Читая государственническую и националистическую публицистику современной России, обращаю внимание на риторику противостояния "безбожному Западу". На сайте "Россия сегодня" воспроизведен материал из американской газеты, озаглавленный "Смесь конспиративных теорий и официальных соболезнований". "Перевод" этого заголовка в исполнении российского государственного информагентства звучал, на минуточку, так: "Трагедию в Париже россияне считают расплатой за богохульство Запада". В конфликте в Донбассе, разумеется, тоже повинны "безбожники": патриарх Кирилл заявил, будто "безбожие становится государственной идеологией Украины", а президент Порошенко, со своей стороны, сообщил: "Ополченцы – бомжи и безбожники, которым дали оружие". "Стрелков есть солдат России, он находится на самой передовой новой войны, которую безбожный Запад начал с Россией", – сообщал начальник сектора анализа и оценок Российского института стратегических исследований (учредителем которого является, между прочим, президент Российской Федерации). Проведение в России чемпионата мира по футболу тоже поставили под угрозу именно "безбожники": "Безбожные либералы и русофобы раздули скандал с ФИФА, – объясняет портал "Русский инсайдер", – повторяя для непонятливых: Блаттер оказался под огнем либерального, безбожного, потребительского и воинственного Запада". Я не буду ерничать над тем, как символом противостояния Западу стал человек, родившийся и проживший всю жизнь в Швейцарии, речь сейчас о другом. О том, о чем поэт Тимур Кибиров недавно написал сатирическое стихотворение:

Так в истине и духе посрамлен

Материалистический, кичливый

Безбожный Запад. С нас вполне довольно

Сего сознания.

Этот дискурс, в котором "с нами Бог!", а против нас – сплошные "кощунники", "богохульники" и "безбожники", понятно, пугает, ибо мало под какими знаменами было убито больше людей, чем под знаменами борьбы с "кощунниками", "богохульниками" и "безбожниками". Но этот дискурс еще и потрясает своей просто-таки вопиющей неадекватностью реальному положению дел.

Западное общество принято называть "секулярным". Журналисты, социологи и политики принимают как нечто само собой разумеющееся тот факт, что Запад секулярен. Конечно, допускаются некоторые исключения: например, признается, что меньшинства, в первую очередь иммигранты из стран Ближнего и Среднего Востока, обладают отчетливой религиозной идентичностью. Но эти исключения потому и являются исключениями, что Запад в целом считается секулярным. Но так ли это?

Что на самом деле имеется в виду, когда исследователи, общественные деятели и просто обсуждающие эту тему люди называют Запад "секулярным"? Хотим ли мы сказать, что христианство доживает последние дни? Стоит ли церковь перед лицом неминуемого и окончательного упадка? Действительно ли наука и разум полностью восторжествовали над суевериями и предрассудками? Или все же церковь остается неотъемлемым и неизменным атрибутом западного общества, даже несмотря на то, что число прихожан в наше время существенно меньше, чем, скажем, в викторианскую эпоху?

Когда речь идет о секулярности Запада, речь может идти о разных индикаторах этого процесса. Во-первых, о секуляризации, проявляющейся в снижении институционального статуса христианства. Количество людей, посещающих религиозные службы, неуклонно снижается, так же как и вообще количество людей, причисляющих себя к той или иной церкви. Все меньше людей обращаются к священнослужителям с просьбой освятить брак, окрестить детей или отпеть близких. Налицо также некоторое понижение социального статуса самой церкви, к мнению представителей которой прислушивается все меньшее число граждан; в вопросах же государственного управления и международных отношений мнения церковных иерархов в принципе не востребованы. Разительным контрастом здесь может служить существующий в Исламской республике Иран Совет экспертов, определяющий основные направления внутренней и внешней политики, в состав которого входят более восьмидесяти представителей мусульманского духовенства – и только они. Подобного органа ни в одной из стран западного мира нет.

Второй индикатор, демонстрирующий секулярность западных обществ, – отчетливая нерелигиозность публичного дискурса. Под публичным дискурсом я имею в виду не только обсуждения и дискуссии в средствах массовой информации, но и те, что происходят "среди людей", на работе, дома и в местах проведения досуга. Религия воспринимается как личное дело каждого, а не как общепризнанное мерило истины. Религиозные верования не обладают достоверностью, которая свойственна естественным и общественным наукам. В рамках личных верований допустима относительность: для того, чтобы за человеком признали право верить во что-то, достаточно сказать, что он просто верит в это. Однако в случае с научно доказанными фактами такая свобода воззрений не предоставляется: в западном обществе очень мало кто готов согласиться, например, с тем, что вера или неверие в закон всемирного тяготения может рассматриваться как вопрос личных предпочтений, потому что законы физики невозможно отрицать. Общественный дискурс в странах Запада исходит из того, что вопросы религии относятся исключительно к личным вопросам человека, а все то, что обсуждается публично, должно иметь научно обоснованный характер.

