Марьяна Торочешникова: Несколько десятков семей из Нового Уренгоя рискуют остаться на улице. У каждой семьи своя история, но общая беда: власти выселяют их из ветхих и аварийных домов, не предоставляя никакого жилья взамен. Сегодня на связи с нами из Нового Уренгоя - Жанна Белик, к ней скоро присоединится Римма Зинатова, а также другие пострадавшие граждане. А в студии Радио Свобода - поддерживающие их в Москве активисты движения "Общежития Москвы" Александр Зимбовский и Елена Сидоренкова.

В Москве 16 октября прошла серия одиночных пикетов у Всероссийского выставочного центра в поддержку жителей Нового Уренгоя, фактически оставшихся на улице. Там побывал наш корреспондент Никита Татарский.

Видеосюжет:

Александр Зимбовский: Администрация Нового Уренгоя устроила замечательную жилищную программу, которую местные жители называют «переселение людей из ветхих домов в аварийные». Дело в том, что часть жителей Нового Уренгоя живут во времянках, которые были возведены при строительстве города, потом советская власть планировала их переселить в нормальные новые дома, но власть сменилась, и сначала люди зависли в деревянных домах, а потом начались совсем веселые вещи. Была президентская программа строительства домов, и в рамках этой программы было выделено очень много денег на строительство - 60 миллионов 539 тысяч рублей, которые ушли неизвестно куда. И вот следующая бумага - в ней заместитель начальника жилищных программ просит уже в десять раз большую сумму, чтобы она тоже, видимо, ушла неизвестно куда. Дома построили на остатки ворованных денег - известно, как. В итоге дома просто разваливаются, плиты пошли в разные стороны, и местные жители отказываются в них вселяться. А программу надо закрывать. И вот местных жителей начали принуждать вселяться, начали отключать тепло в старых домах. А что будет с людьми в таких новых домах - может, они вообще разрушатся - это городские власти абсолютно не волнует.

В Новом Уренгое и не слышат о проблемах Нового Уренгоя, местная пресса полностью под контролем местных градоначальников. Мы, конечно, понимаем, что федеральные власти, скажем так, в доле от того, что крадут местные власти, но все-таки когда это слишком явно, может быть, даже не по чину, и это выносится на всеобщее обозрение, иногда принимаются меры (правда, редко). Но если к проблеме не привлекается общественное внимание, то меры не принимаются никогда.

Марьяна Торочешникова: Людей в Новом Уренгое выселяют из старого жилья, кого-то уже выселили, но не всем дают квартиры даже в аварийном новом жилье.

Жанна Белик: У каждого жителя Нового Уренгоя своя проблема, но жилищная проблема нас всех объединила. В Новом Уренгое есть аварийные дома, а в соответствии с Конституцией РФ и майским указом под номером 600 президента страны эти дома надо было сносить. Дома сносили, а людей оставляли на улице.

Марьяна Торочешникова: Посмотрим небольшой видеосюжет, который я взяла с канала Жанны Белик на Ютьюбе.

- Вот мы стоим на фоне дома, из которого нас просто выселили на улицу без предоставления жилья. Это пенсионеры, многодетные семьи. Военнослужащие, педагоги, медики живут в таких домах. На ипотеку денег у нас нет, нам ее и не дадут. И где нам жить? Зарабатываем только на съемную квартиру. Дома сносятся, а администрация отчитывается перед правительством, что все жильцы обеспечены жильем. Приезжает экскаватор, дома сносятся, а людей тупо выселяют на улицу. И живите, где хотите!

- Просим помощи!

- Мы живем, прописаны в 47-м доме, 4-я квартира. У нас есть ордер на эту квартиру и прописка. Сказали, что в этом году, в сентябре, дом будет сноситься, и нас выкидывают на улицу, мы будем бомжами. Мы отработали по 20 лет в пожарной охране, а теперь остаемся на улице!

Марьяна Торочешникова: Жанна Белик сейчас активно защищает интересы людей, оказавшихся на улице в результате действий или бездействия властей. А как вообще стало возможным, чтобы людей, которые прописаны в этих домах, у которых есть ордер на проживание, вероятно, договор социального найма, выселили буквально на улицу?

Жанна Белик: Не у всех есть договоры социального найма. В советские времена всем выдавали ордера, и когда люди приезжали на север, от работы они получали ордер на определенное жилье. В 2007 году этот ордер нужно было сменить на договор социального найма. До 2008 года эта программа работала безотказно, они ходили, заменяли, но в 2008-м начали всех отправлять в суд.

​Борис Брусликов: Куда бы мы ни обратились: к прокурору, в администрацию, - нас отправляют в суд. Приходим в суд – нас там «разводят по понятиям». Судьи - мошенники! В новоуренгойском городском суде сформировалась банда судей. Как так, ордер не является доказательством в суде, если человек его законно и обоснованно получил?

Марьяна Торочешникова: Сразу оговорюсь, что это было ваше личное оценочное мнение, когда вы говорили о работе судей.

Борис Брусликов: Мы документально докажем эту преступную деятельность судей новоуренгойского городского суда!

Марьяна Торочешникова: Посмотрим еще одно видео с канала в Ютьюбе Жанны Белик, где она показывает квартиру, в которой сейчас живет, и из которой ее тоже хотят переселять на улицу.

Жанна Белик: Я - Белик Жанна Николаевна, проживающая на основании договора социального найма на улице Таежной, дом 71, квартира 1, в аварийном доме, фенольном, травмоопасном, о чем свидетельствуют акты Уренгойжилсервиса. Установлено мастером, что у меня идет разрушение конструкции, тут пошел контруклон из-за системы водоотведения. Я начинала писать, что прошу предоставить ремонт. Они мне пишут, что ремонт невозможно предоставить, потому что "доступ в техническое подполье невозможен, так как проникновение под дом несет угрозу для жизни и здоровья специалистов в случае обрушения конструкции". А мое здоровье и жизнь моего ребенка - это не важно? Я сама каждую ночь ложусь под эту разрушенную стену (это первый этаж, двухэтажный дом).

Эту балку выбило совсем недавно. Дом рушится сам по себе, там пустота, и на меня опускается второй этаж. Тут уже образовался проем, и он держится на одном гвоздочке. Вот там уже вторая квартира, это уже мои соседи. Сейчас мы медленно поднимемся с вами на второй этаж, и я покажу, что грозит нам в ближайшее время. Я поставила в известность мэрию, жилищную комиссию, но мне дают только отписки, что не могут предоставить жилое помещение.

Вот это подъезд, за уборку которого я ежемесячно плачу 1200 рублей. За систему водоотведения, которая разрушена, все течет у меня в квартиру, под дом, плачу 1200. За что? За то, что живу в дерьме?

Вот это второй этаж, квартира номер 6. Это большая дружная семья, в ней есть дети-инвалиды, они уже выиграли суды, им присудили 100 квадратов. Администрация нашего города не выделяет жилье, они живут в ужасных условиях! Тут наклон, второй этаж... Администрация города поставлена в известность.

- То есть у вас есть решение суда, но оно не исполняется?

Жанна Белик: Не исполняется, с 2013 года тянут резину.

Марьяна Торочешникова: Жанна, а ваш сосед, которого мы видели в сюжете, все-таки получил квартиру, которую выиграл в суде?

Жанна Белик: Он проживает со мной в этом же доме, на втором этаже. Мы ложимся каждую ночь спать и думаем, проснемся или нет.

Марьяна Торочешникова: Но неужели вам ни разу не предлагали никакого жилья?

Жанна Белик: Из маневренного фонда... 22 июля 2015 года приходила представитель СМИ, и они сообщили в администрацию, что нас надо срочно расселять или вызывать МЧСников для спасения, поставить какие-то опоры под потолок, чтобы не завалило людей. Там пообещали выделить, мы пришли на следующий день, но нам сказали, что ничего для нас нет.

Марьяна Торочешникова: А что за история с новыми домами, которые были уже построены в Новом Уренгое, почему они непригодны для жилья?

