В российском интернете чуть ли не впервые запретили инструкцию по обходу ограничений Роскомнадзора. Городской суд Анапы внес сайт "Роскомсвобода" – сайт "Пиратской партии России" – в реестр запрещенных. Сайт разъяснял способы получения доступа к заблокированным ресурсам. При этом анонимайзеры, прокси-серверы, VPN не запрещены российским законодательством.

В феврале на право получать доступ к заблокированным серверам покусился глава комитета Госдумы РФ по информационной политике, информационным технологиям и связи Леонид Левин. На "Инфофоруме-2015" он предложил блокировать анонимайзеры в досудебном порядке, а заодно упомянул про увеличение финансирования Роскомнадзора.

Последние годы были отмечены особым вниманием законодателей к рунету: под предлогом борьбы с зарубежной пропагандой, экстремизмом, наркоманией и педофилией, а также ради "сохранения традиционных ценностей" был создан реестр запрещенных сайтов, приняты законы о внесудебной, а позже мгновенной, блокировках, о защите детей от вредной информации, о запрете нецензурной брани в СМИ и т.д.

Роскомнадзор ведет постоянные переговоры с Facebook и Twitter, требуя блокировать аккаунты с "экстремистскими" высказываниями и предоставлять нужную властям информацию. А в сентябре вступает в силу закон о запрете хранения персональных данных россиян за рубежом, несмотря на постоянные предупреждения крупных IT-компаний о том, что они не успевают обеспечить хранение на территории России.

Создатель одного из самых известных проектов в России, посвященных массовой культуре, Lurkmore Дмитрий Хомак живет уже несколько лет в Израиле. Он вынужден был уехать из страны в результате сильного давления со стороны властей на него и других участников проекта. Его "энциклопедия современной культуры, фольклора­ и ­субкультур,­ а­ также ­всего­ остального", как позиционируют Lurkmore, одна из первых попала в реестр запрещенных сайтов и постоянно блокируется Роскомнадзором – будь то за возбуждение ненависти, экстремизм, оскорбление чувств верующих или пропаганду наркотиков. Последний случай: иск певца Валерия Сюткина о персональных данных, который оказался иском самого Роскомнадзора, и требование заблокировать страницу о "коктейле Молотова", хотя он в подробностях обсуждался всеми федеральными каналами:

– Все эти законы принимаются не для того, чтобы их исполнять, а для того, чтобы их исполнять, когда будет нужно. Лично меня сейчас больше всего задевает иск якобы Сюткина якобы к "Луркоморью", который оказался иском Роскомнадзора. Причем Роскомнадзор изначально даже забыл взять доверенность у Сюткина для представления его интересов в суде, и они позвали в суд государство Королевство Тонга – регистратора домена, – чтобы, не дай бог, я в суд не пришел. Суд написал это решение, мотивируя законом об обработке персональных данных. Он не имеет ни малейшего отношения к тому, что написано на сайте. Вот как это понять головой? Любой закон может быть применен против кого угодно в любой момент без оглядок на то, что в законе написано совсем иное.

​– А почему за ваш проект так взялись? Вы же одни из первых попали в реестр запрещенных сайтов…

