Ижевский журналист и политический активист Андрей Некрасов надеется, что его просьба о политическом убежище в Литве будет удовлетворена в ближайшие месяцы. Об этом он рассказал в интервью Радио Свобода. Находящийся в международном розыске Некрасов, задержанный на Кипре по запросу России, вернулся в Литву 12 августа. После задержания он объявил голодовку и попросил политического убежища. Кипр не удовлетворил просьбу Москвы о выдаче журналиста и принял решение вернуть его в Литву, которая ранее выдала ему национальную визу.

В России против журналиста газеты "День" Андрея Некрасова, который был одним из руководителей независимого профсоюза концерна "Ижмаш" и критиковал руководство предприятия, завели дело по 163-й статье УК (вымогательство). Ему грозит до 15 лет лишения свободы. Прокуратура считает, что Некрасов требовал 2,5 миллиона рублей за прекращение негативных публикаций о президенте концерна Константине Бусыгине.

В мае 2013 года активисты "Ижмаша" приезжали в Москву и пикетировали здание "Ростехнологий":

Помимо дела о вымогательстве, в феврале 2015 года Андрей Некрасов был оштрафован на 30 тысяч рублей по обвинению в клевете на одного из руководителей регионального отделения "Единой России" Андрея Шутова. Опасаясь, что штраф даст следователям основание ходатайствовать о его аресте, в марте журналист выехал за границу. Вскоре Индустриальный районный суд Ижевска принял решение о заочном аресте Некрасова из-за его неявки на следственные действия. В апреле 2015 года Некрасов был объявлен в международный розыск. О своем будущем Андрей Некрасов рассказал в интервью Радио Свобода:

– ​Андрей, как вы оцениваете свои шансы на получение статуса политического беженца в Литве?

– Я уверен, что миграционная и прочие службы Литвы абсолютно объективно рассмотрят мое заявление на получение политического убежища. И я надеюсь, что решение будет принято положительное. Потому что у меня абсолютно политический случай, то есть мое уголовное дело политически мотивированное.

– ​Что говорят литовские власти, представители специальных миграционных служб, когда вы уже можете рассчитывать на получение политического убежища?

– Я думаю, что весь процесс займет до трех месяцев, но в особых случаях, насколько мне известно, он продляется до шести. В течение шести месяцев я в любом случае получу либо положительный, либо отрицательный ответ.

– Если не секрет, где вы сейчас конкретно находитесь и чем занимаетесь? Каково ваше социальное положение?

– На данный момент я арендую квартиру и живу в Вильнюсе. По поводу деятельности своей и планов на ближайшее будущее я хотел бы не спешить и сообщить об этом, когда уже начну реализовывать какие-то свои планы и проекты. То есть я стараюсь не забегать вперед.

– Почему вы считаете, что ваше дело политически мотивированное и что вы вправе претендовать на получение политического убежища в Литве?

– Данное уголовное дело появилось вследствие моей журналистской и общественно-политической деятельности. То есть конкретно из-за того, что я участвовал в создании и развитии независимого профсоюза на оборонном заводе "Ижмаш" (концерн "Калашников"). После долгой борьбы нам удалось отстоять требования, которые мы выдвигали руководству предприятия, но руководство, видимо, посчитало, что независимый профсоюз для страны опасен, и было возбуждено уголовное дело по заявлению Константина Бусыгина, который на данный момент возглавляет "Росграницу". В этом федеральном ведомстве он отвечает за обустройство российской границы. Его предшественник, напомню, был объявлен в международный розыск за хищение одного миллиарда рублей на своей должности. Теперь его заменил Константин Бусыгин, которого мы неоднократно обвиняли в фактах коррупции и просто в нечеловеческом отношении к работникам предприятия. Поживем – увидим.

– Как вы попали на "Ижмаш" и почему решили там заняться профсоюзной деятельностью?

– В конце 2012 года ко мне обратился Валерий Поздеев, инженер-конструктор завода "Ижмаш", и сообщил об удручающем положении дел на заводе. Работники предприятия посчитали, видимо, что у меня был на тот момент уже достаточно большой общественно-политический опыт, и пригласили меня в качестве человека, который помог бы им организовать этот весь процесс строительства профсоюза. У меня действительно на тот момент был опыт, и я включился вместе с ними в общую борьбу, проникся, скажем так, их идеями.

– А каков был статус этого профсоюза? Это был независимый профсоюз?

– Это был официально зарегистрированный профсоюз, да, но мы были независимы. То есть на момент создания профсоюза на заводе профсоюз вообще отсутствовал. То есть мы были какое-то время единственным профсоюзом. Но после того, как мы создали профсоюз, начали свою борьбу, руководство предприятия организовало так называемый "желтый профсоюз", то есть подконтрольный администрации, который поднимает послушно руки, говорит о том, что заработной платы им достаточно и все у них хорошо. То есть на середину 2013 года на заводе присутствовало два профсоюза – наш, не зависимый от администрации предприятия, и профсоюз, организованный предприятием.

