те годы, что мы существуем, а это уже довольно длительный период, 15 лет, в общем, поменялась конъюнктура рынка труда, поменялось отношение работодателя, и вообще поменялось отношение самих студентов к тому, что называется быть успешным. Скажем, наши внутренние исследования 2008 года показывали, что студенты боятся идти на рынок труда, они не знают, кем они будут, и что рынок труда ждет от них в конкретных специальностях. Кто такой бакалавр искусства гуманитарных наук – рынок труда не понимает. Современные выпускники к этому относятся гораздо проще, они, скорее, готовы отстаивать свои вот эти очень важные компетенции, как мобильность, умение ориентироваться, умение самостоятельно учиться, умение делать выбор и так далее, то есть не связанные напрямую, узко с какой-то профессиональной областью, а показывая свои достоинства как раз вот в этой сфере социальной коммуникации, если хотите, сфере социальных навыков. Это притом, что это не исключает их знаний в области профессиональных вопросов.
Тамара Ляленкова: Тоже интересная история – очень часто здесь звучит совет: получайте хорошее высшее образование, не важно какое, главное, чтобы оно было хорошее. Александр, у вас третий курс, вы прошли уже несколько ступеней. Как это все происходило? И ваша траектория?
Александр Зарицкий: Когда я шел в РАНХиГС, я шел на программу по пиару. А когда я поступал, мне сказали: смотри, есть такая штука, и ты сможешь выбрать между несколькими профилями, а еще плюс к этому у тебя будет история, политология и еще что-то. Проучившись здесь уже 2,5 года, я понимаю, что если бы я учился по какой-то одной четкой специальности, это было бы страшно, вообще говоря.
Я заканчивал школу №150 города Омска, это не очень знаменитое образовательное учреждение, я так полагаю. Ты заканчиваешь школу, и ты приходишь в вуз, начинаешь заниматься, допустим, пиаром, и на тебя сразу вываливают огромное количество терминологии, еще чего-то, и ты думаешь: а что мне с этим делать, как мне отсюда выплывать? В нашем случае это был год общегуманитарной подготовки, который позволил не отрываться от того, что было вокруг, и это помогло в дальнейшем. Не скрою, что "синдром третьекурсника" и меня настиг, когда ты разочаровываешься в том, что делаешь, но я понял, что сейчас я выберу курс по политологии – и у меня все станет хорошо. В итоге так и вышло.
Евгений Миронов: У Саши сейчас плюс к "мейджеру" начался "майнер" – это политология. То есть плюс к пиару, как основному профилю, он изучает политологию. И это интересная такая добавка, она появляется в тот момент, когда студенты уже много чего попробовали, вроде бы возникает такая нормальная усталость на третьем курсе – и появляется еще некий разворот, еще некий выбор, очень широкий. У нас есть два блока "мейджеров", одни мы в шутки называем тяжелыми, и они по количеству часов побольше, они такие гуманитарные, научно ориентированные: история, востоковедение, психология, планируем в следующем году открывать лингвистику. Даже у нас со следующего года будет уникальный "мейджер" по "диджитал хью менитис" – такая гибридная специальность в формате гуманитарной науки. Это одна линия. Вторая линия – это более прикладные "мейджеры" по пиару, журналистике, урбанистике, сейчас планируется специальный "мейджер" по "паблик полиси" к запуску. И обычно мы ребятам, которые выбирают совсем гуманитарные "мейджеры", рекомендуем более прикладные "майнеры", чтобы сбалансировать немножко свое образование, и наоборот, скажем, пиарщику как раз стоит пойти и послушать серьезные фундаментальные курсы по политическим наукам, например, либо социологии, либо психологии. Это, конечно, и профессиональное расширение, но для нас, вообще говоря, главное, чтобы студенту было интересно.
