27 апреля "Нью-Йорк Таймс" опубликовала очередную колонку Дэвида Брукса. Этот комментатор сильно отличается от других постоянных авторов знаменитой газеты: он не столько политический аналитик, сколько эссеист, моральный философ, человек, склонный углублять требования "текущего момента" и злобы дня. Читать его всегда интересно, но и соглашаешься с ним далеко не всегда. Вот и сейчас его статья, озаглавленная "Добро и политика" (Goodness and Power – первое слово лучше было бы перевести на старинный лад "добродетель"), вызывает некоторые возражения.

Начинается статья с очень интересной социологической статистики. Был проведен опрос об отношении американских избирателей к Хиллари Клинтон, которая в очередной раз выдвигает свою кандидатуру на пост президента от Демократической партии. Один из вопросов был таким: обладает ли Хиллари необходимой силой для того, чтобы стать президентом США? 60 процентов избирателей ответил положительно: "Да, обладает". Но на следующий вопрос: заслуживает ли она доверия, честный ли она человек – 61 процент опрошенных сказали "нет".

Дэвид Брукс на этом прекращает разговор о Хиллари Клинтон и переходит по своей обычной манере от вопросов текущей политики к вопросам морально-философского плана. Конечно, политика – это такая сфера, которая никак не совпадает со сферой личной морали. То есть (говорю уже своими словами), как давно и повсеместно известно, политика – грязное дело, политик должен на многое закрывать глаза, быть скрытным и хитрым, а когда – очень часто – и врать. Поэтому возникает ощущение, что политиком должны становиться, говоря нынешним российским сленгом, крутые парни. Вечную норму политики, практики власти, как кажется, правильно и навсегда установил Маккиавелли. Главный политический аргумент власти – сила, это в сущности синонимы, и как раз в английском языке – power.

И вот Дэвид Брукс говорит, что это неправильно. Это все равно что сводить боевые качества военного корабля к его огневой мощи и не обращать внимания на его устойчивость на воде (моряки говорят – остойчивость). Политический хитрец и делец, думающий исключительно о силе и пренебрегающий моралью, добравшись до вершин власти, окружает себя соответствующим штабом, приближает к власти таких же беззастенчивых людей. То есть людей, в сущности не вызывающих доверия. Его психологией овладевает подозрительность, составление мысленных списков противников и врагов. Тогда главным требованием к приближенным делаются не деловые их качества, а личная лояльность лидеру. Начинается всяческая коррупция, чреватая политическими скандалами. Ясно, кого персонально имеет в виду Брукс, не называя, впрочем, имен: Ричарда Никсона с его Уотергейтом и Билла Клинтона с его Моникой.

Но дальше колумнист "Нью-Йорк Таймс", как мне кажется, начинает противоречить самому себе. Он правильно говорит, что в сущности такой вариант властвования не может утвердиться в современном обществе. Нынешняя власть распылена, не имеет единой точки концентрации. Невозможно представить, что можно править исключительно страхом не угодить властителю и вылететь из числа приближенных.

Все так, но только Брукс забывает добавить: такая практика невозможна в демократическом государстве, а во всяком ином возможна. Тогда получается, что мораль тут как бы и ни при чем: главным становятся не личные качества правителя, каким бы он ни был, а установленные, то есть конституированные, институты, механизмы правления, то же классическое разделение властей. А в нынешнем демократическом обществе – и Брукс не забывает упомянуть об этом – одной из мощных ветвей власти становится журналистика, медиа.

Тут вспоминается недавняя беседа президента РФ с журналистами. Путин признал, что массмедиа – необходимое средство контроля над властвующими, и вспомнил русскую пословицу: на то и щука в море, чтоб карась не дремал. Но кто в России щука и кто караси? Риторический вопрос, конечно.

И еще одно воспоминание посещает российского человека, литературное: сказка Салтыкова-Щедрина "Карась-идеалист". Карась не верил во всевластие щуки, а наоборот, утверждал ее способность внять моральным увещеваниям. Столкнувшись с ней один на один, набрался духу и спросил: знаешь ли ты, щука, что такое добродетель? Конец карася известен.

Дэвида Брукса я не стал бы называть карасем-идеалистом. Потому что он не в России живет, а в Америке, где щука отнюдь не всесильна и управлять мелкой рыбешкой может никак не более восьми лет.

Борис Парамонов – нью-йоркский писатель и публицист

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода