24 декабря в Москве на 83 году жизни скончался поэт, прозаик, литературовед и переводчик Владимир Львович Британишский.

Он был главным корреспондентом и главным пропагандистом нобелевского лауреата Чеслава Милоша в России, он первым опубликовал о нем статью и первым сделал его переводы с благословления самого Чеслава Милоша. Одна из наиболее известных работ Милоша называется «Порабощенный разум». Владимир Британишский обладал непорабощенным разумом, хотя, в отличие от Милоша, никуда из своей страны не уезжал.

Он поступил в Горный институт, очевидно, для того, чтобы познать страну до самой глубины, во всех смыслах, и для того, чтобы иметь возможность по ней перемещаться свободно. Тогда в Горном институте собралась свободная молодежь, которая разъехалась по всей стране. Не потому, что она была столь романтична (тогда любили говорить о романтике дальних странствий), нет, это просто были люди, для которых важна была свобода. И из этих людей получились замечательные поэты и писатели. Вместе с Владимиром Британишским в Горном институте учились Андрей Битов и Александр Городницкий, и там у них организовалось литературное сообщество. К ним в наставники пришел поэт Глеб Семенов, создавший новую литературную поэтическую школу. Они очень быстро решили напечатать частный институтский сборник этого литературного объединения. Они его напечатали, но за пределы здания Горного института он не вышел – по решению местного парткома, ужаснувшегося содержанию, этот сборник был сожжен в институтском дворе. Поразительная история!

Но это, естественно, не прекратило поэтическую деятельность ни Британишского, ни его друзей. И очень быстро Британишский стал не только писать стихи, но и переводить польских поэтов, потому что у него и в роду были поляки, и, кроме того, он влюбился в Наташу Астафьеву, замечательную женщину, и счастливо с ней прожил всю долгую свою жизнь. А она была тоже из поляков, ее родители были репрессированы, отец расстрелян, мать, слава богу, выжила и в начале 50-х годов уехала из СССР в Польшу.

В то время поэты этого круга очень любили и чтили Бориса Слуцкого, и когда к нему в 50-е годы приехал Володя Британишский, тот ему подарил стихотворение, никому тогда неизвестное. Оно было посвящено польскому поэту Владиславу Броневскому – «Покуда над стихами плачут». Одна строфа всеми повторялась в Питере в конце 50-х:

Для тех, кто до сравнений лаком,
Я точности не знаю большей,
Чем русский стих сравнить с поляком,
Поэзию родную с Польшей.

Стихи Владимира Британишского сравнивать с польскими стихами даже не нужно, потому что он с этими стихами сроднился. Он действительно немножко похож и на Слуцкого, и на польских поэтов, его лирика отличается склонностью к силлабике, и, как у Слуцкого, это стихи твердые, с разделением слов, с точными датами, именами. И таким предстал Британишский на всю жизнь. Хотя он сам, в первую очередь, поэт, но большую часть своей творческой энергии он отдал переводу польских стихов и размышлению о Польше.

Он издал несколько антологий польской поэзии, частично вместе с Наташей Астафьевой. Как говорят поляки, подобные антологии не очень-то найдешь в самой Польше. Вся поэзия ХХ века предстала в переводах Владимира Британишского.

Мы с ним достаточно долго были знакомы, но знакомство это было эпизодическим, потому что Володя, оставаясь питерским поэтом, уехал в Москву вместе с Наташей Астафьевой, они жили там, и скончался он в Москве, но большая масса его стихов связана именно с Петербургом. Последний его сборник «100 стихотворений Владимира Британишского» практически весь связан с Петербургом, с людьми петербургскими или с историческими явлениями.

В журнале «Звезда» он печатался регулярно. Публиковал дневники своего отца Льва Британишского, замечательного художника, ученика Чистякова, царскосельского преподавателя, который имел массу учеников, в том числе Петрова-Водкина. Последний раз я говорил с ним совсем недавно. Он позвонил из Москвы, и мы говорили о Чистякове, о Царском Селе. Дело в том, что сейчас выходит «Царскосельская антология», где есть стихи Владимира Британишского. Об этом говорили, и о том, что будет дальше, и как-то очень мило, но неопределенно закончили разговор. И только сейчас я понял, что Володя звонил проститься. Он, конечно, не говорил высокопарных слов о своем состоянии, но это был последний звонок.

И я хочу с ним проститься его же стихами, связанными с жизнью его отца-художника и написанными в память об отце. А написаны они в размере, который очень важен для Царского Села, в размере стихотворения Анненского «Полюбил бы я зиму». Таким размером многие, пишущие о Царском Селе, считают необходимым выразить свои эмоции. Самое известное из подобного рода стихотворений – это ахматовская «Царскосельская ода», но Ахматова прямо следует за Анненским, за его стихотворением «Снег»:

Полюбил бы я зиму,
Да обуза тяжка...
От нее даже дыму
Не уйти в облака.

И вот какое стихотворение он написал, оно тоже напечатано в его последнем сборнике «100 стихотворений Владимира Британишского»:

Царскосельские парки.
На этюдах с отцом.
Осень дарит по-царски
драгоценным теплом.
На дубах венценосных —
золотая листва.
В цепких пальцах венозных —
кисть как жезл мастерства.
В белой кепке холщовой,
в пиджаке из холста,
чуть седой, худощавый —
так я вижу отца.
Мгла ползет на равнину.
Взгляд мой меркнет от слез…
Словно крест на могилу,
я мольберт его нес.