4 ноября - День народного единства?

Кристина Горелик: Эту программу я решила провести в прямом эфире, чтобы дать возможность нашим слушателям узнать самую последнюю информацию о том, как страна отмечала 4 ноября, День национального единства. В гостях у меня участники антифашистского митинга на Болотной площади в Москве: председатель Московского Антифашистского Центра Евгений Прошечкин и глава комитета «За гражданское содействие», член правозащитного общества «Мемориал» Светлана Ганнушкина, также участник запрещенного властями Русского марша, депутат Государственной Думы России Николай Курьянович, а также, я надеюсь, что к нам попозже по телефону присоединится Валерий Тишков, он председатель Комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свободы совести. Сейчас он находится в Кремле, я думаю, что он какую-то информацию нам тоже расскажет.

Итак, весь день 4 ноября в российских городах дежурили усиленные наряды милиции, подтягивали ОМОН, в Москве перекрывали движение около станции «Парк культуры», где собирались сторонники Русского марша, по периметру стояли водометы. Задержано, по данным ГУВД Москвы, около 30 человек, по данным самих участников Русского марша, порядка 300 человек.

Николай Курьянович: Более 3 тысяч.

Кристина Горелик: Более 3 тысяч, вот вы уточнили информацию. То есть, видите, данные разнятся. В других городах тоже задержаны участники запрещенного властями марша, однако в целом все, можно сказать, что все было относительно спокойно, без каких бы то ни было массовых беспорядков. Об этом мы тоже поговорим, почему так произошло. Многие отмечают, что Русский марш в городах вообще собирает меньше людей, чем хотелось бы их организаторам. Так, может быть, и правы были власти, запретив подобные марши? С этим вопросом я обращаюсь к нашим слушателям. Особенно хотелось бы услышать сообщения от наших слушателей в тех городах, где проходили русские марши.

Итак, сначала с самой последней новостью, Светлана Алексеевна или Евгений, вы, пожалуйста. Вы только что с Болотной площади, где как раз сейчас, в эти часы, проходит антифашистский митинг. Были данные о том, что сторонники Русского марша собирались прийти на этот митинг. Так вот, были ли какие-то столкновения между ними и антифашистами или нет? Кто желает ответить, пожалуйста. Евгений Викторович…

Светлана Ганнушкина: Столкновений не было.

Кристина Горелик: Что, что?

Светлана Ганнушкина: Извините. Ну, Евгений Викторович, так Евгений Викторович.

Кристина Горелик: Пожалуйста, кто захочет, ради бога.

Николай Курьянович: Я готов.

Евгений Прошечкин: Вас же там не было.

Кристина Горелик: Я все-таки спрошу тех, кто был там непосредственно.

Николай Курьянович: Наверное. Мы лично были.

Кристина Горелик: У меня фактическая информация.

Евгений Прошечкин: На тот период, когда мы оттуда вышли, а мы ушли где-то в 15 минут четвертого, митинг продолжался, никаких столкновений зафиксировано не было. Хотя некие граждане, скажем так, подозрительного вида крутились вокруг, да около, милиции было много, много даже было «Уралов» с зарешетчатыми окнами, это крупные машины, автомашины. А при входе в метро «Третьяковская» большое количество людей, похожих на космонавтов, я видел, с большими такими шлемами.

Светлана Ганнушкина: Это называется ОМОН по-русски.

Евгений Прошечкин: Ну… И в доспехах.

Николай Курьянович: Прекрасная у них экипировка, та, которой не было в годы чеченской войны, этих кампаний.

Евгений Прошечкин: Ну, мы сейчас про другое. Это ведь не военная экипировка, а такая полицейская, я бы сказал, то есть много сотрудников правоохранительных органов в разных экипировках, в разных, но никаких столкновений, эксцессов, во всяком случае, пока нет. Вокруг я видел добрые, как было в листовке почти написано, добрые лица русских, представителей других национальностей.

Светлана Ганнушкина: Человеческие.

Евгений Прошечкин: Человеческие лица, добрые.

Светлана Ганнушкина: Фашистов не было.

Евгений Прошечкин: Да. Ну, кто-то и был, но они в подполье.

Светлана Ганнушкина: Знаете, там были группы. Мы пришли пораньше для того, чтобы попасть туда, потому что были угрозы, что они придут и займут всю эту площадь.

Кристина Горелик: Специально, чтобы сорвать антифашистский митинг.

Светлана Ганнушкина: Чтобы сорвать антифашистский митинг. Там была группа человек 10-15, которая там крутилась. Надо сказать, что у них был вид не очень агрессивный, если сказать по чести. Хотя они явно, просто из их разговоров было понятно, что они пришли именно по призыву, прочитанному в Интернете, но все-таки пришли скорее из любопытства, а не для того, чтобы кого-то бить. Вот не было ощущения, что эти люди пришли срывать этот митинг. А уже в процессе самого митинга и, в общем, при такой дружной аудитории, аудитории очень большой и совершенно дружелюбно настроенной… Понимаете, что отличает наш митинг? Он отличается тем, что он не агрессивен, он призывает к любви и к дружбе, и к единству людей. Я думаю, что это не может не произвести впечатления на молодежь, которая еще поддается влиянию, слава богу. Поэтому ощущения агрессии не было, хотя мы этого опасались.

Кристина Горелик: Да, потому что кроме антифашистского митинга, я просто напомню нашим слушателям, что еще несколько митингов проходило в Москве 4 ноября, это и Правый марш, который на Славянской площади в виде молитвенного стояния, его организатор Союз православных граждан. Это была акция санкционированная. И митинг ЛДПР на Пушкинской площади в 14 часов, как мы знаем, он тоже был разрешен. Вот Русский марш не был разрешен. И я хочу спросить у Елены, как она считает, нужно ли было властям его запрещать или нет? Из Москвы Елена, у нас звонок, пожалуйста.

Слушатель: Добрый день.

Кристина Горелик: Добрый день.

Слушатель: Я сама сегодня присутствовала на митинге, на Русском марше, и что мне не понравилось, когда я подъехала… Я простой житель Москвы и я не из любопытства пошла, а чтобы хотя бы поприсутствовать и быть причастной к событиям, которые происходят в нашей Москве. Меня обыскали с головы до ног. Если власть не может установить какие-то металлоискатели… Я не хочу, чтобы меня трогали руками…

Кристина Горелик: А вы не ходите на Русский марш, вас не будут трогать руками.

Евгений Прошечкин: Идите на Антифашистский марш и другие мероприятия.

