Сегодня мы продолжаем тему, начатую беседой с известным российским искусствоведом Еленой Баснер. Мы будем говорить о судьбах произведений искусства, о подделках, об экспертизе, а главное – о судьбах создателей этих произведений.

Мы в гостях у кандидата искусствоведения, эксперта по оценке художественных ценностей Министерства культуры России, научного консультанта по Фаберже Аукционного дома «Кристис» Валентина Скурлова. Валентин Скурлов - также ученый секретарь Мемориального фонда Фаберже, почетным председателем которого является правнучка Карла Фаберже, проживающая в Женеве, Татьяна Фаберже. Мы начали нашу беседу с просьбы рассказать об этой знаменитой династии ювелиров.

Валентин Скурлов: В прошлом году, в марте месяце мы открывали памятник Густаву Фаберже, отцу Карла, в городе Пярну. Там в 1814 году родился Густав Фаберже в семье столяра, который приехал в Эстонию, в Эстляндию в 1796 году из Германии. Происхождение семьи Фаберже очень интересно. У Карла одна бабушка – прибалтийская немка, другая – итальянка. Один дедушка – онемеченный француз, а другой – швед. Они были гугенотами, и поэтому бежали из Германии. Прожив 111 лет в Германии, они женились на немках и онемечились. Но Карл Фаберже, сын Густава, родился 30 мая 1846 года в Петербурге, потому что в 1842 году, сдав экзамены на золотых дел мастера у себя в Пернау (Пярну), Густав приехал в Россию, открыл здесь мастерскую и в том же году женился. Родившийся через четыре года Карл Фаберже был вторым ребенком. Величайшей заслугой Густава, его отца, было то, что он послал Карла, когда тот вырос, учиться в Европу. Он и сам с женой тоже поехал туда.

В Европе Карл Фаберже пробыл пять лет, из них три года проучился в дрезденской Хандершуле, художественно-промышленной школе. Он был художником, но его младший брат, также закончивший эту школу, в 1882 был выписан Карлом из Дрездена в Петербург работать именно в амплуа главного художника. И именно младший брат считается автором первых одиннадцати императорских пасхальных яиц.

В этом году – знаменательная дата: 130 лет назад началась знаменитая императорская серия пасхальных яиц из пятидесяти штук. К 1916 году их было сделано 50, и были сделаны заготовки двух яиц 1917-го года, но Февральская революция состоялась на месяц и два дня раньше Пасхи, поэтому эти два яйца нельзя считать императорскими. Некоторые эксперты все-таки считают, что Николай II-ой заказывал их. Но Николай II-ой не заказывал! Он покупал. А в некоторых случаях, например, в 1904-1905 годах, когда была русско-японская война, Карл Фаберже не предоставлял эти два ежегодных пасхальных яйца с тем, чтобы не вводить императора в расход, потому что все деньги шли тогда на армию, а стоимость яиц, по сравнению с первыми яйцами 80-х годов, выросла к тому моменту уже в три-четыре раза. Максимальная цена на яйцо 1914 года была, как свидетельствуют недавно обнаруженные документы, 28 600 рублей золотом. А на яйцо 1889 года – 1900 рублей золотом.

- В каком виде существовала империя Фаберже, когда она достигла своего максимального развития?

Валентин Скурлов: Максимальное развитие, как учили нас в советское время, надо сравнивать с 1913 годом, потому что в 1914 году, когда началась Первая мировая война, начались сокращения работников. Половина из ста мастеров ушли на фронт, в Петербурге их осталось 25, а до этого было 250. В частности, 50 человек ушли на оборонные заводы. Исследователи сегодня спорят о том, сколько ювелиров работало у Фаберже в разных городах. Я считаю, что не меньше 600 человек, но согласен и с цифрой 700, потому что, как пишет главный мастер фирмы Франц Бербаум, перед Пасхой и на Рождество нанимали дополнительную рабочую силу, особенно перед Пасхой - исполнять маленькие пасхальные яички. Были отделения в Москве, Петербурге, затем открылись отделения в Киеве, Одессе, существовал магазин в Лондоне. 600 человек - это, даже по нынешним временам, очень серьезная цифра. У нас в Петербурге сейчас нет таких предприятий. Это было самое крупное в мире предприятие.

- Что было с Карлом Фаберже и его сотрудниками, когда большевики захватили власть?

​Валентин Скурлов: Они узнали, что готовится Декрет о золоте и платине. Любой гражданин не имел права владеть золотыми изделиями весом больше 68 граммов. Что такое 68 граммов? Золотой портсигар весит двести граммов. Получается треть портсигара! Отпили треть, и можешь владеть. Ограничено было также владение изделиями из серебра. Нужно было получать различные разрешения. Я даже читал документы 1918 года, в которых сообщалось, что для того, чтобы сделать обручальное кольцо из серебра, необходимо было получить разрешение в наркомате.

Узнав о готовящемся декрете, 6 января 1918 года акционеры приняли решение о ликвидации фирмы Фаберже. Была создана ликвидационная комиссия, которая работала до начала 1919 года. В архиве Татьяны Фаберже есть документы, в которых в марте 1918 года сообщается, что «московское ЧК требует отдать им товарные книги». Чем были интересны эти товарные книги? В них записывались, начиная с 1899 года, после специально принятого закона, покупатели ювелирных изделий. Сейчас исследователи ведут поиски этих книг. Ни по одной крупнейшей ювелирной фирме, включая Фаберже, нет этих товарных книг. Я почти уверен, что эти книги еще можно найти. Именно по ним работала ЧК. Чекисты ходили по клиентам, которые были записаны в книгах. Приходят, например, к генералу Попову и говорят, что у него должен быть серебряный сервиз на 30 килограммов. Брали людей в заложники. Это описано даже у Булгакова. А Карл Фаберже 24 сентября, после ранения Ленина и убийства Урицкого, после того, как 15 сентября были расстреляны 500 человек, получил известие о том, что он тоже находится в списке заложников. Причем основанием для включения в этот список было то, что он являлся придворным ювелиром.

18 сентября Карл подал документы в Германское генеральное консульство. Оно действовало в Петрограде на основании Брестского договора, одним из пунктов которого было разрешение всем гражданам, способным подтвердить, что они родом из оккупированных Германией областей, выехать туда. Папа Карла был из Пярну. Очень многие россияне таким образом, только на основании устных заявлений, получили возможность по этому договору уехать из России, в частности, на Украину. Только потом большевики очухались и ввели контроль. Карл Фаберже уехал в Латвию.

Оказавшись в Латвии, Карл Фаберже вынужден был вскорости ее покинуть из-за наступления красных латышей и уехать в Германию:

Валентин Скурлов: В 1919 году, когда он был в Германии, один из руководителей его фирмы, которому он доверял, главный бухгалтер Отто Бауэр, написал ему письмо, в котором сообщил, что три четверти ювелирных вещей он спас. Бриллианты и другие драгоценные камни извлекались из оправ, продавались по мере возможности за твердую валюту скупщикам, кто-то брал.

Отто Бауэр обманул Карла Фаберже, а затем и его сына Евгения. Он сумел вывезти много драгоценностей в Латвию из большевистской России. Но судьба спрятанных и оставшихся в России кладов семьи Фаберже (а их было множество) до сих пор неизвестна до конца.

​Валентин Скурлов: Еще в 1926 году у Фаберже были клады в Москве и Петербурге. Многие из них были переданы надежным людям. В 1930 году Евгений Фаберже составил список этих кладов. Я подсчитал, что примерно по 15 пунктам было указано: «получено» или «лежит в Выборгском отделении в Финляндии», а по остальным пунктам: «неизвестно» или «разграблено большевиками».

С 30 мая по середину июня 1918 года в доме Фаберже прошло 4 обыска. Там в одном месте (мы изучали документ в архиве ФСБ) есть фамилия некоей женщины, которая указала на то место в библиотеке Карла Фаберже, где были спрятаны драгоценности. Фамилия ее зачеркнута, но мы посмотрели на свет. Выяснилось, что это экономка-эстонка по фамилии Казик. Она была уже не молодая, за 60. Приставили штык к горлу и вынудили сказать.

Еще интересно, что в подвале обнаружилось замурованное помещение. 30 декабря 1917 года Карл Фаберже отдал свой дом Швейцарской миссии, хотя и сам там проживал еще 9 месяцев. А Ленин одним из первых своих

декретов постановил не отбирать имущество у иностранных миссий. И до тех пор, пока там находилась миссия, обысков не проводилось. Во время обысков там были найдены замурованные в подвале полторы тысячи ящиков. Из них Фаберже принадлежали только 220, а остальные – имущество швейцарцев, в основном часы. Понятно, ведь швейцарцы торговали в Петербурге часами, а когда произошла революция, отнесли все часы в миссию. А часы, если кто забыл, и в Первую мировую войну, и в Гражданскую были страшно дефицитным стратегическим товаром. Командиры полков не имели часов. А как начинать, например, наступление, назначенное на определенный час? Так что все эти часы были сразу же отвезены на склады ВЧК. Такова судьба дома Карла Фаберже. А он сам за два месяца до смерти, в июле 1920 года переехал в Швейцарию. Умер он в Лозанне.

- Валентин Васильевич, известный искусствовед Владимир Тетерятников в свое время рассказал, что российское правительство якобы использовало клейма Фаберже для создания подделок произведений этого мастера. Вам знакома эта история?

Валентин Скурлов: Следы ее ведут в книгу Юрия Брохина 1975 года «Горький стрит» ("Хастлинг на улице Горького"), изданной в Нью-Йорке. В этой книге рассказывается о поддельщиках, которые были у нас в Ленинграде в 1969 году, так называемой «группе Зингера». В качестве легенды, не подтвержденной совершенно никакими документами, члены этой группы сообщают о том, что якобы ездили в Ригу, взяли там клейма Фаберже и клеймили подделки. Но они забывают следующее: во-первых, надо указывать фамилию, потому что в Петербурге-Петрограде, помимо клейма Фаберже, нужно было ставить еще и клеймо мастера. В Риге не было таких мастеров. Они все в основном уехали в Финляндию. Но самое интересное, что эти клейма, «именники», как их называют, без пробирного клейма не имеют никакого значения. Пробирных клейм нигде нет. Это было невозможно. Если бы они сказали, что они их каким-то образом украли, купили с Монетного двора… Но по закону все пробирные клейма, возвращаемые из Пробирных инспекций, не подлежали хранению на Петроградском Монетном дворе, а подлежали немедленному уничтожению.

Мы занимались этим вопросом с Татьяной Фаберже в 1992-1994 годах, приходили в музей Монетного двора, спрашивали. Нет таких клейм, не осталось. Еще ссылаются на появившуюся в 1989 году биографию Арманда Хаммера, в которой сообщается, что его брат Виктор говорил, что клейма Фаберже им дал Анастас Микоян. Но мы, большинство исследователей, пришли к выводу, что нет такого массива вещей с поддельными клеймами. И даже могу сказать, что в этом совершенно не было необходимости, потому что в 20-30-х годах было массовое изъятие ювелирных вещей, до 1936 года существовала система магазинов «Торгсин», куда народ просто приносил эти вещи. Если почитать инструкции «Торгсина» о том, какие вещи принимали, то там говорится: вещи весом больше килограмма не отбирать - они уходили в переплавку. А отбирали для продажи за рубеж, как говорится в инструкции, изделия с коронами, с инициалами Великих Князей, маленькие фантазийные вещи, часы. Получается, что этих вещей было очень много.

Когда я писал историю российских ювелирных заводов и фабрик, я обратил внимание на то, что с 1936 года, после закрытия «Торгсина», когда уже был организован Главювелирторг, которому подчинялись фабрики и магазины, им, оказывается, не давали золота. А золото было «давальческое», то есть то, что люди приносили сами. И это изъятое золото просто реставрировалось. Даже было специальное клеймо в виде буквы «Р». На вещах клеймо Фаберже в некоторых случаях заполировывали, потом ставили (с 1927 года) советское клеймо и буковку «Р». Есть некоторые такие вещи.

Один исследователь, Кеннет Сноуман, второй по значимости биограф Фаберже, в 1953 году пишет, что есть такое клеймо «ЛЮТ» - «Ленинградское Ювелирное Товарищество». Не было товарищества! Было «МЮТ» - «Московское Ювелирное Товарищество», а «ЛЮТ» это - «Ленинградский Ювелирторг», возникший в 1936 году. Кеннет Сноуман сообщает, что на Западе встречаются вещи с клеймом Фаберже и «ЛЮТ». Я ему объяснил, что, судя по клейму, это сделано после 1936 года. Тогда наша ювелирная фабрика «Ленювелирторг» находилась в Гостином дворе. Уже в 1940 году там работали 1000 человек. Примерно половина из них делали часы, но также и приводили в должный вид эти вещи. А делать копии не было никакой необходимости.

- В 20-30-тые годы ювелирные изделия с клеймом Фаберже продавались в основном за границу. А сколько сегодня в России и в странах Запада существует таких известных предметов?

Валентин Скурлов: В государственных музеях страны чуть больше тысячи предметов Фаберже. В частном музее «Связь времен», который находится в Петербурге, тоже примерно тысяча изделий Фаберже. А только Хаммер пишет в своих мемуарах, что в 30-х годах через его руки прошло более двух тысяч вещей Фаберже. На днях я заглядывал на сайт английской королевы. На всех членов королевской семьи – 560 предметов, из них 300 – у королевы Елизаветы II. Внуку Вильяму бабушка, которая несколько лет назад умерла, передала свою коллекцию из 100 предметов, минуя внука, наследного принца. Вообще, 20-30 предметов Фаберже уже считаются коллекцией. И, несмотря на кризисы 1998 и 2008 годов, цены на предметы Фаберже все время поднимаются. Существует закономерность: они никогда не снижаются. В их стоимость входит и стоимость золота, которая постоянно растет в последние годы.

- Вы по-прежнему производите научные поиски, связанные с наследием династии Фаберже. Расскажите о своих последних находках.

Валентин Скурлов: Я с 1996 года являюсь штатным сотрудником аукциона, консультантом по Фаберже аукционного дома «Кристис», и у меня довольно ограниченная задача – поиск архивных документов. Когда готовятся наши аукционы раз в полгода в Лондоне и Нью-Йорке, то обычно мне месяца за три, а иногда и за полгода посылают документы с вещей, особенно с вещей Фаберже, на которых присутствуют нацарапанные номера. В хороших коллекциях такие вещи составляют до 80%. Причем многие владельцы даже не знают, что у вещей в их коллекциях есть нацарапанные номера. А такой номер – это так называемая французская система клеймения. Она существует с 40-х годов XIX века.

Существует фонд Картье в Женеве. И, если вы на вашей брошке Картье обнаружили нацарапанный номер, то можете отправить в этот фонд запрос, и вам за скромную плату (примерно, 1000 швейцарских франков) пришлют сертификат с указанием времени изготовления этой вещи и с подтверждением ее подлинности. При наличии такого сертификата вещь становится дороже. Этим же я занимаюсь для Фаберже. С 1994 года мы с Татьяной Федоровной Фаберже создавали электронную базу данных, в которой сейчас насчитывается более 35 000 номеров. Каждый месяц я получаю несколько запросов из разных стран мира, особенно много - из Америки и Германии. Мы смотрим нашу базу данных. Если выясняется, что, предположим, эту брошь или часы купила великая княгиня Ксения Александровна или императрица Мария Федоровна, то начинается уже архивный поиск. Многие документы у нас уже сканированы, и мы их прикладываем к описанию вещи.

Конечно, я много езжу по стране, и в каждом городе находится один-два коллекционера, которые владеют какими-то предметами Фаберже или предметами других, тоже очень уважаемых, фирм придворных фабрикантов: «Хлебников», «Овчинников» и т.п. Сейчас очень большой спрос, например, на оклады икон, которые делали московские артели. И я пишу архивно-исторические справки по этим артелям, сообщаю, когда и сколько человек там работали и т.д.

А что касается технико-технологических исследований, то здесь - очень большой минус: за последние 25 лет мы практически не продвинулись в определении возраста изделий. Если поддельщик берет какие-то старые ложки, например, от Фаберже, и делает из них предмет уже более сложный, то эксперт подтвердит, что по металлу лигатура совпадает. В этом проблема технико-технологического исследования. Это не только у нас. Самые лучшие лаборатории Англии, Америки очень хорошо работают по изделиям, которым 3000 лет, а что касается наших вещей, увы…

- А как Вы осуществляете экспертизу?

