Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим об особенностях, как написано в приказе Министерства образования, режима рабочего времени и времени отдыха педагогических и других работников образовательных учреждений. Дело в том, что администрации некоторых школ, и не только столичных, стали требовать от учителей 36 часов в неделю обязательного присутствия в учебном заведении, то есть по 7 часов 20 минут в день. Как известно, преподавательская деятельность не ограничивается исключительно присутствием учителя в классе, и новые правила ломают привычный распорядок рабочего дня педагогов.
В московской студии - педагог Центра образования "Технология обучения", член профсоюза "Учитель" Ирина Канторович; учитель московской школы Ирина Чекмышева; директор Центра правовой поддержки "Профзащита" Сергей Кандриков. А по Скайпу из Ленинградской области - преподаватель Лисинского Лесного колледжа Ольга Тишлер.
Прежде чем говорить о правовой стороне дела, хочу попросить вас объяснить эту самую специфику работы учителя, которая делится на две части - урочную и педагогическую.
Ирина Канторович: Мне хотелось сказать, чтобы понимали те, кто не работает учителя, всегда и в царской, и в советской России, и еще в недавнее время в России было так. Учитель знал, что ему надо по расписанию провести уроки, ему надо поучаствовать в педсовете, в методсовете, может быть, принять участие в родительском собрании, и если он больше никаких дополнительных обязанностей не имеет, оплачиваемых, это основная его работа. Как он готовится к урокам, когда он проверяет тетради, когда он занимается самообразованием - это его личное дело, об этом его никто никогда не спрашивал. Было достаточно, что он качественно проводит уроки - значит, он хорошо готовится к ним и занимается самообразованием.
Несколько лет назад начало происходить совершенно фантастическое явление. Во многих школах, причем в каких-то школах это есть, в каких-то нет, вне зависимости от того, сколько учитель работает, какая у него нагрузка, какая у него зарплата, в администрации говорят: все учителя должны находиться в школе, как офисные работники, в течение 36 часов в неделю. Понятно, что это совершенно незаконно, и тут я должна сказать о том, как формируется зарплату учителя.
Тамара Ляленкова: О зарплате чуть позже, а я хочу спросить Ирину Чекмышеву, как строится работа в начальной школе.
Ирина Чекмышева: У нас работа точно такая же. Тетрадей мы проверяем много, в начальной школе мы должны проверять тетради каждый день. И наша работа состоит из уроков, проверки тетрадей, классного руководства, потому что в начальной школе все классные руководители, ну, и вот из какой-то методической работы и работы по самообразованию, которую, как справедливо сказала Ирина, совершенно не обязательно в стенах школы проводить, и даже более качественно будет ее делать в другом месте - в музее, на лекции, на семинаре и так далее.
Тамара Ляленкова: А есть какое-то понятное соотношение этих частей - присутственных часов и тех дел, которыми вы занимаетесь не в школе?
Ирина Чекмышева: Работа с тетрадями, наверное, потому и ненормированная, потому что каждый день бывает по-разному. Бывает, что мы это можем выполнить за 10 минут, а бывает, что мы сидим пять часов, если это какие-то серьезные работы, может быть, диагностические. Точно так же и классное руководство, работа с родителями - сегодня ничего не произошло, все хорошо, а завтра что-то произошло такое, что нужно разбирать, и ты сидишь и до 10 часов вечера переписываешься с родителями.
Тамара Ляленкова: Грядет такой экзамен для начальной школы, и в Москве приходит много специальных проверочных работ из департамента, тестирующих младшие классы. Вы их тоже проверяете, Ирина, это тоже ваша нагрузка.
Ирина Чекмышева: Те работы, которые оценивают центры, конечно, мы не проверяем, но мы детей к этим работам готовим. Тест - это же особенная такая вещь, где нужно к процедуре именно подготовить. Поэтому, естественно, у нас дети пишут тесты, и мы их проверяем.
Тамара Ляленкова: Ольга, вы преподаватель колледжа, может быть, там иначе распределяется нагрузка преподавателя?
Ольга Тишлер: Больших отличий от школы у нас нет. У нас тоже есть педагогическая нагрузка, когда мы даем уроки, и другая преподавательская педагогическая работа. Мы проверяем тетради, практические работы, лабораторные работы, они бывают достаточно объемные. У нас есть методическая работа, мы должны написать рабочие программы, календарно-тематические планы. Мы должны участвовать в совещаниях, педсоветах. У нас так же есть классное руководство, когда мы и с родителями, и с детьми работаем. У нас отличие в неравномерности нагрузки. Если у учителя школы, допустим, 18 часов в неделю целый год нагрузка идет, то у нас может быть одну неделю - 10 часов уроков, а другую неделю - 40 часов уроков. Потому что у нас есть учебные занятия, у нас есть практики, у нас есть написание защиты дипломов, к нам заочники приезжают, они учатся и в субботу, и в воскресенье, в праздничные дни. Поэтому учителю в среднем дается 18 часов в неделю за ставку, а у нас расчет идет на год - 720 часов в год. А так у нас есть учебные работа и дополнительная работа, которая не конкретизируется по количеству времени, но которую мы должны выполнять.
Тамара Ляленкова: Мы представили опыт начальной школы, средней и колледжа. Есть какие-то законодательно утвержденные нормы для разных ступеней школы или какие-то общие?
Сергей Кандриков: Рабочее время учителя состоит из нормируемой и не нормируемой части, и это записано в приказе №69 Министерства образования "Об особенностях рабочего времени педагогических работников". Нормируемая часть для учителей - 18 часов неделю - норма часов работы на ставку, для средних специальных учебных заведений - 720 часов в год. В этом только отличие. Нормируемая часть регулируется расписанием, и учитель обязан в эти часы находиться в учебном учреждении, а не нормируемая часть - это все, что предусмотрено тарифно-квалификационными характеристиками, должностными инструкциями, все, что вытекает из его трудового договора. Это посещение педагогических, методических совещаний, воспитательно-методическая работа, проверка тетрадей, за которую отдельно учителям доплачивают в образовательных учреждениях. И если учитель отвел свои уроки, и у него в этот день ни педагогических советов, ни иных обязанностей, он не встречается с родителями, не занимается с детьми дополнительно, не проверяет тетрадей в классе, он вправе встать и покинуть школу, и никто не имеет права обязывать его находиться в школе. 36 часов в неделю учитель не обязан находиться в школе, и данная норма нигде не установлена. То есть некоторые руководители, я считаю, злоупотребляют своими правами, трактуя законодательство в свою пользу, заставляя учителей находиться 36 часов в неделю в школе независимо от нагрузки. И эту позицию неоднократно озвучивал и московский городской профсоюз, и Департамент образования, и было направлено совместное письмо в Трудинспекцию города Москвы, кстати, это позиция Трудинспекции, все пошло из требований Трудинспекции, которая заставляет, по крайней мере так устно директора заявляют, вносить в правила внутренние, что у учителя 18 часов нагрузка, а еще 18 часов - это иная работа, но он обязан находиться и эти 18 часов в учебном заведении.
Тамара Ляленкова: А это реальный такой баланс - 18 и 18?
Ирина Канторович: Это домысел! Это нигде не написано.
Сергей Кандриков: 18 часов - это ставка в неделю для учителя. А еще 18 - это вот до сокращенной продолжительности рабочей недели. 36 часов - это максимально возможная нагрузка с учетом всех мероприятий, в которых должен принимать участие учитель.
Ирина Канторович: Я хочу сказать, какое, на самом деле, вопиющее нарушение прав учителей происходит! За нормированную часть учителю платят. Ненормированная часть никак не оплачивается. Да, тетради и классное руководство оплачивается.
Тамара Ляленкова: Ну, это такая отдельная история. Некоторые регионы вообще отказываются от классного руководства.
Ирина Канторович: Зарплата учителя зависит от тарификации. Тарификация - это количество уроков в неделю. Если учитель 18 уроков ведет, он получит за 18 уроков. Если 19 - уже больше он получит, если 20 - еще больше. И вот что происходит. Всех учителей заставляют составить график работы за 36 часов.
Ирина Чекмышева: Да, нас тоже заставляют графики составлять. Мы поставили в этот график свои уроки, но нам вернули графики и сказали: нет, вы должны 367 часов расписать.
