На 70-м году жизни 10 января в окружении семьи умер легендарный британский музыкант, певец, продюсер, звукорежиссер и художник Дэвид Боуи. Два дня назад Боуи исполнилось 69 лет, в этот день он выпустил свой последний, 25-й альбом под названием Blackstar.

Дэвид Боуи был мегазвездой и обладателем всевозможных музыкальных наград. В 2002 году по результатам опроса ВВС "Сто величайших британцев" он занял 29-е место. В 2004 году журнал Rolling Stone поставил его на 39-е место в рейтинге "100 величайших исполнителей рок-музыки всех времен" и на 23-е – в рейтинге "100 величайших вокалистов всех времен".

Информация о смерти Боуи пришла от его сына, а также из сообщения на персональной странице Дэвида Боуи в Facebook: "Дэвид Боуи умер в окружении своих близких после 18 месяцев борьбы с раком. Это потеря для многих из вас, но мы просим уважать частную жизнь нашей семьи в это печальное время".

В мире рок-музыки и шоу-бизнеса Дэвида Боуи считали "сказочным хамелеоном", настолько часто он менял, как никто другой, свои образы и стили. И при этом все перемены приводили его к успеху и производили сильнейшее впечатление на профессионалов и простых поклонников Боуи, напоминает московский музыкальный критик, знаток истории рока Денис Бояринов:

– Невозможно не впечатляться, когда человек сперва идет по одному проверенному пути, достигает большого значимого успеха – и неожиданно срывает одну маску и рисует на лице новую, совершенно другую! Никто не решался на такое количество поворотов в своей карьере, как Дэвид Боуи. Он в этом смысле был уникальным артистом. Его способность удивлять каждым новым диском не могла оставаться без внимания.

– Когда мы с вами говорили по схожему печальному поводу, о смерти Джо Кокера, мы отметили, что это были две абсолютные противоположности и две легенды. Кокер никогда не менялся, а Боуи – всегда. И вы подчеркнули тогда, что Дэвид Боуи вообще отдельный персонаж. Вы дословно сказали: "Это такой герой, который не сравним ни с кем". Давайте еще раз вспомним поэтапно почему.

– В первую очередь, у Боуи, безусловно, были свои кумиры, люди, которые оказали на него воздействие, и их имена, кстати, достаточно очевидны. Сам Боуи признавался в том, что на него повлияли, безусловно, и Боб Дилан, и Джон Леннон, с которым Боуи дружил, и безусловно, Скотт Уокер. В 70-е годы ХХ века Боуи в Великобритании был невероятной звездой! На протяжении 10 лет каждая его пластинка, песни с нее, попадали в тройку наиболее популярных песен в Англии. И после этих 10 лет признания, обожания, поклонения Боуи решается на кардинальный шаг. Он уезжает в Берлин (начинается его знаменитый берлинский период) и выпускает три альбома, которые совершенно никак не связаны с его глэм-роковым периодом, который сделал его звездой, приклеил к нему маску Зигги Стардаста и другие подобные. Начинается экспериментальное, сложное творчество на стыке рока и электронной музыки, которая тогда для всех была, вообще, некая невероятная мощь. Это был сверхрадикальный эксперимент, по сути – прыжок в бездну. Никто не мог предсказать в тот период, как к этому отнесется мир. И публика, и те же критики, на самом деле, поначалу все были, конечно, поражены безрассудством поступка. Но нельзя сказать, что они прямо сразу стали хвалить и принимать нового Боуи. Берлинская трилогия считается вершиной самореализации Боуи, да – но только сейчас, в наши дни.

​В такого рода странные, рискованные затеи Боуи пускался не раз. Потом был период, когда он после этого экспериментального берлинского холодно-европейского звука неожиданно вернулся покорять Америку и выпустил свои знаменитые и наиболее известные песни 80-х годов, такие, как Let's dance. Эти альбомы 80-х звучат как совершенная противоположность этому интеллектуальному берлинскому звуку. Это была хорошо сделанная, очень коммерческая, гладкая, звенящая музыка, проамериканская, совершенно не европейская. И Боуи явился в новом имидже – невероятного щеголя, абсолютного дамского угодника, в невероятном костюме, с этой зализанной прической. Он стал какой-то "эффектный блондин", обаятельный мужчина. Именно такие неожиданные повороты, на 180 или даже на 360 градусов, тем не менее, никогда не оборачивались провалом. Это всегда были либо творческие, либо коммерческие, но очень успешные проекты.