И все же скажем прямо: реальность на Западе такова, что в обществе, которое заявляет о себе как о секулярном, большинство людей верит в Бога и называет себя христианами. Яркий пример тому – Великобритания, которую обычно считают одним из самых секулярных государств Европы. По результатам переписи населения 2001 года 71,7% населения страны назвали себя христианами; десять лет спустя, в 2011 году, таковых было 59,3%, еще 4,8% сообщили, что являются мусульманами, 1,5% – индуистами, 0,8% – сикхами, 0,5% – иудеями, а 0,4% – буддистами; 25% опрошенных британцев сообщили, что не относят себя к числу приверженцев какой-либо религии. Это более чем наполовину больше, чем в 2001 году, когда только 15,5% опрошенных заявили, что не исповедуют никакой религии, но все же отнюдь не позволяет считать секулярное население доминирующим большинством.

Данные масштабного исследования, проведенного в ряде государств Центральной и Западной Европы, показали аналогичную картину и в других странах. В среднем, 77% опрошенных заявили, что верят в Бога. Те, кто назвали себя "убежденными атеистами", составили только 5%, в то время как 28% назвали себя "не религиозными". При этом в США доля верующих еще выше. В США президентом уже был избран (и переизбран) афроамериканец, может статься, что президентом станет женщина, но за всю историю этой страны в ней не было ни одного президента, который бы называл себя атеистом.

Социолог Грэйс Дэйви сформулировала концепцию "веры без принадлежности церкви", смысл которой заключается в том, что многие люди продолжают сохранять свои религиозные убеждения и верования, хотя и перестают открыто проявлять их, как это было принято ранее. Люди верят в Бога, но не посещают местную церковь. Несмотря на то что нельзя отрицать изменение в отношении к религии и в целом в религиозном поведении, это вовсе не привело к повсеместной победе атеизма, которую многие предрекали. На самом деле даже в странах Запада лишь меньшинство людей исповедуют открытый и последовательный атеизм.

Принято считать, будто в эпоху Просвещения секуляризм и атеизм стали играть ведущую роль в интеллектуальной жизни. Однако в реальности атеизм добился очень ограниченной поддержки на Западе, а христианство сохранило важнейшее место в общественном сознании. Даже если христианская доктрина частично утратила значение, христианская этика продолжала господствовать в сознании большинства. Эпоха Просвещения привела не к триумфу атеизма, а к трансформации роли христианства в общественном сознании – из доктринальной религии оно превратилось в религию этическую.

В общем и целом очевидно, что постепенное развитие секуляризма как идеологии не означает конца христианства и вовсе не свидетельствует о том, что природе западного общества чужда вера в Бога. В определенном смысле секуляризм можно рассматривать как новое выражение христианской веры, ведь гуманистический секуляризм по сути отстаивает те же иудео-христианские этические принципы. Гуманистический секуляризм поощряет то же неизменное стремление делать добро, как это понимается в традиционном христианстве, только под это уже не подводится богословская основа.

Важно подчеркнуть, что секуляризм отнюдь не "развратил" западное общество, уведя людей от "единственного подлинного Бога" и приведя их к моральному падению и деградации. Секуляризм – не еще один "грех", который, наряду с материализмом, индивидуализмом и доминированием потребительских ценностей показывает, как "низко пал Запад". В западном секулярном обществе развиты взаимопомощь и филантропия, и в целом оно более или менее участливо относится к тем, кто нуждается в помощи. Только понимая сложное взаимовлияние секулярной идеологии и христианской теологии, можно адекватно проанализировать исторические процессы, которые определяют векторы духовного развития современного западного общества. Не бессмысленные крики о "безбожниках" и "кощунниках", а понимание того, что на современном Западе – точно так же, как и в современной России – вера и секуляризм давно уже переплетены друг с другом. Люди могут быть щедрыми и заботливыми без того, чтобы вникать в тонкости учения о воздаянии и искуплении. Главное – сохранять человечность и искать то, что нас объединяет, позволяя преодолевать противоречия. Те, кто считают ту или иную трагедию адекватной "расплатой за богохульство", явно сбились с пути.

Алек Эпштейн – историк и социолог

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции