Россию вновь охватывает предвыборный зуд. Появилась информация о переносе выборов в Государственную Думу России с декабря на сентябрь 2016 года. Даст ли это фору "партии власти"? Прошли "отставки" 10 губернаторов с их же переназначением временными главами регионов до "выборов" в сентябре 2015.
В рамках подготовки к "выборам" в Иркутской области в Москву из Иркутска были присланы следователи, которые провели обыск и допрос политического противника губернатора Сергей Ерощенко – журналиста Виталия Камышева.
Зачем Путину переносить на сентябрь 2016 года выборы Думы и выводить в 2015 году на досрочные выборы дополнительно десяток губернаторов? Обсуждают политолог Александр Кынев, журналисты Алексей Костылев, Виктор Корб и Виталий Камышев, доктор экономических наук Евгений Гонтмахер, профессор, доктор географических наук Наталья Зубаревич.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Сегодня в нашей московской студии Александр Кынев, известный российский политолог и журналист Виталий Камышев, наш коллега в прошлом по Радио Свобода. Мы сегодня будем говорить о том, зачем Владимиру Путину приближать выборы как губернаторские, так и думские, о чем уже идут разговоры. К нам в качестве экспертов в течение эфира присоединятся профессор Евгений Гонтмахер, профессор Наталья Зубаревич, журналист Виктор Корб из Омска и журналист Алексей Костылев из Смоленска.
Давайте начнем разговор о досрочных выборах Государственной думы. Сначала появились статьи со слухами из кулуаров российского парламента о том, что обсуждается решение возможное о том, чтобы выборы провести в 2016 году не в декабре, а в сентябре, а нынче Владимир Жириновский на одной из радиостанций открыто выступил за перенос выборов на сентябрь, за то, чтобы какими-то простыми решениями разрешить этот технологический вопрос. Зачем властям, поскольку это все идет от партий, близких к Кремлю, а других в Государственной думе, кстати, нынче уже и нет, зачем им всем это надо?
Александр Кынев: Я думаю, что это очередной виток нервозности. С чем это может быть связано? Возможно, в связи с тем, что, похоже, что взят курс на если не прекращение, то полное замораживание "украинского проекта", соответственно, возникает проблема утилизации недовольства. Я думаю, что риски, которые с этим существуют, власть всерьез беспокоят. Их беспокоит как судьба радикалов, которые в результате могут выразить недовольство.
Михаил Соколов: Радикалы те, кто воюют в Донбассе?
Александр Кынев: Те, кого они сами за эти полтора года превратили в идейный авангард, люди, которые считали, что теперь за ними правда, что они действуют верно и ветер дует им в паруса. Когда радикал чувствует, что он прав, он вообще кого бы то ни было слушать перестает и становится неуправляемым. А власти любые неуправляемые люди в принципе не нужны, неважно, каких они взглядов. Поэтому я думаю, что перспектива окончания "горячей фазы" украинского конфликта пугает власти. Они считают, что есть побочные эффекты, послевкусие всей этой информационной войны, накачки, вытекают проблемы агрессии, которую нужно куда-то деть и она может выйти боком. Не факт, что она выйдет, но риск есть – это с одной стороны.
С другой стороны, поскольку невозможно бесконечно переливать одну и ту же тему из пустого в порожнее, все равно даже по данным социологии видно, что тема экономическая все равно стала выходить на первый план – это людей заботит в максимальной степени, совершенно очевидно, что власть учитывает в том числе перспективу роста недовольства и протестных настроений с учетом социально-экономической обстановки. Я думаю, что такой совокупный анализ того, что нужно будет что-то делать с агрессией, видимо, нужно будет каким-то образом восстанавливать свои же собственные группы, плюс у них традиционная внешняя паранойя существует, кто к ним не ходит в кабинеты и с ними не советуется, плюс у них есть большой риск, что отсутствие такой активной кампании, мобилизации вокруг темы милитаризма усилит риски протеста социально-экономических.
Обратите внимание, фактически одновременно несколько событий. Надо понимать, что у каждого из них своя история, но они происходят почти одновременно. Это закон об иностранных нежелательных организациях, который зимой был положен под сукно, фактически было сказано, что вроде он не нужен, мы его внесли, он свою роль уже сыграл, дальше надо. Теперь выяснилось, что надо, его в ускоренном виде, вчера приняла Госдума, сегодня Совет федерации, то есть очевидная отмашка. По этому закону можно практически любую организацию признать незаконной, автоматически все ее сотрудники и партнеры моментально оказываются уголовниками просто потому, что кто-то кого-то внес в какой-то список.
Одновременно с этим смотрите, что происходит по линии наблюдения за выборами, то есть я имею в виду ситуацию в Балашихе и все, что было после. То есть активные публичные агрессивные наезды на независимые организации, которые занимаются мониторингом выборов, причем со стороны людей, символизирующих в стране избирательную систему. Все это происходит практически одновременно. И якобы информация о том, что выборы могут пройти досрочно не в декабре, а в сентябре месяце. Я думаю, что все это вместе говорит о нервозности и попытках перестраховаться от каких-то негативных вариантов, которые они могут получить, вылезая из украинского кризиса в условиях резкого увеличения риска социально-экономических протестов.
Михаил Соколов: Виталий, вы занимались выборами, освещали их, участвовали, когда еще политикой занимались сами, летние выборы, ранне-осенние, и зимние, они принципиально чем-то отличаются?
