Меры должны быть приняты до 30 июля.
Юлия Галямина: Похоже, что Владимир Путин войдет в историю как президент, при котором российский народ начал вымирать(
Иван Давыдов: Идея для стартапа - компьютерная игра "Помоги Медведеву снизить смертность" (на базе перспективной совесткой игровой консоли "Ну, погоди"):
Медведев с корзиной бегает между лотками, из которых падают вниз россияне с патриотическими криками. Россияне, которых Медведев не поймал, красиво разбиваются в хлам. Кровь, брызги, вопли, стоны.
Опять же - импотртозамещение на важном идеологически рынке игр.
За январь – апрель 2015 г. смертность выросла на 3,7% в годовом измерении. В I квартале отмечался более резкий рост смертности – на 5,2%. Растет в России и бедность: в I квартале она выросла на 3,1 млн человек по сравнению с I кварталом 2014 г. Этой проблеме (вернее, ее успешному игнорированию властями) посвящена колонка Андрея Синицына в «Ведомостях»:
Вряд ли эта тема, как и тема смертности или роста безработицы, станет широко обсуждаться политиками и центральными телеканалами. Внутренние проблемы страны выведены из политической повестки. Даже если они спорадически возникают в центральных СМИ, то быстро переводятся во внешние угрозы («во всем виновата Америка»). Понятно, что если телевизор не говорит о росте бедности, то этой проблемы в общественном пространстве не существует. Это один способ реагирования власти на внутренние проблемы – умолчание. <…>
Граждане, судя по опросам, осознают тяжесть ситуации в экономике и не верят, что власть в состоянии вывести страну из кризиса. Но те же граждане поддерживают внешнюю политику власти, которая вернула державе «величие». Пропаганда величия работает на замену впечатлений: в магазине дорого, но можно думать не об этом, а о победе над «пиндосами».
Есть и другие способы реагирования, например поиск вредителей внутри и вне страны. Ими могут быть вражеские разведки, «пятая колонна» оппозиции или бизнес, наживающийся на бедах населения. В конкретных случаях, особенно если группа граждан активно отстаивает свои интересы, Кремль может найти виновных «плохих бояр» и наказать их; может даже отменить какие-то свои решения, если они слишком непопулярны. <…>
Проблемы остаются и копятся. Их отсутствие в политической повестке неизбежно сказывается на адекватности решений власти. Выбранная Кремлем тактика политической экономии на внутренних проблемах чревата непрогнозируемыми потрясениями в будущем.
Отсутствие внутренних проблем в повестке может замещаться по-разному. Очевидно, что после марта 2014 года их активно замещают Крымом. Захват чужой территории, несомненно, вызвал взрыв позитивных чувств у большинства россиян – но вот теперь становятся чувствительными последствия. О том, во сколько России обходится поддержание нестабильности в так называемых ДНР и ЛНР, пишет сегодня РБК. Иван Голунов и Александр Артемьев констатируют, что экономика непризнанных республик на востоке Украины — или зон Т1 и Т2, как их называют российские чиновники, — тесно связана с Россией. В этой публикации приводятся конкретные цифры, объясняются схемы вывоза донецкого угля в Россию и поставок электроэнергии и газа на территории Донецкой и Луганской областей. Екатерина Правилова, историк из Принстона, обсуждает вопрос цены завоеваний на историческом материале, и невеселый прогноз звучит уже в первом же абзаце:
Во сколько обходится России Крым? Сколько стоит и будет стоить Новороссия? Сколько платит Россия за удовлетворение своих амбиций и оправданна ли цена? Появление этих неизбежных вопросов в риторике политиков и журналистов, стоящих по разные стороны воображаемых баррикад, довольно знаменательно. Откройте российские газеты второй половины XIX — начала XX века или почитайте публицистику периода конца империи. Вопрос о том, какова цена имперских завоеваний для государственного бюджета и подданных-налогоплательщиков, часто становился предметом дебатов Госдумы. Его любили обсуждать как русские ультраправые, так и автономисты из Польши и Украины. Эти дебаты подогревали страстные споры о национализме, предназначении Российской империи и роли колоний (или окраин) в экономике. Каковы бы ни были ответы, сам вопрос «зачем» уже намекал на близость заката.
