"Итак, Осип Мандельштам – слава России? Да. Но не только. Мандельштам – это еще и ее трагедия, ее жертва, ее боль и ее, России, жертва". Этими словами открывается выставка "Конец пути", проходящая в международном обществе "Мемориал" в юбилейный год поэта.

"Мы должны все время помнить, что великий русский поэт Осип Мандельштам был жертвой того государства, в котором он жил и умер", – говорит Павел Нерлер, куратор выставки. Нерлер, председатель Мандельштамовского общества, связал выставку с выходом своей книги "Мандельштам и его солагерники".

"Конец пути" – пять последних лет жизни. С первого доноса, написанного 15 июня 33-го года анонимом (скан представлен на выставке), до смерти в ГУЛАГе 27 декабря 1938 года.

Здесь же – письмо Бухарина Сталину, написанное после ареста Мандельштама в 1934 году из-за стихотворения "Горец". Бухарин ценил Мандельштама и покровительствовал ему; Осип Эмильевич неоднократно обращался к Бухарину за помощью. Тогда произошло чудо: Мандельштама не расстреляли, но сослали в Чардынь.

Исследователь Леонид Максименков писал, что "Бухарин лишь отсрочил на несколько лет гибель Мандельштама". Надежда Яковлевна Мандельштам назвала эту ссылку "воронежской передышкой".

Другой донос, представленный на выставке, датирован 16 марта 1938 года – это текст письма В. П. Ставского Н. И. Ежову, в котором поэта называют "автором похабных клеветнических стихов о руководстве партии и всего советского народа". Через несколько месяцев после этого доноса особым совещанием при НКВД СССР Мандельштам был приговорен к пяти годам заключения в исправительно-трудовом лагере, отправлен этапом на Дальний Восток и умер 27 декабря в пересыльном лагере Владперпункт.

"Донос – документ, который был найден совершенно случайно, – рассказывает Нерлер, – историк Алексей Берилович изучал коллективизацию, и ему принесли его по ошибке. Так что скан экспонируется практически впервые. Оригинал письма представлен на другой московской выставке "Я скажу тебе с последней прямотой", проходящей в Государственном литературном музее" (одним из ее кураторов также является Павел Нерлер).

“Архивы попадали к нам постепенно, шаг за шагом, – рассказывает Нерлер, – сначала можно было получить плохие ксерокопии, потом неплохие фотографии, потом хорошие сканы.

Я стал первым человеком, увидевшим тюремно-лагерное дело.

В советские времена я был секретарем Комиссии по литературному наследию Осипа Мандельштама. На какое-то из наших писем архив, кажется, ФСБ тогда ответил: "Принятыми мерами розыска обнаружить не удалось". Какая ведь гениальная формула! Методы розыска могут быть разными, но теми, что мы приняли, мы посмотрели под столом там, – нет. Гениальная формула отговорки.

Потом была оттепель – многое вышло наружу.

Сегодняшние архивисты снова стали на порядок осторожнее, можно сказать, даже трусливее. Если они раньше в серой зоне принимали решение в пользу "можно", то сейчас они, скорее, примут решение в пользу "нельзя". И даже когда можно, они тоже могут сказать "нельзя".

В 2016 году готовится много юбилейных мероприятий. Кое-что уже было проведено. 26 декабря, в рамках проекта "Последний адрес", к дому в Нащокинском переулке была прибита табличка, сообщающая о том, что это место стало последним адресом, по которому проживал Осип Мандельштам. 27 декабря, в день смерти поэта, филологи собирались в сквере с цветами и рюмкой водки в сквере возле памятника Мандельштаму.

Конференции, круглые столы и празднования будут проходить весь 2016 год от Гейдельберга до Владивостока. "Многие говорят, что юбилей – это показуха, – подводит итог Нерлер, – но я считаю, что он структурирует нашу память".

Письмо-донос В. П. Ставского Н. И. Ежову:

16 марта 1938 г.​

"Ува­жа­е­мый Ни­ко­лай Ива­но­вич!