Слушатель: На другие я не хочу. Я хочу на Русский марш.

Николай Курьянович: Молодец, спасибо.

Кристина Горелик: Ваше мнение понятно. Николай Ермолаевич из Томска, пожалуйста.

Слушатель: Я хочу сказать, собака лает, ветер носит. Из искры возгорается пламя, как говорил Владимир Ильич. Пускай занимаются своим делом. Вы, Радио Свобода, я с уважением отношусь к вашему радио, как говорится, вещаете на всю страну. Да Бог с ними, пусть занимаются своими делами. Кто-то голубей разводит, кто-то свиней. Самое главное, что «Майн Кампф» они не поднимают.

Светлана Ганнушкина: Подымали, подымали.

Евгений Прошечкин: Все подымают, «Майн Кампф» идеи проповедуют. Не надо, пожалуйста. Хотя не воруют.

Кристина Горелик: Хотя, с другой стороны, Николай Владимирович, у вас хочу спросить.

Николай Курьянович: Наконец я дождался, когда вы мне дадите слово.

Кристина Горелик: Конечно, я же вам дам в любом случае слово.

Николай Курьянович: Дискриминация.

Кристина Горелик: Нет никакой у нас дискриминации, я даю слово, я же пригласила в эфир, конечно, дам слово. Николай Владимирович, вот ощущение, что была какая-то команда из Кремля дана. Потому что и в эфире пятничном Дмитрий Рогозин всячески открещивался оттого, что в Русском марше будет какая-то символика, которая напоминает нацистскую символику или фашистскую символику. Всячески открещивался от людей, которых называют националистами. И множество других людей, как раз сторонников марша, и как раз, кстати, господин Белов, он же Поткин, он же… я даже не знаю, как сказать, координатор движения против нелегальной иммиграции.

Светлана Ганнушкина: В общем, лидер.

Кристина Горелик: Да, лидер движения. На сайте, по крайней мере, он обозначен, как координатор этого движения. Говорит о том, что и Бабурину господин Сурков звонит по телефону и говорит, чтобы никаких массовых беспорядков и эксцессов не было.

Николай Курьянович: Мне никто не звонил.

Кристина Горелик: Иначе «Народной воли» не жить и так далее. То есть, вот вы мне скажите, не звонил вам никто, да?

Николай Курьянович: Пока не звонили, но я думаю, все равно тем или иным образом намеки-то и сигналы поступают, что… Наша власть боится только одного – роста русского национального самосознания, поэтому не случайно…

Кристина Горелик: Власти, думаете, боятся?

Николай Курьянович: Конечно. Именно только этого и боится, что русские люди начнут задумываться, кто они такие есть, сплачиваться, демонстрировать свое национальное единство.

Кристина Горелик: А как вы думаете, они не знают, кто они есть?

Николай Курьянович: Многие не знают. Они по оболочке, по форме русские, а на самом деле напитанные различной пропагандистской мякиной и в голове у подавляющего большинства людей…

Кристина Горелик: Не цените вы русских людей.

Николай Курьянович: Я ценю. Просто многие русские люди уже перестали понимать, что они русские. Это Иоанн Кронштадтский говорил, что русские люди перестали понимать, что они русские люди, что Россия - есть престол нашего небесного сына Иисуса Христа. «Восстань же, русский человек, и перестань безумствовать. Довольно. Довольно пить горькую чашу яда и зла и вам, и России», цитата. Вопросы к Иоанну Кронштадтскому, кстати, он член Союза русского народа.

Евгений Прошечкин: Плохо кончили.

Кристина Горелик: Не знаю, обидится ли на вас Валерий Александрович из Петербурга, который до нас дозвонился. К нам присоединился Валерий Тишков, председатель комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свободы слова. Валерий Александрович, насколько я понимаю, вы сейчас либо только что из Кремля, либо сейчас находитесь в Кремле. Последние новости хотелось бы узнать по этому поводу, а дальше мы потом дадим, конечно же, слово нашим слушателям. Что в Кремле говорят, что говорят в коридорах?

Валерий Тишков: В Кремле был прием, это был прием от имени президента страны Путина. Прием был довольно интересный с точки зрения, что там, в Георгиевском зале, фактически не было, я не видел ни одного министра, ни одного из наших крупных политиков, руководителей государственных.

Николай Курьянович: А русские патриоты там были, нет?

Валерий Тишков: На приеме были члены Общественной палаты, были участники последнего конгресса соотечественников наших, который состоялся в Санкт-Петербурге, наиболее известные. Были так же представители русского мира за пределами России.

Кристина Горелик: Валерий Александрович, а что по поводу Русского марша говорят в кулуарах?

Валерий Тишков: По поводу Русского марша ничего не говорили.

Николай Курьянович: Замалчивают.

Валерий Тишков: Ни в Кремле, ни на приеме, они не знают, что такой за Русский марш.

Кристина Горелик: Не интересно было?

Валерий Тишков: Не интересно.

Кристина Горелик: А вообще по поводу Дня национального единства что-то все-таки сказали?

Валерий Тишков: День национального единства, да, и президент выступил, довольно с такой краткой, но очень емкой речью по поводу как бы нового смысла праздника народного единства, что в этот раз особенный такой как бы лейтмотив этого праздника – это единство русского мира, всех, кто причастен к России и не только российский народ, но и люди, которые живут в других странах, сохраняют связь с Россией, сохраняют русский язык. Был, по-моему, даже тост его именно за Россию, за русский язык, за русскую культуру, в таком духе.

Кристина Горелик: Понятно. Но вообще, на самом деле, по-моему, непоследовательна позиция власти. То вот кампания по депортации людей определенной национальности, естественно, я имею в виду в первую очередь грузин, после этого запрещают Русский марш, где тоже требуют депортации людей определенной национальности, то вот за русский народ, то наоборот, другие лозунги, что у нас многонациональное государство.

Светлана Алексеевна, не знаю, как это прокомментировать.