Но есть и еще одна важная сторона для нас в этом. Если студент прошел через четыре года, изучал "мейджеры", "майнеры" абсолютно про разные темы, где говорят абсолютно на разном языке, он фактически одновременно погружался в две картины мира, часто друг другу противоречащие или вообще не согласованные. И с нашей точки зрения, если он успешно через это прошел, уже любую третью область, картину мира, профессию он уже освоит без нас. Вот то, что он уже движется самостоятельно и без нас, и куда ему самому интересно, в этом для нас главная ценность того, что мы делаем.
Тамара Ляленкова: А так часто бывает, что выбирают такой сложный баланс?
Евгений Миронов: В ста процентах случаев. Это своего рода парадокс, но образование таким образом устроено, что там, где тяжелые "мейджеры", там "майнеры" поменьше, все-таки для подготовки профессионального историка требуется чуть большее количество аудиторных часов, но этот выбор является частью программы, частью пути, которые мы предлагаем. Поэтому есть, наверное, студенты, которым не совсем это подходит, ну, и отлично, но те, кто уже пришел и с нами остался, им это обычно нравится, и все через это проходят. А что выбирают – выбор свободный.
Тамара Ляленкова: Марина, у вас таким же образом устроено обучение на факультете?
Марина Калашникова: У нас в меньшей степени, но "мейджеры", конечно, есть, есть профили подготовки. В меньшей степени формализованы "майнеры". Бакалавры не имеют дополнительного профиля подготовки, и это не указывается в дипломе. Мы, по крайней мере, такой возможности сейчас не имеем, но будем двигаться в эту сторону. Но формально, если посмотреть учебный план любого нашего студента, очевидно, что у него есть "майнер". У нас есть студенты, которые, скажем, специализируются на антропологии, но у них очевидно просто по набору курсов и по тому, чем они занимались, есть "майнер", выбранный по литературе. То, что иногда в американской системе называется "дабл мейджер", когда нет специализированных "майнеров", отдельных, но каждый другой "мейджер" может быть взят как "майнер". Мы это тоже всячески поддерживаем, потому что очень важно, чтобы студенты в итоге имели междисциплинарную подготовку. О чем говорят, кстати, дипломные работы, очень часто написанные на стыке разных дисциплинарных областей.
Тамара Ляленкова: Это тоже очень важная история, потому что еще несколько лет назад очень много говорили о том, что как раз на стыке дисциплин очень интересные вещи образуются, а потом эта история как-то ушла, перестали об этом говорить. И возможно, на таких факультетах это может проявиться и дать, в том числе, хороший научный результат. А научная работа у ребят как поставлена?
Евгений Миронов: Это интересный разговор, потому что мода на сам термин "междисциплинарность" прошла, и слава богу, честно говоря, потому что в сфере образования терминология очень часто забалтывается и теряет свой смысл. Но это не значит, что междисциплинарность потеряла свой смысл как основание для образования. Я уже назвал новые программы, которые мы собираемся запускать, но вот "мейджеры" - "Диджитал хью менитис", "Паблик полиси", мы сейчас обсуждаем специальную программу по "рашен стадис", может быть, для наших иностранных студентов, потому что есть интерес, и довольно большой, к этим программам среди иностранных студентов, они по определению междисциплинарные. И коллеги с более традиционных, однопрофильных программ часто говорят: "Мы тоже это делаем". И хороший факультет правда это делает в любом случае, но это означает, что любой хороший факультет немножко Liberal Arts.
У меня сейчас работают математики, и многие из них серьезно увлекаются музыкой и так далее. Вообще, хорошо образованный человек, он всегда про Liberal Arts, и в этом смысле Liberal Arts – это традиция образования, которая идет из античности, когда это было образование для свободных людей. В этом смысле слово "Liberal" имеет отношение не к либерализму политическому, а просто к образованию свободных людей. В противоположность к чисто ремесленной подготовке, которая оставалась для населения не свободного. Свободный человек свободен выбирать, меняться или сочетать, ему часто интересно очень многое. В этом смысле сказать ему: выбирай, ты математик или музыкант, - это значит уже произвести некое насилие над ним. В этом смысле это среда для свободных людей. Свободный человек интересуется многим, он междисциплинарен по своей жизни.
