"Взрыв аммиака в Силламяэ, катастрофа, паника, пропагандистская атака вражеского государства (на учениях его называли Аславия), просьбы о том, чтобы президент Аславии пришел на помощь". Или атака на энергосистему Эстонии: диверсанты взрывают кабели между Эстонией и Латвией, "зеленые человечки" захватывают центр управления, уровень воды в Нарвском водохранилище падает, блэкаут по всей Эстонии. Такие сценарии отрабатывались этой весной в Эстонии на учениях МВД. Корреспондент Радио Свобода отправилась в "русскую" Эстонию, чтобы посмотреть, чем живут ее жители и оправданно ли беспокойство тех, кто видит в местных русских потенциальную угрозу безопасности Балтии – в условиях нынешних непростых отношений с Россией.
Это Эстония, но особая. Из 146 тысяч жителей пограничного с Россией Ида-Вируского уезда эстонцев – всего 28,5 тысяч, русских – 106,5 тысяч, по три с лишним тысячи украинцев и белорусов. За последние 15 лет население уезда сократилось почти на 34 тысячи человек, причем доля эстонцев падает. В Ида-Вирумаа и самый высокий уровень безработицы – 8,5 процентов при средних эстонских четырех.
Они с недоверием относятся к государству, из общественных институтов полагаясь больше на церковь и органы местного самоуправления
В очередном "мониторинге интеграции общества" – такие отчеты эстонские власти публикуют регулярно – Ида-Вирумаа фигурирует в качестве тревожного примера. Авторы исследования констатируют, что показатели интеграции этнических меньшинств там значительно хуже, чем в остальной Эстонии. Русскоязычные мало участвуют в политической и общественной жизни, поскольку плохо знают язык. Всего 40 процентов опрошенных отмечают День независимости Эстонии. Они с недоверием относятся к государству, из общественных институтов полагаясь больше на церковь и органы местного самоуправления. В уезде высок процент лиц "с неопределенным гражданством" (так называют потомков переселенцев с востока, не получивших гражданства после восстановления независимости), а доля обладателей паспортов РФ постоянно растет.
Между тем Ида-Вирумаа – это промышленный регион, от которого во многом зависит энергетическая независимость Эстонии. Электроэнергией страну обеспечивают две здешние ТЭЦ, работающие на горючем сланце, добываемом тут же в двух шахтах. На одной из них – Estonia – работает горнопроходчиком Геннадий Гуляев, житель города Кохтла-Ярве.
– Геннадий, как вам здесь живется?
– Запах газа из труб химкомбината VKG частенько бывает, очистные сооружения недалеко от города находятся, тоже воняет, когда ил мешают. Но жить можно, есть похуже места.
– В Эстонии?
– В России, например, где металлургические комбинаты стоят огромные.
– А вы там бывали?
– Нет. Я почти нигде, кроме Эстонии, не бывал. Служил в ГДР в 1979 году и в Ленинград ездил раньше. Служил в Померании, округ Шверин, город красивый, старинный, я думал: это сказка, а не жизнь. Это в ГДР, а в ФРГ намного лучше жизнь была. Красиво, чистота, люди культурные все.
– Какое у вас образование?
– Среднее. Я после армии сразу пошел в шахту работать. Полгода на курсах учился и получил профессию оператора подземного бурения. Сейчас техника сложная, дорогая. У меня машина шведская хорошая, с компьютером, с закрытой кабиной, сидение удобное, я бурю в забое шпуры, потом приходят взрыватели, закладывают туда взрывчатку. Зарабатываю до двух тысяч евро в месяц. У тех, кто в забое, доходы выше на 300-500 евро, чем у других специальностей. Мы выходим посменно, и ночью, и газ, и пыль нам достаются.
– Работа опасная?
Мне бы раньше кто сказал, что такая шахта бывает, не поверил бы
– Три месяца назад погибли двое молодых проходчиков, мгновенно, видимо, из-за газа. Но, в общем, несчастные случаи происходят из-за нарушения техники безопасности. Сланец по завалам, по выбросам метана имеет низкие показатели. Бывает, сверху кусок породы упадет. Но у новых машин крыши до 20 тонн выдерживают. Нам пару лет назад весь автопарк заменили. Это сейчас все механизировано, а раньше, в советское время, мы все вручную делали "бормашинками", штангами двухметровыми. Спускались в шахту на лифте, все на электричестве, тяжелые условия работы были, каторжные даже. Это сейчас мы едем по наклонному стволу на "Мерседесах", в закрытых кабинах, кузовах. Мне бы раньше кто сказал, что такая шахта бывает, не поверил бы.
– Как отдыхаете?
– У нас есть Тойла-парк на побережье, купец Елисеев в царские времена там усадьбу построил. Теперь там спа-отель, бассейн. Ездим на Чудское озеро, в Таллин нас с супругой дети частенько приглашают, в Хаапсалу, в Пярну на машине, по всей Эстонии.
– А дети?
– Сын с невесткой уже полмира объездили. Европу посмотрели, США, западное и восточное побережье. Сын учился еще бесплатно, на эстонском языке, окончил 10 лет назад. Он знает прекрасно эстонский, английский, с детства репетиторов нанимали. Сын у нас по инфотехнологиям, работает в компании Skype Microsoft. И невестка такая же, учились в одной группе. У них гражданство эстонское, как и у моей супруги. Это я только без гражданства.
– А почему?
– Не знаю языка, не сдам экзамен.
Язык на работу не влияет нисколько. Он нужен, если хочешь идти в политику или управление
– Вам это не мешает?
– Язык на работу не влияет нисколько. Он нужен, если хочешь идти в политику или управление. Ну, вообще, конечно, язык ты знать обязан, если живешь в стране, я не спорю. Но в советское время в школе у нас был один урок эстонского в неделю, мы на нем сидели – хи-хи, ха-ха. А вот супруга знает эстонский с детского сада. Она одно время пыталась и меня учить, я было взялся, но лень-матушка, придешь с работы уставший, телевизор охота посмотреть.
– Какие каналы смотрите?
– Российские в основном, у меня хороший пакет каналов, новости "Евроньюс" тоже. Местные на русском. Политику люблю, особенно перед выборами, кто из кандидатов что обещает.
– Вы за Россию или за Украину? Как относитесь к этому конфликту?
– Это как: за белых или за коммунистов? Отрицательно очень. К войне я вообще плохо отношусь. Надо договариваться, но не воевать.
– Крым, по-вашему, аннексировали или присоединили?
– Я все-таки считаю, Крым – он все время был русским, еще с царских времен. Хрущев сделал глупую ошибку, теперь ее просто исправили. Я не считаю это захватом. Население Крыма давно хотело жить в составе России. Все мирно-культурно произошло.
– А события в Донбассе? Кто виноват?
– Как послушаешь: одни были недовольны тем, другие этим, обе стороны виноваты, я считаю.
– Вы считаете, там есть российские военные?
– Добровольцы русские есть стопроцентно. Кто-то едет за деньги, кто-то за идею. Может быть, советники есть, инструктора, так же как в украинской армии американские, английские. Но чтобы регулярные войска – не знаю. Со спутника любой танк можно снять, не говоря о колонне. Я сам служил в танковом полку, знаю, что такое батальон танков, тридцать штук едет, это нельзя скрыть никак.
– А как вы считаете, может здесь у вас возникнуть такой конфликт, как в Донбассе?
– Да никогда. Мы уже 25 лет при независимости живем, у нас не было ни одного конфликта, кроме "бронзовой ночи". Всего одну ночь хулиганы стекла в магазинах били, не только в Таллине, у нас тоже. Власти тоже виноваты: нет, чтобы аккуратно памятник на кладбище перенести, посольство России пригласить, я уверен, все бы согласились. Но мы работаем, хорошо получаем и живем. Посмотрите, у нас города не такие уж и бедные, видите, на каких машинах люди ездят. Хочется, конечно, лучше жить, как в Германии или во Франции, по европейским меркам у нас бедновато. Но по нашим местным – нормально.
В шахте эстонцы, русские работают, вместе праздники друг друга отмечаем
– Среди ваших коллег-шахтеров какие разговоры идут?
