В Крыму сегодня справляют годовщину референдума о присоединении к России. Незадолго до этого Владимир Путин подписал указ о новом государственном празднике – Дне Сил специальных операций. Он будет отмечаться 27 февраля, в день, когда в 2014 году "зеленые человечки" начали операцию по захвату ключевых объектов Крыма. Накануне в эфире российского телевидения был показан фильм "Крым. Путь на родину", в котором Путин рассказал, как принимал решение о начале операции по аннексии полуострова. Тем не менее, некоторые детали этой операции и мотивы российского президента по-прежнему до конца не ясны.

В поисках ответа на вопрос о мотивации, заставивший Путина пойти на захват Крыма, может быть, стоит обратиться к первоисточнику – речам самого Путина. По большому счету, все свои обиды и претензии он емко обозначил еще во время своего выступления в Кремле 18 марта 2014 года, уже не в первый раз обрушившись на США за "разрушение мирового порядка" и организацию целой череды управляемых, по убеждению Путина, "цветных" революций. Основная претензия – расширение НАТО на восток, "с размещением военной инфраструктуры у наших границ". Потому "у нас есть все основания полагать, что пресловутая политика сдерживания России, которая проводилась и в XVIII, и в XIX, и в ХХ веке, продолжается и сегодня. Нас постоянно пытаются загнать в какой-то угол за то, что мы имеем независимую позицию, за то, что ее отстаиваем, за то, что называем вещи своими именами и не лицемерим. Но все имеет свои пределы. И в случае с Украиной наши западные партнеры перешли черту, вели себя грубо, безответственно и непрофессионально". Здесь Путин, наконец, и высказал главное: "В Киеве уже прозвучали заявления о скорейшем вступлении Украины в НАТО. Что означала бы эта перспектива для Крыма и Севастополя? То, что в городе русской воинской славы появился бы натовский флот, что возникла бы угроза для всего юга России – не какая-то эфемерная, совершенно конкретная". Но мы, как жестко заявил Путин, "против того, чтобы военный альянс, а НАТО остается при всех внутренних процессах военной организацией, мы против того, чтобы военная организация хозяйничала возле нашего забора, рядом с нашим домом или на наших исторических территориях. Вы знаете, я просто не могу себе представить, что мы будем ездить в Севастополь в гости к натовским морякам".

Надо сказать, эту тему Путин регулярно педалирует, по крайней мере, со времен своей Мюнхенской речи 10 февраля 2007 года. Претензии тогда были схожие: "А в это самое время в Болгарии и Румынии появляются так называемые легкие американские передовые базы… Получается, что НАТО выдвигает свои передовые силы к нашим государственным границам", "это серьезно провоцирующий фактор" и потому "у нас есть справедливое право откровенно спросить: против кого это расширение?" И затем недвусмысленно обвинил страны НАТО в нарушении обещания не расширять военный блок на восток, вроде бы данного генеральным секретарем Североатлантического союза еще 17 мая 1990 года: "Где эти гарантии?" То же самое Путин не раз произносил и впоследствии. Характерна его реплика, брошенная на заседании дискуссионного клуба "Валдай" 19 сентября 2013 года: "Нам когда‑то обещали то, что НАТО не выйдет за восточную границу бывшей ФРГ, говорили же об этом, Горбачеву обещали прямо. Не зафиксировали, правда, нигде. Ну и где сейчас НАТО? Где граница? Надули просто, вот и все". Про расширение НАТО как главную угрозу для России Путин может говорить до бесконечности: "Против кого направлены действия НАТО, куда оно расширяется к нашим границам, зачем"? (17 апреля 2014 года); "Вот смотрите: госпереворот совершили, с нами разговаривать не хотят. У нас какие мысли? Следующий шаг – Украина в НАТО… Значит, завтра Украина может оказаться в НАТО, а послезавтра там уже могут быть размещены элементы противоракетной обороны США" (23 мая 2014 года).