Виталий Камышев: Да, серьезно отличаются. Мне, например, кажется, что просто власти понравились сентябрьские выборы. Опыт единого дня голосования в сентябре, в частности, в прошлом году муниципальные и региональные выборы, показывает, что легче снизить активность избирателя, он вообще не успевает сообразить, что это такое, явка низкая и манипулировать гораздо легче. Правда, вопрос, удастся ли это в масштабах страны, потому что это было в регионах, в городах отдельных. Явно, что такой график нравится в Кремле, и они решили попробовать.
Александр Кынев: Есть очень большие риски. Во-первых, надо понимать, что низкая явка – вещь очень опасная. Когда общество спит, оно играет на власть, потому что большинство просто не ходит. Но если вдруг начинается новая волна роста публичной активности, то эта низкая явка превращается в повышенную явку людей активно не согласных, тогда все может перевернуться с точностью до наоборот. Поэтому это очень рискованная штука. Второе: надо понимать, что и так за последние годы авторитет одного из ключевых органов госвласти упал совершенно невозможным образом.
Михаил Соколов: Кажется, что он уже давно на дне.
Александр Кынев: Как говорит история, падать всегда есть куда. Хотя оно на дне, вроде как выборы были, явка была достаточно большая. Во-первых, переносить выборы на сентябрь – это публичный скандал, это фактически публичное признание собственной слабости, это жест, который останется в истории, будет воспринят в стране и мире вполне определенным образом.
Кроме этого, если это ставка на низкую явку, можно попытаться манипулировать при низкой явке выборами мэра, районного совета, губернатора, но проводить при низкой явке выборы национального парламента в условиях того, что они сами опасаются рисков роста недовольства, протестных настроений и так далее, – это фактически еще больше увеличивать риски дестабилизации и еще больше ослаблять и без того слабые институты. То есть на самом деле это попытка обмануть какие-то негативные вещи, лишь усиливая их эффект в результате.
Михаил Соколов: А думают ли они об институтах, это хороший вопрос.
Виталий Камышев: Мне кажется, одно из самых серьезных, что произошло за последние годы, за последние десятилетия, – это полная тотальная деинституализация, причем сознательная. Институты разрушены, хотя это разрушает само государство.
Михаил Соколов: Институт царя существует.
Виталий Камышев: Существует какая-то вертикаль. На мой взгляд, нормальных институтов у нас нет. И это сделано было сознательно, общество и государство было разрушено, чтобы не было сопротивления, не было сменяемости власти. Поэтому, мне кажется, что это очень серьезная вещь, из которой неизвестно, как страна будет выходить.
Михаил Соколов: Тогда получается, что досрочные выборы губернаторов, которые назначаются в разных регионах – это тоже признание слабости.
Александр Кынев: Абсолютно. На самом деле, если мы посмотрим состав.
Михаил Соколов: Сколько сейчас досрочников уже?
Александр Кынев: На данную минуту 10. Получается 23, но три региона, там выборов не будет населением, там будут депутаты избирать – это Ямал, Ханты-Мансийский округ и Северная Осетия.
Михаил Соколов: То есть фактически лишили эти округа выборов.
Александр Кынев: 10 плановых и уже 10 внеплановых. Но список еще может увеличиться. Здесь, я думаю, история более сложная. Они хотят, чтобы губернаторы под федеральные выборы занимались не собой, а занимались плановыми заданиями по Госдуме. Кроме того у губернаторов есть свои мотивы – это и риски того же кризиса. Это и то, что они опасаются, что вначале будет Госдума, а потом губернаторские. Откуда у нас берутся кандидаты в губернаторы? Они обычно брались из мэров, но мэров сейчас практически нет, и из тех же депутатов Госдумы. У многих регионов легитимность почти в масштабе субъектов, фактически у них легитимность выше, чем легитимность губернатора. То есть по сути дела многие из них могут на следующем этапе превратиться в прямых конкурентов нынешним главам. Поэтому это попытка сыграть на опережение, пока никто не заявился и не раскрутился, закрепить за собой, насколько возможно, нынешние посты, еще лет на 5 досидеть, если раньше не посадят или не снимут, как было с тем же Брянском.
Михаил Соколов: В Брянске Денин легко отделался. Все-таки сняли и еще не посадили. А вот на Сахалине Хорошавина засадили. Привезли, показали всем его богатство.
Александр Кынев: Поэтому, я думаю, у центра одни интересы, у губернаторов другие, а в совокупности мы получаем дальнейшую деградацию управления. Потому что получается, что как раз самых слабых и тащат. Если в том году, как ни относись к 19 прошлогодним, многие люди были, которые активно работали, они бы избрались и даже в условиях нормальной конкуренции. Шанцева бы выбрали, Гордеева выбрали бы абсолютно честно, у него достаточно высокий рейтинг, там было много честных побед. Я думаю, что многие в том году избрались бы даже при нормальной кампании. В этом году, если мы посмотрим список, кого пускают сейчас, там сильных практически никого нет, там в основном либо середняки, либо откровенные неудачники, у которых при нормальных кампаниях шансов бы просто не было.
Михаил Соколов: Тулеев не середняк, он держит все как в своем ханстве в Кемерове.
Александр Кынев: Мы сейчас говорим про досрочников, у Тулеева плановые выборы.