Ирина Канторович: Вот учителя получают совершенно разную зарплату, и кто-то получает за 24 урока, и он должен работать 36 часов, то есть 12 часов он сидит в школе бесплатно. Кто-то ведет 36 уроков, и эта ситуация показывает, что эта ненормированная часть вполне по нашему закону и по практике может равняться нулю. То есть кто-то сидит эти 18 часов в школе, а кто-то ведет 36 уроков. У нас сейчас очень многие учителя по всей России, которые получают нищенские зарплаты, чтобы как-то выжить, работают на две ставки. Честно говоря, я не представляю, как это можно, это же просто работа на убой - 36 часов в неделю!
Ирина Чекмышева: И с низким качеством, безусловно.
Ирина Канторович: При этом у этих учителей эта ненормированная часть - нулевая. Это люди, которые занимают ту же должность, что учитель, работающий на 18 часов. У меня в школе я работаю 8 часов, меньше, чем на полставки, и меня заставляют сидеть 36 часов в неделю. Фантастика просто, что творят сейчас с учителями! Администрации это очень выгодно. Хотелось бы задать вопрос юристу. Сергей, я так понимаю, что вы входите в пятерку лучших специалистов, разбирающихся именно в образовательном праве. Вы даете юридические консультации образовательным учреждениям. Вот правильно ли я понимаю, что по современному законодательству есть совершенно две разных категории педработников. Первая категория - это у кого продолжительность рабочего дня - 36 часов. Это психологи, воспитатели, вузовские работники. Вот к ним как раз применяется понятие, им назначается должностной оклад, и они могут работать, у них может быть ставка, либо полставки.
Сергей Кандриков: Ну, может и больше быть нагрузка, по совместительству они могут работать еще.
Ирина Канторович: У них прямо записано: либо продолжительность, либо норма часов.
Сергей Кандриков: Совершенно верно!
Ирина Канторович: Скажите, пожалуйста, где в законе написано, что у учителя, у преподавателя колледжа должна быть продолжительность рабочей недели - 36 часов?
Сергей Кандриков: Не более 36 часов.
Ирина Канторович: Но это написано не только для учителя.
Сергей Кандриков: Я вам хочу сказать следующее. Ваша трактовка законодательства, что вы сейчас озвучиваете, она неправильная. Педагогическим работникам установлена продолжительность - не более 36 часов. И мы с вами разобрали, из чего состоит рабочее время учителя - нормируемая часть и ненормируемая часть. Я не могу здесь согласиться с вами в том, что оплата учителю осуществляется только за ведение уроков, по тарификации. Если мы откроем тарифно-квалификационные характеристики, закон образовании, 273-ий ФЗ, и посмотрим, что входит в трудовую функцию учителя, то мы увидим, что, помимо преподавания, это и воспитательная работа, и методическая, и так далее. Так как это все составляющие трудовой функции учителя. Не только ведение уроков. В этом заключается особенность работы именно учителей. За это им устанавливается отпуск - 56 дней, удлиненный отпуск, за это им государство устанавливает льготы в виде досрочной пенсии по старости, если они 25 лет отрабатывают, и так далее. То есть государство возлагает на учителей очень серьезные функции, но в то же время и дополнительные гарантии и компенсации предусмотрены законодательством. Поэтому я не могу согласиться с вашей трактовкой, что учителю платят только за ведение уроков.
Тамара Ляленкова: Ирина Чекмышева, вот из чего складывается ваша зарплата?
Ирина Чекмышева: Из часов. Сейчас есть такое понятие - ученико-часы. Чем больше у меня детей в классе, тем больше у меня зарплата. Из классного руководства, проверки тетрадей, и иногда еще есть какие-то кружки, допобразование и так далее. И все-таки у нас почасовая оплата. Если у меня 14 часов, я получаю зарплату за 14 часов.
Сергей Кандриков: Но вы получаете не только за это зарплату. Не только за 14 уроков, а плюс еще за дополнительную работу, которую вы выполняете, работая с детьми. То есть нельзя понимать это узко.
Ирина Канторович: Но зарплата зависит от количества часов и от квалификации. Там много составляющих, но основа - это часы.
Тамара Ляленкова: Ольга, а из чего складывается ваша зарплата? И расскажите немножко о той ситуации, которая длится уже некоторое время, - вы пытаетесь в судебном порядке отстаивать свои права.