Марина замечательно сформулировала, что Liberal Arts дает очень серьезную профессиональную подготовку, но образование Liberal Arts не сводится к профессиональной подготовке. Liberal Arts – это видение образования, которое не только про профессию, а оно про некоторое счастье, если угодно, в жизни, про что сказала Алия. Нам кажется, что образование может на это работать, и это далеко не только про профессию разговор. В этом смысле наверняка коллеги расскажут про свой опыт, но я хочу подчеркнуть, что все хорошие колледжи Liberal Arts во всем мире предлагают еще очень интересные курсы внутри, которых часто не найдешь на обычных факультетах, а если и найдешь, они заимствованы, как правило, из тех же Liberal Arts. Скажем одна из фишек в мировом Liberal Arts движении – курсы по критическому мышлению, курсы по прикладной философии, если угодно, превращенной в набор инструментов. Я знаю, что это есть в Санкт-Петербурге, мы тоже это практикуем, и это по определению междисциплинарная вещь.
Скажем, мы предлагаем такой четырехгодичный курс, сквозной по всей программе, - "Великие книги", где студенты читают, как правило, целиком значимые тексты, прежде всего западной интеллектуальной традиции, независимо от того, кем они собираются быть. Мы считаем, что, скажем, "Государство" Платона или "Бесов" Достоевского должны прочитать все. И не потому, что это не важно, что читать, а потому что эти тексты настолько значимые, что как раз и менеджеру, и пиарщику, и историку, и психологу это в одинаковой степени важно прочесть. Я не знаю, чтобы факультеты, сосредоточенные на какой-то профессиональной подготовке, этим занимались.
Liberal Arts – это не только структура программы, это и то, чем она наполнена, и то, как работают преподаватели в аудитории. У нас минимальное количество лекций, потому что на лекции студент пассивен, мы не хотим этого. В основном это абсолютно интерактивные занятия, где студент – такой же соучастник процесса. Может быть, менее опытный… Тот же курс "Великие книги", как американские коллеги хорошо сформулировали, какова роль преподавателя в этом курсе – вместе со студентами он движется через текст, часто артикулируя собственное непонимание того, что в тексте есть, и предлагая студентам вместе через него двигаться. Поэтому Liberal Arts – это еще подход, атмосфера и некоторое, если угодно, изначальное уважение к студенту как субъекту образовательного процесса.
Тамара Ляленкова: Хочу остановиться на академическом чтении, вот что вы изучали, что лучше всего вам далось или тяжелее всего?
Алия Комарова: Мне очень хорошо запомнился Зигмунд Бауман. Мы читали "Глобализацию", как раз с Евгением Владимировичем, проходили книгу, прочитали главу к нашей встрече и обсудили ее, что интересно мы увидели, какие у нас появились новые идеи, и каждая новая встреча – какая-то картинка, схема, мнение обо всей книге. И книги раскрывались на каждом занятии в новом свете, что очень интересно для меня лично.
Александр Зарицкий: Первое задание, которые мы получили, даже еще был не учебный день, на первом курсе – это прочтение первых пяти глав "Ярмарки тщеславия" Теккерея. Я сидел и думал: а зачем это читать, причем здесь моя будущая специальность… Потом оказалось, что это книга не про приключения отдельно взятой девушки в Великобритании в определенный исторический период, а про изменения в обществе, про мировую политику, еще про что-то. На самом деле, впечатления, которые ты получаешь, разбирая художественный текст, не имеющий никаких подтекстов, казалось бы, и видишь гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, они остались со мной до сих пор. И академическое чтение – один из любимых курсов.
Тамара Ляленкова: А как подбор книг совершается? Это же очень сложно – их много, надо выбрать знаковые для ребят…
Евгений Миронов: Вообще, говоря, "Великие книги" – это не то что тренд сейчас, может быть, уже не тренд, но в свое время в американских колледжах Liberal Arts еще с 30-х годов была некоторая мода на эти курсы, были свои идеологи, которые их продвигали. Существуют издания великих книг, серии. Поэтому, в общем, есть в мире списки, альтернативные друг другу, из которых можно выбрать. Любой такой список в каком-то смысле ущербный, и мы понимаем, что за его пределами довольно много остается. Но нам важнее не полнота и размер этого списка, а его актуальность. Великие книги всегда про нас, и нам очень важно, чтобы эти тексты не оставались просто текстами на поле, а были для ребят частью их жизни, частью мира, в котором они живут. Если когда-нибудь наш выпускник снимет с полки такую книжку, он для себя что-то найдет – вот что для меня показатель успеха.
Список формировался реальной командой, которая в этом курсе работает. Это те книги, которые интересно прочитать конкретным преподавателям с этими студентами прямо сейчас. Это список меняется. Я три года подряд читал со студентами "Бесов" Достоевского и уже немножко подустал от этого текста, хотя его актуальность с каждым годом растет и растет. Слава богу, великих текстов накоплены очень много.
Тамара Ляленкова: Я хочу попросить Эндрю рассказать немножко про то, как устроен факультет свободных искусств в университете американском.
Эндрю Вахтель: Наш факультет относительно новый, и подход Liberal Arts был у нас с самого начала, просто так не называлось. Министерство образования – консервативная вещь, и убедить их открыть такую программу стоило достаточно много энергии и крови. В Киргизии довольно хорошие требования по общеобразовательной части, и мы могли взять эти требования, как-то их перекроить и создать скелет Liberal Arts программы. И потом мы добавили к этому, когда стали официально давать Liberal Arts, какие-то новые курсы, немножко необычные для Liberal Arts, потому что они более по истории, по науке, разные курсы по литературе и по искусству. У нас нет общей программы, где все студенты читают одну и ту же книгу, но у нас в части истории, в части социальных наук, естественных наук такие курсы есть.
Тамара Ляленкова: А что пришлось поменять принципиально, связанное с системой, со структурой? И что пришлось поменять из-за менталитета, может быть, студентов, которые к вам приходили?
Эндрю Вахтель: Проблемы с менталитетом студентов были, и есть еще менталитет преподавателей, это как убедить людей, что самое важное – не найти ответ на какой-то конкретный вопрос, а открыть целый ряд вопросов. Люди здесь привыкли, даже когда они читают литературу, привыкли думать, что есть тема и есть правильный ответ. А убедить студентов и преподавателей, что нет правильного ответа на вопрос, а есть целый ряд возможных ответов, некоторые лучше, некоторые хуже, и объяснить тот ответ, который ты хочешь найти, это самое сложное, безусловно.
Тамара Ляленкова: Что касается образовательной системы, которая, наверное, во многом сохранилась от советского периода, что-то вам пришлось подстраивать под нее?
Эндрю Вахтель: Главная проблема советской системы не на уровне гуманитарного блока, мне так кажется, а это гораздо больше связано с требованиями по главной программе, их было гораздо больше, чем надо, и это не давало пространства для других вещей. Вопрос в том, чем наполнен общеобразовательный блок, и если потратить много времени на чепуху, ничего хорошего не получается. Но если есть обязательный курс по философии, то вопрос в том, как ты будешь преподавать этот курс – скучно или полезно и интересно. Курс уже существует, а что ты там будешь делать – открытый вопрос.
Тамара Ляленкова: В основном у нас речь идет о гуманитарных науках, и прекрасная вещь в Санкт-Петербургском университете, что там есть музыкальное направление. Марина, расскажите, почему это там осталось?