Михаил Соколов: Тем не менее, там были к нему вопросы, насколько я помню, у Кремля.
Александр Кынев: Тот факт, что вынуждены оставлять того же Тулеева, учитывая, сколько лет он сидит и какой у него возраст, говорит о том, что как раз в принципе ситуация абсолютного кадрового тупика. Новых людей брать неоткуда, те, которые есть, их пытаются просто протащить, используя все приличные и неприличные способы, какие только существуют. Мы помним в прошлом году кампанию, когда Дмитриеву не пустили в Питере, помним башкирскую кампанию, помним республику Алтай.
Михаил Соколов: Есть еще во всех этих сюжетах неприличные юридические коллизии. Человек подает в отставку, его же назначают временно исполняющим, он продолжает рулить, какие-то формальные процедуры, в общем, ему расчищают поле. Такие же неприличные политические сюжеты, похоже, будут и с думскими выборами. Я вижу, есть мнение уважаемых юристов, которые говорят, что думу досрочно избрать можно только через роспуск, а там оснований немного.
Александр Кынев: В конституции не написано про самороспуск думы, в конституции написано, что дума может выразить недоверие правительству, и тогда возникает ситуация возможности роспуска. Ничего другого нет. Тогда нужно увольнять Кабинет министров заодно.
Михаил Соколов: Тоже неплохой сюжет. Кстати говоря, по слухам Медведеву и обещано было до выборов, только неизвестно, до каких, может быть до президентских, а может быть, теперь выяснится, что до думских. Жириновский, например, рассуждает, что это техническая процедура, что можно внести поправку в закон о выборах, указать, что выборы в сентябре и прочее, то есть можно обойти и конституцию. Виталий, хватит у властей, как вы считаете, цинизма вот так сыграть, как нам обещает Жириновский?
Виталий Камышев: Цинизма хватит. Вопрос в том, насколько это поможет. Многие телодвижения власти трудно понять, потому что они влекут за собой еще более негативные последствия. Впечатление какой-от нервозности, никакой продуманности в этом нет. А цинизма всегда хватит, на мой взгляд.
Михаил Соколов: То есть в принципе по Думе, как вы думаете, когда может быть принято решение?
Александр Кынев: Я думаю, что пока это проброс, смотрят на реакцию. Наверное, посмотрят, проанализируют. В любом случае, если решение будет приниматься, приниматься оно будет не сегодня, потому что до следующего года времени еще достаточно много. Нет никакой политической логики решение принимать сейчас, когда масса неизвестных, которые будут понятны только зимой-весной следующего года.
Михаил Соколов: У нас сейчас на линии по телефону профессор Наталья Зубаревич, известный российский географ, специалист по регионам. Есть списки разнообразные досрочных выборов, на ваш взгляд, насколько заставляет власти спешить с выборами губернаторов, увеличивать количество досрочных выборов ухудшение экономической ситуации? Что происходит в регионах с бюджетами и так далее?
Наталья Зубаревич: Сейчас кризисный спад замедлился, наступает время неопределенности, то ли стагнация длинная довольно, то ли продолжение спада, но очень небольшими темпами – это в целом по России. А если брать тот список регионов-досрочников, то картинка очень разная. Хуже всего ситуация в Карелии и Смоленской области. И там, и там очень тяжелая бюджетная ситуация, 10-11% дефицит бюджета, очень высокий долг, равный или всем собственным доходам, или почти всем собственным доходам. Есть большие проблемы с падением инвестиций, особенно в Карелии. Промышленный спад сильнее сейчас проявляется в Смоленской области, но до этого два года был промышленный спад в Карелии. И там, и там приличный рост безработицы на два процентных пункта. В Карелии и уровень приличный – 9%, в Смоленске в силу проблем демографических это всего лишь 7%. Из европейской части получше в Брянске, хотя там довольно большой долг, но у них промышленный рост, благодаря инвестициям бюджета в оборонку, очень низкая безработица, и там пока я экономических острых проблем, кроме долга, не вижу. Любопытно в Оренбуржье, потому что там вроде все более-менее с бюджетом ничего, но там как-то резко в этом году упало промышленное производство, особенно в обрабатывающих отраслях. Я бы не спешила делать выводы, хотелось бы посмотреть результаты первого полугодия, но там первые звонки есть.
По восточным регионам, если брать рейтинг, то хуже всего в Амурской области, очень большой дефицит – 11%. Это к вопросу о переходе на повышение бывшего губернатора на управление богатой Сахалинской области. Это очень приличный долг 60% от собственных доходов, причем в основном коммерческим банкам, что всегда проблематично. Очень тяжелый инвестиционный спад уже третий год. Безработица, для Сибири 7% – это не так много, но все-таки это звоночек. А по остальным я бы выделила так: отдельные проблемы, по Иркутской области очень большой дефицит, безработица высокая – 9%. В Омской области есть проблемы достаточно существенные с долгом и подрастает потихоньку безработица. На Камчатке очень сильное падение инвестиций. Но это такие как бы отдельные звонки. А на Сахалине все прекрасно.
Михаил Соколов: Это понятно, на Сахалине есть газ, есть новые заводы, все было замечательно, может быть, поэтому губернатор и попал туда, где он находится.
Наталья Зубаревич: Экономически это точно бонус. После полудепрессивной Амурской области попасть в богатейший ныне по бюджетным возможностям Сахалин – это реально бонус.