– Про Украину спорим, у нас же и украинцы ребята есть, кто-то Порошенко ругает, кто-то Донбасс, не до драки, конечно, но до хрипоты. Но на личные отношения это не влияет. Мы, шахтеры, всегда друг за друга стоим. В шахте эстонцы, русские работают, вместе праздники друг друга отмечаем, какая разница, их День победы, наш День победы.
– А как вы относитесь к американским войскам, которые у вас учения проводят?
– Видали их "Хаммеры" и "Абрамсы" по дороге на шахту. Учения пускай проводят. НАТО – оно и есть НАТО. Когда СССР был в Варшавском договоре, мы по всей Германии учения проводили. Ведут себя вежливо, о конфликтах не слышал, – говорит горнопроходчик Геннадий Гуляев.
В Йыхви находится головной офис сланцедобывающего предприятия Eesti Energia Kaevandused. Председатель правления Андрес Вайнола в этой должности с начала мая. "Я родился на берегу Чудского озера в красивом поселке Алатскиви, до школы моим домашним языком был русский. Отец у меня зоолог, а мама бухгалтер, – рассказывает он о себе. – Родители были строгие прямо по-армейски, мама русская, очень темпераментная. И я мечтал, как только среднюю школу закончу, сразу из дома уехать. Поступил в Таллине в политехнический институт. Теперь у меня с ними прекрасные отношения, оба моих сына выбрали вторым иностранным языком русский, чтобы общаться с бабушкой на ее родном языке, хотя она прекрасно говорит по-эстонски. Сам я знаю немецкий, английский, русский, говорю по-фински и считаю, что это важный фактор конкурентоспособности".
По словам Андреса Вайнола, из 25 тераватт-часов электроэнергии, потребленных в прошлом году в трех прибалтийских странах, 10 тераватт-часов произвела эстонская энергетическая отрасль, из них около 90 процентов – из сланца. Годичное потребление в самой Эстонии – 7 тераватт-часов, страна полностью обеспечивает себя и экспортирует энергию как на север, в Скандинавию, так и на юг, в Латвию и Литву. Российский природный газ в стране используется в основном домохозяйствами, его доля на рынке первичной энергии составляет 9,5 процентов, а в производстве электроэнергии – всего один процент.
– В Европе лишь два государства, Норвегия и Эстония, энергетически независимы, – говорит Андрес Вайнола. – Это означает, что всю электроэнергию мы готовы производить на месте из своих ресурсов. Мы импортируем бензин или дизельное топливо для транспорта. Но сланцевое масло на местном заводе мы получаем в таком объеме, что, скорее всего, в недалеком будущем сможем рафинировать его сами (или покупать эту услугу в Финляндии или Литве).
Из добытого сырья больше половины уходит в шлак. Зольные отвалы высятся среди равнинного эстонского пейзажа как горы. Еврокомиссия периодически грозится запретить сланцевую энергетику из-за чрезмерных выбросов в атмосферу. Но из-за событий последних полутора лет в Европе сменили гнев на милость, свидетельствует Андрес Вайнола, и в интересах энергобезопасности поддержали энергетику на сланце и других ископаемых ресурсах. Только в прошлом году Eesti Energia вложила в серные и углеводородные фильтры 28 миллионов евро, и, несмотря на неэкологичное производство, здесь, по оценкам Еврокомиссии, очень чистый воздух.
– Из всего персонала процентов 85–90 русскоязычных, – говорит Андрес Вайнола. – Из них, думаю, половина может говорить и по-эстонски. А все эстонцы местные также говорят по-русски. Горное дело стабильное, запасов сырья нам при нынешних темпах добычи хватит на 70–100 лет, рабочих мест хватает, а что еще человеку надо? Интеграция происходит через экономику. И я не вижу проблемы в том, что русский на шахтах используется в качестве рабочего языка. Не знаю никого, кто бы из-за языка потерял или не нашел работу. Но это не значит, что у нас нет проблем с кадрами. Из региона уезжают высококвалифицированные инженеры. Среднемесячная зарплата работников концерна на 40 процентов выше, чем в других отраслях в уезде. В прошлом году она составила 1360 евро. В целом в сланцевой отрасли и обслуживающих компаниях заняты около 20 тысяч человек.