Светлана Ганнушкина: По-моему, довольно последовательна, к сожалению, позиция власти. Она просто состоит в том, что ее интересует фашистское движение только тогда, когда оно начинает угрожать ее собственной безопасности. Пока оно угрожает принципам демократии и определенной части населения, к сожалению, на сегодняшний день в этих случаях власть оно не интересует и не интересует борьба с фашизмом. Поэтому вот в этом году, когда стало ясно, какого джинна из бутылки выпустили в прошлом году, когда была полная возможность… Но уже хорошо, разрешили Русский марш в прошлом году, но, конечно, никакой не русский, а фашистский марш. Все мы здесь русские люди, это просто нелепо, проводить различия именно по фашистской идеологии между русскими и нерусскими. Фашизм не свойственен русскому народу, не свойственен русской нации. Я хочу сказать, что после этого были большие возможности это осудить. Вот организация активно очень действовала, антифашистский комитет, наша организация подавала в прокуратуру. Сначала отказала прокуратура, мы уже дальше не шли, а вот Прошечкину отказал суд. И только когда стало ясно, какую силу набирают эти, вот такие негативные движения в нашей стране, только тогда власть почувствовала, что опасность уже грозит ей самой и вот тогда она начала действовать. А на самом деле она применяет те же самые методы. То охота за чеченцами, теперь эта позорная совершенно кампания антигрузинская, просто срамная кампания. Потому что уж с грузинами мы всегда шли вместе и сколько у нас тут памятников грузинам, какая связь вообще, какая связь между Россией и Грузией. Это говорить просто нелепо. Как можно разрывать эти связи, как можно так позорно действовать, как можно применять такие нелепые методы?! Это просто срам. Мы продемонстрировали, что у нас и судебной системы нет. Потому что у нас есть документы, где ГУВД заявляет, что у него есть договоренность с судами принятия определенного рода решений, то есть у нас дискретируется судебная система, совершенно очевидно наблюдается. Мы продаем узбеков режиму Каримова. То есть то, что делает власть, это тоже фашизм. К сожалению, я не могу сказать, что нас сегодня защитили. Да, нас физически защитили сегодня от возможных провокаций, потому что мы не склонны драться физически.

Кристина Горелик: Может, их и не должно было быть?

Светлана Ганнушкина: Трудно сказать. Может быть, кто-то… Кто-то, может, и собирался подраться, потому что, естественно, маргиналов собирает это движение, собирает людей, которым оказывается хорошая… Как просто, для нас нужно доказывать, что ты умный, что ты что-то умеешь руками, что ты работаешь головой. А тут достаточно, все, ты объявил себя русским – ты хороший, тебя уже принимают с распростертыми объятиями. Поэтому людей с чувством собственной неполноценности привлекают эти движения. Пользоваться этим постыдно, на мой взгляд. Вместо того чтобы помочь людям подняться, их таким образом унижать, привлекая к такому движению. По-моему, это постыдно и могут это делать только люди, у которых у самих комплекс неполноценности слишком силен, они не могут в себе его победить.

Кристина Горелик: Евгений Прошечкин, два слова, и дадим слушателям возможность тоже сказать.

Евгений Прошечкин: Действительно, в прошлом году, правда, он не Русский, а Правый марш назывался, отвратительное вот это действо, абсолютно фашистский шабаш в центре Москвы был. И Московский антифашистский центр и в прокуратуру писал, как уже сказано было, потом на прокуратуру за отказ возбуждать какие бы то ни было дела мы в Москворецкий суд подавали, суд опять встал на сторону прокуратуры, потом в Московский суд и так далее. Так я вам скажу, власти шли на любые ухищрения. Мы им говорим, вот посмотрите материалы дела, видеокассеты, где явно люди нацистского приветствия, где кричат «зиг хайль», а нам, как в дурном анекдоте, говорят, нет, нет, участники этого марша говорили, «мы говорили, Зигу, Зигу, в честь индийского бога, индийского божества». Вот, понимаете, на любые ухищрения. Я вот выступал на этом митинге и говорил, что иногда наши власти по правам человека впереди планеты всей, прекрасно защищают людей. Но каких людей? Людей с фашистской идеологией, вот тут на любые ухищрения власть идет. Ну а в этом году, наверное, поняли, что несколько перегнули палку, и поприжали наших, так сказать, оппонентов. Кстати, то, что поприжали, я не особенно, так сказать, скорблю. Поприжали - и правильно сделали. Запретили - и правильно сделали. Вот тут я выделяюсь от других правозащитников, которые говорят, не надо было запрещать, надо было за конкретные действия. За конкретные действия ничего никогда не привлечешь эту публику.

Кристина Горелик: Давайте послушаем слушателя, как он считает. Валерий Александрович из Петербурга, пожалуйста. Как вы считаете, надо было запрещать или нет?

Слушатель: Я, прежде всего, хочу вам представиться, что я блокадник, инвалид первой группы. Я, к сожалению, не мог выйти на улицу и для меня сегодня это не праздник, а для меня это большая боль. Потому что, представляете, я пережил эти блокадные дни, когда наш город 900 дней отстаивал против фашизма и отстоял, ни один фашист не вошел в город на Неве. А сейчас, понимаете, фашисты устраивают митинги, устраивать шествия. Мне это очень больно. Скажу еще, это просто невероятно уму непостижимо представить, тем более, когда мы победили фашизм и когда не пропустили в свой город. Здесь столько людей погибло, миллионы погибли людей! Точная цифра неизвестна, сколько в тогдашнем Ленинграде погибло людей - и детей, и взрослых. Однако «но пасаран», ни один не прошел.

Теперь я встречаю часто и в нашем городе случаи убийства иностранных студентов, других национальностей. Хочу еще к этому добавить, что мне совершенно непонятна позиция властей, даже чисто внешне. Допустим, люди придерживаются нацистских взглядов, им разрешается митинг у памятника величайшему гуманисту, великому русскому писателю Льву Толстому. А те, кто антифашисты, почему-то на Болотной площади! Сама Болотная площадь, это звучит, какое-то нехорошее название, как трясина, как будто мы отбросы общества.

Евгений Прошечкин: Мы не раз такие мероприятия не проводили на Болотной площади, ничего страшного.

Светлана Ганнушкина: Там памятник был Репину, ничего страшного, только от Москвы-реки очень несло холодом, к сожалению.

Евгений Прошечкин: Но там голову, голову отрубили Пугачеву на Болотной площади, так что ассоциации разные могут быть.

Кристина Горелик: Да и атмосфера, наверное, там соответствующая, да?

Светлана Ганнушкина: Просто сырой воздух.

Кристина Горелик: Николай Владимирович…

Николай Курьянович: Наконец-то, до меня очередь дошла.

Кристина Горелик: Опять, наконец-то.

Николай Курьянович: Спасибо.

Кристина Горелик: Так ведь все-таки в Русском марше собирались сторонники использовать фашистскую символику или нет?

Светлана Ганнушкина: Так использовали.

Николай Курьянович: Провокаторы только. Поэтому мы заранее, члены Общественного совета, которые вошли в Русский марш, об этом неоднократно заявляли, что если подобного рода провокации возникнут, то исключительно они будут на совести несанкционированных элементов, которые прибудут на этот неразрешенный московскими властями, но предусмотренный Конституцией и законом Русский марш. И, несмотря ни на что, вопреки всему, Русский марш сегодня состоялся. Вот, если говорить о дискриминации тех или иных народов, наций, то я хочу сказать, что если сейчас кампания охоты на ведьм развязана в отношении грузинской диаспоры, то подобного рода дискриминирующие элементы в отношении государственнообразующего русского народа у нас уже длятся, начиная с 1917 года. Русский народ лишен правосубъектности, нет упоминаний его в Конституции. И если я об этом заикаюсь в стенах Государственной Думы, то все эти законопроекты хоронятся в наших комитетах и коридорах нашей законотворческой цитадели. По 282-й статье тоже статистика неумолима юридическая, это «Разжигание национальной розни», уголовная статья кодекса, осуждают, как правило, русских.

Кристина Горелик: Может быть, поэтому законопроект и хорониться по поводу…

Николай Курьянович: Поэтому я и говорю, что у нас многие сейчас по форме русские, но не соответствует форма содержанию.

Евгений Прошечкин: Опять оскорбление русского народа. Сколько можно?

Николай Курьянович: И сегодня, уважаемые друзья, я хочу сказать, пока мы с вами сидим, Русский марш не закончится, я до утра буду ездить по отделениям.

Светлана Ганнушкина: Вот уважаемым другом я к вам никак себя не считаю, это, пожалуйста, оставьте при себе.

Николай Курьянович: Мы говорим о толерантности, о политкорректности. Вот она в действии. А вы знаете, цитата интересная, недавно прочитал, Наполеон сказал: «Кто такой Толеран? Это мешок с дерьмом, набитый вот этой манной кашей…».

Евгений Прошечкин: Ему лучше знать своего министра.

Кристина Горелик: Я надеюсь, что эту цитату из Наполеона обсудит в своей программе Виктор Ерофеев, его программа будет в 18.07, называется она «Энциклопедия русской души», а тема как раз будет «Любовь к ближнему».

Итак, мы говорим о 4 ноября, стал ли этот день вообще днем национального единства. В первую очередь я хотела бы отдать сейчас слово нашим слушателям, потому что они долго ждут, а потом мы продолжим разговор.

Итак, Москва, Артур.

Слушатель: Здравствуйте. Если позволите, один вопрос и одно замечание. Я, конечно, не отношусь к сторонникам фашизма и вообще крайних проявлений национальных чувств в России, но существует конституционное право собираться людям мирно, без оружия. И в принципе в данном случае это было ограничено, попрано. Ни одно из движений, заявивших свое участие в этом митинге, не признано по суду экстремистским или каким-то образом ограниченным в своих правомочиях. Соответственно, возникает вопрос: почему, собственно, сторонники демократического правопорядка в данном случае никак не проявляют свою озабоченность законностью действий властей?

Кристина Горелик: Нет-нет, Артур, дело в том, что правозащитники как раз высказывались по этому поводу, в том числе и московское «Яблоко», я знаю, по этому поводу давало официальное заключение, кстати, и общество «Мемориал». Да, Светлана Алексеевна?

Светлана Ганнушкина: Совершенно верно. Именно вчера мы выпустили заявление, в котором мы говорим, что власти сами загнали себя в такое вот противоречие, когда, не признав в соответствующее время и в соответствующем месте, я имею в виду прокуратуру и суд, эти движения экстремистскими, сейчас они приняли еще одно внеправовое разрешение, не разрешив этот марш. Нельзя было его не разрешать по закону, это было нарушением закона. Ну и нам, соответственно, не разрешили. Но тут есть, конечно, только один нюанс. Если власти имеют серьезные основания предполагать, что какое-то массовое мероприятие может привести к насилию, а, судя по клипам, которые были в Интернете, это вполне могло случиться, тогда власти могут такие форс-мажорные меры принимать. Но я на самом деле против этого. Потому что есть совершенно другие способы бороться со всей этой заразой.

Кристина Горелик: Артур, скажите, у меня встречный вопрос к вам. Вот должны были использоваться лозунги, допустим, Русского марша, как «Россия – русская земля», «Русской земле русский порядок», «Долой иго русофобов» и так далее.

Евгений Прошечкин: Кондопога - город-герой.

Кристина Горелик: Да, Кондопога - город-герой, слава России и так далее. Артур, скажите, чисто по-человечески вам бы хотелось, чтобы с такими лозунгами в центре Москвы, Санкт-Петербурга или других городов выходили люди или нет?

Слушатель: Вы знаете, у меня нет ни капли русской крови. Я честно скажу, я не понимаю, скажем, такого правового содержания этих лозунгов и мне совершенно не очевидна их суть. Но объективно надо смотреть на вещи. Русские, к сожалению, в нынешней ситуации народ, права которого попираются в России. К сожалению, это факт.

Николай Курьянович: Спасибо за честное мнение.

Слушатель: Если честно, в принципе, я считаю, что такие же законы, которые защищают права малых, исчезающих народов, в принципе могут быть приняты в отношении русских, прав русских.

Николай Курьянович: Но, учитывая нашу расстановку в Государственной Думе, вот эту конфигурацию политических сил, они, к сожалению, пока не могут, эти законы, быть приняты.

Кристина Горелик: Да, пожалуйста, Евгений Викторович, ответите на этот вопрос?

Евгений Прошечкин: Да, я тоже не в восторге от конфигурации политических сил в Государственной Думе. Но, тем не менее, я рад, что такие законы не принимаются, что русских людей не оскорбляют, что 80 процентов населения не считает, что нас чуть ли не как индейцев в резервации спасать. И то, что Русской республики у нас, слава богу, нет. Потому что Русская республика – это полный развал Российской Федерации, начнутся делиться другие субъекты. Взять Башкортостан, там, например, есть…

Николай Курьянович: У них уже есть своя республика, Татария, Башкирия, Чечня.

Евгений Прошечкин: Вот это какой-то странный, господин депутат, патриотизм наоборот. Если мы пойдем вашим путем, мы останемся только с Московской и Тверской областью, скорее всего, враждующими между собой.

Николай Курьянович: Я за Российскую империю, я про Русскую республику ничего подобного не говорил. Я за Российскую империю, без национально-территориального анклава.

Евгений Прошечкин: Если вы за Российскую империю, вы должны понимать, вот то, что у нас нет Русской республики, это и слава богу, мы этим как-то еще, худо-бедно…

Николай Курьянович: У нас нет русской академии наук, у нас нет много еще чего русского.

Евгений Прошечкин: Нет, русская академия есть, общественная.

Кристина Горелик: Давайте послушаем мнение еще одного слушателя из Москвы. Марина.

Слушатель: Добрый день.

Кристина Горелик: Добрый день.

Слушатель: Меня зовут Марина, я москвичка. Очень приятно, что здесь госпожа Ганнушкина. Вот я бы хотела спросить. Я не чистая русская, я наполовину прибалтийская немка, но я считаю себя русской по культуре и по языку, и по вере, и мне странно, что из паспорта убрали национальность. Мне странно, что нет этой национальности, русских, в нашей Конституции.

Николай Курьянович: Это опять русофобские элементы в Государственной Думе это сделали специально, чтобы размыть нашу национальную идентичность.

Кристина Горелик: Я думаю, что к Светлане Алексеевне вопрос.

Слушатель: Почему никто не защищает права русских? Вот я бизнесмен. Я попала в чеченскую… в заложницы. Я жива и говорю с вами только потому, что я сбежала. Но ведь тысячи людей были выгнаны из своих домов, никто им ничего не компенсировал, все молчат вокруг. По 2 миллиона в год людей уходит, 16 миллионов ушло, это государство европейское.

Кристина Горелик: Так это вопрос, наверное, все-таки не к Светлане Алексеевне, а к властям российским?

Слушатель: Почему?

Светлана Ганнушкина: Во всяком случае, прокомментировать это. Во-первых, я не понимаю, почему тут ставят вопрос о защите именно русских. К сожалению, в заложники попадали люди разных национальностей.

Кристина Горелик: И, кстати, чеченской тоже.

Николай Курьянович: В основном русские. Ну что вы лукавите?

Светлана Ганнушкина: Я не умею разговаривать дуэтом, я прошу гостя остановиться, потому что я к нему самому обращаться не намерена. Так вот, на мой взгляд, тут проблема же не в том, чтобы защитить именно русских, а в том, чтобы установить определенный правопорядок. И действительно люди покидали дома, хотя в Чечне, слава богу, чеченский конфликт это не межэтнический конфликт, это все-таки действительно дикие действия власти по отношению к определенной территории. Что касается того, что люди действительно были вынуждены покинуть Чечню, это, безусловно, так. И, конечно, прежде всего, покидали русские и, более того, компенсация, которую получают люди, покинувшие Чечню, а это в основном русские, в первую очередь русские, она в три раза меньше той компенсации, которую выплачивают в Чечне и которой тоже не хватает на то, чтобы восстановить и построить жилье. И это действительно дискриминация и мы об этом постоянно говорим. Мы об этом писали письмо, и я, член совета при президенте, мы писали от совета президенту, и было написано экспертами, подготовлено и написано письмо от Лукина президенту и, тем не менее, ничего не сдвигается. Было в 2003 году принято решение о повышении уровня компенсации, в течение двух месяцев это должно было быть сделано, и два года этого дожидались, а через два года, прошлым летом, было принято решение не повышать компенсацию. Это возмутительно, это дискриминация. Но это не дискриминация русских, это дискриминация людей, покинувших Чеченскую республику.

Николай Курьянович: Но это в основном ведь русские. Вы сами себе противоречите.

Светлана Ганнушкина: Я не противоречу себе, прошу меня не прерывать.

Николай Курьянович: Вы так все время в режиме монолога привыкли общаться, а такого диалога открытого боитесь.

Кристина Горелик: Дамы и господа, прошу не ругаться.

Светлана Ганнушкина: Я вас не боюсь. Я не хочу с вами дискутироваться, поскольку дискутировать с Геббельсом считаю бессмысленным, понимаете.

Николай Курьянович: Оставляю на вашей совести.

Светлана Ганнушкина: Потому что известно, к чему Геббельс привел свою страну и свою семью, которую вынужден был уничтожить. Я этого не хочу для своей семьи и для своей страны.

Николай Курьянович: Вот видите, меня одни включают в список фашистов, вы меня причисляете к Геббельсу.

Кристина Горелик: А у вас тоже свои списки есть. Давайте поговорим про ваши списки.

Светлана Ганнушкина: Я еще раз хочу сказать. Да, не защищаются, да, совершенно справедливо. Вот Марина, которая задает вопрос, совершенно права, несправедливо не защищаются. У нас была конференция 5 июля о правах человека в России, мне досталась такая тема, меня просили осветить, «Свой и чужой». Я пришла к выводу, когда я стала обдумывать, кто свой для власти, - все чужие. Это совершенно справедливое утверждение. Корпоративные интересы.

Евгений Прошечкин: Кроме узкого слоя олигархов.

Светлана Ганнушкина: Дело не в олигархах. Как известно, олигархи тоже есть и свои, и чужие.

Николай Курьянович: Коррупционных чиновников.

Светлана Ганнушкина: Что касается национальности в паспорте, это ничему не поможет, это абсолютно ничему не поможет. У нас есть 26-я статья Конституции, по которой человек может не определять свою национальность. Вот я отказалась от этого качества, я национальности не имею. Не потому, что я стесняюсь чего-то. Потому что во мне восемь разных кровей и я всеми довольна, еще мало, была бы грузинская, еще была бы рада, чтобы была еще и грузинская. Но я конечно человек русской культуры, я горжусь этой культурой, я ей принадлежу, я ее никому не отдам, никаким фашистам. Национальность в паспорте мне не нужна.

Кристина Горелик: Кстати, по поводу списков как раз черных сообщение на пейджер пришло из Германии от Игоря Михайловича: «Господин Курьянович должен быть привлечен к уголовной ответственности уже хотя бы за то, что он является идеологом и инициатором списка так называемых врагов народа, в который вошла Анна Политковская, Игорь Михайлович и другие».

Светлана Ганнушкина: И я тоже.

Кристина Горелик: И вы тоже, да. Вообще, по-моему, Анна Политковская…

Евгений Прошечкин: Он огласил список: Политковская, Прибыловский, я. Мы все там.

Кристина Горелик: Разные списки.

Светлана Ганнушкина: Есть список Курьяновича, именно список Курьяновича, в который мы все входим.

Кристина Горелик: Каким образом вы составляете эти черные списки?

Светлана Ганнушкина: Это провокация.

Николай Курьянович: Я с удовольствием отвечу на этот вопрос, что когда я был совершенно неожиданно для себя, я с большим удивлением об этом узнал, включен в список ста неофашистов России, у которого дед воевал под Москвой. Кстати, мы сейчас отмечаем 65 лет этой битвы под Москвой. Я ветеранов, которые нас слушают, Великой Отечественной войны, поздравляю с этим знаменательным событием. Я подал идею, что, наверное, есть и враги русского народа, и вот идея моя, а творчество коллективное родило вот этот список.

Кристина Горелик: То есть коллективный разум.

Николай Курьянович: Да, коллективный разум.

Евгений Прошечкин: Или безумие.

Николай Курьянович: Я думаю, что там много людей, которые действительно могут, а не я, привлечены к уголовной ответственности. Я не понимаю, почему такой ажиотаж возник в связи с этим списком ста врагов русского народа. И не было подобного, когда составили список ста неофашистов, куда включили лучших русских людей, православных патриотов России.

Светлана Ганнушкина: Я хочу сказать, что когда возник вот этот список, я прошу прощения, что я перебиваю вас…

Кристина Горелик: Вы обращались, по-моему, в прокуратуру, да, с этим списком?

Светлана Ганнушкина: Нет, я обращалась только по поводу того списка, где были указаны адреса и фамилии, это «Русская воля» организация, и было просто предложено расстрелять нас. Но таких, слава богу, только восемь человек, которые приговорены к расстрелу. Что касается списка фашистов, который составлял, если я не ошибаюсь, Гельман…

Николай Курьянович: Гельман, Гельман.

Светлана Ганнушкина: Так вот, этот список появился после списка Курьяновича.

Николай Курьянович: Перед.

Светлана Ганнушкина: Когда Гельман пытался мне его вручить, я отказалась, потому что никакими черными списками не хочу ни обладать, не хочу, чтобы они существовали. Так что я считаю, что и это тоже недопустимо.

Кристина Горелик: Давайте послушаем звонок из Москвы. Алексей, пожалуйста.

Слушатель: Здравствуйте, дорогие гости. У меня такой вопрос по поводу Русского марша. Меня интересует, почему в нашей стране запрещено фашистское вот это… идеология, движение? А почему не запретить коммунистов и нацболов? Ведь они, как говорится, тоже в свое время много чего натворили. Почему одних запрещают, других не запрещают? Почему так происходит?

Светлана Ганнушкина: А кого запрещают-то?

Евгений Прошечкин: К сожалению, не очень-то у нас и запрещают фашистов. К сожалению. Пойдите на развалы, на митингах разного рода, литература продается, пожалуйста.

Николай Курьянович: Но это же демократия. За что боролись, на то и напоролись.

Евгений Прошечкин: Закон у нас 2002 года, он действует весьма слабо и весьма выборочно действует. А вот что касается свободы всяких шествий разных сомнительных организаций, вот я Светлане хотел бы, моя коллега, у меня другая точка зрения, совершенно другая. Я считаю так: те партии и движения, которые совершенно откровенно во главу угла ставят такой вопрос, что нам права человека, демократические процедуры нужны для того, чтобы, придя к власти, всем свернуть шею, вот такие партии и движения я бы не стал особенно им разрешать всякие марши и так далее. Понимаете, в начале XX века Владимир Ильич Ленин ту интеллигенцию, которая защищала разных бомбистов, анархистов, экстремистов, называл "полезными идиотами", эту интеллигенцию, потом им всем свернули шею. Я никого и ничего не имею в виду. Я имею в виду, не надо под дурачка играть. Откровенно люди говорят, что они нам шею свернут, а мы их защищаем. Извините, вот я не совсем чистый правозащитник…

Николай Курьянович: Так и вы их защищаете. Вы пишете различные закладные записки в прокуратуру, в милицию.

Евгений Прошечкин: Вольтеровский принцип: я умру за те идеи, которые мне отвратительны. Я не собираюсь умирать за отвратительные идеи. Есть судебная процедура, адвокатура.

Светлана Ганнушкина: Вот вы сказали ключевые слова. Вот сначала они должны быть запрещены в порядке судебной процедуры.

Евгений Прошечкин: Поэтому я, в отличие от правозащитников, не скорблю о том, что запрещен данный марш. Извините, последнее слово. В 1998 году запретили сборище баркашовцев. Где сейчас Баркашов как политическая сила? Тю-тю, никакого сочувствия не вызвало его запрещение, тоже, вероятно, не совсем правовое, 1998-1999 года. Вспоминайте. Нет его.

Кристина Горелик: Давайте мы послушаем Ларису Дмитриевну. Оказывается, она очень долго ждет. У меня, к сожалению, не высвечивалось на мониторе то, что ее звонок прошел к нам. Лариса Дмитриевна, пожалуйста, вы как считаете, все-таки запретить или нет?

Слушатель: Я приветствую, во-первых, Светлану Ганнушкину и, забыла фамилию второго товарища…

Кристина Горелик: Евгений Прошечкин и Николай Курьянович.

Слушатель: Нет-нет, его ни в коем случае. Это позор русского народа. Это позор?

Николай Курьянович: Это слава русского народа.

Кристина Горелик: Лариса Дмитриевна, запретить или разрешить?

Слушатель: Я потрясена, что возле памятника Льва Толстого, величайшего гуманиста, которого знает весь мир, я не знаю, как его потомки просто не выступили с этим. Но мне кажется сейчас, что, вы знаете, в школе до сих пор, к сожалению, не изучают материалы, что писал Геббельс, Розенберг и другие похожие люди о славянах, о русских. Вот это, мне кажется, надо включить. И суд заражен фашизмом, все внутренние войска и спецвойска заражены, и, кстати, учителя, к сожалению. Большая масса учителей заражены фашизмом.

Николай Курьянович: Может быть, вы путаете слова «фашизм» и «патриотизм»? При чем здесь Геббельс, Гимлер?

Кристина Горелик: У вас примеры есть конкретные, да?

Слушатель: Не надо, это негодяи, все негодяи, такие, как вы.

Кристина Горелик: Лариса Дмитриевна, а по поводу учителей у вас есть конкретные примеры?

Слушатель: Я слышу, понимаете. Я по профессии не педагог, работаю, я уже пенсионерка, в школе и там очень много детей из Афганистана, из Армении и так далее. И я слышу, как учителя говорят, «эти черные». О чем вы говорите тогда?

Светлана Ганнушкина: Наши посетители тоже жалуются на это.