Михаил Соколов: Просматривается ли сейчас тенденция, что через год, особенно через два к думским выборам могло быть очень плохо, потому торопятся? Я имею в виду, тенденция к падению идет доходов?
Наталья Зубаревич: Тенденция непонятки. Потому что вице-премьер Шувалов уже объявил, что кризис закончился. Оставим это объявление на его усмотрение. Аналитики говорят о существенном замедлении, переходе из несколько месячного кризисного спада с стагнацию. А вот сколько стагнация продлится – это вопросы уже на небеса, потому что это никто не понимает. То есть обвального кризиса уже не случилось, но вязкий, медленный, вялотекущий кризис – это тоже не подарок. Медленная, долгая брежневская стагнация. Другое дело, что россиянам свойственно психологически адаптироваться к медленным ухудшениям легче, чем к обвальным. И это уже вопрос к политологам, как население будет реагировать на такое вялотекущее ухудшение.
Михаил Соколов: Украинский фактор, фактор войны, которая довольно долго, почти год продолжалась, плюс Крым, дополнительные расходы, как действуют на экономику регионов? Кто-то пострадал? Расходы на беженцев, разрыв связей. Или кто-то, как вы сказали, в Брянске в плюсе, потому что на оборонку деньги дают.
Наталья Зубаревич: Я бы не преувеличивала расходы на беженцев – это какие-то миллиарды рублей, это немного для российского бюджета. Крым – это более существенно, потому что при общем сокращении трансфертов происходит заметное их перераспределение в пользу Крыма. Но могу сказать, что это все не кирпичом по голове, это те изменения, которые российский бюджет и российские регионы скорее всего выдержат.
Михаил Соколов: Вопрос к политологам: как население будет реагировать на вялотекущий кризис?
Александр Кынев: На самом деле эти проблемы с бюджетами потому, что у власти становится меньше денег, а когда у власти меньше денег, это означает, что среди круга приближенных начинается передел тех ресурсов, которые сокращаются. Если раньше хватало на всех, на всех уже не хватает – это в одном случае, а в другом случае кому-то не хочется урезать. Поэтому вопрос не в населении даже, а вопрос в элитах. Потому что экономический кризис и проблема конкретных отраслей, конкретных бизнесов как раз усиливает риск внутриэлитных конфликтов. И мы это уже, кстати говоря, по некоторым регионам видим, когда одни группы начинают грабить другие. Те, естественно, не молчат.
Михаил Соколов: Например?
Александр Кынев: На мой взгляд, упомянули Сахалинскую область – вот вам расплата за большой бюджет в условиях кризиса. Я думаю, что ситуация в Иркутской области – ситуация совершенно очевидного политического и экономического передела. Я думаю, что кризис здесь мог стать дополнительным катализатором определенного стиля ведения политики в этом регионе.
Михаил Соколов: Это губернатор Сергей Ерощенко, друг Михаила Прохорова.
Александр Кынев: По некоторым другим субъектам тоже в принципе, Наталья Васильевна упомянула Смоленск, Смоленск в принципе регион тяжелый.
Михаил Соколов: Отдан ЛДПР на откуп.
Александр Кынев: Регион сложный, губернатор звезд с неба не хватает, дается ему возможность пролонгировать полномочия в этом году. Губернаторы, которые идут на переназначение, среди них доминируют в основном либо совсем средненькие, либо почти никакие. Это история Смоленска, это история Костромы, это история Иркутской области.
Михаил Соколов: Почему властям взять и не сменить? Хорошо, плохой губернатор, слабый губернатор, не справляется, возьми и замени. В чем проблема? Они создали вертикаль, вертикаль за все отвечает. Плох чиновник, как при Николае Первом, проворовался – сняли. Но не как при Петре, при Петре бы повесили, а при Николае куда-нибудь в поместье отправили отдыхать дальше.
Александр Кынев: Это вопрос кадровой политики, как она есть на сегодня, когда у каждого губернатора есть разной степени влиятельности федеральные "крыши", которые его покрывают и к которым он апеллирует, когда в регионе возникают какие-то проблемы. Кроме этого, я думаю, ситуация такова, есть некий статус-кво, который сам себя поддерживает. Для того, чтобы губернатора сняли, количество негативных сигналов должно перейти некую критическую массу, он должен с кем-то поссориться, должен кому-то перейти дорогу, должен наломать дров. Некоторые не успели слишком большое количество дров наломать.
Те, кто некую грань перешел, они, соответственно, посты потеряли, как тот же Денин в Брянске. У других, я думаю, что на самом деле, если будет ситуация вялотекущего кризиса, все равно в местах, где начнут выплескиваться внутриэлитные конфликты, где какие-то могут быть конкретные проблемы, связанные с тем, что просто регион другой политической культуры. Одно дело регион, который всегда был бедный, люди не сильно чувствуют разницу, есть регионы, где центр крупный город, где действительно политизированная часть общества, малый бизнес, может резко ощущать смену статуса. Потому что одно дело не иметь никогда, другое дело иметь и потерять. В этих регионах риск того, что может возникнуть политический кризис, гораздо выше и среди элит, и среди того же малого и среднего бизнеса, среди политизированной части общества. Там могут начать жертвовать ради того, чтобы успокоить: все нормально, мы услышали, мы сняли. Вспомните такие истории, которые у нас уже были в 2008-2009 годах, вспомните, как Бооса в Калининграде убирали.
