Вокруг французского сатирического журнала Charlie Hebdo, чья редакция была практически полностью расстреляна террористами в Париже в начале января этого года, вновь разгорелась острая полемика, а в адрес работающих сейчас в журнале художников стали раздаваться открытые угрозы. Поводом стал выход очередного номера Charlie Hebdo, посвященного нынешнему наплыву беженцев в Европу. Скандал задел и художника, не имеющего прямого отношения к Charlie Hebdo.

На одном из рисунков, опубликованных на страницах еженедельника, изображен лежащий на берегу мертвый ребенок, рядом с которым реклама ресторана быстрого питания, гласящая: "Два детских меню по цене одного". Все это озаглавлено: "Так близко к цели". Фигура мальчика напоминает обошедшую весь мир фотографию трехлетнего сирийского беженца Айлана, чье тело было найдено на турецком побережье в начале сентября. На той же странице этого номер Charlie Hebdo рисунок с идущим по воде Иисусом и ноги тонущего ребенка с подписью: "Христиане ходят по воде, а дети мусульман тонут". Заголовок: "Доказательство того, что Европа христианская".

Многие пользователи социальных сетей стали писать, что Charlie Hebdo "переходит все границы", оскорбляя память ребенка и всех мусульман. Раздались призывы к тем, кто в январе говорил: "Я – Шарли" теперь заявить: "Я больше не Шарли". Их оппоненты считают, что журнал своими рисунками привлекает внимание общественности к проблеме беженцев, а художники никого не оскорбляют, а стараются донести до читателей остроту этой проблемы.

Масла в огонь добавил и фотомонтаж, широко распространившийся по сетям, глядя на который, можно подумать, что первый из вышеупомянутых рисунков был напечатан на первой странице журнала. На самом деле, там была другая карикатура.

Но не только карикатуристы редакции Charlie Hebdo получают в эти дни угрозы. Художник Эммануэль Шоню, сотрудничающий с изданием Ouest-France, тоже изобразил погибшего сирийского мальчика, пририсовав ему на спине школьный ранец. Рисунок с подписью "Это возвращение" он разместил на своей странице в фейсбуке. Мгновенно в адрес Шоню стали раздаваться обвинения в отсутствии вкуса, издевательстве над погибшим мальчиком, "поздравления с умением смеяться над смертью ребенка". Довольно показательно, что Шоню стали ассоциировать с Charlie Hebdo, и очень скоро рисунок стал распространяться в соцсетях как карикатура именно этого журнала.

Эммануэль Шоню, который в последние дни был вынужден давать многочисленные интервью с объяснениями, говорит, что имел в виду совершенно другое:

"Этот рисунок – дань памяти. Это рисунок, наполненный эмоциями. Это не циничная карикатура. И если кто-то не может понять его смысл, то причина этого – отсутствие культуры, в которой карикатура только и может существовать".

"Этот мальчик, в отличие от абсолютного большинства наших детей, никогда не сможет пойти в школу, – говорит Шоню, объясняя, почему он нарисовал ранец. – Седьмое января (день расстрела редакции Charlie Hebdo. – РС) оставило шрамы на наших душах. Люди реагируют гораздо более эмоционально, чем раньше, даже не пытаясь разобраться. Этот мальчик – выброшенный волной на берег Маленький принц, который никого не оставил равнодушным".

Чтобы еще раз подчеркнуть, что это не карикатура, Эммануэль Шоню обращает внимание, что рисунок сделан в несвойственной ему манере: он черно-белый, а не цветной; линии на рисунке несколько размыты, в отличие от обычных четких линий на его карикатурах.

О своем рисунке Шоню, который теперь получает не только угрозы, но и многочисленные письма поддержки, говорил и на прошедшей несколько дней назад во французском городе Кан в Нормандии конференции "Рисунки в прессе", собравшей несколько десятков карикатуристов со всего мира. Конференция должна была состояться еще весной, но, после трагедии в Париже, была перенесена на осень и проходила в условиях беспрецедентных для подобного рода мероприятий мер безопасности – организаторам угрожали, сайт форума был взломан. Как рассказывает участвовавший в конференции петербургский художник Вячеслав Шилов, многие его коллеги говорили, что не решились бы публиковать что-то подобное в своих странах – по этическим соображениям, учитывая культурные особенности той или иной страны или предвидя общественное неприятие. Но никто не был настроен агрессивно.

"Сам я такого рисунка бы не сделал, – говорит Вячеслав Шилов. – Но у меня нет никакой агрессии по этому поводу. У меня есть личные границы, но я не собираюсь их никому навязывать. У художника, наверное, такие границы шире, чем у обычных людей, он часто не боится того, чего обычные люди боялись бы. Шоню говорил о том, что люди, особенно пользователи соцсетей, не успевают думать, а сразу реагируют. Было бы неплохо, если бы они немного размышляли над тем, что видят. А он хочет заставить людей задуматься, даже если они видят что-то "на грани".

Шоню ни в коем случае не хотел извиняться за свой рисунок. Он хотел, чтобы люди поняли его замысел. А он состоит в том, чтобы напомнить благополучным людям о том, что трагедии, подобные той, что произошла с маленьким Айланом, могут случиться и с ними. Может быть, подача и была несколько провокационной, но Шоню действовал из благородных побуждений. Те, кто говорил в январе: "Я – Шарли", протестовали против жестокого убийства, против подобной мести за то, что некоторые посчитали "оскорблением своих моральных императивов". Сейчас ситуация несколько другая, поэтому тем, кто призывает теперь, наоборот, говорить: "Я больше не Шарли", я бы посоветовал думать и размышлять, а не впадать в истерику и кидаться лозунгами", – заключает художник Вячеслав Шилов.