Николай Курьянович: А в Кондопоге знаете, что эти молодчики говорили? Вам процитировать на ночь?

Кристина Горелик: А вот я не знаю насчет законодательства, как у нас. Я думаю, что, может быть, и не стоит цитировать то, что молодчики говорят, а то ведь прокуратура не усматривает состава преступления в Движении против нелегальной иммиграции, а в деятельности таких организаций иностранных, как Радио Свобода, может вполне усмотреть.

Николай Курьянович: Поэтому опасно. Поэтому ладно, чтобы не подводить радиостанцию Свобода, не будем.

Светлана Ганнушкина: Можно мне два слова о патриотизме сказать?

Кристина Горелик: Да, конечно. Вы знаете, давайте как раз в эту же тему прочитаю сообщение, и вы как раз скажите про патриотизм.

Светлана Ганнушкина: Хорошо.

Кристина Горелик: Пишет Ольга Зиновьевна или Зиновьева, я не очень понимаю, из Москвы: «Кто давал право так называемым правозащитникам и демократам определять, кто фашист, а кто не фашист? Я считаю, что как раз те, кто приватизировал это слово для себя, они и есть фашисты. Русский так называемый марш нужно было разрешить». Теперь, пожалуйста, ваш комментарий, Светлана Алексеевна.

Николай Курьянович: Хороший вопрос.

Светлана Ганнушкина: Это не совсем комментарий к тому, что здесь сказано. Что такое фашизм и что такое не фашизм – это, конечно, должны выяснить эксперты во время судебного разбирательства.

А что касается патриотизма, я знаю замечательное определение патриотизма, его дал председатель колхоза бывшего, который принял к себе после развала Советского Союза очень много людей из республик разных. Его спросили: «Вот ты принимаешь всех приезжающих в Россию и людей разных национальностей при этом. Ты русский патриот или нет?» Он человек простой, небольшого росточка, он подумал и сказал: «Знаешь, все-таки русский патриот. Потому что когда Россия что-то плохо делает, у меня душа болит». Вот в этом смысле я тоже патриот.

Николай Курьянович: А еще, помните, ваши правозащитники, коллеги, любили повторять с придыханием, что патриотизм – это последнее прибежище негодяев.

Светлана Ганнушкина: Так вот это в другом смысле.

Николай Курьянович: Так вот именно негодяи те, кто так говорит и кому цитата эта принадлежит.

Евгений Прошечкин: Это не Льва Толстого?

Николай Курьянович: Неважно, кому это принадлежит.

Светлана Ганнушкина: Лев Толстой.

Кристина Горелик: Лев Толстой. Понятно. Кстати, вот, господин Прошечкин, и к вам тоже здесь обращаются наши слушатели. Говорят, что не надо врать слушателям. Это Дмитрий говорит, что если Россия станет русским государством, в ее составе останется не Московская область, а полсотни русских областей и краев, да и в трех десятках национальных регионов, в 22 русские составляют большинство. По поводу стилистики молчит.

Евгений Прошечкин: Правильно. Получится, что надо будет делиться и по этим субъектам Федерации, где русские составляют большинство. Следовательно, у нас сразу разваливается Поволжье, у нас разваливается, скажем, Якутия – все разваливается. Про Северный Кавказ я вообще не говорю.

Николай Курьянович: Да ничего не развалиться. Русская республика – это стержень будущей Российской империи.

Евгений Прошечкин: Русская республика развалит всю империю.

А теперь насчет того, что правозащитники, демократы, антифашисты чуть ли не враги России, враги православия. Я хочу очень интересную информацию сказать нашему уважаемому депутату Государственной Думы.

Николай Курьянович: Ну-ка, пожалуйста, удивите меня, но я не уверен.

Евгений Прошечкин: Нет, удивлю. И удивлю даже Светлану, мою коллегу. Она сказала, Светлана, когда я говорил, что информация, на Славянской площади что происходит, у меня есть из первых рук. Она говорит: «Наверное, ваши наблюдатели, не участники?» Нет, нет. У нас в антифашистском центре московском есть люди разных убеждений, в том числе и православные, в том числе и достаточно консервативных убеждений.

Николай Курьянович: Вы много заблудших душ вылавливаете, это понятно.

Евгений Прошечкин: Нет. Так вот это не мешает им быть в принципе антифашистами, их ни религиозные, даже немножко клерикальные убеждения. Так вот, уважаемый депутат, член Московского антифашистского центра не только участвовали в действии на Смоленской площади, а один из них, фамилию, конечно, я не назову, выступал с трибуны там же, где вы выступали, член Московского антифашистского центра. Вот так. Так что идеи православия, в таком, нормальном виде, не экстремистском, нам очень даже близки.

Николай Курьянович: Так я на Славянской площади выступал после выступления на митинге возле памятника русскому писателю Льву Николаевичу Толстому и являюсь членом Союза православных хоругвеносцев, Союза православных братств. Поэтому православие, как основа нашей духовности и патриотического движения.

Евгений Прошечкин: Одно другому не противоречит.

Николай Курьянович: Ну что, все вопросы исчерпали?

Кристина Горелик: Да нет, что вы, у нас еще Антонина Максимовна из Подмосковья. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Я хотела бы спросить правозащитников. А почему бы им не поехать туда, откуда приезжают наши, как мы говорим, иммигранты? Я посоветую им поехать туда жить, как они там будут.

Кристина Горелик: Так они постоянно ездят в командировку.

Слушатель: Нет, не в командировку, пусть они поживут там. Я там жила в свое время после института три года, там только и говорили, езжайте в свою Россию. Так что я бы посоветовала им пожить хотя бы года два. Спасибо.

Николай Курьянович: Был у вас такой правозащитник Ковалев и ездил там, с чеченскими боевиками вась-вась вел себя.

Светлана Ганнушкина: Я хочу сказать, что нам необязательно быть хуже всех. И если в национальных республиках сейчас плохо относятся к русским и это отвратительно, и наши коллеги-правозащитники с этим борются, из этого не следует, что мы должны здесь делать гадости еще больше. Так что соревноваться в том, что хуже, я не намерена.

Николай Курьянович: Да как они борются? Это все слова, госпожа Ганнушкина, за которыми ничего не стоит, никак не борются, не защищают русских.

Кристина Горелик: Давайте Ахмеда из Москвы послушаем.

Светлана Ганнушкина: За моими словами, все-таки я скажу, стоят тысячи людей, которых мы регулярно принимаем, из них большая часть русские.

