Виктор Резунков: Практически все российские газеты: и центральные, и региональные – последние дни сообщают о новых и новых случаях массового отравления россиян суррогатным алкоголем. Впервые в новейшей истории России власти из-за массовых отравлений вынуждены вводить чрезвычайное положение. Это произошло в Пскове. В Санкт-Петербурге ситуация замалчивается. Правда, «Новые известия» со ссылкой на главного врача Института «Скорой помощи» Владимира Кацура, сообщают что в приемные покои этого института поступают до шести человек в сутки. Эксперты прогнозируют дальнейший рост числа смертей от отравлений суррогатным алкоголем. А в некоторых регионах России это число уже превысило число смертей от дорожно-транспортных происшествий. Почему россияне травятся? В чем причина? В этом мы сегодня и попытаемся разобраться.
В Петербургской студии Радио Свобода корреспондент газеты «Деловой Петербург» Маргарита Рахнова и члены Ассоциации предпринимателей малого и среднего бизнеса Санкт-Петербурга Яна Боровицкая и Светлана Мудрова.
Традиционно, прежде чем мы начнем нашу беседу, я предлагаю послушать, что пишут в прессе, российской и петербургской, о той ситуации, которая складывается на сегодня в Пскове и Санкт-Петербурге.
Диктор: В Псковской области режим чрезвычайной ситуации введен в связи с массовым отравлением суррогатным алкоголем. Как сообщает информационный сайт «Газета.Ру», в больницы Псковской области за три недели с диагнозом «токсический гепатит» госпитализированы более 440 человек, 15- скончались. В самом Пскове 223 случая, из них 9 – с летальным исходом. Основная часть заболевших – нигде не работающие граждане трудоспособного возраста, без определенного места жительства, - сообщают РИА «Новости». Полностью заполнена больными Псковская инфекционная больница, развернуты дополнительные места в других больницах, перепрофилированы отделения других лечебных учреждений. Санитарные службы и органы внутренних дел региона усиливают работу, направленную на выявление торговых организаций и лиц, нелегально реализующих алкоголь.
Как пишет Балтийское информационное агентство, в Санкт-Петербурге за два дня изъято из незаконного оборота более 1300 литров алкоголя. Газета «Ведомости» пишет, что петербуржцам, у которых по соседству нет продовольственных магазинов, придется потерпеть, так как городское правительство отложило принятие концепции торговли у дома, потребовав ее доработки. «Деловой Петербург» в статье «Правительство требует алкоголя» объясняет, что правительство Санкт-Петербурга отвергло программу магазинов шаговой доступности. Программу представлял председатель Комитета экономического развития и промышленной политики и торговли. В ней были следующие требования к предпринимателям: торговля продуктами из перечня, устанавливаемого комитетом, и отказ от реализации алкоголя. Губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко возразила, что в ассортименте должны быть в основном местные производители, а отсутствие на прилавках алкогольной продукции может затруднить окупаемость магазинов. Как пишет «Деловой Петербург», в 2006 году было организовано и проведено 544 проверки организаций частных предпринимателей, осуществляющих свою деятельность в области оборота алкогольной продукции. Примерно в 80% случаев были выявлены нарушения законодательства в сфере оборота алкогольной продукции.
Виктор Резунков: Мой первый вопрос корреспонденту газеты «Деловой Петербург» Маргарите Рахновой. Маргарита, можно ли связывать эти события – массовые отравления суррогатным алкоголем с теми реформами, которые сотрясали алкогольный рынок страны в последнее время. Сегодня газета «Ведомости» не связывает это.
Марина Рахнова Маргарита Рахнова: С одной стороны, эти события связаны, с другой стороны, естественно, нет. Во-первых, та пауза, которая была в производстве легального алкоголя из-за нововведений (с 1 января все заводы встали, акцизных марок нет), спровоцировала дефицит. Дефицит провоцирует рост нелегальной алкогольной продукции. Она появилась, она продавалась, продавалась в основном в Ленобласти. Я думаю, что и сегодняшние события – это в общем последствия того всплеска производства. С другой стороны, этот закон направлен как раз на борьбу с суррогатным алкоголем. Это подсчет каждой бутылки, то есть каждая бутылка будет теперь отслеживаться. И в принципе действительно, когда покупают нелегальный алкоголь, когда покупают суррогаты, это действительно покупают в основном люди, страдающие алкогольной зависимостью. Потому что суррогатный алкоголь легко отличить от настоящего легального. Это проблемы не представляет. И то, что он покупается, то, что все равно предпочитают брать то, что есть, действительно говорит о том, что скорее всего человек находится в зависимости. И такая проблема, как алкоголизм, с алкогольным законодательством не связана. Это проблема медицинская. Такая проблема, как производство суррогатного алкоголя, - это уже криминальная.
