Тех, кто умирал осенью-зимой, хоронили весной. Трупы складывали в какой-то сарайке под названием "Морг" штабелями, а потом вывозили вот на такое кладбище и хоронили в братских могилах – голыми. Бывала на ноге такая бирка с указанием человека".
Пермский "Молодежный Мемориал" отправился в ежегодную экспедицию по местам, где в советские времена находились лагеря и спецпоселения ГУЛАГа, – по рекам Койве и Чусовой. Передвигались на катамаранах, ночевали в палатках. 15 волонтеров приводили в порядок знаки, обозначающие места заключений и массовых захоронений.
В бывшем спецпоселке Верхний Шайтан волонтеры установили новый деревянный крест, а на месте бывшего лагеря "Створ" прикрепили к одной из сохранившихся стен металлические светильники и информационные стенды. Этот лагерь существовал с 40-х до 70-х годов прошлого века. На его кладбище – металлические таблички с надписями "ЖЖ57", "ЖЖ60"... Имен на этих табличках нет.
Председатель Пермского краевого отделения международного общества "Мемориал" Роберт Латыпов рассказывает, что кладбище "Створа" они заметили в лесу во время такой же экспедиции почти 15 лет назад: "Обычно на могилы ставили деревянные колышки и они очень быстро сгнивали, – объясняет он, – а этот заброшенный погост – один из немногих, который остался от лагерей ГУЛАГа". Пока здесь нашли 52 могильных указателя.
– Как происходило захоронение? – продолжает Роберт Латыпов – Тех, кто умирал осенью или зимой, хоронили весной. Трупы складывали в какой то сарайке под названием "морг" штабелями, а потом вывозили вот на такое кладбище и хоронили в братских могилах голыми без одежды, бывала на ноге такая бирка с указанием имени человека. Бирки, конечно, не сохранились. И вот среди этих могильных холимков, а точнее, углублений, у меня возникает ощущение острой социальной несправедливости. Потому что от человека здесь осталась только вот эта металлическая табличка. Видя это, я все время думаю о том, где мы, кто мы, зачем мы? И, самое главное, ценим ли мы всю эту окружающую жизнь и людей, которые рядом, даже если мы их не понимаем, не принимаем? В любом случае должна быть нормальная память. Людям должны быть оказаны человеческие почести. Пусть это будет не надгробье над каждой могилой, пусть будет один общий памятник, но зато хоть людей назвать, они ведь сейчас никому вреда не принесут. Это ведь по-человечески - назвать людей, которые здесь лежат. Чтобы можно было родственникам придти сюда и возложить цветы. Это по-христиански, по-мусульмански, по-буддистски – назвать людей. Это что-то страшное? Что это, взорвет общество, что ли? Мне кажется, что это нормальная, позитивная, человеческая потребность – заключает Роберт Латыпов
В получасе ходьбы от кладбища можно найти остатки самого лагеря. На протяжении нескольких сотен метров хорошо видны кирпичные фундаменты, колючая проволока, сохранились несколько кирпичных стен выше человеческого роста.
Ближайшая деревня находится более чем за 15 километров, сносных дорог нет. Экспедиция встречает на своем пути только туристов, пришедших на катамаранах по реке Чусовой. Обычно они молча ходят среди руин лагеря, слушают рассказы волонтеров.
Судя по рассекреченным документам НКВД, в 1942 году правительство СССР распорядилось соорудить в Прикамье три гидроэлектростанции: на реках Койве, Усьве и здесь, на Чусовой, где ГЭС должны были построить заключенные Понышского лагеря. Бараки предстояло строить на склоне горы. Первые из сохранившихся фотографий сделаны в начале 1943 года.
На фото видны места, где заключенные пережили первую зиму, – это так называемые "утепленные палатки". Потом построили деревянные бараки, но и в них было сыро.
"До сего времени в бараках отсутствуют сушилки, – говорится в одном из секретных отчетов. – Учитывая дневную оттепель, заключенные приходят с работы в барак на отдых в мокрой одежде, на следующий день значительная часть заключенных уходит на работу в невысушенной одежде, в результате заметно увеличилось число простудных заболеваний".
Из докладной записки начальника оперативно-чекистского отдела Понышлага, написанной весной 1944 года:
"Почти наполовину постельные принадлежности ничем не набиты, и заключенные вынуждены спать почти на голых нарах, такие заключенные, как Бочкарев, Метдурог, Семенов, почти всю зиму спят на голых нарах прямо в бушлатах, не раздеваясь. Обувь у примерно 50 процентов заключенных износилась до предела, некоторые совсем раздеты и разуты. 2 марта с.г. по разутости не вышло на работу 11 чел., 6 марта с.г. – 20 чел. и т.д. Начальник лагерного отделения Голубев, не считаясь с теми заключенными, которые разуты и раздеты, направляет их на работы. И при вынужденном их отказе водворяет таких заключенных в штрафизолятор".
Из той же записки:
"В бане грязь, нательное белье нестираное, люди проходили санобработку без мыла. У самого зав. баней Тарасенко были обнаружены в личном белье вши. На пекарне у тестомеса Демидова было обнаружено 6 вшей и т.д. В бараках была установлена в большинстве грязь. Нечистоты из уборных сваливают в зоне лагеря, что может грозить заболеванием инфекционными болезнями".