Валентин Скурлов: Экспертизой я занимаюсь около 25 лет. Первая моя экспертиза прошла в 1989 году, когда в СССР состоялась первая выставка «Великий Фаберже». На нее из других стан было привезено 220 предметов, и штук 50 были представлены российскими музеями. Я проводил экспертизу ковша работы Рюкерта, московского мастера, который работал на Фаберже. С тех пор у меня уже автоматически выработался определенный стандарт экспертизы. Предъявляется изделие или крупные его фотографии, крупные фотографии клейм, поскольку я – специалист по клеймам, автор книги «Клеймение русских золотых и серебряных вещей на рубеже XIX-XX вв.». Дальше экспертиза происходит по следующим параметрам: искусствоведческо-стилистическая, архивно-историческая, ювелирно-технологическая, геммологическая, пробирная, графологическая и товароведо-органолептическая. Такая экспертиза позволяет установить, что произведение сделано, например, в мастерской Федора Рюкерта в 1908 году. В этом я специалист.

Но нельзя сказать, что я специалист универсальный: например, за геммологией, определением качества и количества драгоценных камней, я обращаюсь к своим друзьям, специалистам. Даже специалисты, работающие по 30-40 лет, не всегда могут определить, например, качество светло-зеленого камня. Это может быть бовенит, нефрит, зеленый оникс, серпетинит и т.д. Ювелирно-технологическая экспертиза мне знакома еще по НИИ Ювелирной промышленности, где я проработал 14 лет. А товарно-органолептическая мне знакома по работе товароведом высшей квалификации, я закончил в свое время Торгово-экономический институт. Многие спрашивают, что означает эта экспертиза? А это – вкус, цвет, запах и ощущения. У нас есть знатоки, которые пальцами способны определять возраст фарфора. Они не срезают бритвой, как картежники, кожу с пальцев, у них просто сверчувствительные капилляры на кончиках пальцев, которые позволяют им определять возраст произведений. Это называется «знаточество». Оно, конечно, имеет право на существование, но научным, в строгом смысле, не является. Есть «знаточество», а есть экспертиза. Я как эксперт пишу свое заключение, используя мнение знатоков или не используя, но, в соответствии с законом, за истинность своего заключения я несу уголовную ответственность, в отличие от знатоков.

- Валентин Васильевич, вы уже пять лет готовите издательский проект «Украина и Фаберже». Ведь династия Фаберже была очень тесно связана с Украиной. Как повлияли на вас последние события в этой стране?

Валентин Скурлов: Да, у меня был проект, который так и назывался «Украина и Фаберже». Он уже больше года как приостановлен. Фаберже имел мастерские, фабрики и магазины в Одессе и Киеве. Что же касается украинских коллекционеров Фаберже, то они возникли на мировом рынке антиквариата только где-то году в 2005-ом, но стали очень активно покупать дорогие вещи. И в последний год, когда начались эти события, знакомые дилеры с Украины запрашивали у меня для покупки «предмет Фаберже, желательно яйцо, стоимостью не менее, чем в миллион долларов». Это можно объяснить: даже недвижимость менее надежна в плане вложения средств, чем антиквариат.

Я сейчас готовлю буклет «Крым и Фаберже», и меня очень интересует ситуация с Форосом. Он же всегда был связан с управлением делами президентов - и советских, и украинских. Я ездил в декабре в Ливадийский дворец, и так совпало, что там нашли запакованными вещи, которые непонятно кому принадлежат, в том числе - хорошая серебряная ваза Фаберже килограмм на шесть и мраморная фигура девочки чуть ли не в полный рост. Ее примерная стоимость – до полмиллиона долларов. Движение этих вещей еще предстоит изучить. И их вернут на место, потому что на Украине, в отличие от России, я заметил, было более беспардонное присвоение государственных вещей лицами, высоко стоящими во власти.

А что касается ювелиров по линии Фонда Фаберже, то у нас 560 человек – членов Фонда, и из них – 130 украинцев (пока еще туда входят 10 донецких и луганских, но уже исключены 14 крымских). Один, например, очень достойный харьковский ювелир в прошлом году написал мне письмо, в котором спросил, каким я в книге «Украина и Фаберже» покажу Крым - украинским или российским. Я сообщил, что русским. Он ответил, что в таком случае он исключает свою фамилию из списка авторов статей для моей книги. Другой, профессор из Львова, вдруг потребовал с меня деньги за свою публикацию, прекрасно зная, что я издаю книгу за свой счет. Третий в январе сообщил, что каждый день ходит на Майдан и подносит булыжники. У руководителя ювелирной фабрики на Луганщине выкрали 20-летнего сына, и вернуть его стоило 200 тысяч долларов. Этих людей не собрать в один проект, потому что вместе они уже не будут никогда.