Институту психологии РГГУ в этом году исполнилось 20 лет. Правда, проект учебного заведения начал разрабатываться еще в конце 80-х, и только в 1996, в связи со столетием Льва Выготского, было принято решение присвоить Институту имя выдающегося психолога.

Впрочем, имя Льва Выготского возникло не случайно и его присвоение не было простой формальностью. В основу учебного процесса был положен проектирующий метод, о котором писал ученый, предусматривающий особую рефлексивность, переосмысление достигнутых и корректировку последующих этапов.

Концепция Института строится на тезисе Льва Выготского о том, что человек поступает личностно, когда он чувствует себя источником своего поведения и деятельности. Поэтому одной из основных задач было создание особой атмосферы, направленной на формирование у студентов и преподавателей активной творческой позиции. Эта позиция проявляется в трёх сферах деятельности: исследовательской, практической и педагогической. Соответственно, в институте есть три вида структурных подразделений: кафедры, учебно-научные лаборатории и мастерские. Кроме этого, в Институте работает Центр практической психологии .

Студенты проходят разнообразные практики в образовательных, коррекционных, медицинских, пенитенциарных, социальных учреждениях. На первом и втором курсах для них организованы мастерские: Экспериментальный психологический театр, Коммуникация с текстом, Психологическое рисование и Психологическое движение, на третьем – Психология режиссуры, на четвертом – Психологическое проектирование, а на пятом – Практическая методология психологии.

Подробнее о культурно-исторической психологии и специфике обучения Радио Свобода рассказали директор Институту психологии имени Л.Выготского Елена Кравцова и аспирантка этого института Надежда Ячменёва.

Елена Кравцова, директор Институту психологии имени Л.Выготского:

- До сих пор на разных конференциях люди спорят – кем был Выготский? Кто-то считает его педагогом, кто-то называет его психологом, кто-то говорит, что он дефектолог, потому что основал Институт дефектологии. Многие считают его лингвистом, потому что и лингвисты и филологи до сих пор используют его работы, его идеи в своих трудах. Возникшие сравнительно недавно новые специальности, такие, как культурная антропология или социальная антропология, тоже связывают с именем Выготского.

Сошлюсь на одного из близких учеников Льва Семеновича Выготского Даниила Борисовича Эльконина, который сказал, что Выготский просто напросто создал новую психологию, которую он назвал неклассической. И так же как когда-то Нильс Бор, с которого началась неклассическая физика, неклассическая психология стала, с одной стороны, визитной карточкой культурно-исторической теории, а с другой стороны, той базой, на основании которой существует довольно много разного рода и образовательных, и реабилитационных, и коррекционных, и развивающих программ.

Надо сказать, что раньше психологи допускались к составлению образовательных программ с большой осторожностью. Но было короткое время в образовании, при министре Эдуарде Дмитриевиче Днепрове, когда появиласьвозможность сделать программу. И некоторая группа психологов со мной вместе сделала программу для детей дошкольного возраста. Но когда уже предстояло внедрять, то выяснилось, что помимо программы, нужны и взрослые с другим сознанием. То есть надо было создавать другое психологическое образование.

И в этом смысле большая подсказка таилась в биографии Льва Выготского. Потому что Выготский до сих пор остается практически единственным психологом, который пришел в психологию не из анатомии и физиологии, а из искусства. Если вспомнить известную фразу Маркса о том, что ключ к анатомии обезьяны лежит в анатомии человека, то ключ к пониманию переживания, а слово "переживание" является одним из ключевых в теории Выготского, можно понять тогда, когда ты занимаешь со зрелой личностью, а не когда рассматриваешь его физиологические и анатомические особенности. И то образование, которое реализуется в нашем институте вот уже 20 лет, связано с концепцией Выготского, потому что у нас есть дисциплины, предметы, которые разрабатывались специально для института, которые, как нам кажется, позволяют не просто изучить теорию, не просто ее понять, а в ней пожить.

Например, у нас есть такие дисциплины как экспериментальный психологический театр. Это некоторое введение в психологию, которое позволяет студентам не только освоить достаточно значимые знания, умения, навыки или компетенции, а просто почувствовать.

Сейчас рисование стало одним из самых модных видов терапии,а нам уже тогда казалось, что если это заложить сначала, то, во-первых, получится человек, который излечит себя сам при наличии проблемы, во-вторых, сможет более адекватно помогать и строить свои взаимоотношения с теми, кто будет нуждаться в его помощи. Мы практически единственное психологическое учреждение, где есть и кафедра, и предмет, который называется "Психологическое проектирование". Проектирующий метод – это тоже одна из наших визитных карточек, как и зона ближайшего развития культурно-исторической теории.

Вообще, проектирующий метод у Выготского называется экспериментально-генетический. Это метод, который позволяет моделировать процессы развития. Поэтому для культурно-исторического психолога главное – не что есть, а что может быть или что будет. И когда мы обучаем студентов этому самому проектирующему методу, они становятся универсальными психологами. Неважно, какая специальность или какое направление у них будет написано в дипломе, важно, что работать он сможет в самых разных отраслях. Если он научился моделировать процессы развития, то он сможет это делать и со взрослыми, и с детьми, и с людьми с особенностями развития, с одаренными или гениальными, с людьми разных профессий.

Психологический возраст

Взять хотя бы психологический возраст, те психологические особенности, которые есть у человека на том или ином этапе. Выготский в работе, кстати, неизданной, по педологии подростка, пишет, что в подростковом возрасте очень сильно расходятся возрасты социальный, физиологический и психологический. И мне кажется, что сейчас это расхождение стало намного больше. Те студенты, которые приходили 5-6 лет назад, были взрослее, чем те, что приходят сегодня. А лет 10 назад они были еще взрослее. Очень часто у преподавателя начинается ностальгия – а вот помните такой курс, какие они были?!

Стало много взрослых людей, которые по своему психологическому возрасту являются дошкольниками. Например, пожилая женщина, которая приходит со своим 40-летним сыном к психологу (это реальная ситуация) и говорит: "Вы знаете, мы никак не можем жениться". И он сидит, послушно кивает. Причем, он абсолютно интеллектуально сохранный, вполне приличный инженер. Но по своим личностным особенностям он является маленьким, незрелым или инфантильным.

Случается и так, что дети оказываются более взрослыми даже по сравнению с собственными родителями. Более того, им трудно общаться со сверстниками, и они очень это переживают. Им хочется, но сделать этого они не могут, потому что смотрят другими глазами.

У нас есть такой проект, когда студенты ездят в дом престарелых как волонтеры и проходят там практику. Наблюдения самые разные. Есть кто-то, кого очень трудно назвать мудрым, и трудно от него мудрости требовать, потому что, на самом деле, он где-то застрял и хочет жить теми, прошлыми переживаниями. Более того, если он застрял далеко, хотя он и говорит, что это хорошо, но реально это не так, поскольку есть травма, от которой он не может избавиться, и без конца в этой ситуации вязнет, хотя любит приукрашивать и остальные вещи. Кроме того, очень удивило, что много людей, у кого есть дети и внуки, но им проще не быть с детьми и внуками, потому что они без конца с ними конфликтуют. И детям, и внукам тоже проще отдать, потому что невозможно сосуществование. И одна из линий, которая ведется нашими студентами в этом доме престарелых, это все-таки попытаться наладить друг с другом контакт.

Для того, чтобы дожить до старости-мудрости, надо много чего пережить в молодости и в зрелости. А, к большому сожалению, так не у всех получается. Я постоянно вижу довольно много родителей, которые играют в своих детей. Со своими детьми они не играют. Дети для них просто куклы. Поэтому просить, требовать или учить их какому-то совместному переживанию, какой-то совместной жизнедеятельности чрезвычайно трудно. Ведь они существуют в игре, где всегда можно переиграть.

Что касается образования, то у нас в России, к большому сожалению, (да и не только у нас), все-таки образование очень сильно отделено от остальной жизни ребенка. Вот есть образование, а есть его остальная жизнь. Поэтому изначально в институте мы пытались организовать жизнь студентов. Так, обучение идет не только ине столько на занятиях, а и на конференциях, на "круглых столах", в наблюдении практики, на создании отдельных индивидуальных программ.

Надежда Ячменёва, аспирантка Института психологии РГГУ:

- Когда я поступила в университет, мне было страшно и трудно, потому что я была достаточно академическим, консервативным человеком. Считала, что если ты приходишь на пару, то никогда не нужно опаздывать, и нужно приходить в строгом костюме, сидеть и записывать, что не бывает ничего, кроме учебников и тетрадок. Но психологи разрушили мое мировоззрение, перевернули мир с ног на голову, и я поняла, что, оказывается, учиться можно по-другому.

Например, театральные занятия, когда мы моделировали процесс развития. То есть мы не просто рассуждали о то, что есть режиссерская работа, актерская, нет, мы сами составляли эти сценарии. Так же, как развивается детская игра, мы моделировали процессы на учебных занятиях. Это было незабываемо. С нами делали нечто невообразимое, непонятное, но мы уходили подъеме, и потом, спустя какое-то время это выстреливало. То есть ты понимаешь – да, я знаю, о чем это, я знаю, как это.

Потом я решила продолжить образование и поступила в аспирантуру, и теперь еще преподаю. Я вижу, что к нам приходят школьники, которые только-только выпустились, и они еще не знают, что такое высшее образование, как учиться в институте.

И, соответственно, у них возникает большое пространство для свободы, но периодически эта свобода идет не в нужное русло. Поэтому мы организовали систему психологического сопровождения. Когда они такие потерянные к нам приходят, еще не понимая, куда точно пришли, мы их подхватываем. Знакомим с нашей администрацией, рассказываем, в чем разница деканата, учебной части. Куда нужно идти, если возникают проблемы.

Кроме того, РГГУ – это просто лабиринт Минотавра, и первое время студенты опаздывают на пару, потому что они не могут найти нужную аудиторию. Поэтому мы вместе со студентами организуем квест-игру, когда они бегают по аудиториям и запоминают, где они располагаются. А потом, начиная с 1-го числа, мы их выводим на адаптационный тренинг.

Что касается научной оработы, то у меня тема достаточно необычная: я пишу про жульничество. В одних и тех же ситуациях разные люди могут поступить по-разному. На студентах это очень видно. Один возьмет и спишет, а другой честно будет отвечать на контрольную и получит ту оценку, которую заслужил. Конечно, надо отличать мошенничество от жульничества. Если мошенничество – это 159-я статья УК, то жульничество – это поведение, которое не считается криминальным. Тем не менее, на уровне социальных норм, на уровне общества нам погрозят пальчиком и скажут, что так делать нельзя. Это нехорошо, так не правильно, тем не менее, некоторые люди готовы так сделать, а некоторые – нет.

Списывание – один из таких поверхностных примеров, который понятен всем. Однако в нашем институте есть много курсов, где студент не в силах физически списать, т. к. он сдает это практически. Но моя работа скорее про то, что есть какие-то личностные особенности не только у студентов или у детей, но и у взрослых людей. Мы можем это увидеть в их повседневной жизни.

Например, как человек попадает в тюрьму, в колонию? Мы со студентами на практику ездим в колонию и видим там подростков, которые совершили преступные деяния, но мы же не можем сказать, как писал Ломброзо, что есть врожденные преступники. На самом деле – нет. С девиантным поведением человек не рождается. Это поэтапный процесс становления. Как правило, изучается либо норма, либо уже девиация. А мы хотим показать, что нужно сделать акцент именно на промежуточном этапе, когда можно выстроить систему коррекции и профилактической работы.

Когда ты сталкиваешься с культурно-историческим подходом в психологии, то начинаешь видеть, как сквозь всю жизнь человека проходит единая линия, причем ты наблюдаешь ее в динамике. И тогда понимаешь, как с этим работать. То есть главное не то, что есть по факту, а знание, как это можно изменить, как человека привести к другому знаменателю, и тогда ему станет комфортнее жить.