Виктор Резунков: То есть вы считаете, те цифры, которые привели сегодня «Ведомости», это 40 тысяч человек примерно в год, которые погибают каждый год – это так и есть всегда, постоянная величина? Или все-таки она меняется?
Маргарита Рахнова: Я думаю, что она не меняется.
Виктор Резунков: У меня вопрос теперь к предпринимателям: Яне Боровицкой и Светлане Мудровой. Расскажите немножко о вашем бизнесе, и как вообще ситуация складывается сейчас? Яна, у вас магазины?
Яна Боровицкая Яна Боровицкая: Магазин.
Виктор Резунков: Вы продаете алкоголь?
Яна Боровицкая: Продаю.
Виктор Резунков: Изменилась как-нибудь ситуация после того, как приняли закон в Санкт-Петербурге?
Яна Боровицкая: Когда произошел слом алкогольного рынка летом, и был введен запрет на торговлю алкоголем с федеральными акцизными марками старого образца, естественно, на тот период по сути дела пропал алкоголь. То есть фактически первым этапом исчез дешевый алкоголь. Более того, когда была введена эта система ЕГАИС, которая благими намерениями была принята для того, чтобы учитывать каждую бутылку, фактически она не работала нормально. И по сути дела, благодаря этой системе ЕГАИС встали оптовики. То есть фактически эта система ЕГАИС прекратила доступ легального алкоголя на полки. То есть склады были им заполнены, но они по сути дела не могли отгрузить товар. Это раз. Вторая причина, которая была. Следом, не доведя до сведения розничных продавцов, фактически в массовом порядке, нигде в публикациях этого не было сказано, ни в торговые отделы не было сообщено, вдруг следом порождается следующее постановление, что каждый розничный продавец должен получить код, и только в этом случае оптовик может отгружать этому розничному продавцу алкогольную продукцию. Фактически когда это произошло, уже в массовом порядке розничные продавцы не смогли получать алкоголь, пока не присвоят им этот код. И уже из-за этого оптовик имел товар, розничный продавец не имел кода, хотя у него есть лицензия. Пока получали код розничные продавцы, в этот короткий промежуток времени, действительно была перегружена сама служба, потому что все-таки представляете, все 8 тысяч лицензий, как минимум, которые тогда имели место, нужно было за короткий промежуток времени присвоить код организации. Хотя по большому счету этот вопрос нужно было решить гораздо проще. Есть действующие лицензии, есть Лицензионная палата, в интерактивном пространстве перегрузить базу ФНС, присвоить номера. И спокойно могли через справочник розничных продавцов оптовики отгружать. То есть вот этот промежуток времени (июль-август) еще и по этой причине во многих магазинах не было алкоголя.
Соответственно, раз нет алкоголя, особенно дешевого алкоголя, как правильно подчеркнули, к сожалению, русский человек, основная масса, это, может быть, период воспитания, а может, у кого-то уже и на генном уровне, эти господа – пьющие. Значит, раз есть спрос – есть и предложение. Правильно?
Виктор Резунков: Правильно. Яна, то же самое сегодня, слово в слово, пишет газета «Ведомости». Есть предложение – есть спрос.
Яна Боровицкая: Теперь следующий момент. Плюс введение ограничения торговли с 23 часов до 7 утра. Действительно, раз требовалось ввести ограничения, действительно это право субъекта Российской Федерации.
Виктор Резунков: И ваш магазин не торгует.
Яна Боровицкая: Нет, не торгует. Имеется в виду, что раз вводим, то не так, как хотели – крупным оставить, а для мелкого бизнеса убрать – давайте, чтобы не нарушать антимонопольное законодательство, для всех. Ввели ограничения в торговле. Но простите, если человек хочет выпить опять же, он хочет выпить все 24 часа в сутки, и, естественно, он пойдет народной тропой в этот гараж или подвал, я не знаю, где они это приобретают, и приобретет этот милый алкоголь. Вот и все.
Но почему-то очень интересный идет разговор, который просто оскорбляет малый бизнес. Дело в том, что у нас оптовики, что у крупного бизнеса, что у нас, одни и те же. То есть если идет партия алкогольной продукции, которая в это время отгружается в системный магазин или в малый магазин, здесь только речь идет об объемах. У нас те же самые документы, подтверждающие легальность оборота алкогольной продукции. Таким образом, говорить о том, что именно в малом бизнесе продают нелегальный алкоголь, - это достаточно некорректная формулировка. И то, что было озвучено, что 80% нарушителей, давайте разберемся с этими нарушениями. Вообще, на мой взгляд, абсолютно неправильно построен контроль. И если мы считаем, что нужно защищать в первую очередь право потребителя, для того чтобы он не был отравлен, нужно перестроить систему контроля за алкоголем как таковую. Ведь в первую очередь розничный продавец по Гражданскому кодексу сначала – покупатель, он приобретает продукцию эту у продавца-оптовика. Далее он продает уже конечному потребителю. Простите, если пришла проверка, условно говоря, проверяют эту алкогольную бутылку на полке. Предъявляются документы на товар сопроводительные, документы все в порядке, они в наличии. Значит, легальность оборота уже подтверждается. Начинают, предположим, считывать эту марку, и вдруг она не считывается. Что такое? Контрафактная продукция. А оказывается, причина не в этом. Во-первых, причина в ЕГАИС, потому что произошел сбой на ЕГАИС. На самом деле, бутылка легальная, просто там что-то получилось с кодами, какая-то ошибка. Плюс магазины розничной торговли не являются плательщиками акциза, они не заинтересованы в том, чтобы эта марка была нелегальная. Магазины розничной торговли не заинтересованы в том, чтобы в его бутылке был некачественный алкоголь, потому что мы не продаем партиями алкоголь. Мы продаем побутылочно, и если мы продали кому-то некачественную бутылку, в лучшем случае будет просто скандал, а в худшем случае – минус лицензия и уголовное дело. Но почему-то нет уголовных дел против малого бизнеса.
Виктор Резунков: Понятно, Яна. Будем считать, что вы защитили репутацию малых предпринимателей.
Послушаем наших слушателей. Валентин из Рязани, пожалуйста.
Слушатель: Я хотел сказать, что алкоголь занимает заметное место в нашей жизни. И поэтому этот вопрос очень серьезный. Мне очень странно, как наше правительство, руководство этой отрасли ломится в открытые двери. Ведь на Западе давно этот этап пройден. И мне бы хотелось знать, как к этому относится только что выступавшая женщина.
Виктор Резунков: Что можно предложить властям? Как можно изменить ситуацию?
Яна Боровицкая: Например, по контролю алкогольной продукции не изобретать велосипед, а как, например, в Соединенных Штатах Америки, через Департамент здравоохранения. Если, предположим, какая-то продукция вызывает сомнение по качеству, Департамент здравоохранения сообщает в этот розничный магазин о необходимости данный товар снять с реализации. Немедленно приезжает представитель, инспектор из Департамента здравоохранения, описывает этот товар, товар отправляется. При этом продавец обязан предъявить накладную. Если легальность товара подтверждена, после этого составляется акт, у кого приобретен этот акт, у оптовика. И у оптовика вся партия останавливается к реализации. И штрафуется, если он не может объяснить, откуда появился этот товар, именно оптовик, а не розничный продавец, который по сути дела купил этот товар. А вот если розничный продавец не сможет предъявить накладную, вот тогда очень большие будут проблемы, вплоть до уголовного дела и лишения свободы. Я считаю, это совершенно правильно.
Виктор Резунков: Эдуард из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Если такая ситуация окажется с алкоголем, она же не только в этой области. просто люди ставят на первое место свою прибыль. Ведь совсем недавно проходила проверка нашей колбасной промышленности, и оказалось что полностью 100% производства колбасных изделий содержат сою, они выходят не по ГОСТу, а как им выгодно. И так же в других производствах. Как с этим быть? Люди производящие не думают, им главное – получить прибыль, а больше ничего не важно.
Виктор Резунков: Эдуард, вы считаете, что весь алкоголь некачественный?
Слушатель: Я в этом не уверен. Я просто знаю о том, что все, что связано с производством продуктов, особенно последние 15 лет, нет никакого контроля.
Виктор Резунков: Может быть, Маргарита Рахнова, вы это прокомментируете?
Маргарита Рахнова: Этот пример с колбасой распространяется вообще на пищевую промышленность в целом. То есть читайте этикетку, это ароматизаторы, у нас пищевые технологии на самом высоком уровне, и химическим путем можно получить все что угодно. Что касается советского периода, сейчас алкогольная продукция производится по тем же самым советским ГОСТам, то есть ситуация не изменилась абсолютно. Конечно, производителей стало больше, стало больше технологий. Та же водка – это не только вода и спирт, это примеси, лимонная кислота, может быть, даже уксус. И здесь ничего нельзя прокомментировать. Читайте этикетку, смотрите, чтобы это был известный производитель, которому особо важно качество.
Яна Боровицкая: Дело в том, что 102-й закон по сути дела снял ответственность оптовика за качество алкоголя. Поэтому для того, чтобы действительно контролировать качество алкоголя даже на том же производстве, ведь как получается контроль качества на производстве, они получают сертификат на основании гигиенического заключения. Естественно, они отдают продукцию, особо качественно сделанную. А далее, когда идет уже серийное производство, удостоверение качества выдает лаборатория, которая принадлежит самому же заводу. Поэтому если мы хотим контролировать действительно качественную продукцию, может быть, им стоит этот контроль восстановить прямо на производстве и каждую партию проверять, а не давать право самой лаборатории завода давать удостоверение качества.