В ча­с­ти пи­са­тель­ской сре­ды весь­ма нер­в­но об­суж­да­ет­ся воп­рос об Оси­пе Мандельштаме. Как из­ве­ст­но — за по­хаб­ные кле­вет­ни­че­ские сти­хи и ан­тисо­вет­скую аги­та­цию Осип Мандельштам был го­да три-че­ты­ре то­му на­зад вы­слан в Во­ро­неж. Срок его вы­сыл­ки окончил­ся. Сей­час он вме­сте с же­ной жи­вет под Мо­с­к­вой (за преде­ла­ми "зо­ны"). Но на де­ле — он ча­с­то бы­ва­ет в Мо­с­к­ве у сво­их дру­зей, глав­ным обра­зом — ли­те­ра­то­ров. Его поддержи­ва­ют, со­би­ра­ют для не­го день­ги, де­ла­ют из не­го "стра­даль­ца" — ге­ни­аль­но­го поэта, ни­кем не при­знан­но­го. В за­щи­ту его открыто вы­сту­па­ли Ва­лен­тин Катаев, И. Прут и дру­гие ли­те­ра­то­ры, вы­сту­па­ли ос­т­ро. С целью раз­ря­дить об­ста­нов­ку — О. Мандельштаму бы­ла ока­за­на ма­те­ри­аль­ная поддер­ж­ка че­рез Лит­фонд. Но это не ре­ша­ет все­го воп­ро­са о Ман­дель­ш­та­ме. Воп­рос не толь­ко и не столь­ко в нем, ав­то­ре по­хаб­ных кле­вет­ни­че­ских сти­хов о ру­ко­вод­ст­ве пар­тии и все­го со­вет­ско­го на­ро­да. Воп­рос — об от­но­ше­нии к Ман­дель­ш­та­му груп­пы вид­ных со­вет­ских пи­са­те­лей. И я об­ра­ща­юсь к Вам, Ни­ко­лай Ива­но­вич, с прось­бой по­мочь. За по­след­нее вре­мя О. Мандельштам на­пи­сал ряд сти­хо­тво­ре­ний. Но осо­бой цен­но­сти они не пред­став­ля­ют, — по об­ще­му мне­нию то­ва­ри­щей, ко­то­рых я про­сил оз­на­ко­мить­ся с ни­ми (в ча­с­т­но­сти, тов. Пав­лен­ко, от­зыв ко­то­ро­го при­ла­гаю при сем).

Еще раз про­шу Вас по­мочь ре­шить этот воп­рос об Осипе Мандельштаме.

С ком­му­ни­сти­че­ским при­ве­том. В. Став­ский".

Из приложенного к доносу заключения П. А. Павленко "О стихах Мандельштама":

"Я всег­да счи­тал, чи­тая ста­рые сти­хи Ман­дель­ш­та­ма, что он не по­эт, а вер­си­фи­ка­тор, хо­лод­ный го­ло­вной со­ста­ви­тель риф­мо­ван­ных про­из­ве­де­ний. От это­го чув­ст­ва не мо­гу от­де­лать­ся и те­перь, чи­тая его по­след­ние сти­хи. Они в боль­шин­ст­ве сво­ем холод­ны, мер­т­вы, в них нет то­го са­мо­го глав­но­го, что, на мой взгляд, де­ла­ет по­э­зию, — нет тем­пе­ра­мен­та, нет ве­ры в свою строку. ‹…› Со­вет­ские ли это сти­хи? Да, конеч­но. Но толь­ко в "Сти­хах о Ста­ли­не" мы это чув­ст­ву­ем без оби­ня­ков, в ос­таль­ных же сти­хах — о со­вет­ском до­га­ды­ва­ем­ся. Ес­ли бы пе­ре­до мною был по­став­лен воп­рос — сле­ду­ет ли пе­ча­тать эти сти­хи, — я от­ве­тил бы — нет, не сле­дует. П. Пав­лен­ко".

Агентурные сообщения о разговорах Мандельштама