Недавний российский госпроект – планомерного повышения патриотизма в точных цифрах и плановых сроках – провоцирует на квазифилософские размышления. Есть точные науки – и очень неточные человеческие чувства. Строго говоря, науки могут быть только точными. Наука – то, что можно подсчитать, выразить в цифрах. Еще Кант, задумываясь над тем, что может знать человек, каковы пределы его знания, что такое знание вообще, установил: достоверной наукой может называться только математическое естествознание. То есть любое знание, любой достоверный факт можно в конечном счете выразить цифрой. Все, что не подвергается счету, знанием в строгом смысле слова называться не может.

Собственно, даже строгие цифры, числа, могут быть очень даже нестрогими. Существуют иррациональные числа, вроде пресловутого квадратного корня из минус единицы. Есть таинственное число π – отношение диаметра окружности к ее величине, которое никак не может быть выражено целой цифрой, а все какими-то бесконечными дробями. Есть и таинственная квадратура круга: никак не вписать многоугольник в окружность, сколько ни увеличивай число сторон этого многоугольника. То есть даже в ясно и предельно понятном, можно сказать, светлом мире цифр есть свои темноты.

Что же тогда говорить о предметах заведомо смутных, никакому счету, измерению и взвешиванию не подлежащих? А такие предметы есть. Собственно, их и предметами называть не совсем корректно. Это явления невещественные, то есть именно беспредметные, невесомые и даже не всегда, строго говоря, чувственно ощущаемые. Это нечто эфирное, как сказали бы в старину. Вы, скажем, любите девушку, небесное создание, и конечно, можете ее видеть, слышать, коли она решит романс спеть, и даже обонять (скажем, духами "Красная Москва" попахивает неземное создание), но вот уже осязать, строго говоря, потрогать или даже пощупать не всегда, далеко не всегда возможно.

Это что касается одного отдельного взятого предмета. Но ведь не все объекты человеческих чувств, как негативных, так и позитивных, обладают весом и, как говорили в старину, фигурой. Есть предметы чисто умозрительного характера, которые, несомненно, можно любить и вообще испытывать по отношению к ним всю гамму человеческих чувств, от благоволения до ненависти. Существование этих предметов (объектов, идеальных конструкций) несомненно, как несомненно способны они вызывать у человека ощутимые, подчас сильные эмоции. Но вот вопрос: а на какой шкале взвешивать эти эмоции, какими мерами их измерять? Как, скажем, измерять любовь к родине, даже с большой буквы – к Родине? Буква-то большая, а предмет, что ни говорите, не совсем ощутимый. Какими мерами прикажете тут орудовать? И еще: если такие невещественные предметы существуют и могут вызывать разнообразные эмоции, то можно ли этими эмоциями управлять – в сторону их понижения, а еще лучше повышения? Можно ли, скажем для примера, любить родину сегодня, в 2015 отчетно-финансовом году, больше, чем в предыдущем 2014-м? А если больше или, не дай бог, меньше, то на сколько процентов?

Кажется, решить такую задачу куда трудней, чем узнать число π до девятьсот девяносто девятого знака. Тем не менее такие задачи ставятся и, надо думать, будут решаться в новой программе российского патриотического воспитания, недавно обнародованной. Революционная новация этой программы как раз в том, что она считает возможным высчитывать проценты повышения патриотизма – и составляет график такого роста на пятилетку или на любой нужный срок: на оси координат – рост патриотизма, на оси абсцисс – бюджетные на это дело выделяемые суммы.

Речь, следовательно, идет не только о невещественных чувствах, но и о вполне исчисляемых суммах.

Суммы, без всякого сомнения, освоят и баланс подобьют. А что касается патриотизма, то на каких весах его взвешивать? Какие грамм-молекулы подсчитывать? Еще Платон говорил, что человеческая душа бессмертна, ибо она не подлежит делению, а неделимое, то есть неразложимое, не может умереть.

Но примерно то же можно сказать о российском бюджете: как его ни раскладывай, он не умрет: всегда останутся некие дроби числа π. Вот на них и прокормимся. Патриотизм никуда не денется: русские люди любят свою родину и без денег, за так. А деньги освоят профессионалы, всегда готовые решить любую квадратуру круга.

Борис Парамонов – нью-йоркский писатель и публицист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода