Виталий Манский, кинодокументалист, президент фестиваля "Артдокфест" и профессиональной премии "Лавр", о тех преследованиях, которым со стороны государства подвергается честное кино, о том нравственном выборе, который в условиях тоталитарной власти делает для себя каждый художник, и о том, что власти этой на самом деле осталось совсем недолго. Ведущая – Елена Рыковцева.
Елена Рыковцева: Прекрасный рождественский подарочек сидит напротив меня – это Виталий Манский. Виталий – президент фестиваля "Артдокфест", который прошел с огромным успехом, я свидетель, не прорваться, был забит зал, хотя, казалось бы, кинотеатр не самый центральный – "Горизонт", но тем не менее было очень здорово и много людей. Вы довольны?
Виталий Манский: Мы довольны.
Елена Рыковцева: При том, что это уже второй год без государства.
Виталий Манский: Действительно, у нас показы шли с 10 утра до 3 ночи в трех залах. Откровенно говоря, всегда перед фестивалем есть какое-то переживание, насколько мы будем созвучны потребностям зрительской аудитории, насколько зритель готов отправиться в это декабрьское путешествие по Москве, метро, пересадки, идти от метро еще и платить деньги за билеты. Маленькие залы около ста человек, а большой зал под 400. И то, что на многие сеансы, на некоторые сеансы задолго, чуть ли не в первый день фестиваля, по крайней мере, накануне выкупались все билеты во все залы, кроме утренних и совсем ночных показов, – это, конечно, очень важный знак и очень важный сигнал, такое послание нам, организаторам "Артдокфеста", что мы делаем что-то очень важное, нужное, что мы обязаны продолжать это делать, несмотря не только на отсутствие государственной поддержки. Сегодня мы все в праздничном настроении, все думают только о корпоративах, семейных праздниках, магазин, елка, майонез и так далее, а сотрудники кинотеатральной сети вынуждены сейчас, юристы вынуждены ездить в организации, доказывать.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: То есть они приезжали в кинотеатр "Горизонт"?!
Виталий Манский: Министерство культуры открыло административное дело против сети "Формула кино. Горизонт" по абсолютно надуманному предлогу. Конечно же, мы знаем, что наше законодательство несовершенно, более того, оно в том пространстве, которое касается свободы коммуникации, свободы показа документального кино и вообще кино, очень регрессивно, оно консервативно, базируется на запретном фундаменте, тем не менее мы обошли юридически все эти запреты и в рамках закона показали все картины. Тем не менее сейчас Министерство решило не нас, знаете, есть такое очень точное слово "кошмарить", а именно кинотеатральную сеть, даже понимая, что их дело неправое. Мы предоставили все документы сети, сеть предоставила все документы в органы, просто чтобы людям испортить праздник, чтобы люди вспомнили об этом в следующий раз, когда мы будем заключать договор о проведении фестиваля 2016 года.
Елена Рыковцева: Методика заложничества всесильна: не Навальный – брат Навального, не "Артдокфест" – кинотеатр, который его показывает.
Виталий Манский: Вообще говоря, Министерство культуры, которое призвано защищать культуру, призвано продвигать культуру, призвано защищать интересы индустрии, которое вообще существует для нас, сейчас превратилось в тот самый репрессивный орган. Я умалчиваю о коррупции, о всех вещах, которые происходит в Министерстве, пусть Генеральная прокуратура разбирается...
Елена Рыковцева: Чайка.
Виталий Манский: Это пусть Чайка разбирается с этими проблемами. А вот то, что Министерство встало на путь консервативного органа, уничтожающего отечественную культуру, – это совершенно очевидно свершившийся факт.
Елена Рыковцева: Если в целом посмотреть репертуар кинофестиваля, вы понимаете государство, которое отказывается, там есть причины для отказа государства с вами сотрудничать и этих попыток наездов? Что там такого во всем этом?
Виталий Манский: Конечно, наш фестиваль отражает все тенденции, все вопросы, все боли, все, что интересует документалистов, все, что связано с жизнью страны. Но если от общего перейти к конкретике, собственно политических картин или картин, напрямую связанных с политикой, которые можно буквально связать с политикой, в программе "Артдокфеста" этого года было из 145 фильмов, которые были включены в различные программы, никак не больше 10. Могу сказать, да, с политикой была связана картина Евгения Митты "Выступление и наказание", которая была в конкурсе, которая в том числе рассматривала феномен Pussy Riot, но это картина, которая рассматривала вообще акционизм в российском искусстве, включая "Боярыню Морозову". Это большая научно-популярная картина о протестном искусстве. Картина "Немцов мой друг".
Елена Рыковцева: Она не шла даже в конкурсе.
Виталий Манский: Но она была в нашем официальном показе, она прошла при абсолютном аншлаге. Эта картина рассказывает о действительно друге, человеке, понятно, он политик, более того, политик, убитый в России, практически культовое приношение в жертву человека, поэтому это политика.
Елена Рыковцева: Я уже не говорю о том, что это друг Путина с некоторых пор, с пресс-конференции Владимира Владимировича, он себе его тоже записал в хорошие отношения, в товарищи.
Виталий Манский: Я как-то последнее время не смотрю телевидение, мне достаточно смотреть на улицу. Остальные картины – это картины о реальной жизни. Является ли фильм о продавщице провинциального магазина, где мы видим, как приходят люди, то есть почти мелодрама о душевных страданиях этой продавщицы, но мы фоном видим людей, которые приходят в этот магазин и покупают две конфетки, полсырка. Мы, конечно, косвенно понимаем уровень жизни и прочее, но это картина совершенно иного свойства. Или картина "Не твое дело", молодая пара отправляется в Грузию в романтическое путешествие. Или картина, да любая, открыть любую конкурсную программу, "Муравейник" в Эстонии о жизни большого гаражного кооператива, в котором в основном почему-то русские владельцы гаражей, такая русская Атлантида в современной Эстонии, очень трогательная, в чем-то даже смешная картина. Где там политика? В реальности отражения жизни?
Елена Рыковцева: Когда вы рассказываете про продавщицу, я поняла, почему это антигосударственный фестиваль – потому что вы говорите о России, о которой не говорит само государство, она давно ушла, эта тема. Вы открываете людям Россию – это нельзя. Два года Россия живет в Украине, теперь она живет в Сирии. Это то, что нельзя в России про Россию – это преступление фактически.
Виталий Манский: У нас есть фильмы об Украине. У нас в конкурсе было две картины, связанных с Украиной. Фильм "Чечен", который получил приз как лучшая полнометражная картина, кстати сказать, это один из трех призов, вес этого приза очень высокий. Эта картина получила приз как лучший арт-фильм на профессиональной премии "Лавр", где голосуют исключительно профессионалы, 50 человек, тайное голосование. Это говорит о том, что действительно картина является важным событием 2015 года. А повествует она о чеченце, который всю жизнь воевал, кроме войны ничего в жизни, по его собственному признанию, не умеет и не хочет делать, он отправляется на Украину воевать с русскими. Это опять же его прямая речь, он считает это каким-то своим жизненным вызовом, долгом. Картина, с одной стороны, рассказывающая об этом конкретном чеченце, а с другой стороны, показывающая фоном происходящие события. Там есть абсолютно шедевральные кадры, которые, я убежден, войдут в историю и современной Украины, и современной России, и будут стоять наряду с кадрами встречи Гагарина в Москве в 1961-м и так далее. Это кадры, когда еще не было объявлено о создании Донецкой народной республики, но уже движение сепаратистское набирало силу. Идет огромная толпа, скандирующая лозунги антиукраинские, идет по улице, остановив движение. Им навстречу выходит женщина в каком-то голубеньком платьице, с открытыми рукавами, видимо, она шла из магазина, у нее какая-то хозяйственная сумка и единственное, чем она могла противостоять толпе, она достала из сумки свой паспорт украинский, его открыла, протянула руку с этим паспортом этой толпе. Эта толпа на нее набрасывается, если бы не милиция, которая ее отбивает, – это одним кадром снято, это совершенно фантастическое по эмоциональному и по правде отражение реального положения вещей. Это абсолютный "золотой фонд" документального кино, вот этот отдельный кадр. И в этой картине такие отдельные кадры, такие сцены присутствуют, это действительно очень мощная картина, рассказывающая, конечно, об Украине в том числе.
Елена Рыковцева: Мы же не дети, и вы, конечно, понимаете, почему такая картина, рассказывающая об Украине, никогда не может быть в российском эфире. Именно потому, что по нашей с вами логике чеченцы, которые воевали с русскими, могли и там продолжать воевать с русскими, но по логике государства есть Рамзан Кадыров, который отправил батальоны в Донбасс поддерживать российскую власть так, как он поддерживает ее везде.
Виталий Манский: Я считаю себя в этом смысле ребенком наивным. Я считаю, что у нашего государства нет логики. Я считаю, что очень скоро в историческом объеме, то есть не завтра, мы проснемся, все очевидное станет явным. Даже те 86% признают, что мы жили эти годы после начала украинских событий под руководством людей, уничтожающих нашу страну.
Елена Рыковцева: Это был смог над Пекином. Красный уровень.
Виталий Манский: Иначе быть не может. Я абсолютно убежден, что Россия не заслуживает быть той страной, которой она является сегодня, той страной, которую делают из нее сегодня люди, которые завтра, полагаю, должны будут за это ответить.
Елена Рыковцева: Мы посмотрим сейчас кадры из фильма "Чечен".
(Видеосюжет)
Елена Рыковцева: Очень все непросто. С одной стороны, хорошо для украинцев, что он поехал их поддержать, а с другой стороны, человек только и делает, что воюет, он поехал, потому что не может не воевать.
Виталий Манский: Документальный герой необязательно должен быть героем в буквальном смысле слова. Вообще человек очень объемен, противоречив и не прямолинеен. Вся прямолинейность, вся пропагандистская зашоренность присутствует в эфире государственных телеканалов. На "Артдокфесте" мы видим людей, которых мы принимаем, которых мы впускаем в свой близкий круг, потому что это очень интимное кино, очень открывающее события, пространства, куда нас вводит автор фильма, но при этом мы можем не соглашаться с этим героем, мы можем спорить с этим героем, мы можем, в конце концов, презирать этого героя, презирать его категорически. Наша жизнь не строится из абсолютного одобрения, жизнь в противоречиях. И когда мы человека лишаем противоречий, он теряет важную составляющую – это осмысление, анализ, рефлексию, он из человека объемного превращается в какое-то роботизированное существо, что, конечно, удобно, когда наступает момент икс и нужно подойти к избирательной урне, проголосовать за единственную партию, которая, конечно же, решит все твои проблемы. Но мы живем не выборами, мы живем жизнью своей, и эта жизнь сильно отличается от того, что нам пытаются в качестве нашей же жизни предъявить на государственных каналах.
Елена Рыковцева: Я понимаю, почему вы нелюбезны государству и почему к вам приходят люди посмотреть, как же мы живем.
Виталий Манский: Мы зеркало по сути дела. Мы в чем-то и увеличительное стекло, в чем-то мы окна в какие-то пространства, про которые зритель хочет понять. Я вижу сейчас фотографии из польско-немецкой картины "Эффект домино", она рассказывает, казалось бы, об истории конкретного абхаза, который влюбляется в русскую девушку, она приезжает к нему в Абхазию. Этот абхаз, кстати сказать, министр спорта Абхазии. Мы видим такую романтическую историю, с одной стороны, с другой стороны, мы видим Абхазию реальную, которую многие из нас лет двадцать уже не видели, потому что многие не решаются туда поехать, вроде как война, какое там положение, какая там экономика, какой там сервис. Одним словом, Абхазия, которая была очень близкой, такой же, как Сочи, для многих поколений россиян, сейчас, несмотря на то что она де-факто является частью России, тем не менее она удалилась. Эта картина позволяет нам понять, почувствовать и фактически оказаться в Абхазии сегодняшней. А еще в контексте того, что это отношение русской и абхаза, такие достаточно сложные, конфликтные отношения, мы наблюдаем серьезные семейные скандалы, в конечном счете она уезжает от него. Это такая достаточно сериальная практически история или мелодраматическая история. Но мы действительно узнаем то, что мы никогда не узнаем про Абхазию, протерев в дырку глазами свой телевизор.
Елена Рыковцева: Давайте мы посмотрим трейлер, фрагмент из этого фильма.
(Видеосюжет)
Елена Рыковцева: Этот момент очень интересен. Ведь в представлении человека, который там давно не был, может быть никогда не был, в соответствии с тем, что ему говорят об Абхазии, он представляет абсолютно пророссийское образование, которое без пяти минут мы вместе, просто некоторые осложнения препятствуют нашему воссоединению, поскольку еще один конфликт никому не нужен, а так это практически Россия. Мне кажется, что по этому фильму видно, что это не совсем Россия все-таки.
Виталий Манский: Я, вообще говоря, не хотел бы в контексте фильмов "Артдокфеста" давать прямые ответы, потому что они всегда не точны, они всегда тенденциозны. Этот фильм дает возможность зрителю почувствовать и сделать собственный вывод, не навязанный, не предрешенный за тебя, а сделанный вывод о том, что ты видишь, что тебя интересует. Наш фестиваль обращен к тем людям, которые хотят делать собственные выводы, и таких людей, к счастью, в Москве и в России, потому что в этом году фестиваль очень фундаментально проходил в Петербурге так же при аншлагах, мы получили уже на сегодняшний день очень большой запрос от различных городов страны, от клубов, площадок, где есть возможность смотреть кино, с просьбой приехать, показать, мы задыхаемся. Конечно, к сожалению, у нас нет никакого финансирования, и мы не можем, как "скорая помощь", выезжать во все регионы в России, в то самое время как Министерство культуры тратит очередные деньги на бессмыслицу под названием прокат документального кино, но тем не менее какие-то запросы мы считаем невозможным для себя не учесть, уже выстраиваем план, график поездок с программой по стране.
Елена Рыковцева: Мы сейчас поговорим о фильме, который был включен в ваш фестиваль не в рамках официального конкурса, а в рамках конкурса среди фильмов в сети, размещенных в интернете "Артдоксеть".
Виталий Манский: Три года проходит конкурс "Артдоксеть". Мы обнаружили, что в сети существует, понятно, что даже я через какое-то время готов тот или иной фильм выложить в сеть, мы заметили, что появляется такое почти специальное кино для интернета, когда интернет-площадка является обязательной составляющей для этого фильма. Не фильм, снятый для кинопроката или телевидения, потом показан в интернете, а именно сделанный для интернета. И в эту же программу мы включили фильм Алексея Навального "Чайка", потому что этот фильм тоже сделан абсолютно для интернета. Дети, не дети, наивные, не наивные, но мы понимаем, что подобный фильм в эфире телевидения на территории России увидеть невозможно, а в интернете за несколько дней его посмотрело 4 миллиона россиян.
Елена Рыковцева: Необязательно россиян.
Виталий Манский: 4 миллиона человек, говорящих по-русски.
Елена Рыковцева: Давайте мы тоже немного посмотрим этот фильм, а потом послушаем, что люди, говорящие по-русски, говорят об этом фильме.
(Видеосюжет)
Елена Рыковцева: Если забежать вперед, что было дальше после того, как фильм был снят, ровно этот фильм стал центром вопросов для Дмитрия Пескова, для Владимира Путина, каждый из них потом говорил, что дети наших сотрудников нас не интересуют, это фильм не про Чайку – это фильм про его детей. Те, кто посмотрел, знают, о чем он. Вы говорите о 4 миллионах в сети, как вы считаете, обычные рядовые россияне, потребители телевизора, смотрят его?
Виталий Манский: Я думаю, что обычные россияне нет, не смотрят. Рано или поздно это до них дойдет, могут дети смотреть, соседи, Путин об этом говорит. Я думаю, что так или иначе они заглядывают в интернет, они из любопытства смотрят.
Елена Рыковцева: Давайте послушаем ответы москвичей как раз по поводу этого.
Елена Рыковцева: Прекрасный термин изобрели – научно-популистское кино. Какое высокое мнение о вашем фестивале, что раз выиграл, значит это документальное.
Виталий Манский: Как искусство этот фильм слабоват, если не сказать более жестко. Популистское – да, почему нет. Действительно популизм в этой картине в сознательном смысле слова присутствует. Просветительское – может быть, более точное определение, точнее, точное определение. Этот фильм просвещает население России о том, что происходит в их стране. Что касается жюри, то конкурс "Артдоксеть" судит не профессиональное жюри, этот конкурс судят члены группы "Артдокфест" в "Фейсбуке", семь с лишним тысяч человек, за фильм "Чайка" проголосовало около тысячи человек. Чтобы стать членом группы "Артдокфест" в "Фейсбуке", нужно интересоваться документальным кино, нужно найти эту группу, нужно послать туда запрос, то есть это не просто голосование где-то. Тысяча голосов – это вполне существенная поддержка интереса к этой картине. То, что мы включили эту картину, я могу сказать, я ехал в машине, стоял в пробке, случайно увидел ссылку на этот фильм. Пока я стоял в пробке, я посмотрел этот фильм. Когда я его уже досматривал, я понимал, что этот фильм нужно включать в программу "Артдоксеть". Я считаю, что в этом и заключается смысл фестиваля, что мы должны оперативно реагировать за запросы общественного внимания, общественного интереса, мы должны быть созвучны с этим интересом. Мы не должны отправлять запросы в Министерство культуры, каким-то чиновникам: а можно мы покажем кино? Это уже не фестиваль. Я знаю, что другие фестивали такие запросы отправляют и превращаются из фестиваля в какое-то.
Елена Рыковцева: Для того, чтобы выжить, приспособиться.
Виталий Манский: Это очень важный вопрос, который, пожалуй, мы точно не обсудим в нашей программе – чтобы выжить. А может быть не нужно выживать?
Елена Рыковцева: Это то, чем мотивируют подписанты свои подписи: за нами люди и пр.
Виталий Манский: За мной очень много чего стояло и стоит. В конце концов, моя собственная жизнь, мои родственники, мой бизнес, мои студии, все за мной стоит. Но я когда вижу абсолютную несправедливость, я беру ручку и подписываю письмо в поддержку Олега Сенцова, которому 20 лет впаяли, молодому талантливому парню, на основе абсолютно бездоказательных вещей. Когда с Украиной происходят такие вещи, я про Крым вообще молчу, Донбасс, Луганск, когда там тысячами гибнут ребята молодые, конечно, я беру ручку и подписываю письмо в поддержку украинских кинематографистов. Но это же настолько очевидные вещи, как жить подлецом? Ради того, чтобы театр существовал? Да не нужен такой театр. Не нужно твое кино, если ты подлец. Чтобы твой фестиваль существовал? Он не нужен, он вреден, если им руководит человек, который таким образом подстраивается и так далее. Это абсолютное для меня убеждение, в котором я даже ни на йоту не сомневаюсь. Кстати, моя правота очень скоро подтвердится.
Елена Рыковцева: Это хорошо, что вы говорите, что ваша правота очень скоро – это для Рождества очень нужно, потому что все сбывается. Гран-при, главный приз фестиваля – "Крокодил Геннадий". Дело в том, что с чисто пиаровской точки зрения, мне за него немножко обидно. Потому что если говорить о соцсетях, то, конечно, все постили и восхищались тем, что у вас Алексей Навальный на сцене получал приз – это была такая сенсация, что он легализован даже как кинодокументалист. К сожалению, в тени оказался главный приз, мне так показалось, "Крокодил Геннадий". Я считаю себя абсолютно счастливым человеком, потому что из десятков фильмов, которые у вас были, я точно пошла и попала на этого "Геннадия", он меня потряс совершенно. Я предлагаю сначала посмотреть трейлер, а потом продолжить разговор.