– Мы действительно первые попали в реестр среди больших проектов и с самым громким скандалом. Все потому что мы не стали с ними взаимодействовать. На нас давят со всех сторон: и СК на нас давил, и в ФСБ меня звали из-за абсолютно коррупционной истории, нас не касающейся. Я всю осень общался с оперуполномоченным по борьбе с экстремизмом: на нас начали сыпаться анонимки, что мы страшные вещи пишем про Рамзана Кадырова и про "коктейль Молотова". Между прочим, "коктейль Молотова" по всем телеканалам крутился всю зиму. Мы настолько независимые, что и от нас ничего не зависит: у нас нет ни "крыши", ни коммерческих интересов, чтобы мы поддавались давлению государства. И мы не стали закрывать сайт, когда это все только начиналось. Где-то в 2011 году, когда Путин объявил о том, что готов идти на третий срок, большинство моих друзей и в какой-то мере я поверили, что в России можно хоть как-то пробовать построить в интернете что-то свое… Это же был интернет, построенный с нуля нами всеми, теми, кому сейчас 30-40 лет, и теми, кто младше. Мы делали интернет для себя и про себя, и денег государственных там почти не было. Там не было денег, которые можно было бы освоить. Причем это даже не российская проблема госзакупки – во всех государствах мира это всегда большая проблема, даже в самых прозрачных. Куда-то уходят огромные куски бюджета, и никто не понимает куда. И вот теперь этот интернет у нас отбирают. Самый яркий пример – Яндекс, про который лично Путин говорит, что он создан на деньги ЦРУ. Либо ты сотрудничаешь с государством и работаешь на него, либо ты не работаешь в русском интернете вообще. Мы постоянно попадем под раздачу, потому что не соглашаемся на сотрудничество, вот в чем история.

​– После чего вы решили уехать в Израиль?

– После того, как ко мне начали домой ходить опера и расспрашивать, почему я не люблю православие, ислам, "про вас тут много анонимок"…

– Именно с религией связанных? Речь уже шла об оскорблении чувств верующих или до закона?

– Частично уже и оскорбление чувств верующих, а до этого – 282-я статья ("Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства". – РС), допросы и обыски. После этого стало понятно, что надо уезжать точно. В 7 утра к тебе приходит участковый, потом едешь в Следственный комитет на допрос, потом обыски у нашего системного администратора…

– А палки в колеса не вставляли, когда вы уезжали? Спокойно удалось выехать?

– Тогда еще мало кто уезжал, и я это не афишировал, поэтому спокойно уехал. До какого-то момента, пока анонимок много не стало, полиция меня, в общем, особо и не искала. А понадобилось – нашли за полмесяца.

– Вы говорили о том, что государство забирает интернет, какова схема? Как с "ВКонтакте" получилось?

– Дуров очень долго сопротивлялся, пока его не обманули. Я особенно не изучал эту схему, но его просто отстранили от руководства компанией, забрав у его друзей и сторонников контрольный пакет, продавливали решения. И то он сопротивлялся до последнего, остался одним из главных людей там, со своим братом он саботировал все эти удаления страниц без суда… Как вообще действует в России все это право? Тебе пишут из Роскомнадзора или ФСБ: такое-то удалите, пожалуйста. Ты говоришь: "Да" – и удаляешь. Дуров не удалял. Мы не удаляем, даже когда нас настойчиво просят. Дайте нам судебное решение, тогда мы можем это сделать. Нам вот дали. У меня волосы на голове дыбом встали. Я думал, напишут про оскорбление Сюткина, про мат… Хотя мы не СМИ, и нас за мат сложно ухватить, а это всех государственных людей очень обижает. Там написано, что мы занимались сбором персональных данных конкретно селебрити Валерия Сюткина и нарушили тем самым закон о персональных данных. То есть имя и фамилия известного человека – это и есть те персональные данные, которые в любой момент могут потребовать удалить откуда угодно, и суд, не глядя, подпишет этот иск.

– С "ВКонтакте" понятно, а "Фейсбук" и "Твиттер"? Депутаты и чиновники каждый божий день говорят о социальных сетях и угрожают чуть ли не отключением России от международных социальных сетей.

– Пока "Фейсбук" с ними договаривается, насколько я понимаю. У "Фейсбука" явный коммерческий интерес, он какое-то количество рекламы в России откручивает. Не то чтобы много, но явно им не просто так присутствие на рынке необходимо. У них есть этот рынок, и они не хотят его терять, с одной стороны. С другой стороны, "Твиттер" сначала пытался договориться с Роскомнадзором, а потом понял: "Коготок увяз – всей птичке пропасть", все больше и больше требований, все шире и шире законы, и они еще безумно применяются. Надо кого-то придавить, значит, будем давить. Это как закон против пиратства развился из неплохой идеи до того, что сейчас можно просто сайты закрывать навсегда, без возможности апелляции. "Фейсбук" договаривался, "Твиттер" как-то вяло договаривался. Так как все российские депутаты и вообще госслужащие верхнего эшелона, начиная с Медведева, ими пользуются, они их пока и не закрывают. При этом замглавы Роскомнадзора сказал: в принципе, у них все готово, и можно по щелчку пальца закрыть и "Фейсбук", и "Твиттер". И действительно могут, но не делают, потому что боятся международного скандала.