Виктор Резунков: Петр Константинович, Московская область, пожалуйста.
Слушатель: Я попросил бы не путать чрезвычайное положение с чрезвычайной ситуацией, там отличается режимом. Во-вторых, нарушена монополия на спиртное. Когда была монополия, контрафактные товары ликвидировались, контроль был жесточайший. Во всем виновато наше правительство, упустило вот этот контроль. И, в-третьих, хочу через вашу передачу обратиться к россиянам: россияне, не позорьте вы нашу страну. Всю жизнь говорили, что русские – пьяницы, не умеют работать. Ведь только Россия стала выбираться из этого. Не позорьте нашу страну!
Виктор Резунков: Вот по поводу монополизации.
Светлана Мудрова: Позвольте немножечко не согласиться с вами. Дело в том, что в свое время, когда была монополия на алкоголь, государственные по сути дела были магазины, отравления суррогатным алкоголем тоже имели место. Люди, к сожалению, пили и тормозную жидкость, и технический спирт. И были отравления метанолом, в массовом причем порядке. И статистика показывает, что ничуть не меньше, чем сейчас. Но вот с чем я абсолютно согласна со слушателем: действительно, необходимо, чтобы люди почувствовали, что в первую очередь они – люди, и не нужно опускаться до такого уровня, что что-то я попытаюсь найти подешевле, выпить и так далее. Да, тяжело жить, но нужно не просто заливать водкой свою тяжелую жизнь, а пытаться что-то менять в этой жизни. Потому что в свое время меня точно так же государство оставило ни с чем. Я была инженер. Мне пришлось как-то менять свою жизнь для того, чтобы выжить, а не окунуться в эту бутылку водки, хотя была альтернатива.
Маргарита Рахнова: Я хотела добавить о том, что говорят: не позорьте страну. Россия – это не самая пьющая страна. Мы находим по уровню потребления алкоголя где-то в конце первой двадцатки. Но при этом здоровье нации оставляет желать лучшего. А эти вещи взаимосвязаны. То есть мы нация не столько пьющая, сколько плохо воспринимающая алкоголь из-за собственного здоровья.
Виктор Резунков: «Новые известия» как раз пишут о том, что в России в последнее время еле-еле начала налаживаться культура винопития. В 2005 году, например, потребление вина достигло 6 литров в год на душу населения, а в 1990 году потребление вина составляло 3 литра на душу населения. Теперь как раз, после того как молдавские и грузинские вина ушли, как раз возникла та ситуация, что это сократилось.
Яна Боровицкая: Кстати, по части вина. Тоже была очень обидная ситуация, потому что именно хороший элитный алкоголь точно так же исчез. Практически сейчас он достаточно тяжело возвращается. А вот эта, так скажем, для среднего покупателя ниша ценовой политики достаточно качественного алкоголя – тоже обидно. Нельзя грести все под одну гребенку. Да, были некачественные позиции, предположим, грузинского вина. Но простите, как туда попал «Талисман»? Это хорошее вино. Оно точно так же исчезло с рынка. Это неправильно.
Виктор Резунков: Павел из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: Скажите, пожалуйста, где можно чаще встретить некачественный алкоголь – в мелких одиночных магазинах или крупных сетевых супермаркетах?
Виктор Резунков: Это вопрос, скорее, к Яне.
Яна Боровицкая: Я еще раз повторяю, те поставщики, которые работают с крупными компаниями и с маленькими компаниями, имеющими лицензию, они одни и те же. Нет у нас разных поставщиков. Поэтому если партия от поставщика идет качественная, она качественная будет и в сетевом магазине, и в маленьком магазине. А если она пошла некачественная, то она будет точно такая же некачественная и в сетевом магазине. И этому были примеры.
Виктор Резунков: Скажите, а в последнее время не появились нелегальные продажи на улицах?
Яна Боровицкая: Появились.
Виктор Резунков: В Санкт-Петербурге?
Яна Боровицкая: Появились и бабушки, которые торгуют этим алкоголем. В магазине ли она взяла или, извините меня, в каком-то гараже, где собственное производство, - это никому неизвестно. Но это имеет место. И поэтому судить о том, что этот магазин плохой от того, что он маленький, а тот хороший, потому что он большой, - это еще не факт. Потому что я считаю, что в первую очередь, если вы знаете какой-то магазин, и как раз в маленьком магазине, работая на контакте с тем же продавцом, наверняка, вы никогда не купите некачественный товар, потому что вы – постоянный посетитель. А когда есть оборачиваемость большая, при большой оборачиваемости всегда проще продать контрафакт.
Виктор Резунков: Давайте послушаем, что пишут региональные газеты о ситуации в российских регионах.