Из работы историка Виталия Мингалева о Понышском ИТЛ:
"На 1 июля 1943 года лагерь имел 6729 заключенных. Из них 3487 человек со сроком выше 5 лет. На "Створе" <была> невероятная скученность – до 0,6 квадратных метра на человека при норме в 2 квадратных метра. Нары из круглых неотесанных жердей, постельных принадлежностей – 8-10%. В результате, количество больных: июнь – 195 человек, август – 1192. Смертность: июнь – 42, июль – 139, 25 дней августа – 321. Диагноз – в основном – пеллагра (заболевание, которое является следствием длительного неполноценного питания. – Прим. ред.). Смертность в 1944 году: июль – 139, август – 309, сентябрь – 276".
Начальником Понышского ИТЛ и одновременно начальником строительства Понышской ГЭС на реке Чусовой с осени 1942 до февраля 1944-го был инженер-полковник Цесарский. Уже в 1960-е годы он был удостоен звания Героя Социалистического Труда за "выдающиеся заслуги в гидростроительстве".
По информации пермского "Мемориала", после массовых амнистий 50-х годов "Створ" продолжал оставаться "политической" зоной. Заключенными в основном были советские военнопленные, прошедшие через фашистские концлагеря.
Одна из остановок поисковой экспедиции – поселок Кусье-Александровский. В сталинское время сюда отправляли в ссылку "кулаков" и российских немцев. Ссыльные валили лес, строили лагеря. На фоне других построек поселка выделяется белая церковь. Она появилась еще до революции, но в 1937 году храм закрыли, купола разрушили. Местным жителям это не понравилось, и они написали коллективное письмо Сталину. Как рассказывают в здешнем краеведческом музее, инициаторов послания арестовали, некоторых – расстреляли. Позднее в здании разместилось Уральское управление по добыче алмазов. Теперь здесь снова церковь.
В поселке до сих пор живут несколько детей бывших репрессированных. Одна из них, Галина Кнут, рассказывает, как ее отца со всей семьей отправили в Кусье-Александровский в 1948 году. Тогда ей был всего год. Отец работал на Кировским заводе в Ленинграде. "Здесь сначала жили в бараке, затем нас приютила одна семья. Питались, бывало, одними грибами…" Галина долгие годы пыталась узнать, какое преступление совершил ее отец. А в 90-х получила справку, что единственная его "вина" – что он был "лицом немецкой национальности".
Тем не менее, Галина Вольдемаровна за "строгость" в управлении государством: "Ведь государство – как семья. Там, где отец семейства строгий, но при этом и справедливый, там все ладится. А наши руководители не знают, как мы выживаем, даже Путин, хоть он и старается... Но мы не жалуемся, мы же живем. В те же девяностые годы, когда не платили зарплату, у нас с мужем были две коровы, семнадцать кур, восемь овечек. И все было! Приходилось покупать только сахар и муку".
Вера Донец, 86 лет, вспоминает, как ее "кулацкую" семью сослали в эти края в 30-е годы. Еще в ссылке она вышла замуж. Освободившись, супруги переехали в Кусье-Александровский.
– Первым местом ссылки стал спецпоселок Богатырево Ныробского района Молотовской области, – рассказывает Вера Донец. – Осенью разместили в палатках, к зиме построили землянки. Потом строили бараки. Родители занимались лесозаготовкой для строительства лагпунктов Усольлага и Ныроблага – папа валил лес, мама рубила сучки. Я училась в школе. Из продуктового снабжения на семью из семи человек давали хлеб и 5 кг овсяной муки. Летом садили картофель и капусту. Но этого хватало только на половину зимы. Дожив до лета, переходили на подножный корм. Ели съедобные травы, в середине лета ягоды и грибы. Люди, высланные с других краев, которые раньше не видели таких грибов, собирали их все подряд, варили и умирали от отравления.
– При Сталине надо было крепко-накрепко держать язык за зубами, – вспоминает Вера. – Помню, были у нас ребята, постоянно анекдоты рассказывали, хохотали. Раз – и не стало их, вернулись только через десять лет.
– Как отреагировали люди, когда умер Сталин? – интересуется сотрудник "Мемориала" Рамиль.
– Все по-разному: кто-то плакал, кто-то – радовался.
– А вы?
– А я никак. В 47 году получила паспорт, до этого у нас никаких документов не было, ни паспортов, мы жили как… Ну как крепостные. Под комендатурой.
Вера Дмитриевна вспоминает, как ее муж в 1960-е годы вступил в партию. "Поехал в город Чусовой, на комиссию. Там еще его спросили: почему вы, сын кулака, надумали в партию вступить? Он сначала растерялся, а потом и говорит, что сын за отца отвечать не должен. Приехал домой, сообразили бутылку, обмываем партбилет. А его родители не знали, что случилось. Спрашивают меня, по какому поводу праздник? Я сказала, так его отец как матюкнулся: "Лучше бы он в говно вступил, чем в эту партию!"
…На берегу волонтеры "Мемориала" замечают сразу несколько цветных катамаранов. Это туристы. Сейчас в Кусье-Александровском начинается один из самых популярных маршрутов водного туризма в Пермском крае. Возможно, помимо окрестных красот, туристы обратят внимание на несколько памятных табличек на местах спецпоселков и лагерей ГУЛАГа...