​– В России разве не перестали еще бояться международных скандалов? Они же не прекращаются.

– Роскомнадзор за последние два года стал наглее и злее. Раньше они боялись, думали, что сверху кто-то окрикнет. Они стеснялись, а сейчас стесняться перестали, делают, что хотят. Еще пока оглядываются, потому что люди не злые там сидят-то. Они в принципе нормальные все, просто у них уже нет никаких понятий о границах. Законов фактически нет, они делают все на свое усмотрение.

– Почему и когда они потеряли представления о внутренних ограничениях?

– Они изначально не имели никаких ограничений, кроме пары раз, когда были скандалы и их просили быть помягче. Но, например, когда нас заблокировали в первый раз, был большой шум, когда нас заблокировали в пятый раз, никто не удивился. Мы уже два месяца в блокировке, выходя из нее изредка, причем нам никто не объясняет за что, а раньше объясняли. И все, это просто новая нормальность, новый базовый уровень. Пресс-секретарь начальника Роскомнадзора говорит, что "мы должны, с одной стороны, шантажировать весь русский интернет, а с другой стороны, выступать ему родным отцом". Эти люди не имеют к интернету отношения вообще, они же военные все: их пресс-секретарь – военный переводчик, замглавы Ксензов – военный инженер, если не ошибаюсь, а главный Жаров вообще санитарный врач по образованию. Вот они рассуждают, как они будут нагибать русский интернет, потихоньку продавливая, а сейчас продавливая уже хамски…

– Год назад, ситуация на Украине тогда была в разгаре, вы рассказывали об ожесточенных спорах в интернете, о многочисленных провластных анонимных вбросах. Меняются ли способы информационной войны? Изменился ли, упал ли интеллектуальный уровень?

– Способы не меняются. Это очень интересно: не столько методы изменились, сколько за последний год стало ясно, что у государства много денег на то, чтобы не только в русском интернете прекращать дискуссии на российские темы, но и в "Гардиан", например. Он и несколько англоязычных изданий вышли с огромным материалом о России, но там засорили все комментарии. На все темы, связанные с Россией, реагирует огромное количество людей, начинает участвовать в дискуссии, причем цель – не продавить мнение России, а просто ее прекратить.

– Каким образом?

– Если ты пишешь: я считаю, что Россия не права здесь, а Украина не права здесь, – получаешь 20 ответов типа "Гы-гы-гы, ну ты тупой" и "слава Путину". В пятой прочитанной статье ты уже не участвуешь в дискуссии. А раньше в комментариях где-нибудь на "Гардиан" была вполне цивилизованная дискуссия. На всех сайтах уровень дискуссии всегда как-то проседал, а сейчас он просто невозможен, ушатами помоев обливают всех, кто пришел.

– Понятно, что на государственном уровне это все делают, но есть же и обычные люди, почему они поддаются?

– Когда тебе хамят в трамвае, в какой-то момент ты автоматом переходишь на тот же уровень, а этого и добиваются. Эффект – "комменты на вашем "Гардиан" такая же помойка, как в "Одноклассниках". Если над этим работать, так и будет. Россия уверена, что против нее ведется информационная война, и у властей есть решения, например, массовые набеги ботов на любой острый сюжет в "Твиттере", часть из них платные. За последние полгода россияне, которые живут в этом информационном пространстве, даже не смотря телевизор, а читая выборку в "Твиттере" или "ВКонтакте", начинают говорить что-то вроде "ты вот Россию не любишь" или "нет ничего страшного в том, чтобы зарегистрироваться "иностранным агентом"… Я за ночь собрал безумное количество комментариев с одним смыслом: Зимин не прав, надо было просто зарегистрироваться "иностранным агентом", "не надо было денег у пиндосов и либералов брать и спонсировать оппозицию", и вообще "заслужил он это звание "иностранный агент". Это пишут люди, мне частично знакомые, которые не могут отстроиться от этого психологического давления, идущего по всем каналам. Это и изменилось. Появился все менее и менее интеллектуальный единый плотный вал людей, которых заставляют подписываться под какими-то уже совершенно людоедскими вещами. Фонд "Династия" с говном смешивать – это уже меня лично задевает ужасно!