Марина Калашникова: У нас есть и профиль "Сложные системы", и профиль "Искусственный интеллект", компьютерные науки, у нас есть профиль "Когнитивные исследования". На самом деле, наука в системе Liberal Arts в последние годы развивается чрезвычайно активно, и пример этому наш партнер – Бар-колледж, который в последнее время очень много внимания уделяет как раз развитию науки в системе Liberal Arts. Результаты чрезвычайно успешные, и это довольно перспективное направление. Просто в силу российской специфики, такой консервативности, развитие таких профилей внутри Liberal Arts идет сложнее, медленнее, труднее договариваться с коллегами с такой подготовкой, чтобы они с нами поработали. У нас сейчас прекрасная команда, люди работают с нами давно, и есть новые коллеги, но мы пока сильно расширить набор этих профилей не можем. Это перспективная вещь, и мы в эту сторону готовы двигаться.
А музыка… Куда же без музыки? На самом деле, в системе Liberal Arts практические искусства, а навык не просто теоретизирования по поводу искусств, но и навыки что-то делать собственными руками развит чрезвычайно. В этом смысле Бар-колледж – наш помощник и идеал, потому что у них это дело поставлено очень хорошо, есть много практических курсов. И мы тоже стараемся в эту сторону двигаться. Понятно, что наша система пока не полностью выстроенная и не идеальная, у нас кое-чего еще не хватает, но мы движемся в эту сторону. Так что музыка всегда была с нами, и в сторону точных наук мы тоже будем двигаться.
Тамара Ляленкова: Может быть, точные науки – это действительно не так просто в этой системе, это требует дисциплины, лекционного распорядка?
Евгений Миронов: Несколько лет назад вышел американский фильм "Liberal Arts", на русском языке он вышел под названием "Гуманитарные науки". Это, в принципе, ассоциация неслучайная. Дело в том, что подход Liberal Arts делает акцент на некоторых универсальных навыках, требующихся образованному, свободному человеку, не только в античности, но и в современном мире. Человеку нужны навыки коммуникации в разных ситуациях социальных, нужны навыки работы со сложными текстами, даже если он не профессиональный гуманитарий, нужны навыки создания собственных текстов, нужны навыки критического мышления, то есть некоторая универсальная интеллектуальная оснастка. И конечно, прежде всего мы находим все эти навыки в занятиях гуманитарными науками. В этом смысле гуманитарные науки, если не брать "мейджер" по истории, это уже профессиональная подготовка, они имеют ценность универсальную, независимо от того, чем человек будет заниматься.
Но, во-первых, есть тенденция, что в колледжах появляются сейчас и науки точные. Мы были недавно у одного нашего американского партнерского колледжа, это филиал Стэйт Юниверсити Нью-Йорк, и у них самый популярный "мейджер" – это "мейджер" по биологии, вообще по всем колледже. У них мощнейшая, конечно, лабораторная база под это, которую мы, конечно, себе пока не можем позволить, хотя с удовольствием бы это открыли. На втором месте у них – психология, пограничная наука тоже, не чисто гуманитарная, имеющая огромный блок естественнонаучных исследований. Чем занимаются коллеги в Санкт-Петербурге, и мы сейчас тоже этим начинаем заниматься.
Мы сейчас пошли по пути создания большого количества прикладных, я бы сказала, в широком смысле управленческих "мейджеров": менеджмент, "паблик полиси"… Для нас Liberal Arts – это лучшая основа для подготовки людей, которые будут заниматься управлением, потому что управление – это всегда работа с людьми, в социальном, в культурном контексте, понимание текстов, иногда устных, иногда письменных, которые люди транслируют. И думается, что эффективность очень многих решений как в публичной сфере, в сфере государственного управления, так и в бизнесе связано с наличием или отсутствием управленцев этой широкой гуманитарной базы. В этом смысле "мейджеры" могут быть самые разные, тем не менее, ценность гуманитарного образования для Liberal Arts, мне кажется, универсальна, и она в каком-то смысле отличает этот подход от всех остальных.