Ныне все это уже закреплено в официальном документе – утвержденной 25 декабря 2014 года "Военной доктрине Российской Федерации", которая прямо заносит в разряд военных опасностей и военных угроз "приближение военной инфраструктуры стран – членов НАТО к границам Российской Федерации, в том числе путем дальнейшего расширения блока" и, главное, "установление в государствах, сопредельных с Российской Федерацией, режимов, в том числе в результате свержения легитимных органов государственной власти, политика которых угрожает интересам Российской Федерации".

Можно, конечно, высмеивать страх перед возможностью появления танков НАТО в Киеве и Харькове, но ведь Кремль действительно опасался, что восточная граница Украины станет восточной границей НАТО. Поскольку, если между Россией и НАТО исчезает буферная прослойка, принципиально меняется вся нынешняя военная конфигурация России. Не случайно российские военные эксперты были встревожены еще до украинских событий, выдавая такой аргумент: время подлета ракет до Москвы от Харькова ­– это совсем не то же самое, что подлетное время из Европы и Средиземного моря. Показательна в этом смысле аргументация военного эксперта Сергея Анучина: "Критически минимальное подлетное время американских ракет (5–6 минут) делает российский ответно-встречный удар почти невозможным, потому что время принятия решения составляет не менее 4 минут. Массированный удар по центрам принятия решения, пунктам управления и точкам базирования наших ракет практически гарантированно выведет из строя их большую часть". Насколько основательны эти страхи, вопрос отдельный, но то, что это действительно болевая точка Кремля, факт неоспоримый.

Но, возможно, самый главный аспект – собственно Крым, всегда имевший и имеющий для Москвы только одно значение – как большая военная база. Больше в Крыму российское руководство не интересует ничего. Хотя в публичной сфере это стараются не обсуждать, но Крым, точнее, Севастополь с его бухтами и инфраструктурой – это единственное место, где может базироваться российский Черноморский флот (ЧФ). Других таких бухт, пригодных для круглогодичной стоянки боевых кораблей, в Причерноморье просто нет. Что, кстати, публично подтвердил директор разведывательного директората Военного штаба ЕС финский адмирал Георгий Алафузофф (бывший начальник финской военной разведки).

В опубликованном на финском ресурсе Yle.fl отрывке интервью он сказал, что у России практически не имеется альтернативных военных баз на Черном море, потому его и не удивляет интерес российских военных к Крыму и "возможное присоединение Крыма к России облегчит положение военных, сделает возможным использование всей территории также в военных целях".

Неважно, что именно имел в виду финский адмирал-разведчик, но так оно на самом деле и есть: российскому Черноморскому флоту деваться больше просто некуда. Понимая, что флот нельзя концентрировать, условно говоря, в одной, пусть даже и самой удобной на Черном море бухте (Севастопольская бухта состоит еще из 19 малых бухт, вдается в полуостров на 8 км и имеет порядка 300 причалов, помимо нее для базирования сил флота пригодны еще 17 бухт одного лишь Севастополя), со времен Российской империи не раз пытались создать альтернативные пункты базирования флота и на Кавказском побережье.

Но все эти попытки оказались тщетны, в том числе по причинам естественным и природным. Базироваться на Кавказское побережье флот не может: из-за неподходящего рельефа побережья и морского дна, отсутствия подходящих бухт, где можно соорудить причалы и оборудовать стоянки, из-за природно-климатических условий. А еще ни в одном кавказском порту невозможно развернуть полноценную флотскую инфраструктуру – ее надо создавать заново, абсолютно с нуля сооружая новые транспортные узлы и складскую систему обеспечения флота всем необходимым, в том числе топливом и боеприпасами, судоремонтные мощности, жилье… Не забыв по всем канонам военной науки прикрыть все это авиацией и зенитными средствами.

Без Черноморского флота оказывается неприкрытым все южное подбрюшье России. Во всяком случае, за последние 20 лет не раз слышал именно эту аргументацию при общении с целым рядом адмиралов. Стоит ли сомневаться, что именно эта позиция воспринимается в Кремле как единственно верная?