– ​Почему возникла необходимость в организации профсоюза? Как обстояли дела у работников предприятия, какую зарплату они получали, какие у них были условия труда? За что они, собственно говоря, собирались бороться? И чего-то вам удалось достичь в этой самой борьбе?

– На момент организации нашего профсоюза ситуация была ужасающая. Вследствие частой смены директоров, других факторов работники предприятия зачастую получали три или четыре тысячи рублей в месяц. Учитывая, что очень часто на "Ижмаше" работали кланами, то есть и жена, и муж, ситуация была просто катастрофической. Главным нашим требованием было увеличение минимальной заработной платы на заводе до 10 тысяч рублей. Конечно, мы требовали и улучшения условий труда, и социальных льгот, но самым главным было, чтобы рабочие получали хотя бы по 10 тысяч рублей. Это был конец 2012 года. До середины 2013 года мы боролись за это. И в середине 2013 года мы добились того, что в 99 процентах случаев на заводе стали получать не менее 10 тысяч рублей.

– А сколько получают сотрудники "Ижмаша" сейчас?

– К сожалению, на данный момент наш профсоюз, по сути, уничтожен, разрушен в результате долгих репрессий. Мой коллега, председатель профсоюза Валерий Поздеев, тоже находится за пределами России, он получил политическое убежище в Великобритании. То есть большая часть участников нашего профсоюза либо была уволена, либо было на нее оказано такое сильное давление, что люди просто писали заявления о выходе из профсоюза и переставали с нами общаться.

– ​Как вы пришли к решению покинуть Россию?

– Дело о вымогательстве по завлению Константина Бусыгина возникло в сентябре 2013 года. После чего в начале октября или в конце сентября я был арестован сотрудниками ФСБ. Устроили так называемое "маски-шоу". Надели наручники, увезли в Главное управление ФСБ по Удмуртской республике, после чего весь день я стоял на так называемой "растяжке", у меня были руки закованы в наручники, мне били по ногам. Требование было одно: чтобы я подписал признательные показания в преступлении, которое я не совершал. Я отказывался. После чего мне сообщили, что меня сейчас отвезут в СИЗО, и у меня там самые плохие перспективы. Я сказал: "Хорошо, везите". После чего меня вывели из здания ФСБ, сняли наручники и сказали: "Спасибо большое, что вы в качестве свидетеля побывали у нас на допросе". И в течение следующих 10 месяцев я проходил по этому делу в качестве свидетеля. В середине 2014 года мне было предъявлено обвинение в вымогательстве, после чего дело пытались направить в суд. И даже прокуратура это сфабрикованное дело отправляла назад, на доследование, ссылаясь на то, что отсутствуют доказательства какого-либо преступления. Но ФСБ продолжало фабриковать данное дело. Появлялись некие секретные свидетели, и потихоньку это дело подходило к своему логическому завершению и должно было передаваться в суд. Но до последнего момента я боролся, я ходил на допросы, как бы это ни было тяжело, я не собирался уезжать.

– Что же произошло?

– В это же время против меня было возбуждено уголовное дело по факту клеветы. Клевета теперь стала уголовным преступлением, и в отношении меня написал заявление один из руководителей фракции "Единая Россия" в Удмуртской республике и глава крупного холдинга "Комос-Групп" Андрей Шутов за то, что я нашел незадекларированную недвижимость у него в США и опубликовал информацию об этом. Шутов утверждал, что недвижимость ему не принадлежала, а я утверждал обратное. В итоге к марту 2015 года я получил судимость за клевету. По другому уголовному делу – по вымогательству – мне могли изменить меру пресечения с подписки о невыезде на арест. Я просто понял, что шансов оставаться на свободе у меня не осталось, терять мне нечего, я купил билет и улетел в Турцию. После Турции я несколько месяцев прожил в Грузии. Из Грузии я переехал в Литву, после чего отправился на Кипр отдохнуть на несколько дней, где был задержан по ордеру Интерпола. Потом вернулся в Литву, где сейчас пытаюсь получить политическое убежище.

– ​То есть вы решили уехать из России, когда поняли, что вам грозит арест и никакой справедливости вы не добьетесь. Как вы думаете, в принципе, вы когда-нибудь вернетесь в Россию?

– Я не то что думаю, я абсолютно уверен, что в ближайшие годы, когда изменится политическая обстановка, когда у меня будет возможность объективного суда в России, когда сменится власть, я обязательно вернусь на родину. Потому что я очень люблю свою страну! И я даже отсюда буду делать все, чтобы как-то помочь своему народу и своей стране, через журналистику либо какую-то общественно-политическую деятельность. Литва – замечательная страна, Вильнюс – замечательный город, и люди здесь хорошие, я все равно хочу вернуться на родину. Это моя мечта.