Диктор: Как пишет владимирская газета «Хронометр», только за последний месяц сообщения об отравлении суррогатным алкоголем пришли из десятков регионов России. Волной поддельной выпивки накрыло центр, север, юг России, Урал и Зауралье, Дальний Восток. Во Владимирской области от алкогольной интоксикации в прошлом году скончалось 658 человек. В Тамбовской области от алкогольных отравлений в прошлом году скончались 337 человек, в этом году – уже 540. В Кузбассе за 9 месяцев этого года от отравления суррогатным алкоголем умерли 774 человека, в Саратовской области – 362, в Самарской за прошедший год насмерть отравились 998 человек. В Липецкой области в этом году скончались 681 человек. Вызывает тревогу и то, что в последнее время в больницы области все чаще поступают больные с тяжелыми формами токсических гепатитов в результате употребления различных технических жидкостей. Что происходит? – спрашивает «Хронометр». Некоторые склонны винить в сложившейся ситуации чиновников, которые ввели новую систему учета оборота алкогольной продукции без должной подготовки. Анализируя ситуацию, «Хронометр» предполагает, что суррогатным алкоголем вполне возможно должны заняться антитеррористические комиссии.
О той же проблеме пишет «Амурский меридиан» из Хабаровска. В поселке Ванино Хабаровского края в районную больницу попали 32 человека, отравившиеся денатуратом. Трое погибли, не приходя в сознание. Меньше чем за месяц в крае зарегистрировано 126 случаев отравления суррогатным алкоголем. Рассматривая ситуацию в Пскове, «Амурский меридиан» пишет: «По оперативной информации, алкоголь появился там еще в конце лета. Его завозили из Санкт-Петербурга в пятилитровых канистрах».
«Российская газета» пишет, что в Екатеринбурге милиционеры арестовали две тонны гидролизного спирта, произведенного на заводе, который считался не работающим. Прямо с завода спирт попадал к потребителям дешевого напитка. От этой химии за последний месяц пострадали более полутора сотен уральцев, несколько человек умерли.
«Новые известия» пишут, что пивной рынок России близок к насыщению. В Санкт-Петербурге потребление пива на человека в год превышает 100 литров, в Москве – 90. В среднем по России этот показатель составляет немногим более 60 литров.
Виктор Резунков: Сергей из Санкт-Петербурга, пожалуйста.
Слушатель: У меня такие наблюдения. В последние годы как-то стабилизировалось качество алкоголя, и мы резко шагнули вперед, даже похоже на Прибалтику стало. Но с внедрением этой новой системы вдруг все обвалилось. Такое количество фальсификатов появилось, причем я вам могу привести такие факты. Например, когда уже с новыми марками продавались вина, которые где-то 34-38 рублей стоили, это были «Мукузани» и прочие, написано «российские вина». Ну, это явная фальшивка. Сейчас в магазинах стоят российские вина, фирма «Шота», и там профиль Шота Руставели. Тоже российские вина «Мукузани», «Алазанская долина» и прочие, 118 рублей. Но извините, это не вино, а спиртосодержащая смесь. И меня удивляет, что наш могучие спецслужбы, которые переловили всех экологов, неужели они не могут? Это элементарно можно переловить вот этих, кто в наших пригородах эту гадость производит. Почему так?
Виктор Резунков: Маргарита, скажите, ведь собственно разработчикам этой системы ЕГАИС является федеральное государственное предприятие НТЦ «Атлас», подведомственное ФСБ. Получается, что ФСБ получило контроль над алкогольным рынком? Можно так сказать?
Маргарита Рахнова: Формально да. Они дают марки, они это все регистрируют. Но сегодня констатируем, что система не оправдала совершенно тех надежд, которые были на нее возложены. Она дала сбой. Не было никакого испытания. Естественно, такой исторический момент, переход на ЕГАИС был сделан без всяких испытаний, без всякого опыта. Произошел сбой, буквально после получения 6% данных, которые она должна была получить. И сегодня мы имеем то, что имеем. Другое дело, что производители всеми силами стараются это как-то компенсировать. То есть они работают, они мучаются, они ругаются, они уже натерпелись очень много. Думаю, что этот год был, наверное, самым тяжелым за их существование. Сегодня часто, производя алкоголь, они получают марки только спустя неделю, то есть фактически неделю у легального производителя алкоголь находится вне закона. Это тоже считается нелегальный алкоголь.
Виктор Резунков: А повлияло это на рост цен на алкоголь?
Маргарита Рахнова: Это повлияло на рост цен. Всегда дефицит влияет на рост цен. Кроме того, в целом не стоит забывать, что у нас запрещен ввоз молдавских и грузинских вин. Все-таки это были вина чаще всего низкой ценовой категории. Они просто пропали. Сейчас вино дешевле 100 рублей вы не встретите. Если встретите, советую вам его не покупать. Импорт – естественно, это тоже огромные ограничения, это тоже рост цен на 20-30%. И крепкий алкоголь, во-первых, вырос акциз, он вырос незначительно. Он тоже повлиял. И в совокупности все эти факторы ударили по ценам.