Ольга Тишлер: Да, пытаемся, но суд - дело длинное, и непонятно, когда он закончится. Зарплата наша складывается очень просто: основная часть - оплата за наши уроки, за часы. Если преподаватель на одну ставку работает, то у него за часы получается в зависимости от тарификации - от 15 до 20 тысяч за одну ставку. За классное руководство платят 1 тысячу рублей в месяц, чисто символическая оплата. Еще есть заведование кабинетами у нас - около 2 тысяч рублей платят. Вот из этого складывается наша зарплата. Если мы работаем на две ставки, то за часы мы получаем больше. Так что если говорить о дополнительной оплате, она существенной роли в нашей зарплате не играет. Еще хочу добавить, что мы как раз сидим на работе 36 часов в неделю, это у нас прописано в правилах внутреннего трудового распорядка, сидят все преподаватели с 9 утра до 16:30. Раньше уйти нельзя, опаздывать тоже нельзя, даже если нет уроков. У нас есть объявления о прогулах преподавателей, когда они не явились на работу. Последний факт: человек выполнил всю учебную нагрузку, уроков нет, классного руководства у него нет, заведования кабинетом нет, делать нечего, он на работу не является - ему объявляют прогул. У нас эта ситуация началась с декабря 2013 года, то есть полтора года мы сидим, все преподаватели, на рабочем месте, независимо от расписания занятий, от учебной нагрузки. У кого-то 18 часов в неделю, у кого-то 36, у кого-то 15, но сидеть должны все. Нас строго контролируют. А зарплаты у всех абсолютно разные.
Тамара Ляленкова: А каким образом вы формулировали судебный иск?
Ольга Тишлер: Один конкретный человек просит заплатить за все время, которое он отработал в колледже в течение полутора лет. Потому что он работал 36 часов еженедельно, а зарплату получал за часы. Если учитывать доплату, например, за классное руководство, если мы тысячу рублей разделим на стоимость часа преподавателя, то это получается 4 часа в месяц, 1 час в неделю - классное руководство должно занимать у человека. Понятно, что он не один час в неделю работает со своими детьми.
Сергей Кандриков: Я могу прокомментировать. Я думаю, что этот иск бесперспективен, то есть работник в суде, скорее всего, проиграет. Ну, а в части, что всех учителей, независимо от нагрузки, заставляют сидеть в школе, я считаю, это незаконно. Действия администрации этой школы в Ленинградской области необходимо обжаловать. Можно написать жалобу в прокуратуру, в судебном порядке это сделать...
Ирина Канторович: Спросите Ольгу Тишлер, куда они только ни писали! У них есть ответ Министерства образования даже.
Ольга Тишлер: Да, мы обращаемся везде, но нам никто не помогает. Мы обратились на сайт президента, в Госдуму, было письмо Нарышкину. Мы обратились в Инспекцию по труду Ленинградской области, в Прокуратуру Ленинградской области, к губернатору Ленинградской области, в Минэкономразвития, в Минтруда, к депутату местного уровня, в территориальный Комитет профсоюза Ленинградской области. Мы получили письмо из министерства, причем трижды, где на министерство пишет о неправомерности 36-часовой рабочей недели, говорит, что мы работаем по норме часов - 720 в год, другую работу мы можем выполнять в любое удобное для нас время, и если нет уроков и каких-то мероприятий, мы можем не присутствовать в учебном заведении. Вот это письмо трижды примерно одного и того же содержания мы получали из Министерства образования. Копию этого письма министерство отправило еще год назад в Комитет по образованию Ленинградской области, они с этим письмом ознакомлены. Тем не менее, нам Комитет по образованию Ленинградской области отвечает, что подготовка к урокам считается нашим рабочим временем, поэтому мы должны находиться в стенах колледжа все 36 часов. Министерство нам говорит так, Комитет по образованию Ленинградской области говорит по-другому. Мы приглашали юриста из комитета, и он сказал, что письмо из министерства носит рекомендательный характер, юридической силы не имеет, и исполнять его не обязательно. Инспекция по труду нам написала длинный ответ, просто переписали 69-ый закон и 2075, который сейчас утратил силу, просто переписали и прислали нам. Прокуратура нам написала: договаривайтесь сами со своим руководителем или обращайтесь в суд. Потом мы уже отчаялись и сейчас, в июне, написали письмо в министерство, все преподаватели расписались, отвезли письмо в Москву, отдали в Департамент рабочих кадров, лично в руки туда отдали. Но нам опять пришло письмо, что все незаконно, обращайтесь в суд. То есть получается, что Комитет по образованию Ленинградской области Министерству образования не подчиняется.
Тамара Ляленкова: Может быть, закон об образовании, который вступил в силу несколько лет назад, дает учебным заведениям некоторую свободу, в том числе и администрации, и может быть, он позволяет вести себя настолько смело местным органам управления?
Сергей Кандриков: Нет, я думаю, здесь абсолютно правильная позиция Министерства образования и не совсем адекватная позиция местных органов власти. Нужно обязательно обращаться в суд, в судебном порядке обжаловать незаконные действия администрации школы, и уже через службу судебных приставов добиваться исполнения решений суда - отмена этого приказа, которым установлено, что все 36 часов учителя должны находиться и так далее.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, здесь есть еще возможность репрессий. В высшей школе тоже всегда были предусмотрены некоторые академические свободы, но сейчас мы знаем об увольнении преподавателей с такой мотивацией, что "не был на рабочем месте".
Сергей Кандриков: Я уже больше 12 лет занимаюсь правовой практикой в сфере образования, и уволить учителя - это всегда самое сложное.
Тамара Ляленкова: Да, легче уволить директора школы.
Сергей Кандриков: Совершенно верно. Это высший пилотаж для любого юриста - уволить учителя. Настолько много всевозможных нюансов, и суды встают на сторону работников, как правило. Конечно, люди приходят и уходят, но очень мало увольняют по статье учителей, ну, только самых отъявленных, кто нарушает дисциплину трудовую.
Ирина Канторович: Вот у нас администрация очень старается меня уволить. И юристы профсоюза не считают это своей проблемой, у нас учителя должны всем заниматься, находясь при этом в подчинении у администрации. Честно вам скажу, администрации очень легко в школе сделать работу педагога невыносимой! Ольге Тишлер, например, пришлось освоить новый предмет, который ей дали преподавать. В провинции учителя практически во всех школах по 36 часов сидят, и там учителю вообще некуда пойти!
Тамара Ляленкова: Мы пытались, кстати, пригласить кого-то из региональных учителей к нашей беседе, и никто из них не отважился принять участие в нашем разговоре.
Ирина Канторович: Наша задача, мне кажется, не кидать все на учителя. Нужно решать проблему. Мне кажется, нужно донести до министерства, до каких-то руководящих органов эту проблему.
Сергей Кандриков: Да уже донесли!
Ирина Канторович: Донесли, но ни ничего не делают! Мы пишем и и в министерство, и разъясняем, и пишем статьи в "Учительскую газету", но никто ничего не делает.
Сергей Кандриков: Не могу с вами согласиться, что ничего не делается. В Москве, ответственно могу вам заявить, Департамент образования совместно с Московским городским профсоюзом обратился в Трудинспекцию города Москвы с письмом и разъяснил, что требование Трудинспекции, что 36 часов должна быть еженедельная нагрузка учителей, незаконно.
Ирина Канторович: Почему же тогда учителя сидят и в московских школах по 36 часов? Департамент должен сказать директорам, что это незаконно! Но никто ничего не говорит.
Сергей Кандриков: Большая работа проводится, и мы ее продолжим, и мы все равно эту позицию отстоим, в Москве точно.
Ирина Канторович: Да, я слышала про это письмо от февраля 2015 года. Я так понимаю, в вашу работу входит защищать учителей, их трудовые права. Вот вы в феврале послали письмо и считаете это большой работой! Сейчас август, что вы еще сделали?
Тамара Ляленкова: Давайте уточним, Трудинспекция имеет важное значение для школы, может что-то запретить или провести репрессивные меры?
Сергей Кандриков: Совершенно верно, она может привлечь директора к административной ответственности, вплоть до направления материалов в суд с требованием лишить директора должности.
Тамара Ляленкова: А вы видели эту бумагу из Трудинспекции по поводу 36 часов?
Сергей Кандриков: Нет! Все директора на это ссылаются, но при этом показать никто ничего не может. Этой бумаги просто нет, им просто устно рекомендуют. А у нас же есть директора, которые, услышав рекомендации, не вникая в суть, тут же бросаются их исполнять, хотя это и незаконно.
Тамара Ляленкова: То есть директора пытаются решить этот вопрос по-разному бюрократическим способом. Вот вам, Ирина, наверное, нужно написать график и не надо проводить все это время в школе...
Ирина Чекмышева: Не совсем так. У нас действительно нет тотального контроля, никто не смотрит, во сколько ушел, и пришел, естественно, к своему уроку. Но есть, допустим, занятия с отстающими, и раньше нам доплачивались за эти три часа, индивидуально-групповые занятия, как они назывались. Сейчас нам сказали: у вас это рабочее время и занимайтесь с ними. Я, конечно, понимаю, что учитель - это не профессия, а призвание, и мы должны всем помогать, но одно дело, когда ко мне подошел ученик и попросил что-то объяснить, а другое дело, когда я должна составить план, расписание, несколько раз в неделю сидеть и бесплатно заниматься с отстающими, а потом еще составлять об этом отчет. Поэтому с введением этих 36 часов появилась возможность заставлять учителей что-то делать бесплатно.
Тамара Ляленкова: Может быть, директора школ таким образом экономят, потому что времена настали непростые?
Ирина Канторович: Действительно, они экономят. Вообще для всех сотрудников бюджетных учреждений, врачей, учителей, наступило страшное время с введением новой системы оплаты труда, по которой вся сэкономленная часть может поступать в зарплатные выплаты администрации. На самом деле, у учителей начальной школы урок в среднем оплачивается - 300 рублей, и экономится 400 тысяч рублей в год, если не оплачивать дополнительные занятия. Неплохо 400 тысяч просто перевести себе в виде премий, это все по закону позволяется. Но это абсолютно незаконно! В трудовых отношениях должно быть все четко, за что платят и за что не платят учителю.
Тамара Ляленкова: Может быть, стоит тогда все это прописать?
Сергей Кандриков: Все верно! Самое главное, что нужно потребовать от работодателя, если вас директор школы заставляет выполнять какую-то дополнительную работу, открываете свой трудовой договор, должностную инструкцию и смотрите, должны вы это делать или нет. Если не должны, смело отказывайтесь, говорите: это не входит в мой функционал. А если это входит в ваш функционал, вытекает из вашего трудового договора, значит, вы должны это делать в рамках той оплаты, которая установлена.
Ирина Канторович: Я изучала и этот вопрос и нашла, мне кажется, в чем проблема, почему это все так нечетко. Дело в том, что этот приказ о рабочем времени педагогических работников, №1601, по сути, говорит о педагогических работниках, у которых совершенно по-разному формируется зарплата и рабочее время. У одних работников есть как раз 36-часовая рабочая неделя, а у других - нормы часов. А в зависимости от должности педагогического работника ему нужно заниматься воспитательной работой, исследовательской, научно-технической, и вузовские работники туда входят, и учителя. И администрация все это применяет к учителям! Я считаю, что нужны разные приказы, чтобы не было этой путаницы: один - для нормы часов, а другой - для продолжительности рабочей недели.
Тамара Ляленкова: Тут ведь есть еще вопрос администрирования. Всех волнуют рейтинги, поэтому на выходе должен быть хороший результат.
Ирина Канторович: Когда трудовые отношения зависят от личности директора, не может такого быть, согласитесь. Должны быть для всех одинаковые правила. У нас в Москве 417-я школа, там 36-часовое присутствие, в Лефортово. Рядом 632-я школа, которая входит в этот же комплекс, и там присутствия нет. Я спрашиваю, почему так происходит, и мне отвечают: "А в 632-ой школе у завуча хороший характер". И вот у меня вопрос: кто же должен этой проблемой заниматься?
Ирина Чекмышева: Да, к кому нам обращаться?
Сергей Кандриков: А вы член профсоюза?
Ирина Чекмышева: Сейчас уже нет.
Сергей Кандриков: Вы не можете обратиться в профсоюз, а профсоюз этим очень серьезно занимается. Член Московского профсоюза образования вправе обратиться в свой профсоюз. И я лично, например, выезжал, когда к нам обратился один из членов профсоюза с такой проблемой, мы выехали в школу, на месте разобрались, и директор устранил все нарушения.
Тамара Ляленкова: Но это все-таки нарушение или есть такая возможность у администрации так поступать?
Сергей Кандриков: Это нарушение, конечно!
Тамара Ляленкова: Сейчас развиваются новые технологии, многие вещи меняются...
Ирина Чекмышева: Да, и журнал теперь электронный, его можно дома заполнять. Бумажный журнал нельзя было из школы выносить.
Сергей Кандриков: И мне кажется, что никакого смысла от бесполезного сидения учителя на месте нет.
Ирина Канторович: А главное, что это абсолютно незаконно!
Сергей Кандриков: Мало того, что незаконно, но это и неэффективно.
Тамара Ляленкова: У педагога должно быть время на подготовку и самообразование.
Сергей Кандриков: Это не лимитировано по количеству времени, и это особенности рабочего времени именно педагогических работников. Других профессиям таких комфортных условий законодатель не создал. Я не могу, например, как юрист, не прийти на работу, а заниматься самоподготовкой в библиотеке. Хотя приходится новые знания осваивать, но в дополнительное время.
Ирина Канторович: Но вы, как юрист, работаете с документами, и это не сравнить с нагрузкой учителя!
Тамара Ляленкова: Профессия сложная, конечно!
Сергей Кандриков: И за это законодатель установил дополнительные гарантии.
Ирина Канторович: Мне кажется, все равно нужно разработать какие-то шаги, чтобы проблему эту решали не учителя на местах. Мне жалко учителей, особенно в провинции, как они будут это решать - совершенно непонятно. Там учителю некуда пойти, он боится за свое рабочее место, держится за свою работу, а администрация может создать очень тяжелые условия работы для учителя. И с введением новой системы оплаты труда просто априори все работники бюджетных учреждений поставлены в состояние конфронтации с администрацией. Потому что, чем меньше администрация заплатит работникам, тем больше она имеет возможность заплатить себе.
Ирина Чекмышева: Меня бы устроило, например, если бы я могла находиться в здании школы в те часы, в которые я веду уроки, а потом свободно уходить, если мне нужно. Для меня свобода очень важна. Я могу пойти не только домой, я могу пойти в библиотеку, на курсы... Мне кажется, проблема еще в том, что сейчас мало администраторов - школьных педагогов. Поэтому им это очень сложно понять. А профессиональный педагог понимает, что продуктивность выше тогда, когда учитель, помимо школьных стен, видит еще что-то. Ведь родители, отдавая ребенка в школу, ждут, что к нему будут относиться с учетом всех его уникальных особенностей, поэтому учителю, если он будет ориентироваться на каждого ребенка как на уникальное создание, действительно нужно каждый раз изобретать что-то новое: новый урок, новый подход...
Тамара Ляленкова: Даже в государственных стандартах прописан индивидуальный подход к ученикам, это правда.
Сергей Кандриков: В законах все есть, надо просто уважать законы и все соблюдать. В России есть эта проблема - неуважение к своим же законам, которые принимают, хорошим законам, которые не исполняются на местах.
Тамара Ляленкова: А какие вообще наиболее трудные моменты есть в нашем образовании сегодня с правовой точки зрения? С чем к вам чаще всего обращаются?
Сергей Кандриков: Есть моменты, когда нарушаются права учителей, когда их заставляют увольняться по собственному желанию, хотя собственного желания нет. Проблем достаточно много.
Тамара Ляленкова: А в чем главная уязвимость сегодняшнего педагога, где он менее всего защищен?
Сергей Кандриков: Есть и другие проблемы. Например, привлечение к работе в выходные без оплаты соответствующей, изменение нагрузки преподавательской необоснованно. Разные проблемы, с которыми приходится сталкиваться. Но мы работаем только с членами городского профсоюза работников образования.
Тамара Ляленкова: А как вам кажется, закон на стороне педагога сейчас?
