В Горицком музее в городе Переславль-Залесский прошла выставка работ московского художника Галины Быстрицкой. Это проект "Долгие лета": Быстрицкая по своей инициативе и на свои средства рисовала портреты местных бабушек и дедушек из городского дома престарелых. Портреты и рисунки 25 залесских стариков и социальных работников были выставлены в Петровских палатах XVII века. На вернисаж пришли все модели – полюбоваться на картины, на которых изображены они сами.
– У меня недалеко от Переславля дом в деревне, куда я приезжаю на лето – отрабатывать материал, собранный за год, – рассказала Радио Свобода Галина Быстрицкая. – У меня там мастерская, прекрасный сад. Конечно, я прежде выходила в город, рисовала стариков на рынках, но так чтобы подружиться, открыть фантастические персоналии, личности – это со мной произошло минувшим летом. На Переславль, безусловно, я теперь смотрю совсем по-другому.
– Как вы пришли к идее выставки, что стало организационным толчком?
– В первую очередь сказалось ощущение, что родина в очередной раз в опасности, поскольку корабль под именем Россия кренится в сторону пропасти. Самой беззащитной мне показалась именно эта социальная группа людей – стариков, которые оказались в доме престарелых, как отработанный и отброшенный системой материал. Мне захотелось их как-то поддержать, поддержать своим профессиональным умением. Я отталкивалась от опыта моих французских коллег – музыкантов, актеров, художников, которые получают гранты от государства и на средства от этих грантов на площадках тюрем, домов престарелых, больниц реализуют ультрасовременные артистические проекты. Так происходит разрушение искусственных барьеров, люди не чувствуют себя обделенными, а уникальные произведения современного искусства часто создаются в больницах и тюрьмах. Границы между группой, изолированной от общества, и обществом, которое должно узнать, кто изолирован и почему изолирован, таким образом стираются. Но, в силу того что на родине помощи от государства ожидать я не могу, я и выдумала такой вот личный проект. В Переславле-Залесском нет дома престарелых, но есть Центр социального обслуживания "Надежда", открывший отделение для дневного пребывания людей с различными проблемами, нуждающихся в помощи и не имеющих возможности получить ее дома.
Старики Переславль-Залесского
– Как местные чиновники отреагировали на эту вашу затею – рисовать стариков и потом их портреты вместе с живыми стариками представлять в музейном пространстве?
– Я не получила ни одного негативного отзыва и не наткнулась ни на одно негативное действие. Люди, в том числе и администрация Переславля, поддерживали меня, помогали чем могли. Городская администрация поддержала меня тем, что дала добро на выставку в Горицком музее. Естественно, никто из чиновников на открытие выставки не пришел, но мне не запретили ее устраивать, что уже приятно.
– Ваша выставка – фактически обращение к богатым людям, к спонсорам с призывом помочь старикам. Услышал кто-то этот призыв?
– Богатые люди, бизнесмены Переславля, города с сорокатысячным населением, также не выставке не были и помощи не оказали. Но мои друзья и коллеги – художники, актеры, музыканты – вызвались помочь. Такая помощь всегда приходит, откуда не ждешь. Меня пригласили принять участие в конференции о проблемах старости в Москве, и там я познакомилась с председателем фонда "Доброе дело" Эдуардом Карюхиным. Он позвонил заведующей Отделением временного проживания в Переславле и сказал, что они готовы компьютеризировать все отделение. По-моему, это грандиозная победа – одна из первых, но, я надеюсь, не последняя.
– Почему вам нравится рисовать стариков? Что такого магического вы находите в их лицах?
Рисование человека – это психотерапевтический сеанс
– Старики – удивительные модели! Сами по себе старики интересны в силу того, что, мне кажется, весь их жизненный опыт написан на лицах. Но старики в доме престарелых для меня были особым открытием, потому что они нуждались в моем внимании и в общении. Их поведение было похоже на поведение подростков: они шутили, страшно веселились, организовали группу поддержки, как это у нас называлось, – когда я пишу одного, все остальные стоят за моей спиной и комментируют. Я даже предполагаю, что многие из них начнут рисовать – те, кому позволит зрение.
Рисование человека – это психотерапевтический сеанс. Так или иначе, человек доверяется художнику, а когда он доверяется, подставляет свое лицо, как зеркало, начинает исповедоваться. Это ощущение, конечно, мне давно и хорошо знакомо, но здесь оно оказалось удивительно сильным и пронзительным. Модели вспоминали свою молодость, говорили о смерти, обсуждали высокое искусство, даже "Черный квадрат" Малевича. Когда начинаешь работать со старческим лицом, то можешь "прощупать" его основу и увидеть человека молодым – двадцатилетним, тридцатилетним, добавляя морщин или работая над овалом лица, цветом волос. Многие из стариков просили меня оставить их молодыми. Я в таком случае делала несколько версий портретов, потому что я их убеждала в том, что и в старости они прекрасны!