Без боя

Собственно, сама операция проведена скорее не как чисто войсковая, а как специальная, даже спецслужбистская: по канонам и лекалам приснопамятного КГБ. Но руками "вежливых людей" из армейских подразделений специального назначения. Ее техническая сторона поначалу даже завораживала: по крайней мере, то, что было показано, выглядело апофеозом слаженности – все, как на учениях! 27 февраля 2014 года захвачено здание Верховного Совета в Симферополе, блокпосты на Перекопском перешейке и Чонгарском полуострове, севастопольский аэропорт Бельбек. 28 февраля – захват аэропорта Симферополя, блокирован ряд украинских воинских частей. 1 марта – захвачена переправа через Керченский пролив, захвачен зенитно-ракетный полк в Евпатории, в Феодосии блокирован украинский батальон морской пехоты… Далее везде.

Вся спецоперация явно строилась на расчете, что украинские военные не окажут ни малейшего вооруженного сопротивления. Спецназовцы, блокируя, а затем захватывая объекты в Крыму, точно знали, что по ним, скорее всего, не сделают ни единого выстрела. В ином случае это была бы чистой воды авантюра: сколь ни были бы чудесно оснащены и обучены спецподразделения, действовали они относительно небольшими группами и лишь с легким вооружением. И когда просматриваешь сделанные тогда видеозаписи, некоторые огрехи и небрежности боевого построения "вежливых людей" зачастую видишь и невооруженным взглядом. Встреть они огневой отпор, да еще и с применением тяжелого вооружения, картина была бы совершенно иной.

Значит, точно знали, что встречного огня не будет – по плану? Не спонтанному и сиюминутному, разумеется. Завораживающая внешняя легкость и техничность операции – само по себе лучшее свидетельство, что вряд ли это экспромт: к вторжению готовились давно и тщательно, за неделю-другую, даже и за пару-тройку месяцев такое не отрепетируешь. Отсюда и вывод: события в Киеве к этой операции никакого отношения не имеют, разве лишь как удобный предлог, но планировалось все задолго до всякого Майдана и вне какой-либо связи с ним.

По утверждению руководителя украинского Центра военно-политических исследований подполковника Дмитрия Тымчука, еще в 2012–2013 годах Министерство обороны России осуществило ротацию военнослужащих в Крыму. После которой российские части там, можно сказать, были зачищены от лиц украинского происхождения или имевших родственные связи на Украине. Их отправили для дальнейшего прохождения службы в различные регионы России, несогласных на переезд уволили из армии. К моменту вторжения в Крым лишь 2–3% офицеров Черноморского флота России были украинцами или имели украинских родственников, до этого - около 17% Когда "вежливые люди" приоткрывали маски, легко было заметить, что костяк переброшенных в Крым российских подразделений чуть не сплошь состоит из лиц с внешностью весьма выразительной и точно не славянской.

Так или иначе, налицо была внезапность, при полном отсутствии случайных утечек или умышленного слива информации – впервые за всю историю постсоветской России, если, конечно, не считать броска на Приштину в июне 1999 года.

Впрочем, покопавшись, следы пропагандистской подготовки можно обнаружить. Так, еще в апреле 2008 года в сетевом "Русском журнале", основанном кремлевским политтехнологом Глебом Павловским, появилась статья "Операция "Механический апельсин". По сути, это план-проспект грядущего захвата Украины российскими войсками: "Заявив о необходимости усилить охрану объектов, Россия проводит десантную операцию силами морской пехоты по занятию ключевых элементов инфраструктуры Крыма: аэродромов, портов, дорожных узлов. Украинские части в Крыму прямой атаке не подвергаются, если только не оказывают сопротивление. Вследствие колебаний киевского руководства серьезное сопротивление при данном сценарии исключено", – пророчествует автор. И продолжает: "Киев также не будет бросать на "освобождение" полуострова войска, оголяя другие направления. Ведь в Крыму киевская власть никогда не пользовалась даже малейшей поддержкой и всегда удерживалась голой административной силой". Прогнозируется "положительная реакция русского большинства Крымской автономии, а также быстрая переориентация местных элит", "референдум о независимости Крымской республики, и дальнейшее, вероятно через несколько лет, образование союза Крыма с Россией или даже вхождение в состав России, … если к тому времени Москва решит такой шаг оправданным с точки зрения политической логики". Как мы видим, все по сценарию, разве лишь в Кремле решили не тянуть те самые "несколько лет", оприходовав добычу по-быстрому.