​Александр Зимбовский: На строительстве всегда воруют, но здесь воровали особенно сильно, и в итоге в результате грубого нарушения технологий при строительстве дома пошли трещинами сразу после возведения. Это знаменитая президентская программа 2012 года, в которой были многодетные матери. Но в Москве по многодетным матерям воровали немножко по другой схеме - всем обещали деньги на жилье, а дали только трети. А тут иначе - строительство домов, но столько украли денег при строительстве, что дома получились аварийными сразу после постройки, и в них жить нельзя.

Марьяна Торочешникова: Правильно ли я понимаю, что эти новые дома стоят незаселенные или частично заселенные, суды уже признали их аварийными, и некоторым из вас, чьи дома снесли, предлагают из одного ветхого или аварийного дома переехать в новый аварийный дом?

Римма Зинатова: Да. В 2010 году прокуратура в моих интересах подала в суд, мне присудили конкретный адрес, прописали по решению суда. А сейчас выясняется, что этот дом непригоден для проживания, есть ответ прокуратуры, что он введен в эксплуатацию с грубыми нарушениями со стороны администрации, и на него нет акта государственной приемки на ввод здания в эксплуатацию. Там люди уже приватизировали квартиры, платят ипотеку, и во всех квартирах - грибок, по несущим стенам трещины, в подвале собираются грунтовые воды, система канализации вентилируется непосредственно в жилые помещения.

Есть объяснения Трубникова, начальника Жилищной инспекции, которые он давал в прокуратуре города Новый Уренгой. В 2014 году делали экспертизу, и подтвердилось, что там промерзают, трясутся стены. Мы снимали видео, там в 15-ой квартире трясутся все стены, в 27-ой квартире грибок, в 29-ой и 30-ой полностью все в грибке. В 51-ой квартире по всей длине трещина в несущей стене, и тоже все в грибке. В 2014 году у нас было уже три решения суда - признано, что этот дом непригоден для проживания. 15 октября Белоусов, председатель суда, выносит решение, а в 2014 году 20 октября у меня был суд, и тоже администрации было отказано в понуждении заключить договор соцнайма. Три решения суда, где судьи признают этот дом непригодным для проживания, и все равно нас администрация понуждает вселиться в эти дома.

Марьяна Торочешникова: А где вы сейчас живете? Ваш дом уже снесли?

Римма Зинатова: Да, уже четвертый год, как снесли, а мы до сих пор там прописаны, договор соцнайма по улице Газовиков, 2Д, квартира 1 не расторгнут. Мы сидели в квартире, и вместе с нами сносили дом - есть свидетели! В итоге снесли дом вместе с мебелью. А руководила сносом Фаткуллина, сейчас - зам. прокурора.

Марьяна Торочешникова: Но вы же сейчас не на улице живете?

Римма Зинатова: На улице! Ночуем буквально где придется. 16-го числа мы были у председателя Городской Думы, который у нас еще и глава города, он сказал: "Ничего вы не получите, идите в ту квартиру!" Я говорю: "Есть решение суда, где администрации отказано, чтобы мы туда переселялись". - "Ничего не знаю, там сделали ремонт, идите и живите".

Марьяна Торочешникова: А как на все это реагирует прокуратура?

Римма Зинатова: Никак! Присылает отписки.

Борис Брусликов: Они сами участвуют в этих преступных деяниях!

Марьяна Торочешникова: А вы пытались обращаться к кому-то с жалобами?

Борис Брусликов: Обращались! Ездили в Москву: и в Прокуратуру, и в Следственный комитет, и в ФСБ обращались, - все заворачивают в Новый Уренгой.

Римма Зинатова: 1 апреля 2015 года меня вызвал майор полиции (ОБЭП) Липатов Сергей Николаевич, сказал: "Тебя будут вызывать все по очереди из администрации". Этот дом является нежилым, по всем документам он проходит, как незавершенное строительство, и как туда могут заселять людей? Я до сих пор не получила ответа от Липатова! Есть у нас такой Кара Вячеслав Викторович, я от него тоже не могу получить ответа, он тоже мне присылает одни отписки, да еще и угрожает мне.

Марьяна Торочешникова: Предлагаю посмотреть еще одно новоуренгойское видео …

Надежда Гасанова: Меня зовут Надежда Петровна, я проживаю в фенольном, аварийном доме 21 год. Потолки мы уже ремонтировали несколько раз, они отваливались. Пол полностью проваливается. В 2009 году наш дом признан фенольно-аварийным. Я здесь прописана, вот мой паспорт, вот мой ордер. У меня трое детей, мы - вынужденные переселенцы из Казахстана. Там нам так же отключили воду, и нам пришлось приехать сюда к сестре. Комарова помогла нам прописаться, я устроилась на работу в бюджет, и до сих пор, 21 год, работаю в больнице.

У Груздевой, депутата, тоже мне не хотят помогать. Вот мне прислали уже второе предупреждение о выселении в мае. А куда я могу пойти? Я уже 6 лет сужусь, посмотрите, сколько бумаг! И по прямому эфиру к Путину я обращалась, к Кобылкину обращалась неоднократно – ничего не сделали! В Москву писала, в "Единую Россию". Одни отписки идут! Меня, пенсионерку, они решили выкинуть на улицу! Вот тут написано: "Без предоставления жилья". Это Динькова все решает здесь, в Салехарде. Коррупционер она - и все! Они друг друга покрывают. Нам отключили холодную воду, над нами издеваются, тепло не дают! Нас выматывают, чтобы мы сами ушли отсюда!

Марьяна Торочешникова: А где вы сейчас живете?

Надежда Гасанова: Там же живу. Теперь и паровое у нас отключают. Мы боремся, с милицией чуть ли не деремся.

Марьяна Торочешникова: А какая сейчас погода в Новом Уренгое?

​Надежда Гасанова: Минус 23. На работу ходим по очереди, оставляем людей охранять наши дома.

Марьяна Торочешникова: Зачитаю небольшой фрагмент публикации в местной газете. «"Эта проблема возникла не вчера, мы хорошо знаем ситуацию каждого из этих граждан, потому что на протяжении последних 3-4 лет они не раз были на приеме у главы города и заместителя главы по жилищным вопросам, некоторые уже обращались в судебные инстанции, пытаясь доказать право на проживание по тому или иному адресу", - так прокомментировал ситуацию заместитель главы городской администрации Андрей Мартынов. Он обратил внимание на то, что у большинства людей, которым грозят выселением, нет правоустанавливающих документов на квартиры, а дома, в которых они ранее жили, либо ведомственные и к городскому фонду не имеют никакого отношения, либо признаны непригодными и готовятся к сносу. С решениями судов различных инстанций активисты не согласны, однако документы судебных органов однозначны: законных прав на получение жилья в исключительном порядке у большинства из них нет».

Елена, поясните, пожалуйста, почему, если существовала программа переселения людей из ветхого и аварийного жилья, на это были выделены огромные деньги, жилье построили, хотя и аварийное, но теперь у людей требуют еще какие-то правоустанавливающие документы на те квартиры, в которых они жили? Понятно, что за это время многие ведомства и организации могли изменить право собственности, но людям-то что делать в этой ситуации? Ведь аналогичные проблемы возникали, как я понимаю, и у жителей московских общежитий, и вы кому-то даже помогли.

​Елена Сидоренкова: При всей драматичности событий, о которых поведали нам жители, это достаточно типично. Это происходит и в Новом Уренгое, и в Москве, и в других городах. Власти действуют стандартным образом. Жителям предлагается две ситуации – или полностью лишение жилья, или то жилье, которое им предоставляют в ужасном состоянии. Сложно представить, например, что у кого-то могут ходуном ходить стены в доме, что все стены покрыты лишайником…

В обоих случаях власти ставят людей в ситуацию, просто опасную для их жизни, и вынуждают их самих защищать свои права. Не власть о них заботится, а они должны сами защищаться.

Марьяна Торочешникова: А разве можно выселить человека на улицу из единственного жилья?