Действительно, Liberal Arts – это прежде всего бакалавская подготовка, но она существует не в вакууме. Мы строим, и я всегда это говорю родителям, которые приводят своих детей к нам, что мы строим свое образование так, как будто сто процентов наших выпускников пойдут в магистратуру. Это принципиальная вещь. Существуют бакалавриаты, которые строятся так, как будто человек выскочит на рынок – и все, на этом точка, пусть дальше сам выживает. Мы считаем, что мы часть некоторого длинного пути, и поэтому мы не тревожимся по поводу того, что мы создаем некоторый универсальный фундамент, наоборот, мы считаем, что очень важно, что фундамент должен быть прочным, широким и так далее. Что на него потом надстроит студент – для этого есть магистратура, их может быть много в жизни, они могут быть получены по разным специальностям, в том числе и по естественным наукам.
Тамара Ляленкова: Момент выбора – это то, к чему не очень было приучено мое поколение. Насколько вы были к этому готовы в школе?
Александр Зарицкий: Лично я стал учиться делать это уже в Академии. У меня был в школе профиль условно гуманитарный и условно технический, и понятно, что это не какой-то реальный выбор, а вопрос, скорее, склонностей.
Тамара Ляленкова: Или хорошего учителя.
Александр Зарицкий: Ну, да.
Алия Комарова: В моей школе преподавали очень хорошую общеобразовательную базу, и у нас тоже не было возможности выбора какой-то специальности, сферы. Поэтому лично я стала выбирать, тоже когда только поступила на первый курс.
Тамара Ляленкова: Вы куда-то еще подавали документы?
Алия Комарова: Я ходила в Академию на подготовительные курсы, и так получилось, что к нам на подготовительные курсы приглашали различные программы для одиннадцатиклассников, и так я попала на свой факультет Liberal Arts. Я подавала сразу на Liberal Arts, и уже в июне я знала, что буду учиться здесь.
Александр Зарицкий: А я до последнего момента хотел заниматься журналистикой, но где-то к середине 11-го класса стало понятно, что это как-то немного рискованно. Есть хорошая шутка про Константина Эрнста: для того чтобы стать продюсером хорошим, нужно учиться на биолога. С журналистикой так же. Как говорит один из наших преподавателей, Андрей Зорин: учиться просто писать четыре года – это смешно. И это я слышал от очень многих людей, которые меня переубедили. Я сменил журналистику на рекламу, но уже занявшись поисками рекламы в московских вузах… Было понятно, что нужно ехать в Москву. Это не очень хорошая ситуация, конечно, когда все образование сосредоточено в одном-двух городах, это печально, но правда. И среди московских вузов был найден РАНХиГС начала, а потом уже в приемной комиссии РАНХиГС был найден Liberal Arts.
Евгений Миронов: При этом мы как раз открыли, с этого года у нас появился "мейджер" по журналистике, Саша просто не успел на него попасть. Вопрос в том опять же, как построить журналистское образование. Традиционный журфак или журналистский "мейджер" на Liberal Arts принципиально отличаются. Когда человек доходит до выбора "мейджера", он уже получил настолько разнообразное образование, настолько готов ко многим вещам, что нормальный остаток образования – дать ему опыт профессионального написания текстов. И мы добавляем в журналистский "мейджер" еще большой управленческий блок, то есть мы готовим журналистов, которые готовы не только писать или брать интервью, хотя это высокое искусство, и я как раз считаю, что там вполне есть чему учить, но и готов со временем заниматься проектной работой, формировать собственные коллективы, а может быть, и собственными редакции, собственными СМИ руководить. У нас такой прицел в этом смысле даже в журналистском "мейжере" высокий.
Тамара Ляленкова: Марина, какие у вас самые популярные направления? И откуда приезжают к вам абитуриенты?
Марина Калашникова: Абитуриенты у нас очень разные, на сегодняшний день у нас представлено 60 регионов Российской Федерации. Мы берем 120 человек на первый курс, и эти 120 человек представляют 60 регионов. У нас в этом году процент выпускников санкт-петербургских школ был самый низкий, наверное, за всю историю Смольного. Мы берем только по ЕГЭ, поэтому у иногородних студентов есть возможность подавать документы по почте.
Традиционно популярными у нас являются "мейджеры", связанные с искусством, кино и видео – один из самых популярных "мейджеров". История искусства, безусловно. Международные отношения и политические науки, права человека очень популярны. На самом деле, из года в год показатели разные. Профиль по литературе всегда был довольно популярным. У нас их 14, студенту есть из чего выбрать, и есть профили с более жесткой конкурсной ситуацией, как, например, международные отношения или кино и видео. А есть профили, в которых ситуация помягче.
Тамара Ляленкова: А как подбирать преподавателей? Есть преподаватели, которые в этом русле живут, для них это естественная среда, их даже не надо переучивать, тем не менее, это непривычный формат для большинства. Может быть, это люди вообще не из системы образования?
Евгений Миронов: Подбор преподавателей, конечно, вопрос критичный для этих программ. Мой опыт таков, что человек, который всерьез занимается исследованием гуманитарных наук, как правило, больше к такому формату склонен. Он привык читать тексты, их обсуждать, мыслить критично. У нас сейчас в составе Академии образована Школа актуальных гуманитарных исследований, объединяющая целую плеяду очень классных специалистов в лингвистике, в античной истории и так далее, и эти коллеги как-то очень легко и естественно вписались в эту программу, мы очень многое делаем вместе. Чуть сложнее с коллегами из сферы естественных наук, особенно с теми, кто получил подготовку еще в советское время, поскольку тенденция была на очень узкую профилизацию. И мы испытываем проблемы в этом смысле с математиками, скажем. Сейчас она решается потихоньку, но это штучный подбор, поиск на рынке людей через публикации, конференции, собеседования и так далее. Это сложный процесс. У коллег в Санкт-Петербурге, я знаю, своя школа давно сложилась, мы здесь только выходим, у нас с этим были сложности.
И конечно, большое количество людей не из образования изначально. Особенно для нас это актуально, поскольку много прикладных "мейджеров". Приходят журналисты прямо из журналистики. Коллеги, которые занимаются госуправлением, всегда мы из них подбираем тех, кто имеет опыт. Пиарщики тоже с поля, как они сами говорят. Я вижу программу Liberal Arts как такой конструктор. Она очень интересно и иногда сложно устроена в целом, но каждый отдельный ее сегмент вполне прозрачен для любого профессионала, поэтому если я встречаю пиарщика, вот вчера у меня было собеседование с коллегами, которые на "мейджер" по урбанистике приходят, - специалисты в городском планировании, юристы, которые занимаются городской проблематикой, они вообще к образованию не имеют отношения, но коллеги понимают наши задачи, им это интересно. И по отзывам, многие коллеги не из образования говорят: это очень удобно, когда студент приходит к нам заниматься профессиональными всякими вопросами, уже имея кругозор пошире, чем у обычного первокурсника, опыт разнообразный, когда он выбрал нас сам. Это очень важно. Когда ребята приходят в "мейджеры", они сделали выбор, за который они уже перед собой несут ответственность, и там другая мотивация, другой уровень ответственности, и коллеги получают от этого удовольствие. Но подбор часто идет прямо вот штучный.