В том же материале прогнозируются и операции на востоке и юго-востоке Украины: отказ от сопротивления русскоязычной милиции и русскоязычных солдат украинской армии, "дружественный характер местного населения" и т. п., и т. д., вплоть до захвата Киева и даже применения ядерного оружия. Цитирую: "Демонстрационный воздушный ядерный удар в стратосфере в районе южной части Припятских болот, произведенный ночью, чрезвычайно помог бы в этом случае". Когда читаешь материал, возникает полное ощущение, что именно этот сценарий и был взят за основу при разработке плана спецоперации! Порой глаз фиксирует даже полное совпадение лексики сегодняшнего Путина и автора цитируемого опуса, вплоть до совершенно идентичного использования термина "русский мир". Не удивлюсь, если когда-нибудь вскроется, что именно с этой сценарной наработки околокремлевских политтехнологов и слепили свой план путинские стратеги.

Генералы-предатели

Военный обозреватель Александр Гольц полагает, что "если бы встретили тогда ожесточенное сопротивление, десять раз подумали бы, как поступать в Донбассе. А когда все прошло вот так влет, риски уже не казались такими серьезными". Этого уже не проверить, но согласен с тем, что пыл "вежливых людей" заметно охладила бы готовность украинских военных оказать реальное вооруженное сопротивление. Они его не оказали. А могли?

Применение оружия военнослужащими регламентируют воинские уставы. Статья 6-я Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Украины гласит: применение оружия допускается лишь в боевой обстановке, в мирное время – в исключительных случаях и в соответствии с требованиями Устава гарнизонной и караульной служб Вооруженных Сил Украины, Устава внутренней службы Вооруженных Сил Украины. В каких случаях украинский военнослужащий имеет право применить оружие, регламентируют статьи 20, 21, 22 и 23 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Украины, а порядок применения силы и оружия – статьи 195, 196, 197, 198, 199 и 202 уже Устава гарнизонной и караульной службы Вооруженных Сил Украины.

Теоретически украинские военнослужащие имели полное право открыть огонь на поражение уже при первых попытках нападения на свои военные объекты. По крайней мере, статья 22-я Устава внутренней службы ВС Украины четко гласит, что военнослужащий имеет право применять оружие лично или в составе подразделения "для отражения нападения на охраняемые объекты военнослужащими", "для освобождения этих объектов в случае захвата", а также "в случае попытки насильственного завладения оружием, военной техникой, если другими способами и средствами невозможно прекратить эту попытку". Но как быть, если воинскую часть сначала блокируют, а затем начинают захватывать по частям, но без применения оружия, без стрельбы? Тем паче формально на дворе было мирное время. Если бы по украинским военным объектам был открыт огонь, все было бы просто: ответный по приказу командира части. Но когда все происходит без стрельбы, без кровопролития, одних уставов недостаточно: ни в одной армии командир не возьмет на себя ответственность открыть огонь на поражение, если по его солдатам огонь не ведется, а у него самого нет четкого приказа об открытии огня. Потому все упирается в наличие или отсутствие приказа командования.

Вершина этой командной пирамиды – Верховный главнокомандующий, президент Украины. Но с 22 февраля по 7 июня 2014 года юридически такового не было. Да, конечно, с 23 февраля 2014 года обязанности президента исполнял Александр Турчинов, а военные обязаны беспрекословно и четко исполнять законные приказы законных руководителей государства. Но был ли таковым в их глазах Турчинов? Абсолютно для всего высшего генералитета Украины полномочия Турчинова в качестве Верховного главнокомандующего с точки зрения легитимности были сомнительны. По крайней мере, в первые дни и недели. Ситуация тупиковая: Янукович как бы пока еще законный президент, но в бегах, а за исполнение его прошлых приказов уже начинают привлекать к ответственности. Новому и. о. еще не до армии, он пытается взять в свои руки бразды правления, к тому же никто не даст ломаного гроша, что вскоре не полетят головы уже за исполнение его приказов! Как говорят в армии, не спеши выполнять приказ – его могут отменить. Потому те из высших военных руководителей, кто не сбежал из Киева с Януковичем, банально выжидают.