​Александр Зимбовский: Закон – это воля господствующего класса, и суд всегда на его стороне. Но существуют ситуации, когда отдельные представители господствующего класса ставят всю власть под угрозу, тогда закон немножечко думает о людях. То есть, когда ситуация рискует вызвать общественный скандал, волну недовольство народа, закон в отношении граждан начинает немножко выполняться.

В Москве, где конкуренция побольше, где придать резонанс ситуации тоже больше возможностей, все-таки не встречается такое вот безобразие, чтобы так нагло выселять людей именно с ордерами. Это ситуация все-таки несколько новая для меня. Я еще не встречал такой наглости, как в Уренгое.

Марьяна Торочешникова: Была же ситуация, когда местные суды отменяли решение Верховного суда в вашу пользу…

Борис Брусликов: Они не отменяли, но они игнорировали решение Верховного суда, на которое мы ссылались. Они просто вытирают ноги о Конституцию и выносят свои из пальца высосанные решения. Допустим, ссылаются на статью, читаешь эту статью, а она совсем о другом. Пытаешься обжаловать в вышестоящие организации, а они не смотрят, просто подтверждают решение суда - и все.

Марьяна Торочешникова: Сколько вас таких сейчас в Новом Уренгое?

Борис Брусликов: 2,5 тысячи человек! У кого-то вынесены антиконституционные, бесчеловечные решения суда. Вот у меня есть, допустим, решение от 30 апреля 2012 года (федеральный судья Свиваднина), в котором мой несовершеннолетний сын, Брусликов Андрей, признан объектом недвижимого имущества. У меня это решение на руках, я пытался его оспорить, но мне везде отказали! У меня есть ответ от председателя суда ЯНАО: решение вступило в законную силу, значит, все, оно законное и обоснованное.

Марьяна Торочешникова: Фантасмагория!

​Борис Брусликов: Когда доктор юридических наук посмотрел на это решение, он сказал: "Я в жизни все видел, но в вашем случае суд просто изнасиловал Конституцию РФ!"

Марьяна Торочешникова: Это 2,5 тысячи человек или 2,5 тысячи семей?

Борис Брусликов: Семей, наверное. Это семьи, которые выкинули на улицу в судебном порядке, без предоставления другого жилья. Нас, тех, кто активно борется, 53 человека, но нас поддерживают и все остальные. Эта судебная власть преступна! Мы документально это докажем. Органы власти, прокуроры, - все нас отправляют в суд. Мы приходим в суд, а там нас просто «разводят» по понятиям.

Марьяна Торочешникова: Насколько я понимаю, есть люди, которые выигрывали суды.

Борис Брусликов: Единицы! На 10 тысяч, может быть, один человек. Если у вас есть деньги, вы в состоянии заплатить от 750 тысяч до 1,5 миллионов, значит, вы выиграете суд. Нет денег – значит, нет для вас закона.

Марьяна Торочешникова: А кому нужно платить эти деньги?

Борис Брусликов: Есть адвокаты, которые коррумпированы вместе с этими судьями. Если вы сами придете в суд, вы ничего не выиграете, а если с этим адвокатом и хорошо ему заплатите (там есть определенные расценки, и весь город знает о них), значит, решение будет, возможно, в вашу пользу.

Марьяна Торочешникова: А вы не пытались обратиться с жалобой в Адвокатскую палату?

Борис Брусликов: Обращались везде! В ФСБ обращались, в Следственный комитет. Теперь на нас заводят уголовные дела. У меня, допустим, 319-я статья, я якобы оскорбил судебных приставов. А чем я мог их оскорбить? Я просто призывал их действовать по закону, а не по понятиям. Абсолютно никаких доказательств в деле нет.

Марьяна Торочешникова: Я знаю, что вы уже несколько раз собирались на митинги у здания администрации, и буквально 23 октября должен состояться то ли круглый стол, то ли согласительная комиссия в администрации города. Вы видите какое-то желание чиновников разрешить вашу ситуацию? И как они реагируют на то, что людей отключают от теплоснабжения, когда уже стоят холода?

​Борис Брусликов: Такого желания у чиновников нет. Эти чиновники здесь сидят уже по много лет. Они все в одной связке, все коррумпированы. И суды выносят те решения, которые нужны администрации города.

Марьяна Торочешникова: Но они пытаются с вами договориться? Разрешают проводить митинги?

Борис Брусликов: Они препятствуют, но нас же много. Два раза разрешили, а обращались мы столько раз…

​Жанна Белик: 20 мая 2015 года во многих наших домах, которые подлежат сносу, отключили подачу горячей воды, сославшись на то, что идут ремонтные работы. Но мы еще не знали тогда, что горячую воду больше никогда не дадут. Люди грели воду на электрических плитках. 20.10.2015 года, буквально вчера, мы узнали, что издан приказ Косухиным (это администрация хозяйственной деятельности, зам. главы) о полном отключении этих домов от инженерных коммуникаций. Это говорит о том, что в климатических условиях нашего Крайнего Севера они просто выживают нас из квартир, выселяют на улицу! Ордер, прописка, открытие лицевого счета не являются для них документами. Требуют договор соцнайма, но его можно заключить только через суд, а у многих для этого суда нет финансовых возможностей.

Марьяна Торочешникова: Понятно, они недостаточно грамотны юридически, а деньги, чтобы заплатить адвокату, есть не у всех.

Борис Брусликов: Да мы уже юридически до такой степени грамотные! Мы все законы изучили - жизнь заставила. Я сам по профессии газовик. Но в суд ходить нет смысла, пока там сидят эти мошенники. Мы называли их фамилии, мы их опубликовали в интернете.

Марьяна Торочешникова: Если у вас есть факты, которые подтверждают коррумпированность судей, то, возможно, ФСБ или Следственный комитет будут заинтересованы разобраться в этом. Существует и Квалификационная коллегия судей, куда можно обратиться.

Борис Брусликов: Мы обращаемся в Квалификационную коллегию судей, предоставляем факты недостойного поведения судей. И что мы получаем в ответ? Мы недовольны решением суда, а Квалификационная коллегия не рассматривает решения суда, она рассматривает действия судей. Опять «разводят по понятиям»!

Марьяна Торочешникова: Елена, вы видите какой-то выход из этой ситуации? Что должно произойти? Должен вмешаться кто-то из Москвы, может быть, Генпрокуратура, Следственный комитет, чтобы что-то изменилось?

​Елена Сидоренкова: Когда человек в одиночку проводит борьбу за свои жилищные права, все, что он получает, это просто килограмм отписок. Жители уже неоднократно обращались во все органы и на областном уровне, и на городском, и на московском, причем каждый из них это делал и отдельно, и вот сейчас они начали действовать массово. Здесь хотелось бы привести пример именно из Нового Уренгоя. В 2014 году, когда люди объединились, при помощи новоуренгойских коммунистов удалось отстоять два дома по улице Геологоразведчиков. Ситуация там была точно такая же, людей тоже выписывали, хотели лишить жилья. А когда началось массовое давление, люди объединились, та же власть, которая выгоняла людей из домов, признала их права законными, и их стали прописывать в эти же самые дома. Получается, что власть на всех уровнях, и на городском, и на областном, злоупотребляет своими должностными полномочиями, чтобы этих людей просто изгонять, и действует явно не в рамках закона.

​Александр Зимбовский: В России есть две правовые системы. Есть правовая система, когда все шито-крыто, и есть правовая система, когда дело получает огласку. Когда все шито-крыто, все однозначно решается в пользу властей, чиновников, предпринимателей, которые не особо отличаются от чиновников, я бы сказал, что это такой единый класс жуликов и воров. Когда происходит общественный скандал, то власти, дабы избежать дискредитации всего господствующего класса, начинают решать вопрос в частности, чтобы закрыть проблему, прекратить дискредитацию. И единственный способ решить такую проблему, это устроить максимально большой общественный скандал.

Марьяна Торочешникова: Но справедливости ради стоит отметить, что пресса, в том числе и в Москве, уделила не слишком много внимания этой ситуации.

Александр Зимбовский: И в Москве ситуация ненамного лучше. Там глухая стена, а в Москве есть маленькие трещинки в стене.

Марьяна Торочешникова: А почему журналистам не так интересны эти истории? Может быть, их просто слишком много? У нас, например, в течение последних месяцев было несколько программ о жилищных проблемах, связанных с коммунальными платежами, незаконными сборами на капремонт с людей, которые живут в аварийных домах, с переселением людей, с незаконным выселением, то есть это глобальная история.

Елена Сидоренкова: Сами новоуренгойцы рассказывали, что они обращались к прессе в своем городе. У них проходил митинг, они приглашали "Сигму" (телевидение), которая приехала уже по окончании митинга. Возможно, журналисты сами и заинтересованы, но им руководство не позволяет давать такие материалы. Жители неоднократно обращались к журналистам, и к ним даже приходили и делали материалы, которые потом просто не выходили в эфир.

​Борис Брусликов: Примерно год или полтора назад нам решили помочь журналисты "Аргументов и Фактов", у них есть филиал в Тюмени, и существует тюменский филиал "Комсомольской правды", там есть такой редактор – Ольга Дерябина. Мы предоставили свои материалы, ездили к ним несколько раз. И вдруг они отказались от нас: "Мы не будем про вас писать". А для кого тогда они делают газеты – для людей или для самих себя? Получается, что сами для себя.

Марьяна Торочешникова: Вас 2,5 тысячи семей в Новом Уренгое. Вы чувствуете общественную поддержку? Вы выходите на митинги по 100-150 человек. Кто-нибудь, кого не выселяют на улицу, поддерживает вас?

Борис Брусликов: Есть такие люди, и их много! Многие недовольны этой властью, которая очень коррумпирована. Много лет они нас обворовывают. У нас есть документы и про эти миллионы, которые демонстрировал Саша Зимбовский.

Марьяна Торочешникова: Когда вы говорите о том, что кто-то что-то украл, важно, чтобы по этому поводу был вступивший в силу законный приговор суда. Все остальное является вашим личным оценочным мнением.

Борис Брусликов: Нет, это не только наше мнение! Прокурор Дорожкина выступала по местному телевидению. "Знак.ком", "Ура.ру" писали про эти деньги.

Марьяна Торочешникова: Тем не менее, насколько я понимаю, там еще идет следствие, и приговора суда нет.

​Борис Брусликов: Да нет, уже все прикрыли, амнистировали, все законно и обоснованно! Воруйте, делитесь – и все будет в порядке.

Марьяна Торочешникова: Жанна, 23-го числа, как я понимаю, вы пойдете на круглый стол встречаться с властями Нового Уренгоя. Чего вы будете от них требовать?

Жанна Белик: Надо сначала заключить договоры социального найма с бюджетниками, малоимущими, инвалидами, пенсионерами, многодетными мамами, которые живут на основании ордеров и прописки. Второе, конечно, это предоставление жилья, переселение из аварийного и ветхого в капитальное, пригодное для проживания жилье.

Марьяна Торочешникова: Но вы же раньше уже просили об этом власти. Есть ли надежда, что теперь они обратят внимание на ваши просьбы?

Жанна Белик: Мы просим предоставить хотя бы инвалидам и многодетным семья жилье, где им было бы комфортно ждать очереди на получение другого жилья. Салехард еще в 2013 году отчитался, что майские указы президента выполнены.

Марьяна Торочешникова: Приведу еще одну цитату из местной прессы. Здесь пишут о том, что "Фонд жилищного строительства ЯНАО по итогам 9 месяцев исполнения программы переселения из ветхого и аварийного жилья ввел в эксплуатацию по договорам долевого участия 90 тысяч квадратных метров жилья, это 1745 новых квартир для ямальцев". Я так подозреваю, что это для всего округа, это не касается конкретно Нового Уренгоя.

В Новом Уренгое тоже рапортуют о сдаче каких-то квартиры в этом году, но там указаны значительно меньшие цифры. Это соответствует действительности? Кого-то переселили из аварийных домов по этой программе в 2015 году, кто-то получил жилье?

Жанна Белик: Жилье получают люди, которые успели заключить договоры социального найма. Их переселяют из аварийного в аварийное жилье. Но у нас 16 таких домов, очень много, и люди переселяются уже от безвыходности. Или на улицу, или в разрушающееся дома...

Марьяна Торочешникова: Насколько законно выселять людей из единственного жилья, говоря, что на это жилье у них нет прав, при том, что люди имеют на руках ордера?

​Александр Зимбовский: Это полностью абсурдно! Нарушается Жилищный кодекс, Конституция, все! Людям, проживающим в аварийном жилье, должно по закону предоставляться новое жилье. Люди живут в обычных домах, у них есть ордера. Уже не говоря о том, что отключение света, отопления – это грубое нарушение Жилищного кодекса… Тут всевозможные грубые нарушения Жилищного кодекса, потому что в Новом Уренгое вся пресса под властью, власть ничего не боится и делает все, что хочет. В Москве тоже встречаются абсурдные жилищные истории, если люди сидят тихо и не знают про общественные движения, не знают, к кому обращаться: их выгоняют, и они уходят. Если люди решили сопротивляться, вызвали прессу, то они никуда не уходят, и в Москве случаев выселения крупных общежитий нет.

Пора уже пугать и власть Нового Уренгоя. Власти боятся двух вещей: во-первых, огласки, потому что огласка ставит всю власть под угрозу дискредитации, и во-вторых, действий организованных коллективов. Что происходит с властью, которая плюет на все и думает, что любой организованный коллектив может быть подавлен жандармами? Ее посмертно причисляют к лику святых. Наша власть поняла, что организованный коллектив – это сила, с которой нужно считаться. У них есть деньги, административные связи, контроль над большинством печатных, электронных СМИ, но, когда нас много, мы тоже многое можем, и наша сила не меньше, чем административный или финансовый ресурс. И там, где люди пользуются этой силой, они побеждают.

Марьяна Торочешникова: А можно надеяться на то, что жители Нового Уренгоя будут поддержаны другими гражданами, которые не оказались в похожей ситуации? Выселяют 2,5 тысяч семей, но жителей в Новом Уренгое значительно больше. Есть несколько тысяч валютных ипотечников, которые тоже под угрозой выселения, потому что не могут платить ипотеку. Но не видно общественной поддержки. Есть ли смысл на нее рассчитывать? Или каждый сам за себя?

Елена Сидоренкова: Нет, конечно. Как показывает опыт по Москве и по другим городам, когда проходят общие, крупные мероприятия, это всегда получает поддержку. То же самое происходит сейчас и в Москве. Люди объединяются и выходят на общие мероприятия, даже если у них совершенно разные проблемы в рамках общих жилищных проблем. Вот сейчас, например, проходит презентация жилищных проблем в Москве, перед мэрией, и туда приходят совершенно разные люди: и медики с Симферопольского, и ипотечники, - люди с разных адресов, которые вместе демонстрируют силу, говорят о нарушении законов.

Марьяна Торочешникова: То есть, пройдя цепочку от жалоб в административную вертикаль до решений судов, которые не выполняются или незаконны, с точки зрения конкретного гражданина, люди понимают, что у них остается третий путь – идти и митинговать, протестовать, буквально выходить на улицу.

Елена Сидоренкова: Безусловно! Уже проходят митинги, массовые мероприятия. И люди уже объединяются. При явном превышении должностных полномочий властями, как в Новом Уренгое, только массовыми выступления можно привлечь чиновников к ответственности, чтобы в рамках закона можно было заставить их его выполнять. Жители не требуют чего-то невозможного - всего лишь выполнения законов, Конституции. Чиновники сами должны следить за этим и помогать жителям. Жители обращаются в прокуратуру, в другие органы, потому что именно эти органы должны были помогать людям, и даже сами должны были упреждать эти ситуации, чтобы такого не происходило.