«Цена империи», как показывает Екатерина Правилова, всегда становилась поводом для раздоров внутри этой самой империи, для обострения межрегиональных и межнациональных противоречий. Но если Россия XIX века тратилась на обустройство жизни на территориях, над которыми она уже установила свой суверенитет, то сегодня РФ зачем-то помогает, официально и неофициально, территориям, которые ей не принадлежат и, скорее всего, принадлежать никогда не будут. И если в предыдущие 20 лет россиян не сильно волновал вопрос о том, зачем они вскладчину поставляют бесплатный газ Приднестровью, то с ростом числа таких территорий и падением уровня жизни, такой вопрос может вдруг оказаться актуальным.
Цена Крыма включает в себя изменение положения России на международной арене – его анализирует в колонке на сайте «Новой газеты» Ян Левченко:
В 2014 году все завертелось и застреляло, потому что мы решили, что наши проблемы — это еще и проблемы соседей. Локальный конфликт вернул нам интерес большого мира. Правда, вчитываться в то, что о нас пишут, не стоит. В европейских и американских газетах нет приятной для нашего самолюбия идеи «русской угрозы». Главная тема — как купировать издержки того, что мы есть, и спасти то, что еще можно спасти. Этот западный мир — еще и носитель непонятной, вызывающей наше естественное недоверие солидарности. Понятное дело, со своей «пятой колонной», а не с чиновниками и не с «вежливыми людьми». Так что нам неинтересно это вранье. В довершение всего мы и вовсе перестали планировать будущее, заменив его простым, генетически понятным реставраторством. Пусть сквалыжная западная экономика рисует графики. На нашем духовном пути это не отразится.
Впервые за годы неуверенных попыток начать жить по-новому Россия сорвалась в крутое пике. Выровнять курс очень трудно. Отдаться скорости падения — легко и приятно. Неважно, летишь ли ты навстречу беде и несешь ли ее кому-то — в точности так, как носятся по российским дорогам болиды и внедорожники, оставившие правила терпилам и лохам. В мире, потратившем столько сил на то, чтобы научиться договариваться, тоже можно встретить отморозков, но они остаются маргиналами. В российском сюжете показательна нормативность маргинального, апеллирующая к врожденным особенностям, но связанная, скорее, с тюремным этикетом. Мы хотим, чтобы нас приняли такими, какие мы есть, да только не знаем, какие мы, и боимся это узнать. Нынешнее погружение в себя и оцепенение возвещает расставание с инерцией, на которой во многом держалась вся постсоветская жизнь в России. Мы, наконец, остались сами по себе, нам никто не поможет. Дешевые амбиции, страх прошлого, недоверие к знанию, отсутствие привычки к одиночеству, инфантильный нарциссизм — нарывы вскрыты, дальше нужно выживать. Параллельно — расти. В этом смысле бестолковая пропагандистская чепуха о пользе изоляции для России, как ни странно, свидетельствует, что становление российской нации, возможно, только начинается. Если, конечно, не заканчивается навсегда.
Колонка эта остроумно озаглавлена – «Мир учится жить без России, а мы не учимся ничему». Весьма саркастически эту тему подхватывает, в колонке в «Ведомостях» Кирилл Кобрин: раз уж в России отказались от планирования будущего, как верно заметил Левченко, и заменили его реставраторством, то надо бы попытаться обучиться хотя бы этому реставраторству. Кобрин выступает с предложениями о том, каким должен быть будущий единый учебник по истории России и описывает важнейшие проблемы, с которыми обязательно столкнутся авторы этого учебника:
Всеми силами избегать подробного описания царствования Николая I. Прежде всего во избежание исторических аналогий: случайный человек волею судеб оказался у власти, подавил оппозицию, пристроил на госслужбу нескольких бывших либералов, пытался делать реформы, но струсил, был преисполнен спокойного величия, однако под конец правления так испугался революций по соседству, что еще больше закрутил гайки, после чего окончательно потерял представление о реальности, проиграл войну в Крыму и умер при подозрительных обстоятельствах за год до позорного для его державы мира. Но не только поэтому – в конце концов, можно втолковать школьникам нехитрую идею о бесплодности аналогий вообще (здесь можно ввернуть цитату из либерального Мамардашвили, продемонстрировав объективность). «Николаевскую эпоху» объяснить еще сложнее, чем воспеть Сталина потомкам замученных им людей. Вот небольшой перечень загвоздок. По-прежнему ли хороши декабристы? Если да, то Николай плох. Если нет, тогда придется вычеркнуть треть из будущего единого учебника по истории русской литературы XIX в. Если хорош патриот Николай, то почему он преследовал патриотов-славянофилов? Если славянофилы плохи, то хороши ли западники? Почему Николай не освободил крестьян? Или – если крепостное право есть благо – почему он хотел их освободить? И самое главное (причем не важно, плох или хорош был царь): почему бездарно проиграли войну на собственной территории? Наконец, если в комиссии по разработке учебника будут представители почетного академика Чеченской академии наук Рамзана Кадырова, придется сильно попотеть, представив равно хорошими и Николая, и Шамиля. И опять: ни слова о Толстом!
Словом, сколько ни реставрируй, обязательно дореставрируешься до того, что все это уже было и кончилось плохо, а теперь может кончится совсем. Однако рассуждения о конце сегодня строятся не только на имперском материале – поводом для мрачных констатаций стал футбол, а точнее поражение сборной России в матче с Австрией (это был отборочный матч к чемпионату Европы). Недаром Иван Давыдов призывает к импортозамещению на идеологически важном рынке игр!
Алексей Рощин назвал это поражение важнейшим событием политического сезона и вот почему:
Вспомним 2007- 2008 годы. Чем они запомнились большинству населения? Отнюдь не кризисом – кризис был «потом». А прежде всего для большей части населения то время ознаменовалось «кучей позитивных событий», когда «мы везде побеждали». Вспомним! Тогда Мутко под умиление всей страны вещал с трибуны МОК «фром май харт» - и Россия чудом получила зимнюю Олимпиаду в Сочи; радости не было предела (тогда никто не догадывался, сколько «распилят» на олимпийских стройках).
Затем – тоже совершенно неожиданно – Дима Билан вылез из белого рояля, и Россия – опять же впервые в своей истории – становится победителем Евровидения; восторг, триумф! И далее, как апофеоз «мы русские, какой восторг!» - та самая феерическая игра сборной России в ¼ финала чемпионата Европы по футболу.
Все перечисленные события по отдельности – в общем-то, не такие уж значимые; однако случившись почти подряд, они и создали у, в общем-то, девственного в своем наивности населения РФ ощущения некоего «наката», «ура, мы ломим» и т.д. <…>
Население ВСЕГДА воспринимает действительность немного «по-шамански», а уж в атмосфере активно продвигаемого антиинтеллектуализма шаманизм и вовсе расцветает пышным цветом… «Шаманский» взгляд на действительность прост: если во главе стоит «правильный вождь» (угодный злым духам) – такой вождь приносит удачу: поля колосятся, скот плодоносит, сражения выигрываются, в общем «наши побеждают»; если же вождь «испортился» - тогда и у племени все валится из рук: крокодил не ловится, не растет кокос, ну, все понимают.
Череда «удач» конца «нулевых» чрезвычайно благоприятно влияла на рейтинг власти и, конечно, Путина прежде всего; люди «убеждались», что с правителем им повезло, «Путин фартовый».
Однако вот теперь приходит «обратка», и поражение России от Австрии НЕИЗБЕЖНО воспринимается БОЛЬШИНСТВОМ населения как «знак». Беда ведь даже не в этом поражении как таковом – беда в том унылом и поистине опустошающем впечатлении, которое производит российский футбол как таковой на протяжении уже нескольких лет подряд. Для шамански и антиинтеллектуально настроенного населения все это становится прямым свидетельством того, что Путин «уже не тот» и, возможно, ему «пора уходить».
И вот, собственно, объяснение, почему именно футбол может оказаться поворотной точкой для изменения «чувствований» большинства:
Мы в России, мон шер. Оппозиционер, живущий богатой внутренней жизнью, просто не в состоянии понять, насколько скуден «информационный паек» простого россиянина.
Ведь в России, друзья мои, ничего не происходит. Выборов нет, политики нет, все чиновники во всех регионах на одно лицо и говорят одно и то же; это сознательная линия властей, оставляющей для подданных – для их же пользы – только две событийных сферы: спорт и криминал. Но криминал по определению не рождает для россиянина позитивных эмоций, а в спорте, как мы еще раньше выяснили, для него важнейшим был и остается футбол. Круг замкнулся.
В тех же терминах пишет о российском футболе и Михаил Берг:
Российский футбол - точно такие же понты, как крымнаш. Если доход не от билетов и рекламы, а из бюджета и черной кассы олигархов, которым Путин крутит яйца, то на выходе незаменимые, как "Место встречи", - Игнашевич и братаны Березуцкие.
Почему-то на переходе от Ельцина к Путину поперла наша карликовая пальма: год пёрла, два, а потом перестала и опять пошла крапива. Матч Россия-Голландия в 2008 был солнечным миражом перед погружением в густую тень. Я не хочу сказать, что физиология есть производная от свободы. Физиология есть производная от физиологии: но если очень хочется верить, что это футбольный бог карает Путина за высокомерие дебила, то почему нет?