Михаил Соколов: Там люди на митинги выходили.
Александр Кынев: Конечно. Кто сказал, что этого еще не будет?
Михаил Соколов: Иркутск, кстати, всегда был точкой горячей, Виталий Камышев занимался этой историей. Я так понимаю, что к вам теперь в связи с выборами прислали гонцов из Иркутской области. Расскажите, кто вас недавно посетил с утра раннего.
Виталий Камышев: Я хочу сказать, что, к сожалению, иногда не срабатывает тот набор факторов, о которых говорил Александр. Например, очень много скандалов у Сергея Ерощенко в Иркутске, я считаю, что более яркий персонаж, чем Хорошавин сахалинский. Была серия статей в газете "Аргументы недели", в "Российской газете". Наворотил он очень много, а тем не менее, его Кремль благословляет на выборы. Можно поразмышлять, почему, где разгадка. А события там сейчас происходят бурные, очень интересный сюжет. На следующий день после того, как встречался Сергей Ерощенко с Путиным, получил благословение на выборы, в 6 часов утра ко мне явились сразу четыре следователя из Иркутска, следователь по особо важным делам, произвели у меня обыск, изъяли компьютер и все электронные носители. Поводом было уголовное дело, которое в прошлом году было возбуждено вследствие конфликта между двумя кандидатами в городскую думу Иркутска, к которому я никакого отношения не имел.
Вообще странное, бессмысленное дело. В официальной газете мэрии "Иркутск" на правах бесплатного текста кандидата был размещен текст "Бить хохлов. Кандидат Гущев".
Михаил Соколов: Что власть и исполнила в течение последнего года.
Виталий Камышев: История очень мутная, я не исключаю, что сам кандидат мог в горячке это написать, но неважно, он отрицает. Было возбуждено уголовное дело по разжиганию национальной розни, к которому я никакого отношения не имею, я не знаю ни того, кандидата, ни Гущина, ни его соперника. Но на основании этого дела у меня был произведен обыск.
Михаил Соколов: Кстати говоря, что вам сказали: вы подозреваемый, вы подследственный?
Виталий Камышев: Они сказали, что нам поступил сигнал, что вы автор этого текста.
Интереснее другое. В тот же день был произведен обыск в представительстве телеканала РЕН-ТВ в Иркутске, который выдал в эфир накануне несколько сюжетов о коррупции в администрации области. Там еще более интересный поворот был, когда один из иркутских журналистов, главный редактор одного из информационных агентств позвонил в Следственный комитет в этот же день и спросил: почему обыск в Москве? Там, видимо, люди были не готовы, ответили ему так: так это дело давно раскрыто. Тут возникает ряд вопросов: если дело раскрыто, что это за суд, который выдает ордер на обыск в Москве человека, который известен критическими статьями о губернаторе. Что это за Следственный комитет по Иркутской области и полиция, которые посылают целую бригаду, чтобы запугать журналиста. Я это так воспринял, потому что меня спрашивали даже не об этом деле годичной давности, а что за статьи вы пишете об Иркутской области, кто вам заказывает аналитику.
Михаил Соколов: То есть они хотели душевно поговорить перед выборами.
Виталий Камышев: Они 7 часов подряд со мной разговаривали.
Михаил Соколов: Без адвоката?
Виталий Камышев: К сожалению, врасплох застали в 6 утра, я был с женой.
Михаил Соколов: По крайней мере, без протокола?
Виталий Камышев: Протокол был об обыске. Они изъяли компьютер, я еще пошутил, что вы уж детскую порнографию не подбрасывайте туда. "Ну что вы, вы плохо о нас думаете". На самом деле все это воспринимается однозначно, как превентивная зачистка губернатором возможных против себя критических выпадов. Самое здесь интересное в том, что 16 лет назад меня обвинили в распространении наркотиков, но обыск я не пустил тогда просто. Стоял за этим тоже Сергей Ерощенко. Это очень интересная история, которую я могу рассказать. Очень известная история, когда таджикские спецслужбы, иногда казахские, приезжают в Москву, похищают каких-то диссидентов или из Чечни приезжают, но чтобы губернатор одного из российских регионов такие операции проворачивал – это какая-то новая история. Мне просто интересно посмотреть в глаза начальнику управления Следственного комитета по Иркутской области генерала Бунева, который живет в одном коттеджном поселке с Ерощенко, или генералу Колещуку, который, вчера опубликована статистика, один из трех самых богатых полицейских в России, начальник УВД по Иркутской области. Они что, вместо того, чтобы преступников ловить, они помогают губернатору удержаться на своем посту?
Михаил Соколов: А есть у губернатора Ерощенко серьезные конкуренты сейчас? Александр упомянул, что есть раскол элиты там в Иркутске.
Виталий Камышев: Начнем с того, что губернатор Ерощенко назначенный губернатор, он не проходил никогда ни через какие выборы.
Михаил Соколов: Квота партии "Гражданская сила" или "Правое дело".
Виталий Камышев: Он покровительствовал "Гражданской платформе", сейчас в "Единой России", конечно. Год назад были муниципальные выборы, которые были крайне скандальные, явка была 8%, был подвоз людей, с грехом пополам Иркутскую городскую думу избрал, после чего отменил прямые выборы мэра Иркутска, что вызвало действительно возмущение.
Александр Кынев: Причем была хорошая история под Новый год.