​

– А как Дэвиду Боуи тогда десятилетиями удавалось сохранять поклонников, при таких переменах? Это были одни и те же люди или каждый раз новые, какие-то совершенно другие поклонники?

– С одной стороны, при нем всегда оставалась гвардия людей ему преданных, которые всегда, с начала 70-х, были поражены его способностью придумывать эти образы, решать концептуальные, театрально срежиссированные проекты. Он же изначально был актер! И, кстати, как театральный актер и как актер кино он состоялся. Японский фотограф Масаёши Сукита, его поклонник, 40 лет снимал только его, только одного Дэвида Боуи! Это говорит о том, насколько силен был его образ. С другой стороны, Боуи всегда привлекал к себе новую молодую аудиторию. Собственно, он всегда хотел соответствовать духу современности, чтобы звук его максимально соответствовал времени. Наверное, поэтому он работал с молодыми музыкантами, с теми, которые, как он считал, сейчас соответствуют моменту. Именно поэтому в 70-х он играл глэм-рок, в конце 70-х он уже экспериментировал с электроникой, в начале 80-х это была коммерческая классная поп-музыка, потом было всегдашнее увлечение джазом, потом были влияния индустриальной альтернативной музыки, дружба с Трентом Резнором, т. е. альбомы 90-х. Потом Боуи записал в конце 90-х альбом в стиле drum and bass, и так далее, и так далее. И последний его альбом Blackstar – это, в первую очередь, новый звук!

Я бы хотел подчеркнуть, что Боуи – это человек, который сам по себе состоит из "самоцитат". Много раз он этим пользовался. Взять то же возвращение к джазовому звуку и саксофону. Вообще, Боуи начинал с саксофона, он же саксофонист! И это все было оправдано, каждая пластинка Боуи концептуально завершена. А вот этот последний его диск Blackstar – это уже просто какой-то невероятный по уровню концептуальной сложности проект, потому что это явно эпитафия самому себе. Это мы сейчас понимаем! Выпущена она им в свой собственный день рождения, с явным ощущением того, что через короткий срок его не станет. И это то, что он оставляет нам. Это то послание, по которому мы будем его вспоминать – от начала до конца, от первой до последней песни, от первого до последнего трека, по каждой странице, по обложке буклета. Все говорит, что это посмертный памятник, который Боуи себе воздвиг – и улетел от нас… Концептуальность этого жеста какая-то зашкаливающая.

– Мы с вами принадлежим все-таки к определенному поколению. А уже в нашем тысячелетии Боуи большинство мальчиков и девочек воспринимали ли как действующего певца и музыканта? Или он для молодых стал заслуженным экспонатом музея?

– Давайте тогда сначала поймем, кто такие молодые, что такое молодость, с какого срока она начинается и когда заканчивается.

– Те, кто моложе 40 лет – определенно молодые, когда мы говорим о рок-музыке.

– Нет, я не думаю, что Дэвид Боуи стал для них экспонатом. Я, например, недавно приехал в Берлин, и одной из моих целей было отметить день рождения Боуи. 8 января я ходил по каким-то местам в Берлине, связанным с Боуи, был в студии, где он писал "берлинскую трилогию" и кое-что для последних альбомов, и разговаривал с молодыми людьми про Боуи. Его все знают и помнят. Прошли недавно великолепные выставки, посвященные Боуи, сначала в Лондоне, потом в Берлине, и на них пришло большое количество молодых людей, которые, в принципе, с нуля для себя открывали Боуи. Он на них производит впечатление! Его жизненный путь, эта невероятная насыщенность идей, которые он высказывал, его постоянное революционное соответствие сегодняшнему моменту, законченность. С одной стороны, творческая свобода, с другой стороны, загадочная недосказанность. И сейчас газета "Гардиан", например, в режиме онлайн выкладывает реакцию разных музыкантов на смерть Боуи. И молодые музыканты, кумиры нынешних молодых, все они говорят, что Боуи был великий человек, который на них повлиял, грандиозный современный артист. Они не говорят о нем как об историческом персонаже. Молодая аудитория смотрит на Дэвида Боуи точно такими же глазами, как мы с вами, – рассказывает Денис Бояринов.

Всего за несколько часов после его смерти было написано около 2,3 млн твитов, посвященных Дэвиду Боуи.