По сути, на уровне принятия ключевых решений управление вооруженными силами Украины было тогда дезорганизовано, а то и вовсе парализовано. До 27 февраля 2014 года министром обороны Украины формально был российский бизнесмен и финансист Павел Лебедев, хотя еще 21 февраля он сбежал из Киева. Затем всплыл в Севастополе с российским паспортом и позже баллотировался в Законодательное собрание Севастополя. Получается, целую неделю – самую горячую! – министерство обороны Украины вообще бездействовало. 27 февраля 2014 года и. о. министра обороны назначили адмирала Игоря Тенюха, бывшего командующего ВМС Украины. Но было уже поздно: российская операция в Крыму развертывалась полным ходом, а новому министру только еще предстояло принять должность, освоиться в министерстве и войти в курс дела, взяв в свои руки нити управления. Тем паче, прослужив всю жизнь только во флоте, Тенюх не имел опыта руководства такой "сухопутной" махиной, как министерство обороны, да и вообще оторвался от военной службы, с которой был уволен в 2010 году.

3 марта 2014 года он отдал приказ, разрешающий украинским морякам в Крыму использовать оружие, но – исключительно для самообороны при попытках захватить корабли и лишь в соответствии с уставом. Повторно такое распоряжение было отдано после убийства в Симферополе прапорщика украинских ВС. Но в той ситуации нужен совершено четкий и недвусмысленный приказ, а не иезуитский отсыл к уставам. Никто такого приказа в Киеве отдавать не захотел. Выступая в Верховной Раде 11 марта 2014 года, адмирал Тенюх вообще сделал удивительное заявление: "Вооруженные силы Украины не имеют юридического права начать военные действия в Крыму", поскольку, мол, "де-юре открытой агрессии России нет", а Российская Федерация ответственности за военное вторжение… официально не признает! Потому, заявил адмирал, в этой ситуации "применение вооруженных сил Украины в Крыму без объявления военного положения влечет уголовную ответственность". Военное положение, конечно, прерогатива президента и парламента, но если уж сам и. о. министра заявляет такие вещи, кто и чего хочет от командиров частей и солдат с матросами?! Позже Тенюх – его снимут 25 марта 2014 года – и вовсе заявил, что во всем виноваты сами командиры кораблей и частей: "В Крыму осуществлен захват кораблей, несмотря на то что всем командирам было дано указание применять оружие. Но командиры это оружие не применяли, чтобы не допустить кровопролития". Как раз в те дни довелось поговорить со знакомым офицером, служившим на одном из кораблей ВМС Украины. Привожу его реплику дословно: "Про наше командование могу сказать только одно: нас кинули и забыли. Никаких команд и приказов нет, кроме воплей: "держитесь" и "не поддавайтесь на провокации". Нет никаких четких и внятных приказов. Приказ, разрешающий применять оружие? Нет такого приказа..."

Но министр обороны в данной ситуации фигура не решающая: в функции и задачи аппарата министерства обороны Украины управление войсками не входит, структура это чисто чиновничья и бюрократическая, занимающаяся вопросами административными, финансовыми, кадровыми, закупками, строительством, расквартированием… Ключевая фигура – начальник Генштаба – Главнокомандующий Вооруженных сил Украины. До 19 февраля 2014 года эту должность занимал генерал-полковник Владимир Замана, затем его сменил адмирал Юрий Ильин, до того дня бывший командующим ВМС Украины. По данным украинских средств информации, после назначения начальником Генштаба адмирал Ильин якобы даже отдал приказ военнослужащим зачистить Майдан, но его подчиненные этот приказ проигнорировали. После бегства Януковича адмирал дал понять, что не признает новые власти легитимными, 27 февраля 2014 года прибыл в Севастополь на переговоры, слег с сердечным приступом, да так там и остался. В сентябре 2014 года Генеральная прокуратура Украины возбудила против него уголовное производство по факту дезертирства. 28 февраля был назначен новый начальник Генштаба, генерал-лейтенант Михаил Куцин. По сути с 19 по 28 февраля 2014 года Генеральный штаб ВС Украины был недееспособен, все нити управления войсками были утеряны, более того, ни один из руководителей Генштаба, как утверждают СМИ, даже не пытался связаться с командирами воинских частей в Крыму.