Виталий Камышев: Да, это было объявлено 30 декабря, а 11 января уже сама городская дума все это утвердила и законодательное собрание. Можно ли удивляться после этого, что Иркутская область рухнула.
Михаил Соколов: Кого он боится?
Виталий Камышев: Сейчас объявили о том, что будет выдвигаться Александр Битаров – это предприниматель крупный, у которого пытается отобрать бизнес сейчас Сергей Ерощенко. Сергей Левченко – это лидер областной организации КПРФ, который в 2001 году по сути выиграл выборы у Бориса Говорина, предыдущего губернатора. Но там погас свет в избиркоме, а на утро оказалось, что на 2% Говорин обошел. Причем во многих крупных городах Левенко победил безоговорочно.
Михаил Соколов: То есть в принципе в Иркутской области, несмотря на губернаторский фильтр муниципальный, возможна серьезная конкуренция, раз так действуют?
Александр Кынев: Я думаю, из того списка регионов, который сейчас есть на выборы Иркутская область одна из наиболее проблемных для власти, если не самая проблемная. Потому что действительно есть конфликт. Здесь очень интересная вещь. Первые где-то года полтора, Ерощенко был назначен весной 2012 года после Госдумы, первые полтора года все было тихо-спокойно, потому что губернатор вроде как пришел, но ни во что не вмешивался, всех это абсолютно устраивало: как хорошо, пришел человек, никому не мешает жить. Прошли выборы в Заксобрание, прошлый год выборы в городскую думу, после них пошло-поехало. Видимо, в какой-то момент губернатор решил, что он достаточно сильно элитно укрепился и может теперь закручивать гайки и пошло по всем фронтам. Это и в Иркутске, это и конфликт по другим муниципалитетам, это и уход спикера, совершенно скандальная история, когда с поста спикера ушла Людмила Берлина, представитель старой региональной элиты, очень уважаемый человек, который уходит, хлопнув дверью, фактически перед переназначением Ерощенко.
Михаил Соколов: Алексей Костылев у нас из Смоленска на связи по скайпу. Зачем вашему губернатору понадобились досрочные выборы? У него тоже есть какие-то серьезные конкуренты, раскол элиты и так далее?
Алексей Костылев: Здесь как раз ситуация несколько противоположная. На самом деле сейчас самый удобный момент, когда старые элиты ушли, а новых еще не образовалось. Даже если с экономической ситуации рассматривать, то лучше время для выборов, чем в текущем году, сложно придумать. Выборы эти не то, что безальтернативные, но исход для всех очевиден уже сейчас.
Михаил Соколов: То есть ваш губернатор Островский так зачистил поляну, и ситуация экономическая еще не очень плохая, что ему самое время выдвигаться?
Алексей Костылев: Экономическая ситуация здесь никогда не была хороша в современной, по крайней мере, истории России. То есть за то время, что он находится у власти, говорить о каких-то конкретных качественных изменениях не приходится. Есть какие-то показатели в виде перевода госдолга с частных на государственные банки, за счет чего он увеличился. Но детали, о больших вещах макроэкономических говорить не приходится. Старые элиты скорее не то, что сами самоустранились полностью, им, конечно, помогали. Но здесь все нужно рассматривать в призме прошедшего в Смоленске полтора года назад юбилея 1500-летия, на который было выделено 16 миллиардов рублей, а куда они действительно делись, у всех горожан вопросов очень много.
Михаил Соколов: Это обычная ситуация. Еще я подключу Виктора Корба из Омска. Вашему губернатору Назарову зачем сейчас бежать на выборы? Кажется, у него тоже дела не очень плохи. По крайней мере, Наталья Зубаревич нам каких-то серьезных проблем там не нарисовала.
Виктор Корб: У нас ситуация еще проще. У нас зачистка, о которой говорили, произошла еще при прежнем губернаторе Полежаеве, который 20 лет был полным властителем феодального типа, пользуясь и личными связями, и бизнес-связями с господином Абрамовичем. Новый губернатор, который уже три года сидит, он пришел на зачищенную поляну как абсолютно четкий наместник "Газпрома". Это так и сохраняется сейчас, это ни для кого не является тайной, в каком-то смысле преимуществом. "Газпрому" нужен спокойный регион, в котором у него регионообразующее предприятие.
К тем факторам, которые уже назывались, в Омске симметричный тому, что в Смоленске прозвучало, там прошел юбилей, а в Омске 300-летний юбилей в следующем году будет. Там 16 миллиардов непонятно, на что истратили, а здесь около 30 миллиардов просто закопали в землю. Это были мега-проекты, которые еще прежний губернатор затевал – плотина, метро, известное трагикомическое метро в Омске из одной станции и из одного моста, который никуда не ведет. Эти все деньги потрачены. Все говорят, что если бы выборы были после этого юбилея, то было бы очень плохо. Один из факторов – выборы провести до юбилея. Второй специфический фактор: у нас подошло время массового обновления муниципальных структур, советов в сельских районах, а это вотчина всегда губернаторская. А так у нас особой специфики нет. Скорее всего из кандидатов называют уже, практически очевидно будет анекдотический персонаж депутат Ян Зелинский, ЛДПР. Реально это человек не очень адекватный, характерный для современной политики в качества примера оператора бешеного принтера.
Михаил Соколов: Коммунисты, кажется, обещали выставить сильного кандидата.
