Картина Эрнста Людвига Кирхнера (Ernst Ludwig Kirschner) «Уличная сцена в Берлине», написанная в 1913 году, была недавно продана на нью-йоркском аукционе Christie’s за 30 миллионов евро. Незадолго до того картина была передана в Берлине наследнице первых владельцев, немецких евреев, которые продали ее в годы нацизма. Передача и продажа картины вызвали в Германии широкую дискуссию.
Одна из ключевых работ немецкого экспрессионизма будет доступна публике в Новой галерее на 5-й авеню в Нью-Йорке. За несколько месяцев до того картина, находившаяся в 26 лет в коллекции берлинского музея группы «Брюке» («Мост») решением берлинского бургомистра Клауса Воверайта была возвращена наследнице внучке довоенного владельца картины немецкого промышленника еврейского происхождения Хесса. Мотивировка была такой: картина была продана семьей под давлением нацистов, и нет подтверждений, что бывшие владельцы вообще получили за нее деньги. Это решение вызвало в Германии много критических мнений прежде всего потому, что предыдущие поколения наследников своих претензий на владение картиной не предъявляли. Против бургомистра Берлина Клауса Воверайта даже выдвинут иск, обвиняющий его в извлечении личной выгоды в этой истории. Но суть дискуссии безусловно не в этом.
Наиболее ясно сформулировал свою критическую позицию бывший министр культуры Берлина Кристоф Штёльцль: «Бизнесу по возмещению ущерба как и по расследованию неясных имущественных и наследственных вопросов должен быть когда-нибудь положен конец». Штёльцль имеет в виду конечно процессы возникшие в нацистские времена, когда немецкое еврейство было различными способами ограблено. Срок давности в правовом смысле в отношение подобных дел по законам ФРГ давно истек. Все, что происходит сегодня, происходит в морально-этической сфере.
Вот комментарий Кристофа Штёльцля по поводу продажи картины Кирхнера: «Я нахожу это достойным сожаления, так как одна из ключевых картин искусства Берлина периода до первой мировой войны, один из шедевров Музея "Брюке", своего рода храма мятежного немецкого искусства модерна, потеряна для Германии. Она должна была находиться здесь. И если можно говорить о биографии этой картины, то она не была экспроприирована и в ее истории нет ничего неправомерного».
Журнал Schpigel утверждает, что теперь после прецедента с картиной Кирхнера более 50 полотен знаменитых мастеров, ныне находящихся в музеях Германии, могут покинуть страну.
Говорит Кристоф Штёльцль: «Это может произойти, если музеи и наследники всерьез будут рассматривать все случаи потери владельцами картин в этот период, как потери под угрозой преследования. Но после прихода нацистов к власти одни немецкие евреи могли до 1939 года перевести свои капиталы и переправить свои ценности в другие страны, другие же попали под пресс новых властей. Я выступаю как и многие за то, чтобы каждый конкретный случай был рассмотрен во всех подробностях, чтобы решить — была ли сделка заключена при свободном согласии или под давлением. Это возможно установить. Но не следовало бы огульно оценивать все акты продажи художественных ценностей в тот период как неправомерные».
О том, насколько запутаны подобные истории говорит и случай с другой картиной, которая была в последний момент снята с того же аукциона Christie’s, так как наследник первого владельца картины банкира Мендельсона-Бартольди предъявил свои претензии на владение картиной Пикассо «Портрет Анхеля Фернандеса де Сото» . В суд в США обратился внучатый племянник банкира известный историк Юлиус Шёпс, утверждающий что нацисты вынудили его родственника продать им картину.
Произведение Пикассо купил 11 лет назад известный английский композитор, автор мюзиклов Эндрю Ллойд Веббер на аукционе Sotheby’s — за 26,5 миллионов долларов и хотел теперь ее продать. На аукционе Christie’s она стояла в списке с предварительной ценой от 40 до 60 миллионов.
Бывший министр культуры Берлина Кристоф Штёльцль сформулировал и еще одну важную для возвращения и сохранения перемещенных ценностей искусства мысль: «Я не считаю правильным, что усилия трех поколений работников музеев и искусствоведов по возвращению в Германию, по возвращению в культурную память распроданных нацистами ценностей должны стать напрасными потому что внук или правнук первых владельцев сегодня или завтра заявит, что та или эта картина принадлежит ему по наследству, как это может быть с земельным участком или пакетом акций. Собственность собственностью, но то что является частью национальной культурной памяти, — а для меня странно что об этом аспекте никто в нынешней дискуссии не говорил, — во всех цивилизованных демократических странах признается национальным достоянием и попадает в соответствующие списки. И независимо от того, кому такое произведение принадлежит, оно должно оставаться в стране как элемент национальной памяти, и об этом в случае с картиной Кирхнера как и в будущем в подобных случаях следовало и следует думать и говорить».