– Это несчастное поколение?
Они просто считают, что эти невзгоды – часть их жизни, как некая тяжесть прожитых лет, но они не обвиняют систему
– Да, безусловно. Это поколение, которое полностью иссушено общественной системой. В этом доме престарелых содержатся абсолютно разные люди: и крестьяне бывшие, и бухгалтеры, и военные, и врачи. Пятеро из них начали свое детство в детском доме. Вот, например, история жизни одной бабушки: мать с сыном украли мешок картошки в голодное предвоенное время, чтобы прокормить новорожденную девочку, их посадили в тюрьму, а девочку – в детский дом. У другого старика были репрессированы родители, и его с братом тоже отправили в детский дом, где на ужин давали половину свеклы и ломоть хлеба, который клали в кепку. Если мальчишкам удавалось встать во второй раз в очередь, то в кепку клали вторую порцию, которую можно было обменять на что-то еще... При этом все эти люди достойны уважения, потому что они прожили по-своему достойную жизнь, и у них нет обиды на страну. Они просто считают, что эти невзгоды – часть жизни, как некая тяжесть прожитых лет, но они не обвиняют систему. Хотя ирония у многих, даже у людей без какого-то образования, присутствует.
– Вы думаете, ваша выставка хоть в чем-то изменила Переславль-Залесский?
– Мне кажется, да. Многие жители Переславля-Залесского утверждают, что я разрушила какую-то стену. Пришло очень много людей на выставку, в том числе молодежь. Люди плакали, оставляли потрясающие отзывы. В последний день, уже после демонтажа выставки, когда я в доме престарелых вручала портреты своим моделям, приехали дети из художественного лицея, которые попросили меня устроить им мастер-класс прямо в доме престарелых. По собственному почину приехали дети из музыкального лицея, которые исполнили программу, специально подготовленную для стариков. Мне хотелось какой-то мост между разными возрастами перебросить, чтобы город продолжал помнить, кто в нем живет.
Из абсолютно заброшенных, безымянных, уже никому не нужных людей старики вдруг превратились в вип-персоны, на которые пришел смотреть весь город
Однажды в Венеции я увидела городской марафон – бежали коренные венецианцы, представители разных районов, цехов и семейств, а их родственники, коллеги и друзья осуществляли зрительскую поддержку. Венецианские острова по случаю этого важного события соединили дополнительными понтонными мостами. В какой-то момент я услышала эмоциональные возгласы "Дон Бруно! Дон Бруно! Смелее вперед!" И захлебнулась слезами, когда увидела, как через горбатый мостик перебегает молодой кудрявый юноша, на локоть которого опирается дряхлый старик, с острыми ключицами и морщинистой кожей, весь покрытый веснушками, со спортивным номером на майке, слишком широким для его груди. И теперь мне очень хочется, чтобы Переславль-Залесский подставил свой локоть всем старикам, которые так в помощи нуждаются!
– "Долгие лета" – это фактически межжанровый проект, потому что совмещение в одном пространстве художника, творца, модели и только что законченного портрета уже, вероятно, создает какое-то особенное художественное поле. Как вы себя ощущали в окружении многочисленных героев своих портретов и самих портретов?
– Когда я только пришла в этот дом и познакомилась со стариками, когда делала предварительные наброски, то я видела уныние, грусть, чувствовала ощущение заброшенности этих людях. Когда в пространстве Горицкого музея появились портреты, когда стариков привезли на первый в их жизни вернисаж, их глаза сияли. Они пригласили своих родственников и соседей; из абсолютно заброшенных, безымянных, никому не нужных людей они вдруг превратились в вип-персоны, на которые пришел смотреть весь город. Вот это для меня было главной победой.
– Вы раздали все портреты людям, с которых эти портреты нарисованы. Проект завершен? Или у вас есть какие-то секретные фотографии, с помощью которых вы потом создадите большой альбом, который можно будет показывать не только в Переславле-Залесском, но и в других таких же городах России, где старики никому не нужны?
– Я думала поначалу, что раздам портреты, и на этом все остановится. Но центр "Надежда", который занимается Отделением временного проживания, должен отчитываться за свою работу. И вот у них была какая-то проверка и аттестация, они все портреты снова собрали и сделали выставку, как щит ее поставили против чиновников. У меня, конечно, есть слайды хорошего качества, и, возможно, получится живописный каталог. В моем проекте принимали участие фотограф Олег Кораблин и два молодых документалиста – Варвара Земскова и Валентина Антонова. Они сделали очень интересный короткометражный документальный фильм об одной из самых несчастных бабушек в этом отделении: она потеряла и зрение, и способность ходить, нуждается в операции, и эта операция возможна. Может быть, получится так, что мы напечатаем каталог и будем его демонстрировать, в том числе и коллегам, которым я хотела бы объяснить, как легко с помощью своего профессионального мастерства сделать подарок нуждающимся в этом людям, – рассказала Радио Свобода художник Галина Быстрицкая.