Виктор Короб: По коммунистам действительно интересно, они сами, первый секретарь Кравец, депутат Госдумы, он уже объявил, и сам потенциальный кандидат Олег Денисенко, зампред Комитета по безопасности Госдумы. Его изображением увешан весь город уже больше года, он надоел всем красным цветом и своей физиономией. Они объявили, что они не только будут выдвигать, Кравец заявил, что 60% ставит на Денисенко. Некоторые мои коллеги, политологи говорят, что до сих пор это подвергается сомнению, потому что коммунисты за все эти годы всегда демонстрировали игру вместо политики, они всегда договаривались с губернатором – это всегда было смешно. Декларации известные радикальные – Сталин, Ленин и все такое, а по факту они всегда договаривались и даже не выдвигали кандидатов. Последние скандальные выборы были с Маевским, они успели с ним разругаться, он шел независимым кандидатом, а коммунисты так и выдвинули.
Михаил Соколов: Александр, вечный вопросы: выборы это или "выборы"? Если губернаторские выборы сейчас, мы видим 10 регионов досрочных, 10 не досрочных. Хоть где-то вы видите перспективу реального соперничества?
Александр Кынев: Я упомянул по поводу ситуации в Иркутске. Непонятно, что будет в Калининграде, Цуканов не самый сильный губернатор, там плановые выборы.
Михаил Соколов: Конкуренты-то есть?
Александр Кынев: Скажем так, потенциально есть, будут ли участвовать – это другой вопрос. Чувашия, где очень слабый губернатор Игнатьев. Есть некий пасьянс, в котором что-то происходит. Есть из иных регионов Кострома, где губернатор может быть не очень сильный, но скорее всего конкуренты будут решать – или идти на областную думу, или идти в губернаторы. Были бы выборы попозже, они бы избрались, потом бы в губернаторы пошли. Я бы ремарку сделал к тому, что говорили эксперты из регионов, по Смоленску. Смоленск, на мой взгляд, очень показателен. Когда Алексей Островский был назначен губернатором Смоленской области, он из ЛДПР, он назначил одного зама из "Единой России", второго зама из КПРФ, из "Единой России" потом стал спикером областной думы. Господин Островский публично заявлял, что правящая партия в нашей области – это "Единая Россия".
Михаил Соколов: Есть единая партия Путина, что же наводить тень на плетень, партия Путина, партия войны с Украиной.
Александр Кынев: Поэтому ситуация в Смоленске именно этим и показательна. В прошлом году по сути во всех регионах, там, где были сильные оппоненты губернатору, они были вынуждены идти не от этих системных партий, а находить какие-то новые, часть из них потом дали слабину и снимали собственных кандидатов, когда выяснилось, что те собрали подписи. Теоретически кандидаты есть, но большой вопрос, хватит ли мужества политическим партиям за них стоять в тех или иных регионах. На мой взгляд, в этом году шанс есть, что могут где-то постоять, потому что в следующем Госдума, нужно немножко подумать о крупных регионах, нужно немножко подумать о репутации. Для тех же коммунистов провести две яркие кампании имиджево в этом году выгодно. Я думаю, что в этом смысле ситуация может немножко отличаться.
Виталий Камышев: Я хотел бы указать на еще один подтекст выборов очень важный, на мой взгляд. Дело в том, что регионы отданы на кормление мафиозным кланам многие. Эти кланы, увидев, освоив пути распила, не могут оторваться от кормушки, и эта логика толкает их вперед. Вопрос только в том, некоторые люди, которые верят в логику, думают так: зачем Кремлю поддерживать такого подлеца, вора, рейдера?
Михаил Соколов: Там разные башни есть, одна поддерживает, другая не поддерживает.
Виталий Камышев: Может быть какие-то оценки того же Сергея Ерощенко выглядят абстрактно, несправедливо. Он предприниматель, до вступления в должность губернатора у него был холдинг, в который входила авиакомпания "Ангара", речное пароходство и еще какие-то структуры. Был принят бюджет на три года перспективный, огромные дотации авиакомпании "Ангара", постройка новых причалов. Там был таинственный пункт в бюджете – космическая деятельность.
Когда стали журналисты расследовать, единственная фирма в Иркутской области, которая занимается комической деятельностью, возглавляет жена губернатора. Вы сказали правильно о башнях. Есть еще один человек, надо назвать еще одну фамилию, которая многое объясняет – Сергей Чемезов. Дело в том, что он иркутянин, служил с Путиным в Германии, дружен с семейством Ерощенко. От Сергея Чемезова, я думаю, многое зависит. Он не сдает своего человека, хотя это непопулярный губернатор, не успешный губернатор.
Михаил Соколов: То есть мы видим такие связки. Сейчас скандальная история в Карелии. Пока там выборы не назначены, но я так понимаю, что губернатор Худилайнен боролся прежде всего за то, чтобы зачистить поле от сильных "яблочных" деятелей. Василий Попов в эмиграции, его жена-депутат находится под домашним арестом. Один из лидеров "Справедливой России" прежних, а потом единоросс оппозиционный на региональном уровне господин Алиханов сидит в тюрьме. То есть все зачищено, правда, досрочные выборы не назначили. Непонятно, почему.