– Видите ли вы "просвет", будет ли выправляться ситуация с агрессией и с интеллектуальным уровнем?

– Как показывает опыт любой авторитарной страны, как только спадает психологическое давление СМИ, все рассасывается в течение года. Конечно, есть и глубокие незаживающие раны… Я не могу предсказать, и никто не может – когда. "Знал бы прикуп, жил бы в Сочи". Но как только это прекратится, за полгода половина нынешних борцов за нравственность поменяет ориентацию и будет бороться за права и свободы. Как только "ура-патриотизм" перестанет из всех каналов сочиться, народ чуть очнется.

– Вы окончили Горный университет, и, я знаю, работали в ВГТРК. Как вас привело, в итоге, в Израиль с Луркоморьем?

– Примерно в то же время, как я поступил в Горный, я начал общаться с людьми, которые создавали прессу про компьютеры. Компьютеры были новыми, к ним нужна была куча текстовой информации. Я писал про видеоигры, потом мы писали просто про компьютеры, потом мы писали про все, чтобы объяснить людям, как вообще пользоваться компьютерами, сотовыми телефонами и прочим. К 2007 году у нас накопилась куча информации, скорее даже про массовую культуру, а не про просто компьютеры. С ними стало все понятно, журналы закрывались. В 1997 году мне приходилось людям объяснять, что видеоигры – это не обязательно для детей 12 лет. Они не верили, потому что взять водки и пойти на дискотеку – вот это для настоящих, семнадцатилетних пацанов, а гоночки – это для детей. В общем, все наши запасы нужно было систематизировать. В русскую "Википедию" они не пролезали, русская "Википедия" делает серьезное лицо, массовая культура ее не интересует. А у нас именно массовая поп-культура: русская, японская, американская. Институт я окончил, но по специальности нигде не работал. Я пошел в стартап о видеоиграх, но оказалось, что это дочерний стартап ВГТРК, и я оттуда через три месяца ушел. В 2012 году там была примерно такая же атмосфера, как сейчас везде. Люди бравировали своим показным, как сейчас делают как раз в интернете, цинизмом, причем абсолютно наивно – в мире, где все куплено, все схвачено…

– Что дальше планируете? Вы как-то говорили, что подумывали над закрытием Луркоморья, потом решили не закрывать, потому что интерес к нему сохраняется…

– Я не собирался его закрывать, он просто несколько исчерпал себя. Его можно было реформировать, но уже в 2011 году стало понятно, что туда вкладывать время и деньги бессмысленно. Я не смог найти никаких не то что инвесторов, даже просто заинтересованных людей, я все время на грани запрета… Я сейчас ищу работу в Израиле.

– В Россию думаете когда-нибудь вернуться?

– В Россию я не могу вернуться, потому что на мне не ясно сколько уголовок висит. У меня была какая-то карьера в IT, и это не только Лурк, я технический писатель, но когда я уже работал, в 2013 году, стало понятно, что в России сейчас кончится IT. Даже если я не буду иметь проблем с законом, все равно придется куда-то исчезать. Все, что мы вместе сделали, – моя там роль не очень велика, но все равно, – все это просто разрушено. Весь русский интернет либо работает на государство, либо считается антигосударственным. Я бы, конечно, вернулся, потому что я все-таки не только про IT, но и как-то про русскую культуру, в связке с европейской и американской, но вот не вижу варианта.