О том, что у тебя белая кожа, вспоминаешь в Африке. О том, что ты мужчина — рядом с волнующей тебя женщиной. Национальное продирает глаза, когда нарывается на косые взгляды и запреты. В XXI веке «я» всё трудней отличаться, оставаться самим собой. Унифицированные «я», собравшись вместе, брыкаются, артачатся, но в конце концов терпят поражение. Несколько раз в Лондоне я наблюдал карибские карнавалы. В первом таком шествии участвовали всего полтысячи человек, в конце августа 2015 года — более миллиона. Надев маску, участник карнавала может совершать поступки, за которые он не несёт ответственности. Какие безответственные поступки совершают в Лондоне выходцы из Вест-Индии? Они бьют что есть мочи в стальные барабаны, без устали пляшут, напяливают наряды, которые призваны обнажить тело, пожирают центнеры пряных приправ и острейших соусов. Это — трёхдневный реванш темнокожих, для которых Лондон — город дальтоников, страдающих авитаминозом. Правда, Лондон этому не противится. Для Лондона Ноттинг-Хиллский уличный карнавал — это приправа, соус карри, ямайский перец. Воспоминаний о трёхдневном карнавале хватает Лондону на весь оставшийся год. Без этих воспоминаний жизнь в столице была бы и впрямь пресной.
Но что делать в Лондоне или Праге бледнолицему европейцу?В английском языке нет словосочетания «малая родина». Есть только универсальное, безликое слово «home». На худой конец, этот «дом» можно назвать «sweet». Но и в русском «малая родина» звучит книжно, почти архаично. Что же ещё, кроме пола, расовой и паспортной принадлежности, даты рождения, вероисповедания есть за душой сиротливого гражданина свободного мира?
Есть у французов такое слово — terroir или terre, в первом значении — земля. Из этого слова выросло великое понятие, целый образ —терруар. Его хорошо знают чаеводы, сыровары, кофевары (баристы), собиратели оливок и в первую голову — виноделы. Этот образ вбирает в себя восход и заход солнца, снег и дождь, ландшафт, леса и пустоши, порывистые и лёгкие ветра, реки и озёра, фауну и флору. Опытный винодел по вкусу вина может определить почву, на которой растёт виноград: кремниевую в белом луарском сансере, галечно-глинистую — в мерло из Помероля, кварцевую — в ронском Шатонёф-дю-Пап. Только человеку нет места в терруаре: слишком он интеллектуален, цивилизован, ненатурален. Да, у человека — свой терруар, не уступающий природному. Человек — тоже «терруарный продукт», но этот продукт богаче, сложней, необыкновенней даже самых изысканных вин. Прибавьте ко всем природным явлениям переменные, как облачность, эмоции, закоулки и чуланы воспоминаний, страсти, разрывающие сердце, уединённые разговоры с Богом, вдохи и выдохи вдохновения. Так что не обязательно прописывать графу «терруар» в паспорте. Есть в жизни документы поважней, и никто не в силах лишить нас того, что дано каждому от рождения.