Александр Кынев: Дело в том, что регионы разные, степень силы местной оппозиции, готовность реально бороться разная в разных регионах. В Карелии она очень высокая. Есть несколько популярных лидеров с бойцовским характером, есть Галина Ширшина, мэр Петрозаводска, довольно популярная, у которой реально массовая поддержка. Я думаю, что как раз случай, когда активная борьба даже в условиях жесткого прессинга, посадок, арестов и так далее, ведет к тому, что власть активного массового протеста боится. И то, что мы видели в Петрозаводске довольно массовые митинги абсолютно искренние, совершенно очевидно, что их никто не организовывал, я думаю, что боятся.
Михаил Соколов: Господин Патрушев, глава Совета безопасности, рассказывал, что все организовано какими-то "финскими сепаратистами". "Крыша" проявила себя в защите губернатора.
Александр Кынев: В таких городах, как Петрозаводск, все друг друга знают, там провести какую-то акцию, которая организована, шила в мешке не утаишь. Все знают кто, почему, куда пошел. В каком-то смысле, что Иркутск, что Карелия – проклятое место, там все губернаторы уходят плохо. Регион показывал, что способен бороться. Каждый следующий губернатор повторяет ошибку предыдущего, он не хочет ни с кем договариваться, он хочет всех ломать через колено. Такое ощущение, что выработать нормальную модель сотрудничества и попытаться делать так, чтобы сели, договорились, принимались совместные решения – это оказывается какой-то невыполнимой задачей, это физически невозможно.
Михаил Соколов: В условиях нынешнего режима, по всей видимости. К нам присоединился доктор экономических наук Евгений Гонтмахер. Что ждет российские регионы, которые находятся, как нам сказала Наталья Зубаревич, в бюджетном кризисе, по социальной части будет ли сильный рост безработицы или еще что-то такое, что может встряхнуть такие территории, как та же Карелия, где политический кризис проявился уже сейчас?
Евгений Гонтмахер: Я думаю, что в целом ряде регионов осенью социальное напряжение может довольно серьезно возрасти. Даже дело не только в безработице, хотя предприятия потихоньку высвобождают людей, останавливаются. Например, такие вещи, как введение сейчас фактически налога на капитальный ремонт, который мы все должны будем платить из наших средств. Я просто знаю, что в целом ряде особенно небольших городов люди просто реально протестуют против этого фактически оброка. Развивается потихоньку, но развивается ситуация здравоохранения.
Михаил Соколов: Развивается в смысле кризис?
Евгений Гонтмахер: Ухудшается. Где-то закрывают очередную больницу, где-то закрывают очередную школу в рамках оптимизации. Мы же с вами читали доклад Счетной палаты совершенно потрясающий по поводу того, сколько у нас населенных пунктов вообще остается вне зоны доступности социальных учреждений. Единственное, что я хочу сказать, что это будет сентябрь, если бы выборы были в ноябре-декабре, вот эти социальные факторы сыграли бы кое-где довольно большую роль, но сентябрь, как-то лето исключает это все напряжение, люди не успевают переварить всякие новости.
Михаил Соколов: А если будут перенесены выборы в думу с декабря 2016-го на сентябрь 2016-го – это что-то дает власти, какую-то фору?
Евгений Гонтмахер: Мне кажется, если такая мысль будет реализована, я понимаю, что пока это никто не подтвердил, я сегодня видел случайно одного из председателей комитетов нашей думы, не самый из них дремучий человек, он сказал: это пока слухи. Если это будет фактом – это означает, что власти опасаются социального напряжения, потому что фактор сентября, о чем я говорил, сезонный фактор играет очень большую роль. Декабрь очень неудачный месяц для "Единой России", для провластных партий, потому что чем дальше, тем больше именно к зиме социальное напряжение будет большое. Если наложатся на это политические конфигурации в целом ряде регионов очень непростые, то кое-где это может привести к неконтролируемым со стороны администрации президента результатам выборов. Поэтому перенос на сентябрь следующего года с декабря для думы, мне кажется, был бы логичен, если бы я был на их месте.
Михаил Соколов: Как вы видите либеральную оппозицию в виде двух блоков, "яблочную" и нового Навального-Касьянова, она как-то может проявить себя?
Виталий Камышев: В отдельных регионах, наверное, отдельные прорывы возможны. Там беда в том, что она не едина.
Александр Кынев: Пока в этом году регионов, где могли бы быть сильные списки "Яблока", я, честно говоря, не вижу. У нас на сегодня три фракции "Яблока" в региональных парламентах, все три региона – это Северо-Запад России, Петербург, Карелия и Псков. По всем остальным в лучшем случае по одному депутату. Что касается того, кого выдвинет ПАРНАС, давайте дождемся выдвижения списка, потому что пока непонятно, какие будут кандидаты. Регионы объявлены – Кострома, Калуга и Новосибирск. Кого выдвинет ПАРНАС – увидим, и тогда будем оценивать, есть ли шансы или нет. В Новосибирске есть люди в регионе, есть коалиционная администрация Локтя. Есть Татьяна Лазарева, например, она же новосибирская, есть разные общественники. Несколько человек получили посты в администрации Локтя, например, Терешкова, которая была в "Гражданской платформе".
Михаил Соколов: Виталий, что вы будете делать в связи с этой атакой со стороны Следственного комитета и так далее?
Виталий Камышев: Буду продолжать то, что делал, писать правду и высказываться, как сегодня. Вообще у меня мало надежд на выборы, но я считаю, что это площадка для сопротивления, для объединения сил оппозиционных, если угодно, для партизанской войны.