(Видеосюжет)
Елена Рыковцева: Виталий, все, что можете сказать – говорите.
Виталий Манский: Прежде всего это американский фильм Стива Хубера, снят в Мариуполе. Фильм был запущен до войны на востоке Украины, но это состояние войны в картине постепенно набухает. И в этом тоже дополнительная мощь этого фильм. Конечно, сам Геннадий, этот пастырь, был у Вайды "Человек из камня", это человек из какого-то камня. Он даже по-мужски производит на женщин очень сильное впечатление.
Елена Рыковцева: Это даже немножко отталкивает, потому что это чересчур. Это такой Голливуд. Как такое может быть: в Мариуполе красавец безумный, мужик, герой боевика в чистом виде, Рембо по сравнению с ним просто какой-то пацан. Это совершенно что-то киношное, придуманное...
Виталий Манский: Один из продюсеров этого фильма Малик, знаменитый американский оскароносец. Это, конечно, голливудское кино.
Елена Рыковцева: Поначалу вам кажется, что этого не может быть.
Виталий Манский: С глубочайшим погружением в эту атмосферу беспризорной жизни Мариуполя, четкая линия не сомневающегося героя.
Елена Рыковцева: Если говорить о российских реалиях – это такой Ройзман.
Виталий Манский: Немножко Ройзман, но более героизированный, с меньшим количеством вопросов. Хотя вопросы там тоже возникают. Вообще эта картина, предъявляющая очень мощного, но не бесспорного героя, картина, которая сделана по голливудским лекалам, она производит впечатление на зрителя ошеломляющее.
Елена Рыковцева: Как ни странно, я весь фильм себя оберегала от голливудщины, вам не верилось, что такое возможно, что такой герой красивый и такой мужественный, вы себя все время охраняете от того, чтобы не купиться на эту удочку, которую вам подбрасывают, на эту потрясающую конфету. Потом вас это увлекает, потом вы начинаете в это верить – когда вам говорят, что это не для кино, это продолжается 10 лет, это продолжается очень долго, очень много, вы верите, что это происходит с ним так, а не иначе. Это человек очень сложный, он вершитель судеб, он взял на себя функцию Господа Бога, В этом спорность, конечно.
Виталий Манский: Вот он пишет письмо: "Спасибо вам и всем, кто организовал это очень классное дело. Люблю Россию, ненавижу путинский братоубийственный режим. Для меня вы и есть Россия и ее, очень надеюсь, будущее. Спасибо от всей детворы, детского ребцентра "Республика пилигрим". Эта награда для нас честь".
Елена Рыковцева: Потрясающе. Когда я досмотрела этот фильм – это снова из ваших рождественских пожеланий, что когда-нибудь его увидят. Полгода или год, сколько вы дали этому режиму, но пока его не увидят.
Виталий Манский: Я этому режиму даю максимум 10 лет.
Елена Рыковцева: Не надо так давать.
Виталий Манский: Но так как мы действительно находимся в рождественский день, может быть завтра утром его не будет. Все находится в том состоянии, когда это может произойти каждый день. К этому дню все должны быть готовы. Тогда может быть не будет этих фильмов. Когда уходят проблемы, начинается другое кино. Я очень хотел бы, чтобы картины на "Артдокфесте" были столь же эмоциональными, столь же зрительски интересными, чтобы были такие же полные залы, но чтобы меньше было трагедий на экране.
Елена Рыковцева: Режиссер и продюсеры все-таки довели "Крокодила" до последних событий, до сегодняшнего дня. Они снимали его долго, снимали в разных ситуациях, он пер против закона, против власти, он делал то, что он считает нужным, круша все на своем пути. У меня все время был вопрос: как он уцелел? Когда он хватал этих наркоманов за руку, когда он крушил аптеки – это тоже фантастика.
Виталий Манский: Кстати сказать, съемочная группа пострадала, на них были совершены нападения, побили аппаратуру. В своем обращении уже в качестве победителя "Артдокфеста" Стив об этом тоже сказал. Для него тоже был очень важным фактом показ этого фильма в России, к которой он относится с большим уважением и надеждой.
Елена Рыковцева: И вот этот человек, который 10 лет вытаскивал детей, делал из них людей, из этих подвалов, снимал их с шприцев, он оказался абсолютно украинским патриотом. Он не политик, до этой войны он не думал, как он относится к России, к агрессии. И вдруг, когда все это началось, он сделал ровно то, о чем вы говорите – он встал на защиту этой страны, этих идеалов, этого Майдана вместе со своими детьми. Там масса драматических моментов происходит. Он сделал свой выбор в эту же минуту – он сделал выбор в пользу Украины.
Виталий Манский: Война на Украине, российское участие в этой трагедии удивительным образом сплотило нацию. Я весь 2015 году провел на Украине, потому что снимали картину там, я наблюдаю колоссальные изменения общественной солидарности в стране, где на национальной платформе объединяются, казалось бы, раньше с диаметрально противоположными позициями люди. Если бы не та цена абсолютно варварская, запредельная, которую пришлось заплатить украинскому народу за свое национальное самоощущение, может быть можно было произнести фразу "нет худа без добра".
Елена Рыковцева: Они говорят сами, произносят эту фразу. Я делала программу из Одессы год назад, Олег Филимонов, это Клуб одесских джентльменов, он сказал: "Спасибо Путину за то, что мы стали нацией". Виталий, я не могу не спросить вас о фильме, который мы не видели на этом фестивале, мы его очень ждем – это ваш фильм о Северной Корее.
Виталий Манский: Сейчас фильм выходит в прокат в нескольких странах Европы, 3 марта он выходит в прокат в Германии. Этот фильм выходит в прокат, страшно сказать, в Соединенных Штатах Америки. Это по сути первый документальный фильм российской, хотя Минкульт попросил снять свое участие и российское гражданство с фильма. Но я россиянин, поэтому это российский фильм.
Елена Рыковцева: Вас паспорта еще не хочет лишить Минкульт, не предлагали?
Виталий Манский: Я думаю, с них станется. Много призов мы получили, уже подтверждено более 30 фестивалей по всему миру. Мы планируем начать процедуру получения прокатного удостоверения на фильм в конце февраля с тем, чтобы к весне было прокатное. Если нам будет отказано, мы заранее готовы к тому, что будем судиться с Минкультом. А если уж Минкульт выиграет суд, мы сделаем кинопрокат в интернете, а после какого-то периода выложим в открытом доступе в интернете. Потому что я убежден, что этот фильм в первую очередь должны увидеть россияне.
Елена Рыковцева: Что у вас получилось в итоге? Ведь это был очень интересный момент, вы должны были получить разрешение на съемки в Северной Корее и снять так, чтобы с ними насмерть не рассориться, и показать, что у них есть, и чтобы они сильно не обиделись. Как вы выкручивались?
Виталий Манский: В итоге нам не удалось не поссориться. Потому что действительно МИД КНДР сделал ноту в МИД Российской Федерации. Министр культуры Северной Корее написал своему коллеге и близкому по духу министру России Мединскому. Я читал это письмо, оно составлено в лучших образцах риторики 50-х, если не 30-х годов сталинской России. Наш фильм не нарушает ни одного. Очень важно понимать, что они писали эти ноты, не видя фильм. Сам факт, что они не видели фильм, им уже был достаточен для того, чтобы писать ноту.
Елена Рыковцева: А откуда они знали, что следует написать ноту протеста?
Виталий Манский: По трейлеру. Этот фильм не нарушает ни одного пункта российского законодательства, поэтому отказать ему в прокатном удостоверении просто невозможно по закону. Но так как мы знаем, что представляет собой закон в сегодняшней России, может быть, мы столкнемся с проблемами.
Елена Рыковцева: А если бы они посмотрели его целиком, они бы написали эту ноту?
Виталий Манский: Думаю, да.
Елена Рыковцева: Мы заканчиваем наш рождественский разговор с Виталием Манским, который обещал нам очень много чего хорошего и так же обещал, что это сбудется.