Еще одна ключевая структура – командование ВМС Украины. Ее значение трудно переоценить: все украинские формирования в Крыму, которые реально могли оказать сопротивление, входили в состав ВМС. До 19 февраля 2014 года командующим ВМСУ был адмирал Ильин. Но лишь 1 марта 2014 года ему нашли замену, и в должность вступил контр-адмирал Денис Березовский: целых 10 дней – и каких – флот вообще оставался без командующего. Но уже утром 2 марта 2014 года контр-адмирал Березовский отдал своим подчиненным приказ сложить оружие и не оказывать сопротивление российским войскам, а затем принес присягу "народу Крыма и города Севастополя". В тот же день снят с должности, против него возбуждено дело по ст. 111 Уголовного кодекса Украины "Государственная измена". Вместо него командующим ВМСУ был назначен контр-адмирал Сергей Гайдук, но 19 марта 2014 года прямо в штабе ВМСУ его захватили оперативники ФСБ РФ. На другой день, правда, освободили, но вопрос о тогдашней дееспособности штаба ВМСУ можно считать риторическим.

Были еще в Крыму структуры МВД и части внутренних войск МВД Украины, но достаточно сказать, что министр внутренних дел Виталий Захарченко еще до 21 февраля 2014 года бежал из Украины и объявлен в розыск, в розыске же и тогдашний командующий Внутренних войск МВД Украины генерал-лейтенант Станислав Шуляк. По обвинению в государственной измене разыскивается и Александр Якименко, до 24 февраля 2014 года возглавлявший Службу безопасности Украины…

Диверсия

Операция на востоке и юго-востоке Украины, начавшаяся весной 2014 года, стоит несколько особняком: в своей начальной фазе это не войсковая спецоперация, а чистой воды диверсионно-террористическая война. Цель ее, на первый взгляд, дестабилизация обстановки по всей стране. Диверсионные группы гастролируют по ряду областей Украины, штурмуют здания органов власти, отделы милиции и СБУ, раздавая захваченное там оружие местной маргинальной публике.

Если приглядеться, несложно заметить, что активность этих групп совсем не хаотична, хорошо синхронизирована и шла по какому-то единому плану – и координировалась из единого центра. Первая волна атак – именно синхронных – прошла 6 апреля 2014 года. Под прикрытием толп беснующихся демонстрантов вооруженные люди в масках захватывают задние областной администрации в Харькове, провозгласив там независимость области. Одновременно таким же способом захвачены здания администрация и СБУ в Донецке, провозглашено создание Донецкой народной республики. Тогда же в Луганске автоматчики в масках взяли горотдел СБУ, захватив заложников и объявив о минировании здания. На другой день, 7 апреля 2014 года, предпринята попытка захвата здания администрации в Николаеве.

Но самый пик захватов пришелся на субботу-воскресенье 12–13 апреля 2014 года. 12 апреля группы прекрасно вооруженных, по-армейски экипированных людей в камуфляжной форме без опознавательных знаков и нашивок синхронно атакуют объекты сразу в нескольких городах Донбасса: в Донецке, Горловке, Дружковке, Краматорске, Константиновке, Славянске, Красном Лимане, Артемовске, Красноармейске… В Красном Лимане нападение отбили, штурм городского отдела милиции в Горловке поначалу тоже провалился, но 14 апреля его захватили уже под прикрытием живого щита демонстрантов, по которым не решилась стрелять милиция. В Славянске захвачены горотдел милиции, городская администрация и здание горотдела СБУ, в Краматорске – милиция, в Константиновке – захвачен горотдел милиции, в Донецке штурмуют химзавод, захвачено центральное РОВД, донецкий "Беркут" переходит на сторону "повстанцев"; захвачено здание райотдела милиции в Красноармейске.