Сергей Кандриков: Конечно! Ситуация правовая достаточно определенная. Никаких изменений, которые ухудшали бы права работников, не произошло в сфере законодательства. Приказ 2075 был, его отменили, приняли 1601, который полностью повторил, даже, я читаю, еще больше усилил позицию учителей. Там четко теперь прописано, что нагрузка учителя должна быть прописана в трудовой договоре, раньше этого не было в приказе 2075. И этот документ обязателен для исполнения. То есть теперь у учителя должно быть на руках либо допсоглашение к трудовому договору, либо в трудовом договоре четко должна быть прописана нагрузка. Если этого нет, значит, это нарушение, и нужно обращаться, обжаловать действия работодателя. И, в принципе, мне кажется, разумный работодатель настроен именно не на конфронтацию, а на партнерство с коллективом. Потому что конфронтация не приводит к результату.
Тамара Ляленкова: К вопросу о качестве образования, Ольга, ухудшается ли оно в условиях вашего такого внешнего и внутреннего противостояния с администрацией?
Ольга Тишлер: Конечно, на качестве образования наше 36-часовое пребывание в учебном заведении сказывается очень. Потому что к урокам учитель должен готовиться на свежую голову, он должен отдохнуть. Мы можем готовиться к урокам дома, в полной тишине, а в учебном заведении, если у меня нет урока, в моем кабинете работает кто-то другой, и где мне находиться? В преподавательской все ходят, разговаривают, пьют чай и так далее. То есть я сижу на работе просто так, а потом еще дома должна готовиться к урокам. У нас в колледже плохо работает интернет, дома работает хорошо. То есть я сижу на работе вхолостую абсолютно! Разговариваю с коллегами, что-то оформляю. Потом, обстановка сама по себе нервозная, когда я понимаю, что с меня неправомерно требуют, а мне некуда обратиться, мне никто не может помочь. Мы за помощью в профсоюз обратились в январе месяце, и вот уже более полугода нас кормят устными обещаниями: мы разберемся, мы приедем, мы посмотрим... Приехали юристы, представители профсоюза работников образования, посидели, поговорили с нашим руководителем за закрытыми дверями и уехали, нам ничего не сказали. Договорились с директором как-то, он им все объяснил, что вроде как все правомерно, и они уехали. То есть они нам никак не помогли и даже еще испортили, еще хуже наши отношения стали с администрацией после их приезда. Раньше было как: учитель уроки провел, отдохнул, погулял, свои делал сделал, а вечером сел готовиться к урокам на свежую голову. А теперь у нас непрерывный рабочий день, до половины пятого ты высидел свои часы, пришел домой и садись готовиться к урокам. Какое может быть тут качество образования? Естественно, оно страдает.
Тамара Ляленкова: А какое соотношение должно быть, какое количество времени вам требуется, чтобы восстановиться творчески, заняться дополнительными вещами? Есть такая пропорция?
Ольга Тишлер: Пропорция самая простая. 18 часов в неделю - это ставка, она определена годами.
Тамара Ляленкова: Но ведь многое меняется, меняются технологии, меняется ритм жизни. Может быть, и здесь должны быть какие-то подвижки?
Ольга Тишлер: В 70-х годах ставка была - 24 часа. Потом государство заботилось о здоровье учителя, и ставку снизили до 18 часов. У нас идет такое нервно-психическое напряжение, что нам нужно отдыхать. Я была бы очень рада работать на одну ставку - 18 часов. И у меня были годы, когда я работала на одну ставку, и я себя чувствовала лучше, нормальным человекам, и к урокам готовилась лучше, и здоровье мое было лучше. Преподавателю нужно иметь много терпения, а откуда его набираться? Преподавателю нужен определенный отдых! И установленная норма - 18 часов за ставку - абсолютно нормальная и справедливая. А больше уже получается перегрузка. Но как коллеги заметили, мы все работаем на полторы-две ставки, иначе у нас будет очень маленькая зарплата. А что касается подготовки к урокам, я вам скажу, что я, например, одну лекцию готовила целый месяц. Если нет материалов, учебников, спецпредметы у нас есть, можно лекцию готовить 2 часа, 6 часов, 8 часов... В среднем на подготовку одной новой лекции уходит 8 часов. Если она уже готова, и я ее только повторяю, то где-то полчаса-час я ее просматриваю, перерабатываю, продумываю. Если говорить о нормах, они примерно такие: к одному уроку, одному часу нужно готовиться один час. Это включает в себя и проверку тетрадей, и подготовку раздаточного материала, и поиск новой информации, повторение уже имеющейся информации. Норму нельзя никак рассчитать, но примерная такая норма существует.