Мы довольно молодой факультет, в отличие от коллег в Санкт-Петербурге, мы разработкой программ около пяти лет занимаемся, сейчас у нас есть третий курс, на следующий год будет первый выпуск. Наборы растут, и я должен отметить интерес московских абитуриентов был – 160, а первый набор был – 30. Мы немножко другая среда в Академии, но нам очень удобно взаимодействовать с другими факультетами. Мы делаем сейчас программу, скажем, по "диджитал хью менитис" вместе с экономическим факультетом, у нас есть программы совместно с нашим факультетом дизайна. Коллегам очень удобно с нами взаимодействовать. И у каждого нормального преподавателя есть книжка, которую он давно мечтал прочитать студентам, вместе со студентами, поэтому на программу "Великие книги" мы тоже приглашаем людей из самой разной среды, просто потому что им интересно. Кстати, и коллеги из Санкт-Петербурга к нам тоже регулярно приезжают и проводят семинары для наших студентов. Поэтому Liberal Arts – это еще некоторое комьюнити тех, кто этот подход разделяет.
Тамара Ляленкова: Я правильно понимаю, что это не столько прикладные знания и навыки, которые получают студенты, а это такая демонстрация этих знаний и навыков? И если они их выбирают, они могут потом как-то в эту сторону двигаться. Мы же все-таки говорим о каком-то теоретическом образовании, таком вот всестороннем багаже, внутри которого можно куда-то двигаться и что-то менять.
Евгений Миронов: Это отчасти так, но только отчасти. На первом курсе у нас есть специальность – "Профессиональное ориентирование", где студенты могут не просто узнать о "мейджерах", а пощупать их руками, чуть-чуть попробовать, что значит быть урбанистом, историком и так далее. Они делают выбор, понимая, что это такое уже на уровне тактильных ощущений. И когда они приходят в "мейджер", внутри там подготовка уже абсолютно профессиональная. Будущие историки работают с источниками, ходят в архивы, ездят на археологическую практику. Другое дело, что они не только этим занимаются, но это все у них есть. Точно так же ребята, которые занимаются менеджментом, получают курсы по основам менеджмента, ходят на практику в бизнес или государственные структуры, они не лишены ничего, что есть в профессиональной подготовке, просто их образование к этому не сводится, их образование богаче. У нас есть курс социологии, который предполагает 90 процентов работы в поле. В аудитории у ребят происходит просто модерация того, что они наработали. Даже в общем блоке это совершенно не теоретическое образование, а вполне себе практическое.
Марина Калашникова: Я хотела обратить внимание на очень важную вещь, связанную с ролью преподавателя в этой системе. По нашему опыту не каждый преподаватель, даже если он великий профессионал, может себя в этой системе найти. Мы предъявляем к преподавателям довольно суровые требования по сравнению с тем, какие требования предъявляют к ним на других факультетах. Наши преподавателя обязаны больше времени проводить со студентами. Все занятия должны проводиться в интерактивной форме. Это означает, что преподаватель обязан готовиться к каждому своему семинарскому занятию, продумывать систему занятия, обязан готовить студентам заранее "ридер", который он будет со студентов спрашивать, обязан не просто проверять письменные работы студентов, которых должно быть много, а еще и писать развернутые рецензии на каждую из письменных работ. В результате мы имеем дело с коллегами, которые понимают, что методика преподавания в высшей школе – это не второстепенная вещь, и это очень важный инструмент достижения наилучшего результата. Поэтому для нас эта методическая поддержка наших собственных коллег, системы повышения квалификации, обмены, посещения… Наши коллеги ездят в Москву, а московские коллеги – в Питер, мы обмениваемся интересными находками, новыми поворотами, техниками – вот это очень важно для системы либерального образования, как мне кажется, в гораздо большей степени, чем для других школ и институций системы высшего образования.
И вторая вещь – это индивидуализация обучения. Работа в маленькой группе, когда ты знаешь каждого студента, который перед тобой сидит, позволяет делать знания индивидуальными. Они не могут не быть индивидуальными, знания – не коллективная вещь. И этот индивидуальный подход к каждому студенту помогает системе либерального образования добиваться тех результатов, которых она в реальности добивается.
Посмотреть программу можно также на You Tube