Николай Курьянович: Вот сейчас после Русского марша более 3 тысяч человек задержали, в том числе меня милиция пыталась избить, несмотря на то, что я депутат, куртку разорвали. Но меня этим не поколеблешь. Просто неприятно, что у нас такое отношение не только к депутатам, но любого человека могут вообще, как ветошь использовать, выкинуть, выбросить.

Евгений Прошечкин: Это, к сожалению, правда.

Кристина Горелик: Ахмед из Москвы, пожалуйста.

Слушатель: Я сам татарин, но я удивляюсь, как это так, русские все-таки составляют именно основу государства нашего, а к ним такое отношение.

Николай Курьянович: Ахмед, спасибо, родной, что даже нерусские понимают, что русские находятся в дискриминирующем положении. Ахмед, молодец, благодарность тебе.

Слушатель: Можно задать вопрос Прошечкину?

Евгений Прошечкин: Да, конечно.

Слушатель: Скажите, пожалуйста, вы считаете, кто более страшный для России – русские националисты или террористы? Спасибо.

Евгений Прошечкин: Я знаю, что такое сионизм. Сионисты – это люди…

Николай Курьянович: В 1975 году было дано определение ООН, ассамблеей, что сионизм – есть фашизм.

Евгений Прошечкин: Оно отменено. Так вот сионисты настоящие – это те люди, которые уезжают со всех стран мира и живут вокруг горы Сион в Палестине, в еврейском государстве. Есть другая точка зрения, что сионизм - это всемирный заговор. Я в эту точку зрения не верю. Поэтому отвечаю четко на вопрос, для меня страшнее русский национализм, чем желание людей жить, где они хотят, в данном случае в Палестине.

Кристина Горелик: Сейчас уже немодно стало говорить про сионистский заговор, сейчас модно стало говорить про грузинскую депортацию. Давайте Аркадия из Москвы послушаем.

Слушатель: Добрый день. У меня вопрос к депутату Курьяновичу. Скажите, пожалуйста, вот ваш идеологический антисемитизм, русофобство, ваше подписание бесконечных писем против сионизма, против еврейских организаций, это с чем связано, с вашей фамилией? Вы что боитесь, что вас примут за еврея, а сам еврей. Вы такую злобность пропагандируете, в чем дело?

Николай Курьянович: Никакой злобности у меня нет. На самом деле у меня белорусская фамилия, и никаких писем я по поводу сионистских организаций не пишу, я не припоминаю. Я пишу в отношении конкретных…

Кристина Горелик: А вы подписывали письма, кстати?

Николай Курьянович: Какие? Нет.

Евгений Прошечкин: Слушатель прав, я свидетельствую…

Николай Курьянович: В чем прав?

Евгений Прошечкин: Нос у вас какой-то подозрительный, какая-то горбинка.

Николай Курьянович: Греческий.

Евгений Прошечкин: Так что слушатель не во всем неправ, извините.

Николай Курьянович: Вот видите, как они зацепились. На самом деле я русский.

Евгений Прошечкин: А вы докажите, что вы русский. Мне кажется, слушатель в корень знал.

Николай Курьянович: Я не обязан доказывать.

Евгений Прошечкин: Правильно, мы не обязаны доказывать.

Кристина Горелик: Мне кажется, что это совершенно неправильная дискуссия, доказывать, кто русский, а кто нерусский.

Светлана Ганнушкина: Вы поехали не туда.

Евгений Прошечкин: Я правильно поехал. Потому что тот, кто на той стороне, постоянно требует, чтобы кто-то доказал паспортом, не паспортом.

Николай Курьянович: Почему меня исключили из ОГПУ, потому что я слишком буквально понял это от вас, защитил русских. Мы за русских, мы за бедных.

Кристина Горелик: Давайте прочитаю сообщение, а то Марина, по-моему, обижается. «Очень часто ваши ведущие говорят о том, что мнения слушателей могут не совпадать с мнением радиостанции». Могут, конечно. «Это правильно, сегодня вы должны быть очень осторожны, но, тем не менее, вы не прочитали ни одного пейджерного сообщения, как-то задевающего Буримовича». Наверное, все-таки Курьяновича.

Николай Курьянович: Курьянович, да, еще плохо знают.

Кристина Горелик: По-моему, Марина, вы не правы, я, по-моему, несколько раз прочитала, особенно тогда, когда сказала, что было сообщение о том, что Курьяновича надо привлечь к уголовной ответственности за то, что он черные списки составляет. Поэтому тут вы на самом деле…

Светлана Ганнушкина: Ну что же, он один, а нас много, ну что мы будем его тут обижать.

Николай Курьянович: Да, вы не одиноки, кто хочет меня постоянно привлечь к ответственности, законопатить.

Кристина Горелик: Вообще, я думаю, что обижать не стоит, и своих гостей я все-таки стараюсь как-то не обижать. Давайте, все-таки у нас одна минутка всего осталась, быстренько краткие итоги, очень кратко. Светлана Алексеевна, давайте с вас начнем.

Светлана Ганнушкина: Я скажу то, что я сказала в конце на митинге. Нас объединяет любовь, их объединяет ненависть. Я за любовь.

Кристина Горелик: Правильно. Пожалуйста, Николай Владимирович.

Николай Курьянович: Я за русский народ, будет жить хорошо и себя чувствовать русский народ - и всем остальным коренным народам будет рядом с ним очень хорошо. Поэтому слава русского народу, народу-богатырю, народу-созидателю. Слава России.

Кристина Горелик: Пожалуйста, Евгений Прошечкин. По поводу русского народа присоединяюсь, любить надо.

Евгений Прошечкин: Я считаю, что если политика моего оппонента, так сказать, будет воплощена в жизнь, развалится наше государство, как 15 лет назад развалился Советский Союз, мало не покажется, и русский народ, так сказать, как системосоздающий народ, ему будет хуже всех. Поэтому я очень опасаюсь идти путем господина депутата.

Николай Курьянович: Русский народ неуничтожим.

Светлана Ганнушкина: Будут не рядом, а вместе. Не рядом с кем-то, притулившись, а все народы.

Николай Курьянович: Всех с праздником, с Днем национального единства и Казанской иконы Божьей матери. С праздником.

Кристина Горелик: По поводу 4 ноября в гостях у меня были участники Антифашистского митинга на Болотной площади в Москве Евгений Прошечкин и Светлана Ганнушкина, а также депутат Государственной Думы, участник запрещенного властями Русского марша Николай Курьянович. С нами на телефонной связи был Валерий Тишков, председатель комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свободы и слова.