Лариса Исаева. Снежная королева. Документальная лента Варвары Земсковой и Валентины Антоновой
Об участии в проекте "Долгие лета" и его значении для города в интервью Радио Свобода рассказала научный сотрудник Переславского музея-заповедника, искусствовед Александра Андреева:
– Два года назад я, будучи коренной москвичкой, совершенно целенаправленно переехала из столицы в Переславль-Залесский и сменила профиль деятельности. Я прежде специализировалась на монументальной скульптуре, малых архитектурных формах, а теперь решила позаниматься музейным делом. Устроилась в Переславский музей-заповедник, где работаю искусствоведом и научным сотрудником. Это было абсолютно верное решение, потому что в какой-то момент нужно перестать делать что-то только для себя и начинать делать что-то для общества, особенно там, где общество в этом нуждается.
– Почему вы выбрали именно Переславль-Залесский?
– Долгое время мы сюда приезжали из Суриковского института на практику, в Дом творчества имени Кардовского. И этот город я неплохо знаю, я его очень люблю и хотела бы для него сделать что-то хорошее.
– Вам часто удается помочь в осуществлении таких проектов, как выставка Галины Быстрицкой?
В России все меняется довольно медленно и долго, веками, но, может быть, станет лучше, если делать это маленькими реальными шагами
– Общение с Галиной – для меня очень важный опыт работы с профессионалом и большим мастером. Но мы каждый год осуществляем десяток выставочных проектов, некоторые из которых действительно интересны и полезны для города. Например, очень значимым получился совместный проект со скульптором Алексеем Благовестновым, это была экспозиция по всему музею-заповеднику, то есть по архитектурному комплексу бывшего Успенского Горицкого монастыря: выставлялась современная скульптура, которая была "обыграна" архитектурными комплексами. В этом году мы работали над другим интересным проектом, он назывался "Шапошный разбор": выставка двух музеев, нашего Музея традиционного костюма и Музея шляпы Кирилла Бабаева из Риги (это частный музей), плюс наш Переславский музей-заповедник. Занятная, яркая этнографическая экспозиция, посвященная этнографии, костюму, головным уборам. В том же важном ряду стояла и выставка Галины Быстрицкой – еще и потому, что она наконец привлекла внимание к социальным проблемам, к проблемам пожилых людей. Эти проблемы официальной властью периодически замалчиваются.
– Вы думаете, изменится теперь как-то Переславль?
– Вообще, в России все меняется довольно медленно и долго, веками, но, может быть, станет лучше, если делать что-то правильно маленькими реальными шагами. Я сейчас веду свой проект "Список Шиля" – это врач, благотворитель, который на рубеже XIX–XX веков много сделал для города и действовал совершенно бескорыстно. Проект посвящен историческим зданиям, в которых до сих пор живут люди; и я сейчас живу в таком здании, как раз в усадьбе этого врача Шиля. Нужно как-то привлечь внимание к таким домам, чтобы здания восстанавливались, чтобы город вновь обретал историческое лицо.
– Если сказать, что Переславлю денег ни на что не хватает, в том числе на музейные проекты, это будет верно? Или жизнь теплится?
– Я не могу сказать, что денег ни на что не хватает. Наш музей-заповедник стараются обеспечить финансовой поддержкой, вплоть до вложения собственных средств. А городские администрации везде, в общем-то, одинаковы, хотя среди наших чиновников тоже есть люди, которые иногда оказывают нам поддержку.
– Вы не скучаете по Москве, по той художественной тусовке, частью которой вы наверняка были еще пару лет назад, по всем этим прекрасным выставкам современного и несовременного искусства?
– По роду деятельности я часто в Москве бываю. Поскольку я прекрасно помню Москву 1980–90-х годов, то скучаю, скорее, по тому городу, которого больше нет. В Москве теперь выросли какие-то странные здания, из города ушла теплота, там больше не играют в домино и футбол во дворах, не здороваются с соседями. Тех людей, которые составляли "общественную структуру" двора того дома, например, где я выросла – на "Соколе", – больше нет. Мне уже некуда возвращаться. Мои друзья часто приезжают в Переславль, я часто приезжаю в Москву.
– Вы чувствуете себя – спрашиваю без иронии – продолжательницей традиций русской интеллигенции: земских врачей, учителей, просветителей, которые уезжали из столиц в провинцию, чтобы попытаться изменить там жизнь хотя бы в мелочах?
– Наверное, было бы слишком смело так заявлять. Хотя многие поколения моих предков этим и занимались, будучи как раз теми самыми земскими врачами, биологами и прочими представителями интеллигенции, – рассказала в интервью Радио Свобода искусствовед Александра Андреева.