Виктор Резунков: Петр Михайлович, Москва, пожалуйста.
Слушатель: Дело заключается вот в чем. Совершенно очевидно, вот этот весь бред сумасшедшего о том, что рынок сам все отрегулирует. Вот это жуткая гримаса рынка. Что можно сделать? Просто на основе нашего исторического опыта введение монополии государства на алкоголь, которое было сделано во времена Александра Третьего, когда алкоголь реализовался через монопольки, что полностью исключает возможность покупки в таких монопольках недоброкачественного алкоголя. А вот эта вся истерия, которая сейчас идет, должна иметь практический выход, который дал бы возможность людям уверенно покупать качественный алкоголь. И тогда бы не было разговора о том, что вы пришли в магазин и можете вместо качественного алкоголя получить какой-то суррогат.
Виктор Резунков: Понятно, о монополии мы еще поговорим. Как предприниматели воспринимают идею введения монополии?
Светлана Мудрова: Можно вообще-то говорить вообще о введении в России на все монополии. Не только на алкоголь. У нас плохое здравоохранение, общественное питание. Давайте вообще введем монополию, вернемся опять в 40-е года и опять поставим все границы на замки, и все будет прекрасно у нас тогда, судя по этому выступлению. Еще я хотела сделать такое предложение. Нужно вернуться к 2005 году, у нас уже была нормальная система контроля алкоголя. Это аккредитация оптовых фирм. Вы посмотрите, кто сейчас пришел к нам на рынок. Приходят с Казани: я хочу вам предложить. Хорошо, ты предлагаешь, а как я с тобой буду работать? А где я буду тебя искать? Понимаете, это элементарно. Раньше любая оптовая фирма, которая в Питере, и я за это. Это поступали деньги в наш бюджет питерский. Мы – все-таки питерцы, мы хотим хорошо жить. И поэтому они получали аккредитацию, они отвечали за качество товара. И почему выросло в то время качество? Именно что у нас контролировались оптовые склады. Это очень важно. Хотелось бы, чтобы это услышали. Не розница, даже не производителя, оптовые склады надо контролировать.
Виктор Резунков: Владимир Александрович из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Рабочие в странах капитализма, а российский капитализм представляет собой временное оживление пережитков прошлого, вынуждены все шире потреблять суррогаты, эрзац-продукты, более дешевые, а стало быть, более худшие сорта пищи, одежды и тому подобного. И все это используется капиталистами для получения относительной прибавочной стоимости. Вот и все.
Виктор Резунков: Олег из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Я слышал по «Евроньюс», что в Европе огромный избыток вина. Не стоит ли европейцам оказать нам, как в старые добрые времена, гуманитарную помощь и отправить это вино в Россию? Годика два мы попьем «Каберне Совиньон» по цене водки, а затем втянемся и начнем его за деньги покупать. Всем будет от этого хорошо.
Виктор Резунков: Прекрасная идея. Все восприняли ее на ура. Маргарита, а что вы думаете по поводу монополизации алкогольного рынка? Эта идея, кстати, фигурирует в Госдуме достаточно активно, и там депутаты ее обсуждают – введение государственной монополии на спирт.
Маргарита Рахнова: Я отношусь к ней неоднозначно. С одной стороны, если государство возьмет это под контроль, если оно даст возможность производителям производить качественную продукцию, это хорошо. Качественный алкоголь, прибыль, поступающая в бюджет. Но как показывает опыт, у нас государство почему-то часто очень не любит предпринимателей. Сегодня вся алкогольная отрасль – это люди, это люди, которым принадлежит этот бизнес, которые этот бизнес строили, строили трудами, деньгами, силами. Там работает очень много людей. То есть это все завязано. Предположить, что государство адекватно начнет с ними работать… Что такое монополия? Государство должно выкупить эту алкогольную отрасль. Это колоссальные деньги. Государство, скорее всего, как показывает это отношение сегодня к производителям, вот эта система ЕГАИС, когда производителей просто остановили и все, предположить, что государство придет и скажет: твой завод стоит столько-то, я тебе заплачу за него, чтобы потом это все контролировать и производить, - это миф. Скорее всего, так не будет. Другие способы получения этой монополии – это уже не корректно, это уже…
Виктор Резунков: Павел из Москвы, пожалуйста.
