Отметив Новый год по восточному календарю, нью-йоркский музей Метрополитен объявил открытым юбилейный год для своих Дальневосточных галерей. В 2015 году азиатскому отделу исполняется 100 лет. Одна из 17 приуроченных к юбилею выставок посвящена отношениям Японии и Америки. Чтобы сполна оценить сюжет выставки, нужно поместить экспозицию в исторический контекст.
Явление первых американцев вызывало ужас у японцев. Одни верили, что иностранцы едят детей, другие считали, что расходящиеся фалды фраков нужны европейцам, чтобы поместился хвост.
Однако всего через несколько лет после начавшей вестернизацию революции Мэйдзи японцы сами надели чужую одежду. Труднее всего расставались с привычками оставшиеся без работы самураи. Иногда они нанимались кондукторами в трамваи, где им поначалу разрешали носить мечи.
На выставке в Метрополитен эта тема широко представлена японскими гравюрами. Второстепенные мастера с особой точностью зафиксировали перемены. Европейцы у них изображены большими детьми, занятыми непонятными забавами, вроде железной дороги. По манере эти гравюры напоминают примитивы той же эпохи, сохранившиеся в американском крыле того же Метрополитена: фронтальный ракурс, старательная, но неправильная перспектива, аляповатая палитра, деревянные, хоть и выразительные позы, застывшие гримасы.
Чуть позже на гравюрах появляются изображения уже японской знати, одетой по-европейски. Выполненные в жанре западных официальных портретов, эти работы с трогательным реализмом чисто физически передают неловкость исторической ситуации: широко расставив ноги, выпятив животы, безвольно свесив руки, с трудом удерживаясь на краешке непривычного стула, министры во фраках и генералы в мундирах готовы вести свою страну на Запад.
Увлеченная модернизацией Япония отвернулась от своего искусства. Лишенные поддержки разорившихся аристократов художники изготовляли поделки в “японском” духе. (Многие их них попали в экспонаты выставки, как знак своего времени.)
Принадлежащие к великим династиям актеры слонялись без дела. Быстро забывалось искусство чайной церемонии. Храмы становились складами уже ненужных шедевров. Замки могущественных феодалов-даймо превращали в школы, где детей учили писать жестким, неприспособленным к каллиграфии европейским пером вместо мягкой восточной кисти. Старинные коллекции знатных семей распродавались на аукционах и попадали в случайные руки. Но главное – исчезали художественные традиции, пресекаясь вместе с жизнью мастеров, оставшихся без учеников.
Наблюдая картину упадка, первые американские поклонники японской культуры сплотились вокруг энтузиаста из Бостона Эрнста Фенелозы. Его друзья стали экспертами: Морз собирал керамику, Лоуэлл – оккультные истории, Хеарн – легенды о сверхъестественном. Бигелоу стал убежденным буддистом. Он основал первый в Америке буддийский центр на островке вблизи Нантакета. Когда Бигелоу умер, родственники-пуритане хоронили его в закрытом гробу – по завещанию покойника обрядили в одеяние буддийского монаха. Собранные ими коллекции достались американским музеям.
Выставка в Метрополитен рассказывает о первых и знаменитых энтузиастах японского искусства. Среди них был Луис Комфорт Тиффани, создатель принципиально нового дизайна, Дин Бэшфорд, первый куратор оружейного отдела Метрополитена (он оставил музею свою уникальную коллекцию японских доспехов), великий архитектор Фрэнк Ллойд Райт, обогативший Метрополитен 400 гравюрами из своей коллекции, американский скульптор японского происхождения Исаму Ногучи, чей фонтан “Мокрый камень” – лучшее украшение дальневосточных галерей музея.
Богатая и разнообразная выставка в Метрополитен приводит посетителя к бесспорному выводу: если Америка навсегда изменила судьбу Японии, то Япония навсегда изменила американское, да и все западное искусство.