13 апреля 2014 года: штурмом взято здание мэрии в Мариуполе, захвачены административные здания в Макеевке, в Енакиево захвачены прокуратура, милиция и горсовет, в Луганске милиция перешла на сторону "повстанцев", в Одессе предпринята попытка захватить здание СБУ, происходят столкновения в Харькове… Все можно кратко охарактеризовать тремя словами: синхронность, единство, скоординированность. Дальше можно не продолжать, поскольку события именно этих двух дней, 12–13 апреля, ключевые – они и взорвали ситуацию, став детонатором войны в Донбассе. Здесь можно согласиться с И. Гиркиным (Стрелковым): "Но спусковой крючок войны все-таки нажал я. Если бы наш отряд не перешел границу, в итоге все бы кончилось как в Харькове, как в Одессе. Было бы несколько десятков убитых, обожженных, арестованных. И на этом бы кончилось. А практически маховик войны, которая до сих пор идет, запустил наш отряд".

В первые дни этой диверсионной атаки у многих царила уверенность, что в Донбассе действуют те же самые "зеленые человечки", что и ранее в Крыму, что это диверсанты спецназа Главного разведывательного управления (ГРУ) Генштаба Вооруженных сил России. Но не глупостью ли было бы растрачивать кадровый состав спецназа ГРУ на такие мелочи, как захват отделов милиции в небольших городах? Да и захват милицейских околотков – точно не масштаб спецназа, бессмысленно с военной точки зрения, да и кадров подготовленных не напасешься. Не говоря уже о том, что если бы кто из "настоящих" спецназовцев был еще и в плен захвачен (чего никогда нельзя исключить) – в мирное время и на территории чужого государства, политические последствия такого провала и вовсе были бы непредсказуемы.

Посмотрев видеозаписи захвата отделов милиции в Славянске и Краматорске штурмовыми группами, убеждаешься: это точно не армейский спецназ. Хотя на первый взгляд слаженность и сработанность налицо, да и с оружием люди обращаются грамотно, привычно. Но сама техника захвата совершенно отлична от армейской: навыков работы чисто по-военному у групп захвата явно нет, в чем легко убедиться, сравнив эти записи с кадрами захвата объектов в Крыму.

Мелочи, конечно, тем не менее бросается в глаза, что бегают они, хотя и слаженно, но слишком кучно – одной очереди хватило бы, чтобы положить группу. Никто не страхует друг друга ни с флангов, ни с тыла, как это принято даже при обычной армейской тактике. Осаду ведут кучно, сгрудившись, открыв тылы и фланги. Такая, казалось бы, мелкая деталь: при штурме отдела милиции в Славянске диверсанты неимоверно много времени затратили на вырывание решетки из окна, неуклюже пытаясь вырвать ее с помощью троса, прицепленного к УАЗику. Потом бойцы в камуфляже долго – по военным меркам – долбят прикладами в стекло и, выбив, очень уж неуклюже пытаются влезть в окно первого этажа. Для спецназовцев это точно не составило бы труда.

Захват в Краматорске выглядит схоже: штурмует слаженная, но все же толпа, а не сработанная группа. Были твердо уверены, что огня по ним никто не будет открывать? Не аргумент: спецы всегда и везде работают так, как учили, на полном автоматизме. Зато все это очень похоже на обычную практику действий… милиционеров и омоновцев против демонстрантов. При этом во главе групп, несомненно, кадровые офицеры с боевым опытом.

Позже выяснилось, что так и есть: во главе ударных групп "первого розлива" – действующие профессионалы, а их костяк был набран из бывших сотрудников милиции и вышедших в запас военных. Что очень удобно для кураторов: за потери этого пушечного мяса никто никого не спросит. Переподготовка и первичное боевое слаживание – на базах и лагерях в Крыму и, возможно, Ростовской области. Хотя подготовка скорая и явно упрощенная, но заготовить сразу несколько таких групп за короткий срок нереально. Значит, этим вариантом тоже занимались давно и основательно? И, судя по всему, службы вовсе не военные. Возможно, что с самого начала операции эти группы были предназначены для решения задачи краткой и одноразовой: захват объекта, чтобы затем передать его кому-то другому. Кому?