Они свою жизнь, свои цели, жизнь своих детей связывают с Эстонией
В разговор включается председатель правления шахты Estonia Эрик Вяли:
– Русскоязычный инженер ставит перед собой цель изучить не столько эстонский, сколько английский и нацеливается на скандинавский рынок. Там сегодня зарплаты самые высокие. Россию в качестве варианта он даже не рассматривает.
– Вы сами из шахтерской династии?
– Да, я потомственный горняк, дед работал инженером на первой сланцевой шахте в поселке Кукрузе, который дал латинское название породе – кукерсит. Потом на ней же работал и мой отец, и после окончания средней школы мне посоветовали: езжай учиться, возвращайся, вот тебе хутор рядом, будешь жить. Кстати, моя мама русская. Когда я вернулся из горного института, шахту "Кукрузе" уже закрыли. Мне повезло, я попал на самую "модную" тогда "Эстонию", сейчас это крупнейшая пластовая шахта в мире. В Эстонии таких династий где-то пять, это человек двадцать.
– У ваших шахтеров какие настроения? Они лояльны стране, в которой живут?
– Они свою жизнь, свои цели, жизнь своих детей связывают с Эстонией. У некоторых моих работников родня в России, человек приезжает оттуда, я его спрашиваю: ну как, не хочется уехать на родину предков? Он говорит: зачем? Там делать нечего. Тем более что в пограничном с Эстонией российском городе Сланцы шахта ликвидирована. Сланец для такой богатой ресурсами страны, как Россия, не имеет большого значения.
Староста уезда Андрес Ноормяги тоже родом с северо-востока. "Я прекрасно знаю и русский язык, и финский, – говорит он. – В советское время в моем поселке не было эстонского детского садика, меня отдали в русский, и первой я выучил кириллицу".
Сланцевая промышленность – это не только госконцерн Eesti Energia. Крупная эстонская частная компания VKG тоже дает работу нескольким тысячам человек. Она добывает породу в собственной шахте и вырабатывает множество химических продуктов, например, красный пигмент, используемый в производстве краски для волос по всем миру. Староста сетует, что уезду и его жителям государство недостаточно компенсирует влияние этих предприятий на окружающую среду. Показатели смертности от заболеваний дыхательных путей здесь чуть выше, чем в среднем по Эстонии. Но предполагается, что это наследие черного дыма, постоянно валившего из труб электростанций еще в советское время, теперь его не видно.
Экономика уезда меняется согласно мировым трендам, говорит Андрес Ноормяги: на бирже труда вакансий в сфере услуг и торговли больше, чем на производстве. Развивается туризм, не только на морских курортах, но и в промышленных районах. Есть шахта-музей, которую посетили чуть ли не все школьники страны, горнолыжный курорт на неиспользуемом отвале в Кивиыли, гребной канал в карьере, закрытом два года назад. Однако население все равно сокращается почти на тысячу человек в год, сетует староста, люди уезжают в разных направлениях в поисках работы. Власти Эстонии разрабатывают программу по привлечению иммигрантов из экс-СССР в возрасте за 30, с семьями. Сценарий возникновения очагов сепаратизма на северо-западе Эстонии Андрес Ноормяги считает абсолютно нереалистичным:
Считается, что русские больше любят военные мероприятия, им нравится носить форму
– Каждый Иванов день Эстония празднует День победы: 23 июня 1918 года эстонские войска одержали победу в сражении под латвийским Цесисом с немецким Ландсвером. Сначала проходят государственные парады в разных местах, а затем президент зажигает факелы всех уездов и передает эстафету им. У нас парад проводит добровольческое ополчение Кайтселийт (Союз обороны), базирующееся в Йыхви. К нему присоединяется полиция и спасатели: музыка, мундиры, военная техника. Принимает его староста. Десятки лет парад проходил в уездном центре. Но три года назад, когда я стал старостой, то сказал, что это несправедливо, и устроил его в Силламяэ. Некоторые говорили, что там 97 процентов русскоязычных и будут провокации. Но в результате народу пришло в два раза больше обычного. В ополчение охотно вступают русские парни. Они получают там недостающую языковую практику и интегрируются. Считается, что русские больше любят военные мероприятия, им нравится носить форму. Учтите еще, что они занимаются этим в свободное время, без вознаграждения и даже сами себе покупают обмундирование.
