В апреле 2015 года на сайте Радио Свобода было опубликовано интервью российского предпринимателя Бондо Доровских, который под влиянием телепропаганды решил бороться с "фашизмом" и отправился добровольцем на восток Украины. Доровских приняли в бригаду "Призрак" Алексея Мозгового, орудовавшую в Луганской области, затем он воевал на территории ДНР. Но, оказавшись в Донбассе, Бондо Доровских обнаружил, что там происходит совсем не то, о чем он мечтал. "Когда попадаешь туда, буквально с первых минут понимаешь, что это не воинское подразделение – это банда самая настоящая", – рассказывал он. Осознав, что пропаганда его обманула, Бондо Доровских вернулся в Россию и стал подумывать о том, чтобы отправиться на войну, но уже с другой стороны – в один из отрядов Национальной гвардии Украины. Публикация рассказа Бондо Доровских о буднях головорезов из сепаратистских республик вызвала заметный резонанс, и им заинтересовались российские спецслужбы. Доровских отправился в Киев, но знакомые отговорили его вступать в один из батальонов, участвующих в АТО. Вскоре Доровских пришел к выводу, что главное сражение сил добра с силами зла происходит на Ближнем Востоке, и стал собирать единомышленников, готовых бороться с "Исламским государством" в Сирии. Я переписывался с Бондо Викторовичем и пытался его отговорить, однако он ответил, что твердо решил отправиться на войну: "Я теперь как наркоман ищу боевые действия. Страшно первый раз поехать, а потом уже не остановить. Хочу побывать в тех боях". В своем фейсбуке он пояснял: "Реальная помощь от России в Сирии может исходить только от их граждан, то есть добровольцев в данном случае. Чтобы Россия там развернула свой контингент, ей необходимо там создать группировку как минимум из 60-80 тысяч человек, но мы сейчас не СССР, и это нереально. Поэтому мы туда едем самостоятельно, и те же ополченцы, что находятся на стороне Асада и поддерживаемые официальном Дамаском, нас не ждут и нам даже не отвечают на наши просьбы о принятии в их ряды. А тот же Башар Асад говорит о нехватке бойцов... А главное – организация доставки добровольцев туда и обратно, а это всего 80 000 рублей в оба конца, с условием пребывания не менее 6 месяцев". В сентябре Бондо Доровских сообщил, что достигнута договоренность с воюющими в Сирии курдами, которые готовы принять добровольцев из России. Первая группа российских добровольцев из 12 человек отправилась в Ирак 22 сентября, а Бондо Доровских решил отложить свой отъезд на несколько дней. Перед его отбытием на войну мы записали этот разговор обо всем, что произошло после публикации нашумевшего интервью о донецких сепаратистах.

– Ваш рассказ ополченца, разочарованного в ДНР, – единственная подробная исповедь такого рода. Эта история закономерно привлекла большое внимание. Что произошло сразу после того, как интервью было опубликовано? Вы писали мне, что вами заинтересовались спецслужбы…

– Да, сотрудники спецслужб меня разыскивали, хотели со мной поговорить о Донбассе. Звонили, приходили, даже родителям звонили. Дозвонились все-таки, я, конечно, пришел, поговорил, рассказал так же, как и вам, всё, что я видел, и свое отношение к этому. Мне, правда, в итоге сказали, что у них своя информация на этот счет, они все видят по-другому. На этом наша беседа закончилась. Как выяснилось, это было чистое любопытство: наши спецслужбы хотели сами поинтересоваться, что же там я видел и что там происходило.

– Но никаких угроз не было?

– Нет, угроз никаких не было. Их интересовало, имеется ли у меня информация о планировании террористических актов на территории России или на территории Украины. По поводу территории Украины я их адресовал в ДНР и ЛНР – там такое планируется ежедневно.

– А ваши бывшие товарищи, воевавшие на стороне ДНР и ЛНР, как отреагировали на ваш рассказ?

– Они абсолютно нормально отреагировали, потому что я ничего нового для них не рассказал, за исключением Первого славянского батальона, где в штабе распечатали это интервью, они ходили очень злые. Мне ребята передали, чтобы я на Донбассе не появлялся.

– После этого вы решили поехать в Украину и воевать на украинской стороне. Но вы писали мне, что быстро разочаровались. Почему?

– Да, действительно, это было так. Хотелось помочь украинской стороне. Но россияне, которые находятся на той стороне, разочарованы тем, что там происходит, и сожалеют о том, что приехали туда. А назад в Россию они вернуться не могут, здесь их фактически считают террористами.

– Вы вступили в какой-то отряд?

– Нет, ни в каком отряде я не был. Все было очень быстро, буквально один-два дня. Я встретился с россиянами, которые там воюют, и мне очень популярно объяснили: ты сам прекрасно знаешь, что это за война: просто нечего делать, не только с той, но даже с этой стороны.

– А что именно их разочаровало?

– В первую очередь, наверное, то же, что и ополченцев: людям не дают воевать, ни вперед, ни назад. Идет артиллерийская война, ты стоишь в окопах; когда пинг-понг идет, ты ловишь эти снаряды, и всё. Тебе не дают задач, допустим, на штурм, на отвоевывание каких-то территорий. Фактически ты просто стоишь в окопе – это что с одной стороны война такая, что с другой стороны.

– То есть раздражает нерешительность командования?

– Да, безусловно. Война – это когда ты действительно идешь куда-то вперед, а если ты просто стоишь и ждешь, пока прилетают снаряды тебе на голову, – это бессмысленно. Ребята, с которыми я разговаривал, все находятся в Киеве.

– Они поехали воевать за Украину из убеждений, ради приключений, из-за денег?

– Они в грудь себя бьют, что делали это все из убеждений, для того чтобы воевать именно против России. Но на самом деле я им не верю. Я им открыто говорил: ребята, вы, наверное, сюда приехали за пиаром.

– Зачастую на стороне Украины воюют, как это ни парадоксально, русские националисты крайне правых убеждений.

– Вот именно они и говорят.

– Вернувшись из Украины разочарованным, вы решили поехать в Сирию. Почему Сирия и как вы решали, на чьей стороне воевать? Я знаю, что вы сначала думали воевать на стороне Башара Асада, а потом выбрали курдов…

​– О Сирии мысль пришла довольно давно, еще год назад. Находясь на Донбассе, мы говорили о том, чтобы отправиться именно в Сирию. Так что это мысль даже не сегодняшнего дня. С января месяца пытались установить связь с официальным Дамаском; к сожалению, ничего не получилось. Пытались установить связь с отрядами Национальной самообороны, которые воюют на стороне Башара Асада, связывались, тоже ответа никакого не последовало. Более глубоко погружаясь, разбираясь, что действительно там происходит, кто там воюет, связались с курдами. Курды – ребята очень расторопные, у них очень хорошо поставлена организация по привлечению добровольцев. Это не только мы обращались на сторону Башара Асада, несколько россиян, которые сейчас находятся в Сирии, столкнулись абсолютно с теми же проблемами. Сирийская свободная армия, естественно, нам не подходит, потому что они еще года два назад обещали головы резать русским, украинцам, немцам, захватывали заложников, за большие деньги этих заложников выдавали. Они воюют против Башара Асада, повстанцы. Естественно, они нам не подходят, да и, насколько я знаю, Сирийская свободная армия вообще прекратила свое существование. Так что, естественно, курды. Более того, Россия курдов поддерживает, президент недавно об этом говорил. Отправляемся мы туда исключительно для борьбы с ИГИЛом. У нас нет желания участвовать ни в поддержке революции, ни в поддержке Башара Асада, мы едем исключительно воевать с террористами.

– То есть вас всерьез волнует наступление ИГИЛ или это все ради адреналина?

​– Один раз побывав на войне, получив какой-то опыт, ты понимаешь, что на самом деле это не все так страшно. Хотя понятно, всякое может быть, можно попасть в такой переплет, что заречешься вообще брать в руки оружие. Да, я считаю, что если бы у нас пропагандировалось это движение, как пропагандировались в прошлом году поездки на Донбасс, то двух с половиной тысяч россиян, которые сейчас на стороне ИГИЛ, там бы не было, они были бы на совершенно другой стороне. Я понимаю этих людей, люди хотят воевать. Те же чеченцы, у которых стоит выбор работать охранником, грузчиком, уборщиком или участвовать в боевых действиях, конечно, выбирают второе. Но им возможность не предоставлена воевать на другой стороне, так что они отправились в ИГИЛ, пропаганда сделала свое дело. Если бы они знали про тех же курдов, что там тоже можно воевать, только на стороне добра, то я уверен, они бы поехали туда.

– Воевать на стороне ИГИЛ тоже кто-то едет с уверенностью, что это "сторона добра", новое мусульманское государство, которое противостоит злу с их точки зрения, то есть растленному современному неверующему миру.

​– Я со многим мусульманами разговаривал, нет в исламе такого, что они там творят. Ведь они беззащитных людей убивают: кому-то голову отрезают, кого-то сжигают. Они даже не воины. Так воин разве поступает с беззащитным человеком? Да, есть люди, которые симпатизируют ИГИЛ, но мне кажется, эти люди особо не углубляются и не разбираются. Потом все-таки ИГИЛ – это террористическая организация, которая признана таковой, наверное, всеми государствами мира.

– То есть главная ваша мотивировка – воевать с опасной террористической организацией?

– Да, безусловно. Когда год назад мы отправлялись на Донбасс, мы ехали за каким-то смыслом, искали свои идеалы в жизни. Не то что искали, они где-то внутри были. Мы полагали, что эти идеалы найдены. Я уже говорил по поводу идеалов, которые были на Донбассе, которые мною лично там не были найдены. ИГИЛ – это действительно зло. Я считаю, это будет существенным поступком в жизни: ты что-то сделаешь для людей. Мы едем туда абсолютно бескорыстно, мы волонтеры самые настоящие. Мне нравится то, что мы это делаем бесплатно.

– Проверяют ли они вас, перед тем как зачислить в отряд? Помогают ли они переправляться?

– У них есть своя служба безопасности, которая занимается проверкой людей, которые хотят к ним приехать. Это не Донбасс, где брали всех подряд. Уходит определенное время на проверку. Как они там проверяют – я не знаю. Прибываем мы в Сулейманию, в восточную часть Ирака, оттуда они уже доставляют на территорию Сирии, где-то порядка 8–10 дней, увлекательное путешествие. И на лодках приходится добираться, и машинами. Там целое приключение.

– Вербуют именно русскоязычных? Есть какое-то русское отделение?

– Нет, русского отделения никакого нет, есть сайт, обращаешься и можешь установить контакт с сирийскими курдами.

– Помогают ли вам для того, чтобы осуществить переезд до Ирака? Предлагают финансовую помощь или вы все за свой счет делаете?

– Все исключительно за свой счет. Мы сами туда добираемся, сами экипируемся. Более того, необходимо иметь порядка 200 долларов в месяц своих средств, потому что питание, которое там предоставляется, достаточно скудное: рис, лаваш, фасоль. Потребуются, естественно, средства на связь, что-то купить. Каждый доброволец, который туда отправляется, сам оплачивает поездку и туда, и обратно, экипировку и ежемесячные расходы.

– Вы интересовались историей курдской проблемы?

– Я знаю, как эта проблема возникла. После распада Османской империи фактически курдов кинули, потому что им обещали отдельное государство. Башар Асад не давал возможности курдам открывать свои школы, чтобы там был курдский язык, в этом плане курдов притесняли. Хотя курдам сирийским не так уж и много нужно, они говорят об автономии в составе Сирии. То же самое говорят и курды об автономии на территории Турции, с турками у них давняя проблема, они воюют не одно десятилетие.

– Группа из 12 человек, которая туда отправилась первой, как возникла? Это ваши знакомые или вы в интернете познакомились?

– С января я искал единомышленников. Было достаточно много желающих отправиться. Эта группа сформировалась, и есть чуть побольше людей, которые уедут в следующем месяце. Мы давно организовывались.

– И все воевали в Донбассе?

– С Донбасса нет никого абсолютно. Мы сейчас подбираем людей не просто с опытом боевых действий, но и отслуживших в армии. Там практически все военные пенсионеры, практически все офицеры. Те, кто принимал участие в боевых действиях в Чечне, кто-то на таджикско-афганской границе. Есть один человек, который 10 лет прослужил в иностранном легионе во Франции.

– То есть не молодые люди?

– Нет, средний возраст 40 лет. Это все профессионалы.

– Там есть какие-то русские инструкторы, русские сотрудники, или вы переписываетесь непосредственно с курдами?

​– Непосредственно с курдами. Насколько я знаю, там один-два человека русских всего находится. Более того, курды предлагают заняться изучением курдского языка, в частности, диалекта курманджи. Турция достаточно сильное оказывает влияние на Ирак, сейчас фактически граница перекрыта, особенно после того, как между курдами и турками летом закончилось перемирие. Сейчас ребята приехали, они просто туда не могут попасть, там чуть-чуть подзастряли. В этом плане, конечно, это большая проблема. Но мы нашли, как ее решить. Потому что есть пешмерги – это иракские курды, на чью сторону мы и прибываем в восточную часть Ирака. Мы будем находиться именно в составе подразделений пешмергов. Более того, пешмерги гораздо лучше организованы, экипированы, потому что добраться до сирийских курдов просто не представляется возможным.

– Иракские и сирийские курды действуют автономно, нет общего командования?

– Они действуют совместно при совместных операциях, но у них политика все-таки автономная, они идеологические противники между собой. В прошлом году, когда они освобождали город Кобани, они действовали совместно. Они и сейчас действуют совместно, но при этом это идеологические противники.

– И объединяет их не только ненависть к ИГИЛ, но и ненависть к режиму Асада?

– Да, действительно, это присутствует. Хотя те же сирийские курды сотрудничают сейчас, хотя и негласно, с режимом Башара Асада. Они сейчас объединились в борьбе против ИГИЛ.

– К Асаду вы не испытываете неприязненных чувств и даже думали воевать на его стороне?

– Да, мы едем туда исключительно с одной целью – борьбы с "Исламским государством". Мы не хотим участвовать ни в какой политике, ни в какой революции, наша задача только одна – уничтожать ИГИЛ.

– Путин оказывает военную помощь режиму Асада. Не полагаете ли вы, что окажетесь на линии фронта, а с противоположной стороны будут российские войска? Может возникнуть такая ситуация, готовы вы к ней?

– Думаю, нет, потому что курдов Россия поддерживает. Путин говорил о поддержке курдов. В Москве организовывают какие-то переговоры. Поэтому, я думаю, это не должно случиться.