Поскольку география оперирования спецгрупп вряд ли случайна или хаотична, ищем в справочниках по транспортным коммуникациям и на карте. Вот тут и бросается в глаза, что абсолютно все захваченные или атакованные 12–13 апреля 2014 года населенные пункты – те, что сначала кажутся небольшими или не слишком значимыми, все это крайне важные транспортные узлы и развязки, железнодорожные и, что много важнее, автомобильные. В Краматорске в наличии еще и аэропорт и военная взлетно-посадочная полоса. Славянск ведь не просто часть крупной агломерации, включающей собственно сам Славянск, Краматорск, Красный Лиман и кучу прочих поселков: вся эта агломерация – транспортная развязка и мощный узел коммуникаций, железнодорожных и, прежде всего, автомобильных. Да и через сам Славянск проходит сразу несколько ключевых дорог. Контролируя этот коммуникационный центр севера Донбасса и опираясь на него, можно, с одной стороны, развивать операцию в центр Донбасса, а с другой – беспрепятственно развернуть наступление по трассе Е40 на Изюм – с перспективой быстрого выхода на Харьков. Удерживая Славянский узел и опираясь на него, можно было полностью отрезать от снабжения части украинской армии на северо-востоке Донецкой области. Захват и удержание всех этих коммуникационных узлов и, в первую очередь, Славянска, безусловно, сильно осложнял украинским силам безопасности и войскам проведение антитеррористической операции (АТО) со стороны Изюма, где и была база АТО. Но есть момент и более существенный: именно опираясь на населенные пункты и узлы, захваченные или атакованные 12–13 апреля 2014 года, российские войска – если бы они именно тогда вошли в Донбасс – могли бы развернуть наступление по трассе Харьков – Ростов. Значение контроля над аэропортом Краматорска и тамошней военной взлетно-посадочной полосой и вовсе трудно переоценить: она класса "Б" (т. е., длиной не менее 2600 метров) и способна принимать все типы российских военно-транспортных самолетов. Опираясь на нее (Донецкий и Луганский аэропорты мятежники тогда не контролировали), можно было стремительно развернуть операцию по переброске войск в центр Донбасса воздухом. Видимо, изначально так все и было запланировано – захват ключевых пунктов, облегчающий продвижение войск по трассе, посадочный десант в Краматорске… По всей логике событий, произойти это должно было в ближайшие дни, в пределах 15–17 апреля. Так ведь и сам Гиркин (Стрелков), будучи человеком служивым и при погонах, открыто признал, как после захвата Славянска "у всех была полная уверенность, что… Россия придет на помощь", и что "изначально я исходил из того, что повторится крымский вариант – Россия войдет". Исходил, надо полагать, не из своих фантазий и желаний, а из приказов, полученных согласно первоначального плана и диспозиции. Которые, кстати, выполнил. Но концепция вдруг поменялась: по неведомым нам пока причинам российские войска тогда почему-то не вошли. Не исключено, еще и потому, что 15 апреля 2014 года украинские военные успешно отразили попытку захвата военного аэродрома в Краматорске, применив боевую авиацию. А без захвата и удержания полосы, без "очистки" воздуха от неожиданно поднявшейся в небо украинской военной авиации, ни о каком "миротворческом" посадочном десанте уже и речи быть не могло. К тому же в тот день колонна украинских войск еще и в Славянск вошла, блокировав на время возможность использования трассы.

16 апреля провалилась и попытка полноценного захвата и удержания Мариуполя: воинская часть МВД, атакованная диверсантами-боевиками, штурм успешно отбила. А прорыв "миротворцев" в Донбасс, как и прокладка "коридора" в Крым с боем в тогдашние планы Кремля, похоже, не входили. Потому от плана "А" и перешли к плану "Б", сваяв его, видимо, уже спонтанно и "на коленке" и решив иначе использовать возможности ранее заброшенных групп. Каким именно образом – мы и наблюдаем с тех самых пор вплоть до сегодняшнего дня.