На Мариупольском направлении 21 марта с 20:10 до 20:50 боевики вели обстрел из 120-миллиметрового миномета по н. п. Широкино – это фрагмент из воскресной сводки АТО.

Украинский добровольческий батальон "Донбасс" держит позиции в районе села Широкино ​западнее Мариуполя. Ситуацию там трудно назвать перемирием, говорит начальник штаба батальона с позывными "Галл":

– По минским договоренностям, село Широкино должно относиться к нашим территориям, линия разделения должна проводиться за восточной околицей села. На сегодня мы занимаем позиции на западной околице села. Регулярно террористы обстреливают наши позиции, причем обстреливают из тяжелого вооружения, в частности, из 120-миллиметровых минометов. В село заходят танки, БТР. Практически села как такового нет, разрушено, но на остатках домов копаются укрепления террористами, ведется постоянный обстрел наших позиций из стрелкового оружия. Подтащили буквально три дня назад зенитную установку. На околице села у них укрепрайон, где катается танк, который периодически обстреливает наших бойцов.

​– По сравнению с тем, что было пару месяцев назад, сейчас более напряженная обстановка?

– Сейчас не обстреливают "Градами", но зато накапливают живую силу и технику. Я не знаю, о чем там договаривались, но, судя по аэрофотосъемке, на ближайших позициях в Саханке, есть такое село рядом с нами, как минимум батарея 120-миллиметровых минометов, которые запрещены. Нашу технику оттащили. По моим данным, идет накопление техники, делаются проходы в минных заграждениях в Луганской области в сторону Попасной. Очевидно, то же самое происходит и здесь. То есть это очередное перемирие, которое позволяет террористам и российским войскам укрепиться и усилиться.

​– Ваше позразделение несет потери?

– Да, под Дебальцево 14 человек, и в Широкино один погибший. Про раненых не говорю.

– Это важно на войне, чтобы быт был налажен. У вас как с этим?

– У нас налажен быт. Конечно, это не в "Хилтоне" и не дома, но на сегодняшний день у нас все хорошо.

– Вы сказали, что противник накапливает силы. У вас есть какое-то представление о том, что вас ждет впереди?

– Судя по опыту, после так называемых перемирий был Иловайск, было Дебальцево, сейчас, очевидно, опять что-то будет. До тех пор, пока инициатива будет на стороне противника, мы будем все время уступать, мы все время будем защищаться, к сожалению.

​– Как долго еще, по вашему ощущению, продлится перемирие?

– Я думаю, когда просохнут поля. Солнышко вышло, я думаю, март-апрель, когда высохнет земля.

– Вы говорили, что пока инициатива у противника, вы будете отступать. Как инициатива может перейти к украинским силам? Вы довольны тем, как управляются украинские войска?

– Вы знаете, я прошел Иловайск, мои бойцы прошли Дебальцево, я очень доволен тем, как управляются наши войска. У меня просто слов нет от радости, как это все делается. Вы понимаете, это я язвлю.

​– У вас нет ощущения, что уроки выучены, что этого не повторится, что что-то меняется?

– Знаете, когда я сидел в Иловайске, заходили колонны русских войск, отрезая нас от линий снабжений. Господин начальник штаба вооруженных сил говорил в ответ на доклады разведки, что это все ерунда, этого нет и не может быть, мы не воюем с Россией. После чего мы попали в котел, 26 наших друзей было убито, 58 пропавших без вести по документам, хотя мы знаем, что они тоже были убиты. Часть людей попала в плен. Это было тогда. В Дебальцево происходило то же самое. Неоднократно разведка докладывала, что силы Российской Федерации направлены на Дебальцево, из Луганской области снимались все резервы. Мои разведчики докладывали, что на три больших города осталось 650 человек. Две механизированные роты могли уничтожить всю эту группировку, зайдя к ним в тыл. Это понимает даже маленький ребенок: если удар идет на Дебальцево, то мы можем его обрезать сзади. Я не командую в генштабе, поэтому для меня все понятно. Я смотрю, что происходит здесь, если не меняются руководители, если не меняется стиль, я думаю, что ничего хорошего в ближайшее время нам не светит, если это не изменится.

​– Вы кадровый военный? Каким образом вы оказались на войне?

– Я был кадровым военным до 1992 года. Я служил в военно-морском флоте Советского Союза. Когда начался развал, я ушел на гражданку. Все это время я занимался финансами. На фронт я уходил финансовым директором крупной компании. Почему я ушел? Потому что это моя родина. По национальности я русский, кстати, и жена моя из Владивостока.

– Это не вызывает сложностей?

– Я воюю не с русскими, я воюю с врагом, я воюю с агрессором и оккупантом. Мне абсолютно все равно, на каком языке он говорит.

– Среди ваших товарищей такие же настроения?

– Да. Мои товарищи – добровольцы-патриоты.

​– Насколько эти настроения отличаются у вас, у добровольческого батальона, и у регулярных частей украинской армии?

– Я не думаю, что они сильно отличаются. Во всяком случае те ребята, которые стоят рядом с нами, они такого же мнения, как и мы.

​– Вы закрываете Мариуполь, в Мариуполе большая часть населения за Украину, но есть, очевидно, те, кто за Россию, за так называемые "ДНР", "ЛНР", у вас нет сложностей в отношениях с местным населением?

– Вы знаете, нет. Да, встречаются такие настроения, я, правда, не понимаю, чем они питаются. Но в целом население – проукраинское. Вопрос в следующем: посмотрите на города, которые захвачены террористами, что там происходит. Захватили Дебальцево, первое, что начали делать, – пилить железнодорожные вагоны на металлолом, точно так же грабят, заводы распиливают и так далее. Что там сейчас хорошего? Очереди за едой, за гуманитаркой. А в Мариуполе идет жизнь, работают предприятия, кафе, люди отдыхают. Пришли террористы в Широкино – нет Широкино. Идут дальше, не будет дальше. Пока мы их не остановим, они как саранча, которая сжирает все на своем пути. Потому что сюда приезжают люди, которые не имеют никакого отношения к этой стране. Им абсолютно все равно, что будет дальше с этой землей. Поэтому наши войска стоят в полях, а они прячутся в городах, зная, что мы по городам стрелять не будем. У нас не гражданская война, против нас воюет Российская Федерация. А если вы посмотрите на территории, которые оккупированы Российской Федерацией, вы поймете, что это даже не Донецкая и Луганская области – это маленькая часть, которую им удалось захватить. Там произошел террористический переворот, там у власти находятся бандиты, которых поддерживает Российская Федерация. Там регулярно через границу России подаются боеприпасы, подтягивается техника. Не надо говорить о том, что они защищают свою землю. Они не защищают свою землю – они работают на оккупанта.

​– Вы считаете, у Украины хватит сил всему этому противостоять?

– Мне бы хотелось, чтобы поняли: если у Украины не хватит силы всему этому противостоять, то будет большая беда по всей Европе. Это было уже в 1939 году. То, что мы одни стоим сейчас с оружием в руках, пусть это будет на совести многих народов.