Слушатель: Вы знаете, у меня собралось несколько вопросов, которые в себе содержат ответ о состоянии всего в нашей стране и государственной власти прежде всего. В Москве, например, я в течение четырех лет не могу купить коньяк. А Онищенко почему-то в этом смысле ничего не говорит. Он знает, что «Боржоми» - плохо мне, а вот коньяка нет в любую цену. Вот то, что идет под этикеткой «коньяк», бренди. Грузинский, армянский, азербайджанский – 100 рублей 700 рублей. Потому что более высокие цены – это уже импортные бренди. Еще у меня вопрос в связи с государственной монополией. Почему так происходит, что когда берут заложников, то убивают заложников? «Норд-Ост», Беслан… Вот это монополия государства. Тут полная государственная монополия, и заложников убивают.
Виктор Резунков: Мы не поняли, монополия на что? Датрас из Владикавказа, пожалуйста.
Слушатель: А это все случайно происходят отравления? Или может нет? Может, это прицельное что-то идет?
Виктор Резунков: Да, это один из вопросов, который обсуждается, кстати, сейчас властью, насколько мы понимаем. В Одессе, например, отравлениями занимается уже антитеррористическое управление. И вчера Валерий Сердюков, губернатор Ленинградской области провел заседание и тоже привлек к этому антитеррористическое управление. У меня вопрос такой к Маргарите. Маргарита, скажите, вы допускаете возможность какого-то террористического акта такой формы?
Маргарита Рахнова: Нет.
Виктор Резунков: Почему?
Маргарита Рахнова: Террористические акты можно провести, думаю, гораздо проще, чем продавая алкоголь, и адресовать их другим людям. То есть я не знаю, опять упоминались Беслан, «Норд-Ост» - вот это террористические акты. А продавать алкоголь людям без определенного места жительства…
Виктор Резунков: Это химическая атака этническая.
Маргарита Рахнова: Как-то странно. Непонятная цель. Избавить общество от каких-то прослоек населения. Тут логики не видно. Террористический акт – это что-то более показательное, чтобы был виден исполнитель, цели и так далее.
Виктор Резунков: Здесь нет цели, да? Михаил из Санкт-Петербурга.
Слушатель: Мне бы хотелось, чтобы вот какую тему вы затронули: что у нас за такие дебильные законы, что, к примеру, человеку можно все купить, от гвоздей до алмазов, а вот если он на завод сунется и захочет себе там ящик водки купить или в крупную оптовую компанию, ему скажут: «Это нельзя. Вы что, хотите нас под монастырь подвести?» А теперь еще хотел поделиться опытом. Я о всех этих переменах на алкогольном рынке давно знал. Самое главное, оказаться в нужное время в нужном месте. И за несколько дней до 1 июля я нехило купил всякой разной винно-водочной продукции по халявно-дешевым ценам. Только надо знать, где быть в нужное время в нужном месте и компанию-поставщика.
Виктор Резунков: Михаил, скажите нам, а что нас ожидает в ближайшее время? Поделитесь, пожалуйста, своим. Может быть, у вас есть тайные данные какие-то.
Слушатель: Нет, я могу одно сказать, что будем постепенно выходить. Кстати, вы не заметили еще один момент? На грузинское и на молдавское вино накатили бочку, а на украинское нет. А почему? Потому что это практически на самих себя придется катить. Поэтому тут с украинскими пока не трогают их.
Яна Боровицкая: Вы не правы. К сожалению, уже затронули и украинские вина. И сейчас запрет наложен и на них.
Виктор Резунков: Это с какого числа? Когда это началось?
Яна Боровицкая: Но не на все позиции украинских вин. Но в принципе…
Светлана Мудрова: Кроме «Массандры».
Яна Боровицкая: Да. Именно вина. Это не касается крепкого алкоголя. Потому что, как сообщил господин Онищенко, к сожалению, было обнаружено, что якобы с этикеткой украинского изготовления виноматериалы использованы Молдовы. Поэтому, увы, украинские вина сейчас, если вы увидите на полке, то, видимо, продавец не знает, что санитарно-гигиеническое заключение на них уже остановлено.
Виктор Резунков: Яна, скажите, на самом деле, по-моему, это бессмысленное занятие – таким образом запрещать.
Яна Боровицкая: Конечно.
Виктор Резунков: И пытаться контролировать качество вин.
Яна Боровицкая: Абсолютно.
Виктор Резунков: Из Франции, из Португалии тоже может быть контрафакт.
Яна Боровицкая: Может абсолютно спокойно придти. И может быть, они точно так же обработали пестицидами. И кто об этом знает? Особенно откуда это может знать розничный продавец? Он точно так же не знает, в пачке молоко ли налито, а может, вовсе не молоко? И как может за это розничный продавец отвечать? У него есть документы, и он на основании документов реализует свой товар.
Светлана Мудрова: Яна, не надо далеко ходить. Домашним вином Молдавии сейчас торгуют как Румынии. Какая это Румыния? Мы все отлично знаем, что это Молдавия. Оно хорошее, нормальное вино. Но ценовая категория теперь, если раньше эта бутылка стоила 80 рублей, а теперь она стоит 14-150.
Яна Боровицкая: Потому что Румыния.
Маргарита Рахнова: Во многих странах обнаружилось виноделие как раз после…
Светлана Мудрова: А представляете, как нам тяжело в этом плане.
Яна Боровицкая: Мы теперь просто исключаем из продаж во избежание… Даже если только слух пронесся, мы просто исключаем из продаж. Что там Онищенко сказал? А, Украина не нравится? Исключаем из продаж. Хотя, может быть, оно и нормальное. Но на всякий случай от греха подальше. То же самое, как сейчас со шпротами латвийскими. Только ему не понравилось, увы, мы исключили из продаж. Хотя я считаю, что шпроты «Банга» «Золотые» - это прекрасные шпроты. Но, увы, я исключила из продаж и вернула поставщику.
Маргарита Рахнова: А вот как коснулось – грузинские названия?
Яна Боровицкая: Кстати, насчет грузинских названий. Есть у нас такой местный производитель «Троникс» завод, который выпускает (я не могу сказать, что это качественная продукция) напитки для малообеспеченных граждан. Но дело в том, что эти портвейны продавались и во времена монополии. То есть это «72 портвейн» и так далее, в частности «Алазанская долина» - вино. Все это продавалось. Но только вдруг что-то не понравилось, и было сообщено, что именно санитарно-гигиеническое заключение, была остановлена «Алазанская долина», «Киндзмараули», «Хванчкара». Именно эти позиции. «Троникс», «Вилаж», «Северная Венеция» - заводы местные.
Самое печальное из всей этой ситуации. Если прошла остановка санитарно-гигиенического заключения, предположим, что-то там нашли, почему розничные продавцы об этом узнают кулуарно? Нам об этом никто официально ни телефонограммой, никак не сообщается: «Снимите немедленно с реализации». Хорошо, я узнала как-то, сообщила через нашу ассоциацию своим, что ребята, надо это возвращать товар срочно. А другой не знает, потому что он не член ассоциации. К нему пришел проверяющий: «О! «Алазанская долина» стоит». Нарушитель. Попал в те 80%.
Виктор Резунков: Это штраф влечет за собой, да?
Яна Боровицкая: Штрафы, плюс он – нарушитель, дает статистику.
Виктор Резунков: А штрафы большие?
Яна Боровицкая: Штрафы, к сожалению, бывают большие, и 40 тысяч, и даже больше. Но самое интересные были такие прецеденты. Во всех районах есть у нас подразделения РОВД, которые именно занимаются контролем потребительского рынка. И в свое время у них был такой конек: они приходили в магазин, брали любую бутылку с полки и говорили, что как-то по внешнему виду она вызывает сомнения по качеству. Им было все равно, есть у вас документы на товар, нет. Следом, по сути дела, происходила экспертиза, соответственно, всегда было несоответствие НД, и людей штрафовали. Но дело в том, что суть нарушения заключалась в чем? Если они отбирают пробу на анализ, во-первых, глаз контролю не подвержен. Соответственно, должна была оставаться партия из этой на арбитражную экспертизу и плюс отбор проб, согласно ГОСТа, они не имели права увозить сами. Это должен отвозить либо эксперт, либо владелец товара. Они должны быть опечатаны для того, чтобы не было каких-то подлогов. А в результате статистика тоже всегда давала соответствующий результат. Именно у мелкой розницы если это изымали, почему-то всегда оказывалась некачественная. Но они тихонечко писали: просто не соответствует НД. Потому что если бы они написали более серьезное, то тогда бы точно пошла бы арбитражная экспертиза. И тогда бы оказалось, что вовсе не так все.
Виктор Резунков: Как все сложно, но какой бардак, на самом деле. Мне бы хотелось попросить корреспондента газеты «Деловой Петербург» Маргариту Рахнову подвести итоги нашей программы. Можно сказать, что что-то можно вынести вообще из того разговора, который у нас произошел, чтобы изменить в какую-то благоприятную сторону то, что сейчас происходит в России в плане отравления массового суррогатным алкоголем?
Маргарита Рахнова: Я думаю, что тут прозвучал уже призыв: следите за собой, не опускайтесь в бутылку. На самом деле, очень многое зависит от покупателя, от того, действительно ли он хочет приобрести качественный алкоголь. И сегодня показывает практика, что ЕГАИС, запреты молдавских и грузинских вин, население отреагировало на это крайне спокойно. То есть вот эти пустые полки не вызвали никакой реакции именно у населения. А ведь эти пустые полки все-таки провоцировали производство суррогатного алкоголя. Поэтому, подытожив, можно сказать, чтобы люди любили качественный алкоголь, относились к себе серьезнее, берегли себя.
